Русско-шведская торговля xvii века и шведская медь.

Бессчётные находки шведских монет XVII века в северо-западной части России — явление обыкновенное, но довольно часто вызывающее удивление кладоискателей. Шведские бронзовые деньги квадратной формы и пудовые клады небольшой монеты заставляют вспоминать о масштабах шведской оккупации во времена Смуты. Но шведы оккупировали Новгород в 1611—1617 гг., а шведские медяки 1620-1670-х гг. находят впредь до Твери.

Размеры кладов бывают впечатляющими и содержат тысячи монет. Так, последний опубликованный клад шведских монет, отысканный в 2005 году огородником в Волосовском районе, по количеству занял половину картофельного мешка.

Нумизматами обрисовано более 30 таких кладов, и все они имеют увлекательную изюминку. Такие клады, в большинстве случаев, однородны по составу и не содержат ни больших номиналов, ни серебра, ни русских монет. Они содержат лишь шведскую монету, лишь бронзовую и лишь небольшую.

В большинстве случаев, это монета в ¼ эре.

Данный экономический феномен начался с необыкновенного следственного дела, имевшего интернациональные последствия.

Во второй половине 20-ых годов семнадцатого века, проходя мимо лавки новгородского торговца Богдана Шорина, подьячий Приказной избы Гришка Федосьев увидел, как собравшиеся торговцы оживленно просматривают какую-то бумагу. Сомнений не было — тут творилось национальное правонарушение. Бдительный подьячий срочно донес об этом факте влияниям, и вызывающий большие сомнения документ был конфискован.

Этим документом была договора года и копия 1617 грамоты между русским царем Михаилом шведским королём и Федоровичем Густавом Адольфом.

Но как копия межгосударственного Контракта попала в Новгород? Следствие по этому делу вели новгородский воевода князь П. Я. Одоевский, дьяки Григорий Рахман и Волков Болдырев. Было обнаружено, что в грамоте «посольская договорная запись вся обрисована подлинно».

Во избежании обвинений в неуважении к царской власти, титул царя в «пиратской копии» контракта был по всем правилам написан золотом, что в будущем облегчило участь купцов.

Из дела стало известно, что торговец Прокофьев по окончании заключения Столбовского мира выехал из Новгорода в Москву, где за рубль приобрел копию русско-шведского контракта у подьячего (национального государственного служащего), что и писал сам контракт. Прожив 4 года в Москве, в 1620 г. торговец возвратился к себе и в 1625 г. погиб. Сын его сейчас пребывал в Москве, грамота попала в руки другого торговца Андрея Харламова, и пребывала у него полгода.

По окончании приезда из Москвы сын Прокофьева взял документ отца и хранил его у себя, но слухи о существования для того чтобы документа уже поползли. Грамоту на время попросил торговец Богдан Шорин и «приказал списывать Ваське Шпилькину», т.е. скопировать её. Допрошенный Васька Шпилькин с перепугу заявил на следствии, «что грамоты у Богдана Шорина не видел и ничего не списывал».

Кроме упомянутых купцов грамоту просматривали торговцы Богдан Толмачев, Никифор Хамов, Федор Сергей и Шелковников Иголкин.

По окончании проведения тщательного следствия, протоколы допросов («расспросные речи») были отосланы в Москву. Потому, что политической подоплеки в деле не обнаружилось и других копий соглашения не было обнаружено, царские власти показали к участникам данной истории снисхождение и те отделались легким испугом. Но данный инцидент быстро поменял судьбу всех участников этого дела.

Дело в том, что контракт, осуждённый русской и шведской сторонами в Столбове в 1617 г., включал пять статей, конкретно касающихся вопросов торговли. Контракт предусматривал, что единственным торговым партнером России, с которым русские торговцы имели возможность вести прямую торговлю, была Швеция. В 14-й статье русским торговым людям обеспечивалось право свободной торговли в Стокгольме, Выборге, Нарве и Таллинне.

Не считая прямых торговых операций в Стокгольме русское купечество имело возможность осуществлять транзитную торговлю с западноевропейскими торговцами. Более того, в 15-й статье соглашения шведам предписывалось выделить гостиные дворы для русских купцов в Стокгольме, Ревеле, Выборге и Ивангороде. Соглашение открывал широкие возможности для русских купцов но сами русские торговцы определили о его содержании только в лавке Богдана Шорина спустя десятилетие по окончании его подписания.

История с грамотой подтолкнула их к решительным действиям, и все бывшие подследственные в краткие сроки стали очень состоятельными людьми.

Чуть закончилось следствие, как Богдан Шорин собрал маленькую партию пеньки и отправился реализовывать её прямо в Стокгольм. По окончании продажи товара ему удалось взять заказ на поставку многочисленной партии шелка-сырца для королевского двора. Транспортные затраты несла шведская казна, и пошлины за товар не брались.

Возвратившись в Новгород, Шорин привлек к данной торговой операции Андрея Харламова, ранее кроме этого бывшего под подозрением по упомянутому делу о грамоте. В начале 1628 г. они совместно отправились в Москву, где обратились к правительству прося о выдаче им многочисленной партии шелка из царской казны в долг. Они добились собственного, и им было выдано 16 пудов шелка с обязательством расплатиться за него вырученными в Швеции талерами.

Правительство придавало продаже шелка зарубежным торговцам необыкновенное значение. От данной торговли в русскую казну поступали большие доходы — в Персии, где закупался шелк, один пуд его стоил 3 рубля, на Балтике же — 36—45 рублей. Весной 1628 г. «зимним последним методом» товар был послан в Швецию с применением шведского транспорта.

Привоз в Стокгольм столь многочисленной партии шелка обратил на себя внимание шведских правительства. Шорин был вызван 29 мая 1628 г. на совещание Госсовета и расспрошен о возможности предстоящей поставки шелка в Швецию. Шведы испытывали борьбу со стороны голландских купцов, монополизировавших торговлю шелком и показали к новому каналу поставок живой интерес.

Шорин заверил шведские власти о возможности поставки шелка в Стокгольм при условии его беспошлинной доставки в пограничный город — крепость Нотебург.

Но не все шло гладко. По окончании передачи шелка клиенту, смотрителю суконной мануфактуры Иоахиму Фурбрандту, русским торговцам не удалось взять причитавшиеся им деньги. Клиент попросил отсрочки на пять недель, но и потом начал уклоняться от уплаты долга.

Шорину было нужно опять обращаться в Госсовет. И. Фурбрандту припугнули колонией, потому, что это затрагивало интересы налаживающихся торговых Швеции и контактов России, и скоро деньги были отысканы. 28 июля 1628 г. на совещании Госсовета торговец поблагодарил шведское правительство за оказанную помощь.

Сумма, которую взяли Шорин и Харламов, составляла 2600 талеров плюс 100 талеров за возмещение убытков, куда входила плата за аренду и проживание наемного двора. Взяв проезжую грамоту, новгородцы отбыли из Стокгольма на родину морем. Возвратившись в Москву, они сдали деньги в царскую казну и были арестованы по подозрению в измене.

Успешная поездка Шорина и Харламова в Швецию привела к подозрению у правительства. Припомнили им и почести от королевских бояр, и бесплатный «корм», и 100 талеров, и жалованные грамоты. Но невиновность братьев и Шорина Харламовых и в этом случае была доказана на следствии, и они продолжили собственный бизнес.

Так было положено начало торговли новгородских купцов со шведами. В 1630-х гг. XVII в. в торговлю со Стокгольмом было втянуто уже пара пограничных городов и уездов.

Ведущую роль в данной торговле игрался Новгород, потому, что большая часть торговцев, упоминаемых в документах, были новгородцами.

В середине XVII в. по поручению русского правительства в Швеции торговали шелком Петр Микляев, Константин Харламов, Максим Воскобойников, вывозя его на продажу в Нарву, Таллинн, Ригу, Гамбург и Любек. Так, в 1650 г. П. Микляев вместе с К. Харламовым повез реализовывать в названные города уже 600 пудов шелка. В 1650 г. торговец Стоянов умудрился реализовать в Швеции оптом 30 возов и возов 6 мяса соленой рыбы, не отыскавших сбыта в Тихвине и Новгороде.

Наплыв русских «челноков» и их успешная торговля вынудили шведские власти в 1640-х гг. принять закон о том, что торговцам из России запрещалось посещать другие шведские города, не считая столицы. В 40-е гг. XVII в. шведские резиденты в Новгороде и Москве доносили, что русские торговцы, пробуя избавиться от шведской опеки, стремятся установить через балтийские порты яркую сообщение с западноевропейским купечеством.

В 1649—1650 гг. новгородские торговцы много раз возбуждали в Стокгольме ходатайства о проезде их в Западную Европу через Прибалтику, но неизменно приобретали отказ.

Доходы от русской транзитной торговли значительно обогащали шведскую казну, исходя из этого шведы стремились сохранить контроль над данной торговлей а также стимулировать ее на начальной стадии. Рвение шведов перенести русскую торговлю в прибалтийские владения Швеции и в шведскую столицу было связано кроме этого с борьбой голландских и британских купцов, развернувших активную торговлю в первой половине XVII в. в Архангельске. Объективно это было выгодно и новгородскому купечеству.

Торговля русского купечества в прибалтийских городах и в Стокгольме жестко регламентировалась шведскими властями, часто допускавшими злоупотребления и прямые насилия над русскими торговцами. Новгородские торговцы часто жаловались шведским влияниям на то, что всегда нарушаются условия Столбовского договора. Активная торговля русских шла при полном бездействии шведских купцов, что приводило к противодействию шведских государственныхы служащих.

В соответствии с принятым законам русские торговцы были обязаны вести торговлю лишь на территории гостиных дворов, категорически запрещалась торговля в розницу. Русские торговцы не могли кроме этого торговать с жителями и иностранными купцами сельской местности. На русских купцов налагались произвольно громадные пошлины, в особенности с вывозимых меди и разменных денег.

К числу самые дефицитных в Российской Федерации товаров в первую очередь относились металлы, в особенности железо и медь. медь и Железо приобретались новгородскими торговцами неизменно в течении всего XVII в. Привозились эти металлы из Стокгольма на новгородских судах либо зафрахтованных новгородцами карбасах тихвинских, олонецких и ладожских торговых людей.

Русское железо было более низкого качества, добывалось в сельских крестьянских домницах и шло на изготовление орудий сельскохозяйственного производства, предметов домашнего быта. Шведское железо изготовлялось на фирмах промышленного типа и шло на изготовление оружия, доспехов, якорных цепей и якорей, решеток для колоний, использовалось в строительных работах крепостных сооружений. Железо вывозилось весьма большими партиями.

В 1684 г. торговцы Кошкины привезли из Стокгольма более 1220 пудов железа, в 1689 г. — более чем 3937 пудов. В августе 1690 г. Кошкины загрузили на собственный баркас в Стокгольме железа весом 4210 пудов (67 тысячь киллограм).

медные изделия и Медь приобретались в Швеции как в слитках, так и в виде готовых изделий: котлов, кувшинов, подсвечников, колоколов, светильников. Вывозились кроме этого и «плоты» — громадные доски из отличной меди с королевским вензелем, делавшие функции денег, каковые после этого шли на переплавку. На переплавку кроме этого закупали и небольшие бронзовые разменные монеты, так именуемые «шкилевые» деньги.

Цена меди в этих монетах совершенно верно соответствовала их номиналу, и это было красивое сырье для потребностей русском экономики. Эти «партии металлолома» в виде бронзовой мелочи находят сейчас в кладах.

Массовому вывозу бронзовой разменной монеты и пробовали мешать шведские таможенники. Русские торговцы не стеснялись жаловаться на них конкретно королю. В жалобе новгородцев шведскому королю Густаву II Адольфу от 28 июля 1632 г. говорилось, что «таможенные госслужащие тут в Стокгольме поступают вопреки дружественно навечно заключенному мирному контракту».

Они «осмеливаются запрещать нам вывозить вашего королевского величества бронзовые монеты и смеют сказать нам, что мы должны на них скупать товары и имущество» в принудительном порядке. Торговцы утверждали, что эти действия государственныхы служащих «противоречат 14-й статье в Столбовском мирном контракте, где говорится о свободной и свободной торговле». Потом следовала откровенная угроза, что в случае если «ваше королевское величество совсем желает запретить нам и другим русским торговцам вывозить те бронзовые деньги, каковые мы приобретаем за отечественные товары, и запретом вывоза таких бронзовых денег заставить нас брать товары нам в разорение и убыток, то мы скорее прекратим впредь приезжать».

Как ни страно, Густав Адольф решил вопрос в пользу новгородцев, и в Россию хлынул поток стратегически серьёзного металла.

Книги «обидных» дел, сохранившие жалобы бессчётных торговцев шведским влияниям (за 1622—1656, 1663, 1666, 1672—1673, 1676, 1680, 1683 гг.), содержат бессчётные примеры злоупотреблений со стороны шведских государственныхы служащих. В 1647 г. новгородские посадские люди Степан Кошкин, Тимофей Денис и Иевлев Семенов приехав в Канцы из Стокгольма, предъявили таможеннику бронзовые деньги суммой 730 талеров, забранные ими якобы «для харчу и для зимнего пути наймовать их же зарубежских людей до Великого Новгорода». Но деньги «таможенник забрал неизвестно за что».

Столичное государство в 40—60-х гг. XVII в. много раз пробовало методом мирных переговоров урегулировать столь бурно развивающиеся торговые отношения со Швецией. Русские послы на переговорах в 1632—1633, 1646, 1647, 1649, 1656, 1659—1661,1663, 1666, 1676, 1680—1683 гг. ставили вопросы, касающиеся юридического положения русского купечества на территории Швеции.

в течении многих лет в Стокгольм в различное время ездили: Богдан Шорин, Харламовы, Воскобойниковы, Кошкины, Жулевы, Клеткины, Тетерины, Проезжаловы, Гавриловы, Микляевы, Стояновы и другие. Многие перечисленные торговцы входили в состав высшего купечества России. За собственную деятельность в сфере торговли и на национальной работе они приобретали от имени царя жалованные гостиные грамоты с привилегиями и различными льготами.

Новгородцы являлись ведущей группой русского купечества в торговле со Швецией и треть всех денег во внешнеторговом обороте составляли деньги новгородских торговцев.

Сохранившиеся новгородские таможенные книги XVII в., «Сметные перечни финансовых расходов и доходов» Новгородской приказной избы, запечатлели целый объём и ассортимент новгородской торговли за многие годы.

Новгородцы вывозили в Стокгольм меха, кожи, крупу, сырое и топленое сало, мясо и рыбу, мыло, капусту, уксус, пряники, орехи, полотна, лен и другое.

Не считая оружия и металлов, новгородские торговцы в маленьком количестве ввозили из зарубежа предметы роскоши, пряности, зарубежные ткани, сельдь, табак, галантерейные товары.

Новгородское купечество отрабатывало льготы, полученные по жалованным гостиным грамотам, делая поручения правительства за рубежом. Так, в 1660 г. П. Микляев был послан в Голландию, Любек и Гамбург для приобретения оружия для русской армии. В Любеке он приобрел у голландца Иоганна фон Горна 10 тысяч пудов меди и заключил контракт на отливку 300 пушек, каковые должны были изготовить тут же по отправленному примеру и вместе с медью доставить в Архангельск.

В Любеке же Микляеву было поручено приобрести «две тысячи пар пистолетов, да тысячу карабинов двоествольных». Для Столичного Пушечного двора Микляев кроме этого получает по царёву указу «книгу пушечного и огнестрельново строю». Семен Стоянов в 1656 г. привез в Россию из Нарвы 9471 мушкет. В 1632 г. в связи с подготовкой к Смоленской войне в Нарву для закупки оружия был отправлен Борис Колтовский. Им было закуплено оружия на десять тысяч талеров, которое на 139 подводах было послано в Москву.

Позднее за остальным закупленным оружием было отправлено 80 подвод.

По мере роста торговых связей, началось политическое сближение Швеции и России. В 1629—1631 гг. Швеция и Россия близко подошли к идее создания военно-политического альянса против Польши а также обсуждался вопрос о заключении торгового соглашения между Швецией и Россией

Итак, наглядно видим настоящую картину «чёрного средневековья».
За полвека перед тем, как Петр Великий появился и «прорубил окно в Европу», в эту самую Европу через открытую дверь сновали бессчётные новгородские торговцы. Они возили в Стокгольм многотонные грузы на неких «баркасах» и «карбасах» — задолго до создания рождения и Петровского Ботика Русского Флота. Наряду с этим умело вели интернациональную торговлю, получая стратегическое сырье в обмен на капусту и сало, отстаивали собственные интересы в королевских судах на шведском языке, цитируя нигде не опубликованные тексты царских контрактов, и пудами вывозили монеты шведского короля как лом цветного металла.

http://русская-монета.рф/index.php?topic=7112.0

Русско-шведская торговля xvii века и шведская медь.

Царские находки: медь, шелка, ди грибы

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: