Крейсера проекта 26 и 26-бис. часть 5: броня и машины

      Комментарии к записи Крейсера проекта 26 и 26-бис. часть 5: броня и машины отключены

Перед тем, как перейти к описанию бронирования, энергетической установки и некоторых конструкционных изюминок советских крейсеров, уделим несколько слов торпедному, авиа- и радиолокационному оружию судов 26 и 26-бис.

Все крейсера (за исключением «Молотова) оснащались двумя трехтрубными 533-мм торпедными аппаратами 39-Ю, а вот «Молотов» взял более идеальные 1-Н, созданные в 1938-1939 гг. 1-Н отличался чуть громадным весом (12 тысячь киллограм против 11,2 т 39-Ю) и в полтора раза большей скоростью выхода торпеды из аппарата. Все торпедные аппараты имели личные прицельные приспособления (размещавшиеся на средней трубе), но имели возможность наводиться устройствами центральной полуавтоматической наводки.

К сожалению, детального описания схемы их работы создатель настоящей статьи не отыскал.

В целом же, возможно охарактеризовать торпедное оружие советских крейсеров, как всецело соответствующее их задачам. В отличие от, скажем, японских тяжелых крейсеров, советским судам никто не вменял в обязанность нападать торпедами линкоры и вражеские крейсера.

Суда проектов 26 и 26-бис должны были топить торпедами вражеские транспорты по окончании уничтожения яркого охранения конвоя на протяжении маленьких набегов на коммуникации соперника, а для этого шести 533-мм торпед, «крепких середнячков» во всемирной торпедной иерархии, при наличии достаточно качественных устройств управления стрельбой в полной мере хватало. Первоначально предполагалось ставить на советские крейсера еще по 6 торпед запасных, но позже отказались, и это было верным ответом: концепция применения отечественных крейсеров не подразумевала продолжительных пауз между атаками, а перезарядка торпед в море представляла собой очень непростую задачу. В общем, теоретические пользы от повышения боекомплекта никак не компенсировали опасности хранения дополнительных дополнительного веса и торпед, как снаряда, так и средств его транспортировки.

Кроме этого крейсера располагали и противолодочным оружием в составе 20 громадных глубинных бомб ББ-1 (содержащих 135 кг ВВ) и 30 малых (25 кг), причем незадолго до начала войны (в 1940 г) и те, и другие взяли весьма качественные взрыватели К-3, снабжающие подрыв бомбы на глубинах от 10 до 210 м. А вот дальше мы имеем очередную тайную, коими полнится история первых отечественных крейсеров.

Совсем совершенно верно как мы знаем, что на судах проекта 26 и 26-бис не имелось шумопеленгаторных либо гидроакустических станций, но на них находились станции звукоподводной связи (ЗПС) «Арктур» (по всей видимости – «Арктур-МУ-II»). Наряду с этим в некоторых источниках (к примеру – «Советские крейсера Великой Отечественной» А. Чернышева и К. Кулагина) указывается, что эта станция

«не разрешала выяснить расстояние до подводных лодок и имела малую дальность действия»

Иначе, иные источники (А. А. Чернышев, «Крейсера типа «Максим Горький») утверждают, что эта ЗПС функцию шумопеленгаторной делать не имела возможности. Кто прав?

К сожалению, создатель не отыскал ответа на этот вопрос.

Непременно, не дело легкого крейсера гоняться за подлодкой, для нее он не охотник, а добыча. Однако, с учетом маленькой дальности торпедной стрельбы оснащение крейсера глубинными бомбами в полной мере обосновано – во многих случаях, заметив рядом перископ, корабль, пользуясь собственной немаленькой осадкой, имел возможность пробовать таранить лодку (как раз так погибла «U-29» известного Отто Веддигена, раздавленная форштевнем линкора «Дредноут»), а после этого забросать ее глубинными бомбами. Исходя из этого наличие глубинных бомб на крейсере в полной мере обосновано, даже в том случае, если никакой шумопеленгаторной/гидроакустической станции на нем нет.

Но иначе, кроме того плохонькая аппаратура обнаружения подводных лодок может посоветовать крейсеру, что на него вот-вот выйдут в наступление, и тем самым разрешит ему избежать смерти. Слов нет, само собой разумеется, лучше иметь замечательную ГАС, высококлассные шумопеленгаторы, но все это – дополнительный вес, что у легкого крейсера и без того (прошу прощения за тавтологию) на вес золота. Но для советских легких крейсеров, как мы знаем, ставилась задача сотрудничества с подводными лодками, исходя из этого наличие на нем ЗПС «Арктур» более чем обосновано.

Одновременно с этим, звукоподводная сообщение выстроена именно на звуковых колебаниях, так, приемник ЗПС, по крайней мере, обязан улавливать некие подводные шумы. С учетом сказанного выше, сложно представить, что ЗПС не в состоянии делать роль простенького шумопеленгатора. Однако, исключать этого запрещено.

Противоминное оружие крейсеров проекта 26 и 26-бис было представлено параванами К-1. Кое-какие авторы отмечают недостаточную эффективность их действия, но об этом не так-то легко делать выводы. Так, 29 ноября 1942 г крейсер «Ворошилов» подорвался на двух минах, но случилось это на скорости 12 узлов (первый подрыв) и ниже (второй подрыв), тогда как параваны рассчитывались на действенную работу при скорости корабля – 14-22 узла.

И, не обращая внимания на «нештатные» условия работы, параваны предохранили борта крейсера от касания минами – обе взорвались, не смотря на то, что и рядом, но все же не у борта, отчего повреждения, не смотря на то, что и были важными, не создавали угрозы смерти крейсера. Еще один подрыв случился у крейсера «Максим Горький», причем его носовая часть была оторванной, но и тут не ясно.

23 июня 1941 г крейсер вошел на минное поле в сопровождении трех эсминцев, двигаясь на скорости 22 узла, и скоро шедший в 8 кбт впереди крейсера эсминец «Гневный» подорвался на мине, утратив носовую часть. Затем «Максим Горький» развернулся и лег на обратный курс, но спустя краткое время прогремел взрыв. На какой скорости крейсер налетел на мину – не сообщается.

Крейсера проекта 26 и 26-бис. часть 5: броня и машины

Крейсер Максим Горький с оторванной носовой оконечностью

Не считая параванов, все крейсера были оборудованы размагничивающими устройствами, установленными уже по окончании начала войны, причем, судя По сведеньям, которыми мы сейчас рассполагаем,, их эффективность не подлежит сомнению – тот же «Киров» много раз появился в районах, где иные суда, не имевшие совокупности размагничивания, подрывались на донных минах. «Киров» же подорвался только тогда, в то время, когда его размагничивающее устройство выяснилось отключено.

Авиационное оружие по проекту было представлено катапультой и двумя самолетами-корректировщиками, каковые должны были делать кроме этого и разведывательные функции. Суда проекта 26 взяли по два самолета КОР-1, не обращая внимания на то, что эти самолеты, в неспециализированном-то, провалили опробования.

Несмотря на более-менее приличные летные характеристики, гидросамолеты показали очень низкую мореходность, но никаких иных не имелось в наличии, исходя из этого Но крейсера проекта 26-бис взяли новейшие КОР-2, действительно, уже на протяжении войны. С катапультами оказалась целая чересполосица – отечественные ЗК-1 не удалось произвести в срок, отчего крейсера проекта 26 взяли катапульты К-12, купленные в Германии.

По своим ТТХ они всецело соответствовали отечественным, но имели меньшую массу (21 т против 27). На первой паре крейсеров проекта 26-бис — «Максим Горький» и «Молотов» установили отечественные ЗК-1, но в годы войны у «Молотова» ее заменили на более современную ЗК-1а, но у балтийских крейсеров («Максим Горький» и «Киров») катапульты демонтировали для усиления зенитного оружия. Тихоокеанские крейсера «Калинин» и «Каганович» при вводе в строй катапульт не взяли, по окончании войны на них были установлены ЗК-2б.

ТТХ советских самолетов КОР-1 и КОР-2 согласно данным А. Чернышева и К. Кулагина Советские крейсера Великой Отечественной

Много раз видевшееся и в ряде источников, и в «интернетах» вывод, о том, что авиационное оружие крейсерам типа «Киров» и «Максим Горький» было не требуется, при всей логичности создатель все же не вычисляет верным. К примеру, грамотная корректировка огня и воздушная разведка крейсера «Киров» при обстреле финской батареи на о.Руссарэ, каковой имел место 1 декабря 1939 г., в полной мере имела возможность бы обеспечить подавление данной батареи 254-мм орудий, причем с недоступных для ее огня расстояний.

Никакого иного метода для ее уничтожения у крейсера «Киров» просто не существовало. Кроме этого возможно отыскать в памяти о стрельбе черноморского крейсера «Ворошилов» 19 сентября 1941 г. по скоплениям фашистских армий в сёлах Алексеевка, Хорлы и Скадовск, расположенных на подступах к Перекопу. Тогда для ведения огня с дистанции 200 кбт (Алексеевка), 148 кбт (Хорлы) и 101 кбт (Скадовск) употреблялся самолет МБР-2, делавший роль корректировщика.

Напротив, возможно утверждать, что опытные экипажи самолетов-корректировщиков, в совершенстве опытные изюминки стрельбы морской артиллерии и могущие корректировать пламя, имели возможность бы сыграть огромную роль при обстреле вражеских армий вне пределов прямой видимости. Что касается чисто морских операций, то авиакорректировка огня по движущейся цели очень затруднена (не смотря на то, что на протяжении второй мировой войны были и такие случаи), но полезность самолетов-разведчиков абсолютна. Исчезновение с послевоенных крейсеров западных государств катапультной авиации связано с громадным числом авианосцев, каковые способны были снабжать воздушную разведку лучше, чем гидросамолеты крейсеров.

Радиолокационное оружие – при проектировании первых отечественных крейсеров его установка не планировалось по той причине, что в те годы СССР еще не занимался РЛС. Первая корабельная станция «Редут-К» была создана лишь в первой половине 40-ых годов двадцатого века, и проходила опробования на крейсере «Молотов», отчего последний и стал единственным советским крейсером, взявшим РЛС до войны. Но в армейские годы крейсера проектов 26 и 26-бис взяли радиолокаторы самого разного назначения.

Бронирование

Броневая защита советских крейсеров проектов 26 и 26-бис конструктивно была весьма простой, в особенности если сравнивать с итальянскими крейсерами. Но в этом случае «легко» вовсе не есть синонимом «дурно».

Базой бронезащиты являлась протяженная цитадель, имевшая 121 метр длиной (64,5% длины корпуса) и закрывающая машинные отделения и котельные, и погреба боезапаса. Очень впечатляющей (для крейсера) была высота бронепояса – 3,4 метра. У «Ворошилова» и «Кирова» цитадель представляла собой эдакую коробку, в которой стены (бронепояс и траверзы) накрывала палубная броня, причем во всех местах толщина бронеплит была одной и той же – 50 мм.

И ту же самую, 50-мм, защиту взяли башни главного калибра и их барбеты. Также, бронировались кроме этого боевая рубка (150 мм), рулевое и румпельное отделение (20 мм), посты наводки торпедных аппаратов (14 мм), КДП (8 мм), стабилизированные щиты и посты наводки 100-мм орудий Б-34 (7 мм).

Крейсера проекта 26-бис имели полностью ту же схему бронирования, но наряду с этим в некоторых местах броня стала толще – бронепояс, траверзы, лобовые плиты, крыши и барбеты 180-мм башен взяли уже не 50-мм, а 70-мм броню, рулевое и румпельное отделения – 30 мм вместо 20 мм, в остальном толщины брони соответствовали крейсерам типа «Киров».

Весьма интересно сравнить совокупности бронирования отечественных крейсеров с их итальянским «предком»:

Первое, что кидается в глаза – защита «итальянца» куда сложнее. Но сделало ли это ее действеннее? взглянуть на вероятные траектории поражения.

Траектории 1 и 2 – это падения авиабомб. Тут у советского крейсера снаряд встретит 50-мм бронепалуба, а вот у итальянских крейсеров – лишь 35-мм и 30-мм соответственно. Наряду с этим столь серьёзные отсеки, как котельные и погреба боезапасов и машинные отделения, у итальянцев прикрыты лишь 35-мм броней (траектория 1), а у крейсера проекта 26-бис – 50 мм.

Ближе к бортам обстановка чуть лучше – не смотря на то, что в том месте палубная броня итальянцев значительно уменьшается до 30 мм (траектория 2), но в случае если бомба, пробив узкую броню, взорвется в корпусе итальянского корабля, между ней и теми же котельными отделениями окажется 35-мм бронепереборка, а осколки, отправившиеся вниз, встретят уложенные горизонтально 20-мм бронеплиты. Тут у крейсера проекта 26-бис и «Эудженио ди Савойя» получается примерный паритет – отечественную бронепалубу сложнее пробить, но в случае если бомба все же ее проломит, то последствия от взрыва в корпуса будут страшнее, чем у «итальянца», по причине того, что внутренних бронепереборок у «Максима Неприятного» нет.

Боеприпас, попавший в итальянский крейсер по траектории 3, вначале встретит 20-мм бортовая броня и после этого – 35 мм палубы, в этот самый момент «Эудженио ди Савойя» снова проигрывает советскому крейсеру– «Максим Горький» защищен тут 18-мм сталью борта (хоть и не броневой) и 50-мм бронепалубой. Обстановка снова же выравнивается, в случае если боеприпас попадет в «Эудженио ди Савойя» в 30-мм палубу между главным бронепоясом и бронепереборкой – в этом случае, по окончании пробоя 20 мм борта и 30 мм палубы боеприпасу придется еще преодолевать 35 мм вертикальной защиты, что в совокупности приблизительно эквивалентно 18-мм борту и 50-мм бронепалубе «Максима Неприятного».

А вот ниже итальянец защищен лучше – боеприпас, попавший в его 70-мм бронепояс, кроме того при пробития должен будет разламывать 35-мм бронепереборку за ним, тогда как у советского крейсера за таким же 70-мм бронепоясом ничего нет (траектория 5 для итальянского и для советского крейсеров). Но барбеты «Эудженио ди Савойя» защищены хуже – имея где 70 мм барбетной брони (траектория 6), где 60 мм (траектория 7) , где – 20 мм борт + 50 мм барбет (траектория 8), «итальянец» пара не сильный советского крейсера, где вражеские боеприпасы встретят 70 мм (траектории 6 и 7) и 18 мм обшивки + 70 мм барбета (траектория 8).

Сами башни сложно сообщить. С одной стороны, лобовая плита у итальянцев была толще (90 мм против 70 мм), но стены и крыша имели лишь 30 мм против советских 50 мм. не меньше сложно сообщить, как итальянцы были правы, «размазывая» броню по всей собственной башенноподобной надстройке – да, они защитили ее всю противоосколочной броней, но боевая рубка имела лишь 100 мм против 150 мм советского крейсера.

Совсем неясно, из-за чего, израсходовав столько упрочнений на бронирование бортов, итальянцы не стали подобно защищать траверзы, где ограничились всего лишь 50-мм броней (у советских крейсеров – 70 мм). Для легкого крейсера вести бой на отходе либо догоняя соперника столь же конечно, как для линейного корабля находиться в линии.

Еще одним недочётом итальянского крейсера стало отсутствие какой-либо румпельного отделений и защиты рулевого, но нужно заявить, что и у «Максима Неприятного» с этим было не все в порядке – всего лишь 30-мм броня. Что особенно необычно с учетом того, что советские крейсера по проекту имели некий дифферент на шнобель – повышение толщины брони рулевого и румпельного до тех же 50 мм обеспечило бы им куда более важную защиту, водоизмещения добавило мало и наряду с этим уменьшило бы дифферент на шнобель.

В целом же возможно констатировать, что в части вертикальной брони корпуса «Эудженио ди Савойя» пара превосходил проект 26-бис, но в части горизонтальной защиты и бронирования артиллерии – уступает ему. Наряду с этим из-за не сильный траверзов итальянский крейсер защищен хуже советского для боя на острых носовых и кормовых углах. Неспециализированный же уровень защиты судов можно считать сопоставимым.

Маленькая ремарка. Просматривая отечественные источники, приходишь к выводу, что защита советских крейсеров была совсем недостаточной, «картонной». Хорошим примером есть утверждение А.А. Чернышева, сделанное им в монографии «Крейсера типа «Максим Горький»:

«Если сравнивать с большинством зарубежных легких крейсеров, недостаточным было бронирование, не смотря на то, что на судах проекта 26-бис его пара усилили – согласно расчетам, оно снабжало защиту от 152-мм артиллерии в диапазоне 97-122 кбт (17,7-22,4 км), пламя же 203-мм орудий соперника был страшен для отечественных крейсеров на всех расстояниях»

Казалось бы, что тут возможно возразить? Формулы бронепробиваемости известны в далеком прошлом и везде, с ними не поспоришь. Но вот что направляться иметь в виду.

Дело в том, что каждая формула бронепробиваемости, кроме калибра, оперирует кроме этого весом боеприпаса и его скоростью «на броне», т.е. в момент соприкосновения боеприпаса с броней. А эта скорость зависит от начальной скорости боеприпаса. Соответственно, результаты расчета «территорий неуязвимости» либо «территорий свободного маневрирования» для любого корабля будут прямо зависеть от того, какую как раз пушку забрали при расчете.

По причине того, что очевидно, что бронепробиваемость германской SK C/34, выстреливающей 122-кг боеприпас с начальной скоростью 925 м/сек, будет значительно отличаться от американской Mark 9, отправляющей в полет 118-кг боеприпас со скоростью 853 м/сек.

Само собой разумеется, разумнее всего было бы при расчетах бронепробиваемости ориентироваться на пушки собственных возможных соперников, но тут появляется множество неприятностей. Во-первых, потенциальных неприятелей неизменно пара, и у них различные пушки. Во-вторых, в большинстве случаев страны не распространяются о ТТХ собственных орудий.

К примеру, сравнивая возможности артиллерии линкоров-дредноутов типа «Императрица Мария» и дредноутов, каковые строились для турок в Англии, отечественные разработчики изрядно совершили ошибку в качествах английских 343-мм пушек. Они считали, что бронебойный боеприпас таковой пушки будет весить 567 кг, тогда как практически британский боеприпас весил 635 кг.

Исходя из этого частенько при расчетах бронепробиваемости государства применяли или эти собственных орудий нужного калибра, или же некоего представления о том, какие конкретно пушки будут пребывать на вооружении иных государств. А потому расчеты территорий неуязвимости без указания ТТХ орудия, под которое они были вычислены, ничем не окажут помощь читателю, желающему разобраться в стойкости защиты того либо иного корабля.

И вот несложный пример. Отечественные разработчики для собственных расчетов приняли столь замечательное 152-мм орудие, что оно имело возможность пробить 70-мм бронепояс советского крейсера на всех расстояниях, впредь до 97 направляться либо практически 18 км (неясно, из-за чего А.А. Чернышев пишет о 17,7 км. 97 кбт * 185,2 м = 17 964,4 м).

А вот итальянцы, рассчитывая территории неуязвимости для собственных крейсеров, заключили о том, что внешний 70-мм бронепояс «Эудженио ди Савойя» защищает, уже начиная с 75,6 кбт (14 км). И более того – согласно точки зрения итальянцев, на дистанции в 14 км 70-мм бронепояс мог быть пробит лишь при попадании боеприпаса под углом 0, т.е. совсем перпендикулярно к плите, что фактически нереально (на таковой дистанции боеприпас падает под определенным углом, так что должна быть весьма сильная качка, талантливая «развернуть» бронепояс перпендикулярно его траектории).

Более-менее надежно бронепояс «Эудженио ди Савойя» начинал пробиваться лишь (приблизительно) на 65 кбт (12 км), где 152-мм боеприпас имел возможность пробивать такую броню под углом 28 град к нормали. Но это, снова же, в некой дуэльной ситуации, в то время, когда суда вести войну как линейные корабли, развернувшись бортом друг к другу, а вот , если, к примеру, драка идет на курсовом угле 45 градусов, то для поражения 70-мм бронеплиты, в соответствии с итальянским расчетам, следовало сближаться менее чем на 48 кбт (менее девяти километров).

Откуда такая отличие в расчетах? Возможно высказать предположение, что советские разработчики, тяготея к сверхмощным орудиям, полагали, что на Западе пушки никак не хуже, и рассчитывали бронепробиваемость, исходя из совсем монструозных весов снарядов и их начальных скоростей для 152-мм орудия. Одновременно с этим итальянцы, вероятнее, ориентировались на фактические эти собственных шестидюймовок.

Весьма интересно да и то, что, в соответствии с итальянским расчетам, 203-мм боеприпас пробивал 70-мм бронепояс и стоящую за ним 35-мм переборку «Эудженио ди Савойя» при отклонении боеприпаса от нормали в 26 град уже с дистанции практически 107 кбт (20 000 м). Само собой разумеется, советское 180-мм орудие Б-1-П имело пара меньшую бронепробиваемость, но в полной мере возможно утверждать, что на дистанции в 14-15 км вертикальная защита итальянского крейсера будет в полной мере проницаемой для отечественных 97,5 кг снарядов. И вот тут мы и подходим к пониманию сокровища 180-мм артиллерии для легкого крейсера – тогда как «Максим Горький» на дистанции 75-80 кбт (т.е. дистанции решительного боя, на котором направляться ожидать высокого процента попаданий) будет ощущать себя фактически неуязвимым, по причине того, что ни его борт, ни палуба, ни барбеты не смогут быть пробиты 152-мм итальянскими боеприпасами, более большой «Эудженио ди Савойя» (стандартное водоизмещение 8750 т против 8177 т «Максима Неприятного») не имеет никакой защиты от 180-мм снарядов советского крейсера.

Носовые башни МК-3-180. Крейсер, увы, не опознан

В случае если же отыскать в памяти, что и скорости крейсеров, в общем, сопоставимы, то итальянский крейсер не будет иметь возможности навязать удачные для него дистанции боя, а попытки бежать либо же, напротив, сближаться с советским крейсером приведут только к тому, что «итальянец» подставит под пламя собственные совсем «картонные» для 180-мм орудий траверзы.

Как верны итальянские расчеты бронепробиваемости? Сообщить достаточно сложно, но косвенным подтверждением того, что верны как раз итальянские, а не советские расчеты, стал бой германского карманного линейного корабля «Адмирал граф Шпее» у Ла-Платы.

В нем британские шестидюймовые полубронебойные боеприпасы СРВС (Common Pointed, Ballistic Cap — полубронебойный с легким наконечником для улучшения баллистики) трижды поражали боковые 75-80-мм плиты германских башен главного калибра (причем два попадания достигнуты с дистанции порядка 54 кбт), но германская броня пробита не была. А вот 203-мм пушки «Эксетера» показали весьма высокую бронепробиваемость – подобный по конструкции полубронебойный английский боеприпас пробил 100-мм бронеплиту германского рейдера и металлическую 40-мм переборку за ней с дистанции порядка 80 кбт. И это говорит о высоком качестве английских СРВС снарядов и их способности пробивать броню.

Что до надежности горизонтальной защиты, то возможно смело утверждать, что 30 мм бронирования было не хватает. Как мы знаем, что 250-кг бомбы пробивали 30-мм палубную броню крейсеров типа «Адмирал Хиппер» с разрывом под бронепалубой, а падение таковой бомбы с высоты в 800 м на 20-мм скос крейсера «Ворошилов» (и взрыв на броне) стали причиной образованию дыры в броне площадью в 2,5 кв.м. Одновременно с этим, 50-мм палубная броня крейсера «Киров» защитила корабль от прямого попадания 5 авиабомб.

Одна из них, угодив в палубу полубака, взорвалась в каюте начсостава, вторая, кроме этого грянув в полубак, ударилась о бронепалубу, но не взорвалась – это случилось на протяжении воздушной бомбандировки 23 сентября 1941 г. Еще три авиабомбы поразили корабль в кормовую надстройку 24 апреля 1942 г. на протяжении операции «Гетц фон Берлихинген», причем крейсер весьма не легко пострадал – загорелись поданные к орудиям снаряды, их выбрасывали за борт, но 100-мм и 37-мм боеприпасы взрывались, причем, время от времени в руках матросов. Однако, палуба пробита не была.

К сожалению, на данный момент нереально точно установить калибр авиабомб, попавших в крейсер. О тех, что попали в полубак, нет по большому счету никаких сведений, но по тем, что стали причиной сильные разрушения в корме, в разных источниках указывается масса и 50 кг, и 100, и 250 кг. Установить истину тут уже вряд ли быть может, но направляться не забывать, что для немцев типовыми являлись авиабомбы весом в 50 кг и 250 кг.

Наряду с этим те же три попадания в корму крейсера «Киров» достигнуты не в следствии случайного налета, а на протяжении целенаправленной операции по уничтожению больших судов Балтфлота – очень вызывающе большие сомнения, дабы самолеты для атаки аналогичных целей были оснащены всего лишь 50-кг снарядами. Иначе, совсем исключать этого запрещено – быть может, часть самолетов оснащалась 50-кг бомбами для подавления позиций сухопутной зенитной артиллерии.

Энергетическая установка

Все крейсера проекта 26 и 26-бис имели двухвальные котлотурбинные установки, складывавшиеся из двух основных турбозубчатых агрегатов (ГТЗА) и шести замечательных котлов, расположенные в средней части корпуса по одной и той же схеме (от носа в корму):

1) Три котельных отсека (по одному котлу в каждом);
2) Машинное отделение (ГТЗА на гребной вал правого борта);
3) Еще три котельных отсека;
4) Машинное отделение (ГТЗА на гребной вал левого борта).

На головном крейсере «Киров» была установлена энергетическая установка итальянского производства, на всех последующих крейсерах – отечественные называющиеся ТВ-7, воображающие собой итальянские установки с некоей модернизацией. Номинальная мощность одного ГТЗА должна была составить 55 000 л.с., на форсаже — 63 250 л.с.; т.е. крейсер с двумя ГТЗА имел 110 000 л.с. номинальной мощности автомобилей и 126 500 л.с. при форсировании котлов. Привлекает внимание тот факт, что итальянская ходовая «Кирова» смогла развить лишь 113 500 л.с., тогда как отечественные ТВ-7 показывали и 126 900 л.с. («Калинин»), и 129 750 л.с («Максим Горький»), при том, что отечественные котлы были кроме того экономичнее итальянских.

Примечательно, что итальянские крейсера, будучи более большими, продемонстрировали все же громадную скорость на сдаточных опробованиях, нежели советские. Но это, скорее, упрек итальянским кораблестроителям, нежели их заслуга. Тот же крейсер «Киров», развив на опробованиях при мощности в 113 500 л.с. скорость в 35,94 узла, вышел на мерную линию в «честном» водоизмещении 8742 т, тогда как его обычное водоизмещение (кроме того с учетом строительной перегрузки) должно было составить 8590 тысячь киллограм.

А итальянцы выводили собственные суда на мерную линию легко феерически переоблегченными, не просто практически без горючего, но и с множеством не установленных еще механизмов. К примеру, тот же «Раймондо Монтекукколи» при обычном водоизмещении в 8875 тысячь киллограм вышел на опробования, имея всего лишь 7020 тысячь киллограм, т.е. на 1855 легче, чем ему было положено! Ну и, само собой разумеется, развил 38,72 уз на 126 099 л.с., чего ж тут не развить-то.

Нужно заявить, что и в итальянском, и в советском флотах эта энергетическая установка зарекомендовала себя с самой лучшей стороны. В большинстве случаев, и за редчайшим исключением, в повседневной эксплуатации суда не смогут показывать скорости, показанной ими на мерной миле, в большинстве случаев она на узел-два ниже. К примеру, те же самые американские «Айовы», имея по справочнику 33 уз, в большинстве случаев ходили не более 30-31 уз.

Это ясно и объяснимо – скорость полного хода по книжке в большинстве случаев запланирована на проектное обычное водоизмещение, и опробования стараются создавать, разгрузив суда до расчетного веса. Но в повседневной судьбе суда «живут» перегруженными (строительная перегрузка и тут, и вес оборудования, взятого на протяжении модернизаций), к тому же, стараются иметь при себе топлива отнюдь не 50% от большого (как положено при обычном водоизмещении), а побольше.

В отличие от прошлых «Кондотьери», на опробованиях дававших под 40 и за 40 узлов, но в повседневной эксплуатации чуть талантливых развить 30-32 узла, суда типов «Раймондо Монтекукколи» и «Дука д Аоста» на протяжении войны имели возможность с уверенностью держать 33-34 узла, став тем самым одними из самых быстроходных итальянских легких крейсеров – не на словах, а на деле. Да и то же самое возможно сообщить о советских крейсерах.

Не обращая внимания на то, что в некоторых источниках почему-то утверждается, что «Молотов» в боевой обстановке не имел возможности развивать более чем 28 узлов, тот же А. А. Чернышев информирует, что в декабре 1941 г. для доставки в Севастополь 386-ой стрелковой дивизии на крейсер было загружено 15 вагонов снарядов (это уже порядка 900 т «лишнего» веса), пушки и минометы (в неустановленном количестве), и 1200 человек личного состава дивизии. Крейсер снялся с якоря и отправился к Севастополю, наряду с этим

«на переходе скорость достигла 32 узлов»

И это притом, что на протяжении этого перехода корабль очевидно не форсировал механизмы – для чего бы ему это делать? Также, много и других случаев – к примеру, по окончании обстрела германских армий у Перекопа в сентябре 1941 г крейсер «Ворошилов» возвращался в базу со скоростью в 32 узла. Так откуда же тогда появились 28 узлов для «Молотова»?

Единственное, что приходит на ум: в ночь с 21 на 22 января 1942 г на стоящий у пирса «Молотов» обрушился сильнейший норд-ост (т.н. бора), из-за которого крейсер очень сильно било о дескать, чем нанесло его корпусу значительные повреждения. Практически все они были исправлены силами ремонтного завода в Туапсе, но в силу дефицита мощностей не было возможности исправить погнутый форштевень, что и привело к потере скорости на 2-3 узла.

Действительно, потом форштевень отремонтировали, но на какое-то время крейсер взял ограничения по скорости. Также, с «Молотовым» произошла и еще одна «неприятность» – его корма была оторвана торпедой, новую строить было некогда, исходя из этого кораблю «приставили» корму от недостроенного крейсера «Фрунзе». Но, очевидно, обводы новой кормы отличались от теоретического чертежа крейсеров проекта 26-бис, что имело возможность оказать влияние на скорость полного хода «Молотова».

Снова же, А. А. Чернышев показывает на то, что по итогам опробований «новокормленный» крейсер не имел утраты скорости хода (но, увы, не показывает, какую как раз скорость корабль показал на опробованиях).

Потом ГТЗА ТВ-7 (хотя бы и с некоторыми модернизациями и доработками) устанавливались на крейсера проекта 68 «Чапаев» и 68-бис «Свердлов», где кроме этого показали выдающиеся надёжность и мощность в эксплуатации.

Но было у итальяно-советских энергетических установок и еще одно очень ответственное преимущество

Продолжение направляться..

Создатель: Андрей из Челябинска

Крейсер Максим Горький

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: