Панкратова клавдия

В одном из авиационных изданий мне попала на глаза статья Армейского лётчика 1-го класса полковника В. Урюжникова, посвящённая боевой деятельности и жизни участника ВОВ, лётчика-истребителя, полковника Георгия Степановича Тубалова. В частности, имеется в ней и такие строки:

«Под Сталинградом Георгий Степанович познакомился с «Русланом». Имя легендарного русского богатыря выяснилось позывным миловидной, русоволосой девушки Клавы, руководившей звеном «Яков» в соседнем полку. Одной из задач этого звена было сопровождение транспортных самолётов с донорской кровью, предназначенной для фронтовых больниц.

Донорская кровь ценилась на вес золота, потому, что она возвращала к судьбе многие тысячи и сотни тяжелораненных советских солдат. Исходя из этого для лётчиков-истребителей сопровождение этих самолётов в неприкосновенности было делом чести. Клава, в конце войны ставшая Тубаловой, совершила 168 боевых вылетов и сбила в воздушных битвах 4 вражеских самолёта.

…Во второй половине 40-ых годов двадцатого века капитан Клавдия Тубалова демобилизовалась, а полковник Георгий Тубалов продолжил работу в армиях ПВО страны».

Кто же была эта женщина — Клава, ставшая по окончании замужества Тубаловой? Я продолжительно искал ответ на данный вопрос. И нежданно отыскал его в одном из сборников воспоминаний советских дам-лётчиц, участниц ВОВ. Среди вторых статей, в нём помещена статья и начальника звена 586-го женского истребительного авиационного полка Клавдии Панкратовой.

Одна маленькая фраза в этих воспоминаниях и поставила точку в моих отыскивании. Итак…

«РАЗВЕДЧИК СТЁРТ с лица земли…»

«Масса людей босоногих подростков, ёжась от предрассветной сырости и боязливо посматривая на чёрные силуэты надгробий, торопливо пробирается через кладбище. Не так долго осталось ждать финиш неблизкому пути до рыболовного посёлка, расположенного на берегу Чёрного моря. От металлургического завода под Керчью, где живёт отечественная семья, мы бежим с вёдрами и мешками, дабы попасть к восходу солнца, в то время, когда рыбаки начнут выбирать из моря сети и серебристая сельдь трепещущей массой покроет песчанный берег.

Рыбы большое количество, рыбаки трудятся скоро и умело. Они разрешают нам наполнить рыбой отечественную тару и мы, радостные и гордые, возвращаемся к себе с добычей…

Тяжёлые 1920-е годы. В семье трудился один папа, потомственный рабочий Керченского металлургического завода. Мать, радостная и общительная дама, изобретательно отыскивала дополнительные источники питания для отечественной громадной семьи.

Настоящая моя трудовая судьба началась по окончании окончания ФЗУ, в прокатном цехе металлургического завода. Захватывающими делами наполнились дни.

В 1935 году по путёвке комсомола я поступила в планерную школу. Первые маленькие подлёты доставили нам огромную эйфорию. Неспешно задания усложнялись: мы отрабатывали развороты, парили над горами, совершали дальние, по нескольку часов, полёты.

После этого была учёба в лётной школе аэроклуба и в Херсонской школе инструкторов — лётчиков.

По окончании школы меня направили в Магнитогорский аэроклуб инструктором. К началу ВОВ около 50 молодых пилотов, моих учеников, взяли «путёвку в небо».

Приказ отправиться в распоряжение Расковой застал меня в Саранской военной школе. Мечта сбылась: я зачислена в истребительный полк. Опять упорная учёба — и, наконец, первое боевое дежурство по охране армейского объекта.

Нежданно взвилась в небо ракета — сигнал вылета, и мы парой взлетаем на перехват вражеского разведчика. Настигаем его в 150 км от Саратова и с ходу атакуем. Нажимаю на гашетки — пулемёты молчат!

Ещё одна попытка открыть огонь так же бесплодна. Со злости стискиваю зубы и решаю идти на таран. Ещё мгновение, и мой винт врежется в самолёт соперника.

Но тот даёт форсаж моторам. Мой самолёт, попав в замечательную воздушную струю, переворачивается, и его быстро бросает вниз.

Расстроенная до слёз, возвратилась я на аэропорт. Ух, как я была зла на себя! Так довольно глупо потерять соперника!

А всё из — за того, что перед вылетом не проверила исправность бортового оружия и не сумела верно зайти на таран!

Очень многое передумала я в ту ночь. Одним энтузиазмом не победить неприятеля, необходимо ещё обучаться и обучаться…

В конце 1942 года нам было поручено сопровождать к линии фронта самолёты, каковые доставляли кровь для раненых. Тяжёлые это были полёты. Пользовались самой нелётной погодой, дабы избежать встречи с германскими истребителями.

Комэск Евгения Прохорова

В один из таких вылетов мы утратили начальника эскадрильи Женю Прохорову. Мы дружили, и я весьма не легко волновалась её смерть. Пилот — рекордсмен Центрального аэроклуба до войны, она в полку пользовалась громадным авторитетом.

не забываю, как — то я, Тамара Памятных и Галя Бурдина взяли боевое задание: безотлагательно доставить в соединение приказ о прикрытии с воздуха ЖД узла Баскунчак. Вылетать необходимо было с таким расчётом, дабы прибыть в Житкур в сумерках. Но в том месте дивизии не выяснилось. Нужно двигаться дальше, в Среднюю Ахтубу, а уже наступила темнота.

В то время мы ещё не летали на боевых самолётах ночью.

Но задание руководства нужно было выполнить и начальник звена Тамара Памятных принимает ответ лететь. Мы были уверены только в одном, что лента Волги и зарево пожаров не разрешат нам уйти за линию фронта. Но как сесть на незнакомый аэропорт ночью?

Так как нас не ожидают, и посадочных огней никто не выложит.

Летим. По времени пора быть аэропорту. Даю бортовыми огнями сигнал: «Я — собственный!». С почвы взлетает зелёная ракета.

Встретившие нас на аэропорте механики были поражены прибытием трёх «девочек» на «Яках». Но каково же было отечественное огорчение, в то время, когда мы выяснили, что это не Ахтуба, а Ленинск. Дальше лететь запрещено. Идём на КП рассказать о цели прилёта и связаться с Ахтубой.

Скоро приехал офицер штаба за пакетом — задание было выполнено.

…5 июня 1944 года мы с ведомым, лейтенантом Колей Королёвым, сидели в самолётах в боеготовности. Коля был временно прикомандирован в отечественный полк по окончании тяжёлого ранения на протяжении тарана вражеского самолёта. По сигналу с КП мы взлетели на перехват разведчика. Кучевые тучи с редкими разрывами громоздились громадными башнями. Маневрируя между тучами, мы скоро собрали высоту в 6000 метров.

Внезапно прямо перед собой заметили Хейнкель-111. Раздумывать некогда. Я крикнула: «Атакуем!» — и мы ринулись на неприятеля, стараясь бить по крылу и кабине самолёта, дабы привести к пожару.

Проскочили и опять зашли для атаки. У «Хейнкеля» загорелся левый мотор. Он сильно развернулся в сторону линии фронта и со понижением начал уходить в тучи.

Опасаясь утратить его из виду, я пристроилась к нему слева и долгими очередями начала бить по кабине пилота, забыв обо всём на свете. Лишь одна идея в голове: «Добить, пока не скрылся в тучах».

Неожиданно плотная белая масса окутала всё около, сходу стало сумрачно. Наблюдаю на стрелки устройств, ничего не могу сообразить: в каком же положении находится самолёт? Через какое — то мгновение с креном вываливаюсь из белой пелены, в первых рядах вижу горящий самолёт.

Справа выныривает из туч Коля Королёв, подстраивается ко мне, и мы совместно пикируем за падающим неприятелем… На карте недалеко от Жмеринки я крестиком отметила место падения германского разведчика.

На аэропорт летим близко, как на параде. Я вижу белозубую ухмылку Коли и его поднятый вверх громадный палец. Хороший хлопец. Лишь побыл он у нас недолго — в следующем воздушном бою он был смертельно ранен…»

***В ноябре — декабре 1943 года с аэропорта Жуляны лётчицы полка круглосуточно, днём и ночью, закрывали от налётов германской авиации столицу Украины Киев, защищали переправы через Днепр в районах, прилегающих к городу. Как и прежде, они вели борьбу и с вражескими самолётами — разведчиками.

Самолёты соперника шли на Киев несколько за группой не обращая внимания на жёсткую, на уникальность морозную зиму. Переправа через Днепр — основная артерия фронта, завлекала их особенно. То и дело с пунката связи раздавалась команда «Воздушное пространство!».

Утром 19 декабря на КП полка поступило сообщение, что к переправе на высоте 4000 метров идёт многочисленная несколько германских бомбардировщиков под прикрытием истребителей. В небо встала сперва дежурная пара во главе с начальником эскадрильи Ольгой Ямщиковой, после этого еще 6 экипажей. На протяжении боя подоспела и несколько истребителей вторых полков с соседних аэропортов.

Отечественные лётчики напали на неприятеля так неожиданно и вели бой так мастерски, что растерявшиеся немцы, непоследовательно покидав бомбы, развернули назад, так и не дойдя до переправы. А через пара дней одна из центральных газет написала об этом бое:

«8 лётчиц 586-го истребительного женского авиаполка во главе с начальником эскадрильи О. Н. Ямщиковой вылетели на перехват многочисленной группы германских бомбардировщиков, направляющихся для удара по переправе на Днепре недалеко от Киева. Отважные лётчицы атаковали врага, сбили 7 самолётов и сорвали замысел соперника по разрушению переправы».

В одной из книг приводятся имена всех участниц этого боя: Ольга Ямщикова, Александра Акимова, Агния Полянцева, Галина Бурдина, Клавдия Панкратова, Ольга Шахова, Валентина Петроченкова, Зинаида Соломатина…

***

С аэропорта Скоморохи ( под Житомиром ) лётчицы 586-го полка совершили 600 боевых вылетов. Были среди них 20 совсем особенных — на «свободную охоту». Право на таковой вылет заслуживали лишь весьма умелые пилоты: с неприятелем они виделись один на один, рассчитывать приходилось только на собственное мастерство, умение и смекалку.

Одной из таких лётчиц была Клава Панкратова — радостная, как все сильные люди, женщина, основная певунья полка. Пела она неизменно: в то время, когда ей было прекрасно — от эйфории, в то время, когда не хорошо — дабы никто этого не увидел…

Так вот, вылетела в один раз на «свободную охоту» начальник звена Клавдия Панкратова. Через полчаса её самолёт лихо приземлился. Зарулила в капонир, спрыгнула на землю, направилась к начальнику с докладом. У старта находились полковник А. Гриднёв и замполит.

Они только что взяли сообщение о том, что Панкратова сбила в воздушном бою «Хейнкель-111».

Клава доложила кратко, по — армейскому:

— Встретила соперника. Нападала. Сбила…

— Где сбила? — уточнил комполка.

— Совершенно верно сообщить не могу, — смутилась Клава. — Планшет улетел… — Она перевела взор на замполита и расстроилась. — Правда же, сбила…

Майор В. И. Тихомирова прочно пожала лётчице руку:

— Да никто и не сомневается, что сбила. Подтверждение пришло, в то время, когда ты ещё в воздухе была. Поздравляем с победой, Клава.

А скоро пришло ещё одно «подтверждение»: к КП подкатила машина, и из неё под конвоем вывели двух германских лётчиков. Один был ранен.

— Это ваш «трофей», — устало растолковал конвойный. — С «Хейнкеля», сбитого только что лётчицей с вашего аэропорта. Пускай тут посидят, пока не подоспеет за ними транспорт.

Ещё ни разу не приходилось девушкам встречать вражеских лётчиков со сбитых ими самолётов. на данный момент же оба пленных сидели перед ними, недоумённо посматривая на оживлённые лица девчат, очевидно сделав вывод, что попали в санитарный батальон, тем более что военврач Бенгус оказывала раненому немцу нужную медпомощь.

В помещение посмотрела маленькая, подвижная, как школьница — ребёнок, лётчица Зоя Пожидаева. Вот замполит и решила: «А ну — ка проучим их!»

У Зои на груди поблескивали награды. Замполит подвела её к огромному рыжему верзиле и задала вопрос его: не желает ли он определить, кто сбил его самолёт?

Немец начал оглядываться по сторонам, уставился в проём открытой двери: в глазах его появились в один момент нетерпеливое любопытство и страх. На мелкую белокурую девушку он кроме того не посмотрел.

— Да вот же лётчица, которая сбила ваш «Хейнкель»! — замполит подтолкнула вперёд Зою.

Что стало с верзилой! Он в паническом кошмаре замахал руками и без того пронзительно завопил «Найн! Найн!», как, быть может, не кричал, падая на землю. А как радостно и звонко смеялись девушки …

— По — моему, мы его второй раз на данный момент сбили! — пошутила Зоя.

Позднее, в то время, когда осмотрели кабину упавшего «Хейнкеля», нашли серебрянный крест — приз, вручённую начальнику экипажа, умелому пилоту Люфтваффе.

— Не жалко ли такому — то «храбрецу» признать себя сбитым маленькой русской девчонкой? — рассуждала позже Клава Панкратова. — Меня бы он не так испугался, как Зою. Здорово вы ошеломили, товарищ замполит, моего «трофейного»!

Puccini -Turandot / Elena Pankratova, Stefano La Colla, Anita Hartig (Part I)_2017

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: