Авиационное вооружение русских самолетов времен первой мировой войны

Начало Первой Мировой самолеты всех воюющих государств встретили невооруженными. Противоречивость воззрений и мнений на возможности развития военной авиации, непременно, затормозила работы по вооружению и бронированию аэропланов в Европе и в Российской Федерации. Выяснить рациональный тип боевого самолета и выработать требования к его оружию имела возможность только жёсткая проверка на поле боя.

Единственное, что не вызывало ни у кого никаких сомнений с момента появления боевых аэропланов — это возможность их применения для сбрасывания на соперника взрывчатых веществ, бомб и снарядов, когда разрешит грузоподъемность. Тяжело сообщить, у кого первого появилась такая мысль1, но одними из первых бомбить с самолета стали практичные американцы.

В начале 1911 г. в Сан-Франциско состоялась авиационная семь дней, больше бывшая похожим армейские маневры, и 15 января «произошло бросание бомб с аэроплана». Летал конструктор бомб лейтенант Крисси, а его пассажир бросал их в цель с высоты 180 м. Стало известно, что «бомбы взрываются по направлению к почва без осколков и не воображают никакой опасности для зрителей. Испытания эти дали хороший результат и продемонстрировали, что успешное попадание в цель зависит не столько от ловкости человека, сколько от необходимости для данной цели визирующего аппарата. »2

Всемирный приоритет в настоящей бомбардировке в собственности итальянцам. Лейтенант К.Ципелли экспериментировал с авиационными бомбами, изобретал бризантный взрыватель и, в итоге, взорвался сам. На протяжении итало-турецкой войны в Ливии 1 ноября 1911 г. лейтенант Гавотти с «Блерио» скинул 4 гранаты по 4,4 фунта на войска Турции и обстрелял из личного оружия.

Не смотря на то, что грузоподъемность самолетов в начале 10-х годов не превышала нескольких десятков килограммов, попытки создать разные прицельные приспособления начались во всем мире. Русское военное ведомство, наровне с конкурсом армейских аэропланов, 21 декабря 1912 г. заявило конкурс на «прибор для бросания снарядов с управляемых аэростатов и аэропланов». Все предложения рассматривались в осеннюю пору 1913 г. на протяжении подведения итогов конкурса армейских аэропланов.

Первый приз взял прибор штабс-капитана Толмачева, второй — лейтенанта Сидоренко. До 1916 г. Толмачев в Санкт-Петербурге испытывал и совершенствовал собственный прибор, военное ведомство каждый год субсидировало его испытания. Отзывы как правило давали одобрительные.

Авиаконструктор Сикорский на фоне Ильи Муромца и умелой авиабомбы в 25 пудов весом

Создание «формирование» и Муромцев из них Эскадры Воздушных Судов предопределило большое повышение интереса к вопросам создания и разработки конструкций разнообразного вооружения и бомбардировочного оборудования, включая и сами бомбы разных калибров. Теоретическим изучением неприятностей прицельного бомбометания наровне с конструкциями прицельных приспособлений вместе с армейскими занимались и ученые, такие как Н.Е.Жуковский, Г.А.Ботезат, А.Н.Журавченко, Тираспольский, инженеры Гарф, Н.Н.Лебеденко и др.

В осеннюю пору 1914 г. столичный губернатор Муравьев телеграфировал Шефу авиации: «…Из Москвы едет в Петроград инженер Лебеденко и везет в Основное инженерное управление изобретенный им аппарат прицельного автоматического метания бомб с аэропланов по неподвижным и движущимся целям, основанный на новом принципе измерения относительно скорости аэроплана и цели». По словам Жуковского, «прибор Лебеденко устроен так, что в нем летчику необходимо лишь, поворачивая трубу руками, всегда держать предмет на перекрестных нитях».3 Изменение углов в пределах определенного промежутка времени, сбрасывание бомбы при нужном угле проводились машинально при барометра и помощи часов.

Угломерный прицел Лебеденко вместе с кассетным бомбосбрасывателем на два боеприпаса был принят как умелый на вооружение и устанавливался на самолеты «Вуазен», строившиеся на «Дуксе». Заказали 20 таких устройств, 15 из них в конце 1915 г. приняли в казну и послали «для дополнительного изучения» (на войсковые опробования) в Севастопольскую школу, Киевскую школу наблюдателей и кое-какие фронтовые отряды.

Студент МТУ Б.С.Стечкин создал прицел наподобие прибора Толмачева. Он складывался из угольника с двумя визирными линиями и секундомера и потребовал практически тех же манипуляций, что и прицел Толмачева. Жуковский отмечал, что «часы Толмачева отличаются от часов Стечкина тем, что имеют лишь одну стрелку, изменяющую направление перемещения от нажима кнопки… Прибор Стечкина из обычного секундомера с двумя стрелками».4

В большинстве случаев, практически обо всех прицелах сперва следовали хорошие отзывы, после этого вывод изменялость на противоположное. Это происходило по причине того, что все устройства не учитывали сопротивления воздуха и бокового ветра. В то время, когда требования к точности бомбометания повысились, они были устаревшими.

На совещании Технического Комитета ГВТУ 27 апреля 1915 г. эксперты вынужденно признали, что баллистических теорий бомбометания по большому счету не существует, и ГВТУ постановило выделить отчисления на решение данной неприятности.

В начале Первой Мировой бомбы сбрасывали вручную

Изучения велись независимо в двух научных центрах. В Санкт-Петербурге важным прописали доктора наук Ботезата, через два дня после заседания Армейский Совет по представлению ГВТУ выделил 54 тыс. руб. на «бомбометательную совокупность Г.А.

Ботезата, его вознаграждение и на использование его теоретических выводов к трем совокупностям существующих у нас прицельных устройств».5 В 1915 г. по просьбе командующего ЭВК генерала В.М.Шидловского Ботезат вместе с прапорщиком Фридманом составил баллистические таблицы, по которым экипаж самолета, зная скорость и высоту полета, сбрасывал бомбы определенного типа с высокой для тех лет точностью. Позднее для упрощения пользования в полете на их базе составили отдельные диаграммы для всех типов самолетов, пребывавших на вооружении.

Жуковский сидит у макетов авиабомб. Рядом с бомбой стоит Ветчинкин

В Москве изучениями по теории бомбометания руководил Н.Е.Жуковский. Потому, что сбрасывание стрел и бомб с маленькой высоты не разрешало взять полную картину, доктор наук добился прикомандирования с целью проведения опытов летчика С.В.Гулевича с самолетом «Ньюпор». Его отозвали из 5-й авиационной роты 4-й армии, защищавшей крепость Ивангород.6 Расчеты Жуковского по теории бомбометания проходили экспериментальную диагностику на Ходынке, где для этих целей выделили надел земли с расставленными на нем мишенями.

В аэродинамической лаборатории МВТУ и в полете Н.Е.Жуковский изучил аэродинамические особенности десяти принятых на вооружение авиабомб калибром от 5 до 409 кг. Участниками опробований были Г.И.Лукьянов, К.А.Ушаков и Г.М.Мусинянц. Умелым методом узнали, что скорость падения возрастает с ростом массы бомб, для калибра 409 кг она достигала 296 м/с.

При падении с высот, превышающих 800 м, колебания тяжелых бомб прекращались. По словам Жуковского, «бомба в вертикальном направлении будет двигаться так, как словно бы бы она ниспадала по вертикальной линии».7

Неспециализированную картину узнали уже к лету, и в сентябре 1915 г. Жуковский выступил в Столичном математическом обществе с докладом «К теории бомбометания с аэроплана», изложив базы созданной и экспериментально проверенной теории бомбометания. Позднее с далека его брошюру «Бомбометание с аэроплана».

В ноябре 1915 г. Технический комитет ГВТУ утвердил доклад постоянного участника комитета генерала Кирпичева об изучениях по теории бомбометания: «Изучение затухания колебаний громадных аэропланных бомб (весом более 5 пудов)… было произведено заслуженным доктором наук Жуковским, в лаборатории которого производилось определение аэродинамических особенностей принятых у нас снарядов. В собственном изучении доктор наук Жуковский обосновывает, что колебания громадных аэропланных бомб по крайней мере прекращаются при падении бомб с высот, громадных 800 метров.

Так как бомбы постоянно сбрасываются с более больших высот, то, следовательно, колебания их не могут служить причиной отказа в действии ударных приспособлений…»8 Так было опровергнуто обширно распространенное многочисленные спекуляции и мнение конструкторов взрывателей, что обстоятельством отказа помогают колебания бомбы в полете. Выводы ученого разрешили перейти к выпуску авиабомб с уменьшенным хвостовым оперением.

16 ноября «Технический комитет положил… доклад по настоящему делу… принять к сведению», Жуковскому выразили «признательность комитета за доставление занимательного для армейского воздухоплавания изучения».

13 апреля 1916 г. распоряжением Шефа авиации создали «Рабочую группу по изучению воздушной артиллерии». В ее задачи входило «свести и обработать целый уже имеющийся материал с целью добиться планомерного применения оружия, снарядов и устройств, имеющих отношение к воздушной артиллерии. Целый материал должен был быть по возможности изучен с теоретической стороны и проверен экспериментальным методом, и согласно данным практики.

Должны были быть составлены описания предметов снаряжения по воздушной артиллерии, и наставления по пользованию ими».9 По поручению рабочей группы под управлением Жуковского создали таблицы бомбометания, в зависимости от скорости определявшие углы упреждения при сбросе бомб. Их экспериментально удостоверились в надежности на Ходынке.

Не считая «громадных аэропланных бомб» весом пара пудов, к лету 1915 г. Технический комитет ГВТУ внес предложение группе Жуковского испытать много разнообразных «аэропланных пуль» и «стрелок» весом 15—30 г. В первый раз они показались во французской армии в начале войны и продемонстрировали высокую эффективность. О них кроме того начали слагать легенды, утверждая, что эти «стрелки» (железные стержни с заостренным финишем и маленьким крестообразным стабилизатором, сильно напоминавшие широкоизвестные «дротики» из одноименной игры «Дартс») длиной 10—15 см пробивают «полностью» наездника с лошадью.

Так ли это, не установлено, но как мы знаем, что при сбрасывании с высоты 1 км 500 стрелок рассеивались по площади до 2000 м2 и в один раз «треть батальона, расположенного на отдых, была выведена из строя относительно маленьким числом стрел, скинутых с одного аэроплана». От «пронизывающего» металлического дождя не выручали кроме того укрытия легкого типа, а «стрела, попавшая в лошадь, пробила ее крестец и вошла в почву на 1,5 дюйма».

Об успешном применении «стрелок» союзниками русский армейский агент во Франции пара раз доносил в Ставку. Ценой неожиданных утрат и соперник ознакомился с «ноу-хау» французского «чудо-оружия». К весне 1915 г. подобные стрелки показались в России и Германии.

По заказу Князя разработкой «русских стрелок» в августе 1914 г. занялся В.А.Слесарев. Подойдя к созданию «летучей пули» с научных позиций, он по окончании серии аэродинамических опытов сделал стрелку, устранив главные недочёты французской: существенно улучшил устойчивость при сбрасывании с малых высот и поднял большую скорость падения (со 105 до 130 м/с) при повышении массы приблизительно на треть. «Боеприпас» Слесарева с высоты 20 м пробивал оболочку дирижабля либо бензобак самолета Первой мировой, а французские при сбрасывании с таких высот были неустойчивы и доходили к почва под углом до 30°.

О нравах той эры оптимальнее свидетельствует «очень полезное», согласно точки зрения автора изобретения, свойство стрелки: «Мои пули не ржавеют, т.к. сплав не окисляется… т.е. попавшая пуля не передаёт кровь, тогда как во французских стрелках предохранительные меры от окисления железа не производятся и попавшие стрелки причиняют практически в любое время заражение крови». В ноябре 1914 г. спецавиаотряд 3-й армии удачно совершил войсковые опробования, по окончании чего ГВТУ заказало сперва 100 тыс. «летучих пуль» по 20 коп. за штуку, к лету 1915 г. — еще 200 тыс.

Преимущества «русской стрелки» перед французской стали причиной запросу от союзных кабинетов министров Англии и Франции стрел Слесарева для изучения и о налаживании их производства. Позднее в Англию реализовали 500 тыс. зарядных ящиков 100 и стрел для сбрасывания.

Немцы в первый раз опробовали собственные «мини-бомбы» на русском фронте в апреле 1915 г. в первом налете на Эскадру «Муромцев» в Яблонне. Вражеский «Альбатрос» накрыл и появлявшихся на летном поле конструктора И.начальника и Сикорского ЭВК М.Шидловского. Они не пострадали, а первую стрелку, пробившую толстое оцинкованное железо и застрявшую в доске верстака, случайно нашли в ремонтной палатке.

После этого в траве на летном поле нашли еще пара десятков. Приблизительно одвременно с этим на фронт пришла «союзническая помощь» — 100 тыс. стрел компании «Balles Bons». Интерес к «чудо-оружию» со стороны ГВТУ и простота разработки крупносерийного производства уже к лету 1915 г. инициировали разработку большого количества разнообразных «стрелок» и «пуль».

Все они были посланы в лабораторию Жуковского для сравнительных опробований.

Среди образцов выделялись стрелы Электромеханической мастерской «Сыромятников, Овчинников, Шатский и Ко» («С.О.Ш.»). Они имели корпус прекрасно обтекаемой формы в виде «сигары» аэростата и трехлопастной стабилизатор из жести, начинавшийся от большого сечения корпуса. Пули С.О.Ш. отливали из жёсткого свинцового сплава с острым металлическим наконечником в носу, исключавшим рикошетирование.

Некое усложнение разработки если сравнивать с пулями Слесарева (те отливались из сурьмы и сплава свинца, а к железному штифту в хвосте обтекаемого корпуса припаивали несколько согнутых под 90° жестяных «крылышек») компенсировало понижение себестоимости на увеличение и треть пробивной силы при сбрасывании с высот более 200 м в 3 раза (стрелок «Бон», выпуск которых к этому времени освоил механический и меднолитейный завод В.Т.Однера — в 5 раз).

В один момент в Москву на опробование попали «аэропланные пули с примкнутым четырехлопастным оперением» массой около 29 г созданья АО «Дюфлон, Константинович и Ко» («Дека»). Их отливали из жёсткого свинцового сплава, стабилизатор жестяной. Армейский летчик В.В.Дыбовский к лету 1915 г. создал уникальную конструкцию стрелки с веретенообразным корпусом из сурьмы и сплава свинца и расплющенным алюминиевым стрежнем в хвостовой части.

Литейный завод Э.Э.Новицкого изобрел пули с ленточным стабилизатором, с высоты 40 метров пробивавшие 10-мм доску. В необычном конкурсе кроме этого принимали участие аэропланные пули совокупности Андрэ Поттелета, стрелы рижского завода Этна с древесным стабилизатором и пять типов стрел британского завода спецприборов братьев Серж. Ножевидные стрелы «кумулятивного» действия внес предложение Ф.С.Стычинский.

Базу составляла залитая свинцом заточенная металлическая пластина. При попадании в цель свинец «прилипал» к преграде, а «нож» пробивал ее.

Изучения в аэродинамической лаборатории и летные опробования на Ходынке продемонстрировали полное преимущество стрел «с примкнутым оперением» компании «Дека». Продувки в трубе распознали их наилучшие аэродинамические характеристики, заслужившие самую высокую оценку Жуковского. При сбрасывании с высот более 750 м они превосходили пули Слесарева по пробиваемости кроме того при меньшей на четверть массе.

Нехорошая аэродинамика была у французских стрел «Бон», стрелки Дыбовского уступали уже принятым на вооружение и показали полную несостоятельность конструкции, взявшей совместно со стрелами Поттелета, Стычинского и завода Новицкого окончательный отзыв рабочей группы ГВТУ: «Такие стрелки не необходимы». Стрелы фабрик Этна и братьев Серж признали «востребованными… при необходимости» — ограниченно годными.

Своим заключением Н.Е.Жуковский дал «путевку в судьбу» аэропланным пулям «С.О.Ш.» и «Дека». Не смотря на то, что в итоге к концу 1915 г. на вооружение военно-воздушного флота России приняли 9 разнообразных образцов авиационных стрел и пуль, Технический комитет ГВТУ советовал «к заготовке, буде в том встретится надобность, пули электромеханической мастерской «С.О.Ш.» вместо которых рекомендуют ранее комитетом пуль инженера Слесарева».

В августе 1915 г. компания «С.О.Ш.» взяла заказ на 400 тыс. пуль, с конца того же года «С.О.Ш.» и «Дека» стали главными поставщиками этого оружия для авиации, развернув массовое производство. Кроме того в неспокойном 1917 г. «Дека» взяла заказ на 400 тыс. «пуль для метания с аэропланов», выполненный в июле.

Успешные конструкции стрел «С.О.Ш.» и «Дека» разрешили им без трансформаций пережить первую мировую и гражданскую войны, где их удачно и многократно использовали по лагерям, скоплениям конницы и пехоты, походным колоннам. Стрелы, среди них и вражеские, при каждом эргономичном случаи собирали с почвы.

Вместе с стрелами и пулями на Ходынке испытали и различные конструкции «бомбометов» — коробок-кассет. Сперва таковой ящик держали, стоя в кабине, а в необходимый момент (прицелившись «по сапогу») переворачивали и вытрясали стрелы. Позднее показались откидные крышки сверху и снизу (для сброса и загрузки, нижняя управлялась тросиком из кабины, у Слесарева — штурвальчиком либо «грушей» от фотоаппарата).

Для увеличения точности попадания стрел с хрупким «примкнутым оперением» инженер Колпаков-Мирошниченко создал особый «сбрасыватель», сопряженный с бомбардировочным прицелом собственной конструкции. При сбросе в плоскости ветра возрастала площадь территории поражения в продольном и в поперечном направлении. Изучения «аэропланного стрелометания» в ИМТУ и на Ходынке разрешили обеспечить русскую авиацию собственным оружием с русских фабрик. Эпизодические поставки от союзников шли в мизерных количествах.10

Бомбы для Ильи Муромца

Работы Жуковского, его учеников и соратников не исчерпывались лишь экспериментальной проверкой и теоретическими исследованиями принятых на вооружение бомб и стрел. Применение на фронте самолетов «Илья Муромец» в качестве бомбардировщиков распознало потребность в создании авиабомб достаточной мощности и крупного калибра разных типов — фугасных, осколочных и зажигательных. К ответу практической задачи военное ведомство привлекло больших ученых и авиаспециалистов.

В июле 1915 г. Князь Александр Михайлович обратился к Жуковскому прося «изыскать методы изготовления зажигательных авиабомб малого и громадного калибров». На испытания ГВТУ отпустило 1500 руб. Жуковский со собственными учениками В.П.Ветчинкиным, А.А.Микулиным, Б.С.Стечкиным и Б.Н.Юрьевым срочно занялся конструированием и исследованиями.

В маленький срок в аэродинамической лаборатории И МТУ изготовили и испытали пара типов зажигательных бомб.

14 сентября 1915 г. Жуковский представил в ГВТУ отчет об опробованиях:

«Опробования сперва производились при Аэродинамической лаборатории…, причем испытывались разные совокупности зажигательных снарядов, из которых были удовлетворительными стрела, спроектированная прапорщиком Б.Н.Юрьевым, и аппарат с химическим запальником, спроектированный студентом… Б.С.Стечкиным. Эти два аппарата сбрасывались с высоты около 15 м (крыша физического университета И.ТУ.) и давали громадное пламя, причем стрела, имеющая особое приспособление для разбрасывания горючей жидкости, давала громадной радиус зажигательного района.

Помимо этого, были созданы и приготовлены студентом… А.А.Микулиным в лаборатории образцы громадных зажигательных бомб, для сбрасывания которых нужна была громадная высота. Для предстоящих опытов я обратился к его императорскому высочеству с просьбой о прикомандировании ко мне для опытов аэроплана Ньюпор в 80 сил летчика прапорщика С.Б.Гулевича.

При опытах сбрасывания с аэроплана оказалось, что горючая жидкость, падая на землю с громадной высоты в тонкостенных сосудах, сама очень прекрасно разбрызгивается, потому особых приспособлений для разбрызгивания, как это было в стреле Б.Н.Юрьева, нет необходимости использовать, благодаря этого испытания со стрелами были приостановлены, и все внимание было направлено на испытания с зажигательными боеприпасами совокупности Б.С.Стечкина и А.А.Микулина. Как горючее употреблялась смесь керосина, скипидара и бензина, причем внутренность бомбы еще наполнялась льняными очёсами и каплей.

Зажигание бомбы производилось при падении бомбы на землю. В запальнике Б.С.Стечкина его зажигание получалось при соединении серной кислоты с ватой, пропитанной порошком марганцево-кислого калия, запаянная ампулка с серной кислотой завертывалась в эту самую вату и дружно помещалось в широкую пробирку, на которую надевалось свинцовое кольцо, которое при падении разбивает обе пробирки.

На аэроплане запальник есть надёжным потому, что кольцо не разрешает ему ни сжаться, ни сместиться относительно пробирок; безопасность запальника с предохранительным стаканчиком была многократно испытана сбрасыванием на камни с высоты 20 метров. В момент сбрасывания бомбы предохранительный стаканчик снимается с запальника.

Горючая жидкость помещалась в бычачьем пузыре, к которому привязывался запальник; вместо пузыря возможно используем любой тонкостенный сосуд, форма которого равнодушна, поскольку запальник действует при падении в любом положении. При сбрасывании с аэроплана зажигательных бомб Б.М.Стечкина (около 20 штук) не было ни одного отказа.

Запальник А.А.Микулина воображал упрощенный запальник Орановского с капсюлем; упрощение пребывает в том, что жало ударника было на финише предохранительного пропеллера, что не сбрасывался с бомбы, а ввинчивался в нее.

От капсюля зажигание передается в порох с искристым составом, отгороженный от бензина жестяной стенкой. Горючее наливается в жестяной сосуд, которому придавалась устойчивая форма со стабилизатором, дабы бомба постоянно шла запальником в первых рядах. При опытах оказалось, что для надежного зажигания бензина бросание должно производиться с высоты не меньше 500 метров, поскольку при малой высоте время от времени случаются отказы.»11

Для опробований зажигательных снарядов сделали маленькие партии из 20 бомб А.А.бомб и 150 Микулина Б.С.Стечкина. Их послали для опробований в боевых условиях в крепость Ивангород к полковнику А.Н.Вегенеру. Чуть позднее пара экземпляров отвез В том же направлении прапорщик Б.Н.Юрьев.

Держатели для бомб видны по бортам летающей лодки Морис Фарман

Параллельно с созданием авиабомб конструировали и второе разное бомбардировочное оборудование — бомбосбрасыватели и бомбодержатели («бомбометы»). На «Дуксе» освоили серийный выпуск балочных бомбодержателей, 6 февраля 1915 г. из ГВТУ пришло распоряжение: «Все летательные аппараты, изготовляемые Вашим заводом, снабжать одной парой бомбометов совокупности капитана Орановского, пример коих был Вам выслан управлением.

Цена пары бомбометов для бомб малого калибра 104 р. за несколько, и для бомб большого калибра в 2 и 3 пуда 136 р. за несколько. Впредь до нового уведомления надлежит снабжать аппараты малыми бомбометами.»12 Бомбосбрасыватели деятельно конструировал и сам Жуковский, описание одного для того чтобы приспособления имеется в его работе «Бомбометание с аэроплана».

Еще более актуальной стала задача оружия самолетов стрелковым автоматическим оружием. Как выяснилось, испытания с установкой на самолете пулемета, совершённые поручиком Поплавко в 1913 г. на Ходынке, были забыты далеко не всеми. 19 февраля 1916 г. штаб 4-й армии обратился в канцелярию Князя с просьбой о выдаче пулеметов для оружия аэропланов.

Сообщалось, что «в Гренадерском авиационном отряде был произведен успешный опыт установки пулемета совокупности «Кольт» на аппарате типа «Альбатрос», причем глава отряда находит в полной мере вероятным установить пулеметы типа «Кольта» и на аппаратах других систем. Не будет ли признано вероятным исходатайствовать выдачу пулеметов совокупности «Кольт» на вооружение отечественных самолетов до наступления весенней кампании; это без сомнений принесло бы громадную пользу авиационному делу, тем более, что аэропланы соперника кроме этого вооружены пулеметами.»13

В 1914 г. Гренадерским отрядом руководил капитан В.А.Юнгмейстер, находившийся на I Столичной семь дней и знавший об опытах Поплавко 1913 г. В 1916 г. Юнгмейстер руководил авиационной группой 4-й армии, и в то время, когда его летчикам достался трофейный «Альбатрос», неприятностей с установкой пулемета (при его наличии) не было. Летчики Юнгмейстера отличались изобретательностью.

В 1916 г. немцы стали применять змейковые аэростаты для корректировки артогня, и выпускник Столичной школы прапорщик А.В.Квасников в инициативном порядке установил между плоскостями одноместного «Ньюпора-17» зажигательные ракеты Ле-Приера с электроспуском, разрешавшим произвести два залпа. в один раз ракетным залпом он сбил германский аэростат. Почин поддержал летчик того же отряда Каминский, сбивший еще один аэростат. Но не напрасно говорят, что «инициатива наказуема», за несанкционированную «ревность к работе» летчики взяли взыскание.14

В 1914—1915 гг. многие фронтовые летчики самостоятельно пробовали приспособить автоматическое оружие для ведения воздушного боя. Очень интересным был рапорт начальника 11-го као штабс-капитана Яблонского, сконструировавшего особый станок для аэроплана, по его плану тот должен был «винтовку обратить в пулемет». С целью проведения экспериментов и окончания работы Яблонский просил руководство прикомандировать к его отряду всего трех авиаспециалистов.

Но каких! Штабс-капитану потребовались ни больше, ни меньше как узнаваемый доктор наук-аэродинамик К.Н.Боклевский, авиаконструктор В.А.Слесарев и еще два механика. Не страно, что просьбу изобретателя не выполнили.

Не смотря на то, что приказ армейского ведомства о оружии аэропланов винтовками-пулеметами «Мадсен» вышел уже через 10 дней по окончании начала войны, и на «Дуксе» работы по оружию самолетов возобновились, потребовалось достаточно большое количество времени, дабы фронтовые авиаотряды взяли это оружие. Но имевшиеся в маленьких количествах автоматические ружья и пистолеты Маузера-пулеметы Мадсена были устаревшими и технически несовершенными.

В начале 1915 г. ГВТУ запросило глав авиаотрядов указать «результаты и случаи применения на некоторых аэропланах маузеров и пулемётов». В ответе одного из начальников сообщалось: «Пулеметы на войне не использовались (не смотря на то, что были установлены) ввиду неосуществимости занять удачное маневренное положение (на «Фармане»). Маузеры не использовались (выбрасывание гильз не дает уверенности при ветре позади), нужно что-то наподобие ружья Льюиса»15

Но и по прошествии практически года обстановка фактически не изменилась. В составленной 15 октября 1915 г. «Памятной записке по вопросу о снабжении отрядов пулеметами для установки на аэропланах» написали, что «необходимость оружия летательных аппаратов предвиделась в начале войны, благодаря чего первоначально предполагалось снабдить авиационные отряды пулеметами Льюиса, каковые и были заказаны в Англии. Впредь же до получения таковых в авиационные отряды и были отпущены имевшиеся в распоряжении Армейского министерства ружья и пистолеты Маузера-пулеметы Мадсена старого типа…».16

Главной проблемой была дефицит легких пулеметов «Льюис», так как британцы не выполнили обязательства и отказалась от поставок. самые подходящими для самолетов считались британские пулеметы «Виккерс» с водяным охлаждением, каковые в авиации не употреблялось. Для стрельбы в воздухе в кожухе делали щели, через них встречный поток охлаждал ствол. В отличие от «Льюиса» питание было не дисковым (47 патронов), а ленточным на 1000 патронов.

Масса пулемета не превышала 12 кг, скорострельность — 350 выстрелов/мин. Но их число в авиаотрядах оставалось ничтожным. Из-за недостатка легких пулеметов на самолеты стали устанавливать тяжелые и громоздкие пулеметы «Максим» весом 21 кг. Для облегчения у них срезали половину кожуха.

В первую очередь войны до марта 1916 г. авиаотряды взяли около 100 пулеметов (менее половины от требуемого количества).

3 марта 1916 г. ГВТУ запросило у Главного артиллерийского управления еще 100 пулеметов «Максим» или других типов, производимых русскими оружейными фабриками. Долгая переписка армейских государственныхы служащих «от авиации» и «от артиллерии» в итоге стала причиной тому, что с Тульского завода авиаторам дали 104 «Максима». Но главная их часть (60 пулеметов) осталась в Петрограде в распоряжении заведующего авиационно-воздухоплавательными приемками УВВФ полковника А.Н.Вегенера.

Остальные послали в Киевский (21) и другие авиапарки. Число пулеметов, попавших в Центральный парк-склад, не установлено. Не страно, что при отправлении боевого самолета с фронта на ремонт в тыловые мастерские, оружие с него снимали и оставляли в отряде.

Пулеметов на фронте катастрофически не хватало. На 1 апреля 1917 г. в воздушном флоте России числилось всего 1069 пулеметов: «Льюис» — 479, «Кольт» — 352, «Виккерс» — 186, «Гочкис» — 52. Во фронтовых авиаотрядах их было намного меньше, поскольку в это число входили все запасные пулеметы, пребывавшие в Центральном парк-складе на Ходынке и в тыловых авиапарках.

Проблемой являлось не только получение пулеметов со склада. Большое количество времени прошло, пока не выработали самые рациональные методы установки авиационного оружия на самолете. Практически до конца Первой Мировой так и не показалось единого мнения о типах боевых самолетов.

Не просто так армейский летчик В.М.Ткачев, составляя в начале 1917 г. первое в Российской Федерации наставление по тактике воздушного боя, отмечал: «Первое время пулемет ставили на аэроплан в том месте, где обнаружили более эргономичным по тем либо вторым чисто техническим соображениям и без того, как подсказывали в том либо втором случае конструктивные эти аппарата… В общем картина была следующая — к данной совокупности аппарата прилепливали пулемет в том месте, где было быть может, независимо от того, каковы остальные боевые качества этого аэроплана и какое назначение его, в смысле грядущего исполнения задач.»17 Так, согласно точки зрения Ткачева, на автомобилях с толкающими винтами показались пулеметные установки с ограниченным обстрелом вперед, а на Моранах с тянущим винтов устраивали примитивные установки с обстрелом только назад.

Но и годичный анализ боевого применения аэропланов не дал достаточно материала для выработки рационального типа боевого самолета. В то время, когда в сентябре 1915 г. управление воздухоплавательного отделения ГВТУ поручило доктору наук Г.А.Бо-тезату на базе боевого опыта создать тактико-технические требования к создаваемым на русских авиазаводах боевых аэропланах, тот составил достаточно необычную с современной точки зрения таблицу18, из которой видно, что в тот период истребитель как легкий маневренный самолет еще не устоялся, и Ботезат вычислял его тяжелым многоместным аэропланом с замечательным оружием на борту.

До тех пор пока боевые аэропланы оставались двухместными, особенных неприятностей не появлялось. Летчик-наблюдатель, он же стрелок, имел возможность в воздухе прицеливаться, вести пламя, перезаряжать пулемет и при необходимости ликвидировать задержку (что случалось частенько). Подвижные стрелковые установки, в большинстве случаев делались шкворневыми, перемещаясь по той либо другой направляющей.

Неспешно ввели последовательность усложнений, разрешая расширить углы обстрела впредь до вертикального направления вверх и вниз. В.Б.Шавров писал, что полное направляющее кольцо около сиденья летнаба с перемещающимся по кольцу шкворнем с пулеметом освоили на русских авиазаводах в 1915 г. Разные варианты аналогичных установок применительно к всевозможным типам аэропланов изобретали как на «Дуксе», так и умельцы-механики в тыловых авиапарках и фронтовых отрядах.

Продукция «Дукса» пользовалась особенным спросом, не просто так в октябре 1915 г. на завод поступил заказ от ремонтного поезда-мастерской авиазавода Ф.Ф.Терещенко: «В соответствии с предписанию… [ГВТУ]… покорнейше просим распорядиться изготовить на заводе Дукс для авиационной мастерской на девять аппаратов Вуазен: пулемётных установок и бомбомётов в соответствии с имеющихся у Вас чертежей».19

не сильный местом русского авиационного оружия были прицелы. Их усовершенствованием и конструированием занимались многие конструкторы и известные учёные, среди них полковник С.А.Ульянин, Н.Н.Лебеденко, А.И.Журавченко, B.C. Вахмистров, Тираспольский и другие.

Некое время летчики кроме того прицеливались по двум гвоздям, вбитым в фюзеляж параллельно линии стрельбы. На протяжении прицельных установки устройств и проверки пулемётов в 4-м истребительном авиаотряде стало известно, что начальник отряда сотник Ф.Г.лётчик и Зверев Дунаев, к большому удивлению М.Ефимова, А.Шатерникова и летчиков-воинов, «ставят прицел так, дабы ось ствола и линия прицеливания пулемета взаимопересекались на расстоянии 50 метров перед самолетом. Как М.Н.[Ефимов] ни обосновывал неправильность и нелепость установки, начальник остался при собственном мнении.»20

Рабочее место летчика наблюдателя: бомбы и ящик бутылок с зажигательной смесью

Позднее показался кольцевой прицел, а на турелях ставили кольцо с вычисленным радиусом для упреждения и флюгер-мушку для учета собственной скорости. За кольцевыми прицелами последовали оптические телескопические и коллиматорные. Одним из первых успешный коллиматорный прицел изобрел полковник Ульянин. Но большая часть самолетов хороших прицелов не имело, и УВВФ заказало 600 прицелов во Франции.

В срок и полностью заказ не выполнили, а первые коллиматорные прицелы, попавшие в Россию вместе с зарубежными самолетами, имели габариты и значительную массу. На отдельных французских «Спадах» находились эргономичные оптические прицелы типа «Альдис», в них ощущалась острая потребность.

На базе «Альдиса» ученики Жуковского создали более компактный и легкий коллиматорный прицел. По окончании опробований на Ходынском стрельбище доктор наук писал: «Окончивший отечественную школу летчиков прапорщик Рубинский и лаборанты расчетно-испытательного бюро Ушаков и Раковский перестроили коллиматорный прицел для стрельбы с аэропланов, в основном истребителей, по аэропланам.

Отдел изобретений при Столичном военно-промышленном комитете, разглядев данный прибор, отыскал его в полной мере удовлетворительным и выдал на него одобрительный отзыв. Я со своей стороны считаю данный прибор весьма хорошим и пологаю, что было бы очень полезно воспользоваться им для отечественного воздушного флота.» Но освоить выпуск этого прицела в Российской Федерации не смогли.

25 октября 1916 г. глава УВВФ генерал М.Н.Пневский докладывал Великому князю: «Попытки заказать коллиматоры в Российской Федерации были сделаны, но ни один мастерская и завод за данный заказ не брались». В итоге прицел москвичей на вооружение так и не приняли.

В маневренных и быстроходных одноместных истребителя с тянущим винтом стреляли лишь поверх винта, что было очень некомфортно летчику, не обращая внимания на наличие гашетки на ручке управления. Кроме того новейший «Льюис» нужно было за полет перезаряжать дисковым магазином до 10 раз. М.Ефимов по окончании одного из нередких, но бесплодных воздушных боев возмущался: «Вот так постоянно получается, что на протяжении атаки, в самый неподходящий момент, кончается обойма, а в ней всего лишь 47 патронов. Разве так возможно вести войну!»

Шатерников так обрисовывал процедуру замены обоймы на протяжении боя: «Летчик, увидев по слуху, что патронов в обойме уже нет, обязан скоро выйти из боя в сторону и без того, дабы не быть расстрелянным, после этого, зажав ручку управления между коленями, дернуть за кольцо троса, дабы пулемет опустился, приблизившись, позже снять обойму, положить ее в особое гнездо в кабине, позже забрать полную обойму и засунуть ее в пулемет, дернуть за второе кольцо троса, дабы пулемет занял обычное положение. Все неудобства и трудность совершения данной процедуры еще усугублялись тем, что все это происходило в сильнейшем потоке встречного воздуха. В том, что пулеметная установка очень неудобна и просто игрушечная, сходились мнения всех отечественных летчиков.»21 Конечно, что за время смены обоймы соперник успевал уйти из поля зрения.

Низкой была и неспециализированная результативность формируемых в середине 1916 г. истребительных авиаотрядов. Так, за пять месяцев военных действий 4-го иао летчикам удалось сбить всего лишь один (!) двухмоторный «Румплер», причем очень сильно вооруженный — два стрелка с магазинами и пулемётами на 300 патронов. Эту победу одержал начальник Зверев на единственном в отряде истребителе с установкой для стрельбы через винт. М.Ефимов сказал: «Вот видите, что означает пулеметная стрельба через винт, итог налицо…»

Неприятность создания устройств для стрельбы через винт стала самая актуальной уже в начале войны. Мысль конструктивно оформилась не сходу. Французский конструктор Сольнье и инженер Ф.Шнейдер еще в 1913—1914 гг. внесли предложение идею синхронизатора и запатентовали конструкцию и схему синхронного пулеметного привода для любых типов моторов, но не нашли у военных помощи.

В 1914 г. в Российской Федерации показался подобный проект студента Ананьина но, «как довольно часто бывало, признания в армейском ведомстве не взял». Лишь через 1,5—2 года по окончании доводок конструкции и долгих усовершенствований синхронизаторов для стрельбы через диск винта, ось коленчатого вала и редуктора довели до использования на практике. Сперва сделали кулачковый привод к пулемету без синхронизации с установкой бронеплиток на задней стороне лопастей винта — «отсекателей» либо «от-клонителей» пуль.

Потому, что темп стрельбы не совпадал с числом оборотов, утраты пуль составляли 10—15%. С этим еще мирились, но утраты мощности из-за утяжеления винта составляли 8—10%, что при очень ограниченной тяговооруженности боевых самолетов было очень нежелательно.

Первым применял отсекатель пуль француз Р.Гарро. В начале 1915 г. он взял «Моран» с «бронированным» винтом и вместе с летчиком Жильбером скоро сбил три германских самолета. Но 18 апреля Гарро, не обращая внимания на строжайший запрет не летать за линию фронта, над территорией соперника был подбит с почвы, сел на вынужденную, и «сверхсекретное изобретение» досталось неприятелю.

Осмотрев его самолет, «король истребителей» голландец Э.Фоккер спустя всего 10 дней сделал личный синхронизатор, в нем спусковой механизм пулемета согласовывался со скоростью вращения винта. В мае 1915 г. германские истребители с синхронизаторами показались на фронте. Скоро один из них кроме этого был сбит и попал к французам, секрет германского синхронизатора стал общим достоянием.

5 июля 1915 г. русский агент в Париже полковник Антонов послал в ГВТУ донесение об изобретенном французами новом методе воздушного боя. Он детально обрисовал конструкцию «отсекателей» и выделил, что французы вычисляют скоростной одноместный самолет с неподвижным пулеметом, стреляющим через винт, лучшим средством воздушного боя. Русское правительство сразу же заказало французским компаниям подобные самолеты с устройствами стрельбы через винт.

Но под Верденом французская авиация понесла тяжелые потери, и военное ведомство Франции добилось отмены русского заказа. В это же время на фронте во все громадных количествах оказались германские двухместные «Фоккеры», скопированные с французских «Моранов» и оснащенные синхронизаторами. Утраты русской авиации росли, фронтовое руководство забило тревогу.

Русский изобретатель и лётчик Виктор Дыбовский

В один момент на «Дуксе» испытывали отклонители пуль конструкции начальника воздухоплавательного отделения В.В.Барташевича, основанные на принципе вертушки, и бронированные винты, от которых пули рикошетировали. Хорошая мысль погибла из-за отсутствия доброкачественной стали. В рапорте старший замечающий офицер капитан Г.Н.Линно писал: «Броня на винте очень сильно деформировалась и пробивалась; то же, но в меньшей степени, было и с отклонителями Барташевича».22 Подобная будущее постигла и выключатель изобретателя Тряпицына.

В 1915 г. В.В.Дыбовский изобрел и изготовил на «Дуксе» уникальный синхронизатор для стрельбы через винт. Согласование количества пуль, производимых в 60 секунд, с числом оборотов двигателя достигалось установленными на коленчатом валу кулачковыми шайбами, нажимавшими через механический привод на спусковой механизм в момент, в то время, когда лопасть винта проходила через осевую линию стрельбы.

2 декабря правление завода направило отношение в ГВТУ, информируя, что «производственное опробование этого прибора дало прекрасные результаты, т.е. ни одного попадания в винт.» Серийный выпуск синхронизаторов для «Ронов» начали в 1916 г. Но общее число самолетов, приспособленных для стрельбы через винт, оставалось ничтожным — в первую очередь французские «Ньюпоры-Бебе». Князь под давлением командиров и командармов отрядов 14 января 1916 г. телеграфировал в Петроград: «Настоятельно нужно скорее выслать приспособления для стрельбы через винт во все отряды с «Моранами» и для «Ньюпоров». Все неприятельские аппараты имеют пулеметы и мешают отечественной работе».23

В конце 1916 г. французские синхронизаторы поступали в Россию вместе с истребителями «Ньюпор» и «Спад», но их было мало. Потому, что главная масса самолетов шла на фронт с русских фабрик, жизненно принципиально важно было вооружить личные истребители, и русские изобретатели взяли широкий простор для усовершенствования французских образцов. «Дукс», «Моска» и другие фабрики безотлагательно испытывали новые синхронизаторы.

Но к серийному выпуску ничего не было готово, шли опробования, а сражаться нужно было ежедневно. Помимо этого, громадные сложности создавала разнотипность пулеметов, время от времени в одном отряде имелось до 6—7 типов. Подтверждением помогают бессчётные весточки в УВВФ начальника Центрального парк-склада Гортынского, где в каждой вместе с номерами мотора и самолёта указывался и тип пулеметной установки.

Это и стало главной причиной того, что множество занимательных отечественных конструкций, а также Дыбовского, Лаврова, Сикорского и других так и не приняли на вооружение.

Особенно остро нуждались в синхронизаторах для «Сальмсонов» на «Лебедь-12» и для одноместных «Моранов» и «Ньюпоров». На заводе «Моска» инженер-механик прапорщик В.Кулебакин выстроил успешный и несложный по конструкции отклонитель пуль для стрельбы через винт «Моска-МБбис». Его испытали на Ходынском стрельбище 23—28 июня 1917 г., взяв следующие результаты:

«1. Вес отклонителя с установкой и передачей около 12 фунтов.

2. Расход мощности на вращение его ничтожный и не влечет за собой уменьшения числа оборотов мотора.

3. По окончании выпуска на месте 500 патронов из пулемета Кольта ни тело отклонителя, ни передача для вращения его никаких деформаций и расшатываний не имели.

4. При стрельбе на месте аппарат и винт никаких повреждений от брызг и осколков пуль не имел.

5. При стрельбе из пулемета на месте число попавших пуль в отклонитель образовывает около 10—12% неспециализированного расхода патронов.

6. При стрельбе на протяжении полета было выпущено 220 патронов; наряду с этим как и в прошлых случаях, работа отклонителя была безукоризненная; ни винт, ни аппарат, ни летчик повреждений не имели; по окончании спуска передача и отклонитель остались в совершенном состоянии.

7. Механизм передачи к отклонителю трудился в течение около двух часов при стрельбе в общем итоге 1500 изнашиваний и патронов не имел.»24

5 июля 1917 г. старший авиационно-воздухоплавательный приемщик Центрального района армейский летчик капитан Прищепов рапортовал в УВВФ Заведующему авиационно-воздухоплавательными приемками:

«Хорошие результаты, полученные при вышеупомянутом опробовании, заставляют вычислять очень желательным использование названного выше отклонителя при установке пулеметов на самолетах, поскольку преимущества такового через чур очевидны:

1) невозможность попадания в винт при любом трансформации числа оборотов;

2) приспособляемость и лёгкость установки;

3) доступность и простота конструкции;

4) установка не отнимает места;

5) дешевле всех существующих;

6) полная безопасность для летчика, что повышает моральный элемент стрелка (очень осмотрительный пилот при опробовании с радостью открывал пламя на высоте около 1000 м, причем было выпущено около 250 пуль);

7) независимость действия пулемета;

8) установка отклонителя очень несложная и пригодна для любого самолета, пулемёта и мотора;

9) регулировка отклонителя выполняется очень легко и скоро;

10) пулемет, будучи механически не связан с отклонителем, при открытии огня трудится равномерно, независимо от числа оборотов;

11) кулачок отклонителя, показываясь из-под капота в момент прохождения лопасти винта через линию полета пули, заслоняется им, из-за чего лобового сопротивления собственной поверхностью не увеличивает;

12) установка отклонителя не требует никаких переделок и изменений ни в моторе, ни в самолете, ни в пулемете, никаких применений особых винтов и возможно выполнена средствами отрядов.

На основании этого думаем, что отклонитель совокупности инженер-механика Кулебакина есть:

1) в полной мере надёжным для пилота и в полной мере гарантирует целость самолёта и винта (кроме того при затяжных выстрелах).

2) весьма несложным по регулировке и установке.

3) легковесным и не требующим практически никакой затраты мощности на вращение.

4) пригодным для каждого истребительного и пулемёта и разведывательного самолёта.

5) идеальным и в полной мере надежным при работе…»

Не смотря на то, что «преимущества такового синхронизатора через чур очевидны», внедрять его в серию и применять на фронте было поздно. Всю войну ощущалась катастрофическая дефицит современных истребителей. Летом 1916 г. на Румынском фронте протяженностью пара сот километров имелось всего два истребителя, не считая еще двух «Ньюпоров-Х».

Русская авиация никак не имела возможности помешать военным действиям самолетов соперника. Шатерников писал, «что за рубежом уже строят установки, разрешающие стрелять через винт, и имеющие запас патронов до 200 шт!» — в те дни до них доходили лишь слухи! — «Но мы не могли грезить о чем-нибудь подобном…» В сентябре 1916 г. 4-й иао, наконец, взял три французских «Ньюпора-XXI», только один из них имел установку для стрельбы через винт.25

К 1 апреля 1917 г. большая часть самолетов имели пулеметы для стрельбы поверх винта, и только 11 отечественных истребителей и маленькое количество импортных «Спадов» и «Сопвичей» — синхронизаторы.26 Не смотря на то, что эти сведенья вызывающи большие сомнения, но абсолютным есть то,

Авиационное вооружение русских самолетов времен первой мировой войны

Авиация Первой мировой

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: