Раймонд джоунс «уровень шума»

Врач Мартин Нэгл разглядывал потолок приемной Управления национальных изучений. Через десять мин. он с уверенностью имел возможность сообщить, какой угол был прокрашен первым, откуда начинали красить потолок и какое количество приблизительно времени ушло на работу.

Это было новое строение. Но видно было, что красили его неосторожно. «В общем уровень качества работы в какой-то мере соответствовало неспециализированному положению вещей,» – поразмыслил он с оттенком грусти.

Он взглянуть на ковер. Обладатель ковровой фабрики, без сомнений, руководствовался принципом: «Не выбрасывай второразрядные вещи, их неизменно возможно реализовать правительству».

На изучение приемной ушло уже двадцать пять мин.. Хватит. Жалко времени.

Нэгл поднял портфель, забрал плащ и направился к выходу. В дверях он практически столкнулся с человеком в сером костюме.

– Бэрк!

Лицо врача Кеннета Бэрка озарилось ухмылкой. Он хлопнул Мартина Нэгла по плечу.

– Что вы тут делаете, Март?
– Я приглашен на какое-то заседание, но парни в синей форме не пропускают меня. Я уже собрался возвращаться к себе в Калифорнию. Никак не ожидал, что встречу вас тут.

А вы тут для чего?
– Я тружусь в Управлении национальных изучений и также приглашен на заседание. Меня отправили разыскать вас. Все остальные уже собрались.
– Я видел целый парад из этого. Дикстра из Массачусетского инженерно-технического, Коллинз из Гарварда и Мэллон из Калифорнийского технологического. Могучий отряд.
– Да. И все они ожидают вас! Отправимся. Поболтаем попозже.
– Парни из бюро пропусков, думается, сомневаются, возможно ли мне доверять. Дабы оформить допуск, потребуется, возможно, недель шесть. Я считал, что обо всем этом позаботятся… Передайте всем привет и сообщите Кейзу, что, к сожалению, я не имею допуска к закрытой работе.

По всей видимости, он этого не знал.
– Нет, постойте, это же в высшей степени довольно глупо, – сообщил Бэрк. – Вы должны быть на заседании. Присядьте, мы все уладим в пять мин.!

Март опять опустился на стул. Он ни при каких обстоятельствах не принимал участие в работе над закрытыми проектами. Снятие отпечатков копание и пальцев в прошлом – это постоянно вызывало у него отвращение. Пускай у других снимают отпечатки пальцев и копаются в прошлом.

Он знал, что Бэрк взялся за неисправимое дело. какое количество людей томилось от безделья по полугоду, в противном случае и по году, пока изучалась их биография.

Из помещения агента FBI доносились возбужденные голоса. Март уловил обрывки фраз, сказанных громким баритоном Бэрка: «Полностью смехотворно… высококлассный физик… электрические поля… нам нужен данный человек».

А не считая агента FBI, имелись еще представители военном и военно-морской разведок. Около заседания был воздвигнут прямо-таки фантастический тройной барьер. Еще одно подтверждение рвения ревностных бюрократов скрыть тайны природы, каковые лежат на виду у всей земли.

Через 60 секунд из помещения вышел Бэрк, раскрасневшийся и возмущенный.

– Оставайся на месте, Март, – сообщил он с гневом в голосе. – Я отправлюсь приведу Кейза, и мы узнаем, кто, не считая охранников, в праве ко мне войти.

Бэрк возвратился через пара мин.. С ним были двое в военной форме – капитан и бригадный генерал ВМФ – и врач Кейз, директор Управления национальных изучений. Март не был с ним лично знаком, но знал его как одного из гениальнейших ученых.

Кейз подошел с открытой, дружелюбной ухмылкой и протянул руку.

– Прошу простить, врач Нэгл, за эту задержку. Я никак не считал, что вас остановят представители работы безопасности. Указания об оформлении допуска были даны задолго до заседания.

Мы уладим все за пара мин.. Подождите, прошу вас, тут, пока я переговорю со всеми этими джентльменами…

Они закрыли дверь, ведущую в бюро пропусков, но Март не имел возможности удержаться от того, дабы не вслушиваться в долетавшие до него голоса. Он услышал, как один из офицеров работы безопасности сказал: «Вы сами потребовали тройной проверки…», позже слова Кейза: «…тот человек, что, быть может, сумеет решить эту задачу…»

Март ехал на заседание нехотя. Супруга возражала, а дети подняли грандиозный гул, поскольку его отъезд означал, что у него не будет отпуска летом. Нужно было слушаться домашних.

В то время, когда человек оказывается втянутым в работу столь тайную, что она требует тройной охраны – армии, ВМФ и FBI, – он прощается со свободой.

«Весьма интересно, – поразмыслил Март, – как именно Кейз, создатель фундаментальных работ по электромагнитным излучениям, разрешил затянуть себя ко мне?» Неясно кроме этого, что делает тут Кеннет Барк – один из известный психологов, эксперт по способам обучения.

Наконец дверь открылась. Март поднялся. Выходившую из помещения процессию возглавлял врач Кейз.

Лица у всех были еще более напряженные, чем раньше. Кейз забрал Марта за руку:

– Все в порядке. Пропуск вам подготовят к концу рабочего дня. Отправимся на заседание. Нас уже ожидают.

В то время, когда Март вошел в зал, у него нечайно захватило дух. В зале была прямо-таки выставка раззолоченных мундиров всех родов армий. Он увидел пара генерал-лейтенантов, адмиралов и по меньшей одного представителя Объединенного комитета глав штабов.

И тут же сидели физики и виднейшие математики.

Одну стенке занимал киноэкран. В глубине зала был установлен шестнадцатимиллиметровый кинопроектор. На столе в дальнем углу зала, под брезентом, лежал какой-то предмет неправильной формы.

Кейз вышел вперед и откашлялся.

– Мы не будем воображать вас друг другу, джентльмены. Многие из вас уже привычны по научным трудам и лично. Прошу иметь в виду: предмет этого заседания вы должны разглядывать как секрет, что нужно защищать, не щадя жизни, в случае если это пригодится.

Генералы сидели без движений, но ученые беспокойно заерзали на собственных местах. Чисто армейский подход!

Но так как сам Кейз не был армейским.

– Десять дней назад, – медлительно начал Кейз, – к нам пришел юный человек, изобретатель, что утверждал, что он совершил революцию в технике. Кликали его Леон Даннинг. Он был очень большого мнения о собственных свойствах и полагал, что все должны срочно проникнуться уважением к его особе.

Он самоуверенно объявил, что будет сказать лишь с директором Управления, и надоел всем в таковой степени, что встал вопрос: принять его либо привести к полиции? Мне передали его просьбу, и, в итоге, я принял его. Так вот.

Он утверждал, что разрешил проблему создания антигравитационной автомобили.

Нэглу хотелось звучно засмеяться. И для данной чепухи он отказался от летнего отпуска! Возможно, он своевременно успеет к себе…

Он кинул взор на собственных сотрудников. Дикстра согнулся вперед и потирал лоб, дабы скрыть усмешку. Ли и Норкросс обменялись снисходительными ухмылками. Бэрк, увидел Март, был единственным ученым, что не шелохнулся и не улыбнулся.

Но так как Берк был лишь психологом.

– Я вижу, что некоторым джентльменам смешно, – продолжал Кейз. – Мне также было смешно. Но сумасшедшего нужно было выслушать до конца либо приказать вышвырнуть его. Я решил выслушать. Я постарался навести его на беседу о теории, на которой основывалось воздействие его аппарата, но он отказался сказать на эту тему.

Он объявил, что разговор об этом может состояться только по окончании демонстрации изобретения. Вторая добрая половина дня в субботу была у меня свободной, и я дал согласие взглянуть его аппарат в действии. Даннинг настойчиво попросил пригласить военных представителей и подготовить магнитофон и киноаппараты.

Дав уже одно обещание, я отправился и на это, и пригласил на митинг изобретения кое-кого из тех, кто находится на данный момент тут. Он не желал огласки, и мы договорились встретиться на маленьком аэропорте Дуврского клуба. Это было ровно семь дней назад.

Он показал собственный аппарат.

Я сам помог ему надеть на плечи маленькой ранец. Он весил килограммов шестнадцать-восемнадцать. На нем не было ни пропеллеров, ни сопел, и он не был соединен ни с какими внешними источниками энергии.

Я почувствовал, что попал в только глупое положение, пригласив военных на это безлюдное представление.

Мы находились около него кольцом. Изобретатель снисходительно улыбнулся нам и что-то развернул у себя на поясе.

В то же мгновение он начал подниматься в атмосферу, медлено ускоряя подъем. Мы разбежались в стороны, дабы смотреть за ним. На высоте приблизительно в сто пятьдесят метров он остановился и пара мгновений без движений висел в воздухе.

После этого опустился на землю.

Кейз сделал перерыв.

– Возможно, кое-какие вычисляют нас, видевших это собственными глазами, жертвами галлюцинации либо отпетыми лгунами. К счастью, Даннинг настоял на том, дабы демонстрация аппарата была снята на кинопленку.

Он сделал символ своим помощникам. Зал затемнили, зажужжал проектор.Март согнулся вперед, стиснув ручки кресла.

На экране показалась группа, находившихся около изобретателя.

Даннингу было лет двадцать восемь – тридцать. Март с первого взора определил его по описанию Кейза – развязный юный человек, опытный, что он наделен свойствами, и думающий, что все должны усвоить это как возможно стремительнее. Марту был знаком данный сорт людей.

Они видятся на последних направлениях любого технического колледжа США.

Он видел, как люди попятились назад от Даннинга.

На экране показалось четкое изображение изобретателя со необычным ранцем на пояснице. Мгновение – и он устремился вверх.

Март наблюдал не отрываясь. Он постарался было уловить какие-нибудь показатели излучения, идущего из ранца. Ему было нужно напомнить себе, что искать их довольно глупо.

Никакой реактивный двигатель не имел возможности, само собой разумеется, так трудиться. Но антигравитация!.. Март почувствовал, как по пояснице пробежал холодок.

Подъем закончился. После этого Даннинг медлительно опустился в середину круга.

Экран потух. В комнате зажегся свет. Март содрогнулся, как бы стряхивая с себя оцепенение.

– Сейчас мы прекратили съемку, – сообщил Кейз. – Даннинг стал разговорчивее и в какой-то степени коснулся теоретических баз собственного аппарата. Мы записали его сообщение на магнитофон, что был доставлен по его настоянию. К сожалению, запись так нехороша из-за сильных искажений и шумовых помех, что ее практически нереально разобрать.

Вы послушаете ее пара позднее. По окончании дискуссии Даннинг дал согласие показать еще одно уровень качества собственного изобретения, продемонстрировать управляемый горизонтальный полет. Фильм об этом мы на данный момент продемонстрируем.

Кейз отключил свет. На экране снова показалась та же группа. Даннинг поднялся в воздух по достаточно крутой траектории, и полетел горизонтально.

Он, казалось, был приблизительно на высоте крыши ангара, что был виден в глубине кадра. Приблизительно метров тридцать Даннинг летел медлительно, после этого увеличил скорость. Это было похоже на полет колдуньи верхом на помеле.

Неожиданно экран озарился светом. Из ранца на пояснице Даннинга вырвался клуб огня. На какой-то ужасный момент он, казалось, застыл в воздухе, а после этого камнем упал вниз. Кинокамера утратила его на мгновение, но всецело запечатлела момент удара тела о летное поле.

На протяжении падения Даннинг перевернулся, и ранец был под ним, в то время, когда он врезался в почву. Его тело подскочило пара раз, перевернулось и замерло.

Кейз подошел к выключателю и разрешил знак поднять шторы. Кто-то поднялся, дабы выполнить его просьбу. Остальные сидели без движений.

Казалось, время прекратило собственный течение.

– Таково положение дел, джентльмены, – негромко сообщил Кейз. – Сейчас вы осознаёте, из-за чего вы сейчас тут. Даннинг открыл антигравитацию. В этом мы полностью уверены.

И Даннинг мертв.

Он поднял угол брезента, которым был накрыт стол, находившийся у стенки.

– То, что осталось от аппарата, находится тут. Для нас это всего лишь обгоревшие и окровавленные обломки. Под вашим наблюдением они будут шепетильно сфотографированы и разобраны.

Кейз опустил брезент и возвратился на прошлое место.

– Мы срочно отправились в дом Даннинга с группой исследователей из Управления национальных изучений и представителями работ безопасности. Совсем очевидная психологическая заболевание Даннинга проявилась в полном отсутствии каких-либо записей. Он, по всей видимости, жил в постоянном страхе, что его изобретение смогут похитить. Он располагал отличной лабораторией. Откуда он брал деньги, мы пока не знаем.

У Даннинга была собрана кроме этого необычная библиотека – необычная в том смысле, что она включала в себя не только научную литературу, вместе с тем книги практически по всем оккультным наукам. Это также остается тайной. Мы навели справки о его прошлом. Похоже, что ему было тяжело остановить собственный выбор на каком-то учебном заведении, и он обучался как минимум в четырех колледжах.

Его учебная программа была такой же разнообразной, как и его библиотека. Он изучал электротехнику, современную астрономию и историю религии, латынь, теорию групп, сравнительную анатомию и общую семантику.

Нам удалось разыскать около двадцати знавших его студентов и преподавателей. Все они вычисляют его параноиком. У него совсем не было друзей.

Если он и изложил кому-нибудь собственную теорию, то мы об этом не знаем. Словом, высказывания изобретателя антигравитационного двигателя сохранила для нас лишь эта скверная магнитофонная лента.

Помещение срочно наполнилась какофонией звуков – ревом двигателей взлетающих самолетов, повседневным шумом аэропорта. Через данный шум еле пробивался голос погибшего – узкий, достаточно пронзительный, снисходительный и деланно терпеливый.

Март напряженно вслушивался в рёв и этот свист, чтобы выяснить суть долетавших до него обрывков фраз. Он встретился взором с Бэрком и заметил, что тот отчаялся уловить хоть что-нибудь в этом шуме.

Кейз дал символ помощнику.

– Я вижу, вы теряете терпение. Пожалуй, ненужно прослушивать эту запись на отечественном заседании. Любой из вас возьмёт копию. Запись заслуживает того, дабы ее изучить.

Как нам известно, это единственный имеющийся в отечественном распоряжении ключ к открытию Даннинга.

Март нетерпеливо поднял руку.

– Врач Кейз, вы и другие, те, кто находился на демонстрации, сами учавствовали в беседе. Не имеете возможность ли вы поведать нам больше, чем записано на ленте?

Кейз улыбнулся с оттенком печали.

– Если бы, врач Нэгл… К несчастью, в то время нам казалось, что смысловые помехи в объяснении Даннинга были столь же громадны, как и технический шум в магнитофонной записи. Но все, что нам удалось запомнить, мы внесли в протокол. Его копии вам кроме этого будут розданы.

Имеется еще какие-нибудь вопросы?

Вопросы, предположительно, были, но сообщение Кейза, казалось, лишило присутствующих дара речи.

Кейз сделал ход вперед.

– Я не думаю, дабы кто-нибудь из вас недооценивал сейчас серьезность данной неприятности. Нам сейчас ясно, что преодолеть притяжение возможно – возможно оторваться от Почвы и полететь к звездам. Мы знаем, что в случае если юный американец это сумел сделать, то какой-нибудь юный русский также сможет раскрыть тайну антигравитации. Мы должны воссоздать машину Даннинга.

В вашем распоряжении все возможности Управления и наличные средства национальных изучений. Вам, очевидно, будет предоставлен доступ к библиотеке и лаборатории Даннинга и к обломкам его аппарата. Вас пригласили ко мне вследствие того что вы больше вторых подходите для данной работы.

Вы справитесь с ней.

Мартин Нэгл и Кеннет Бэрк вышли совместно. Они задержались в зале чтобы обменяться маленькими вежливыми приветствиями с сотрудниками-физиками, которых не видели достаточно долгое время. Но Нэгл торопился уйти.

Нужно было избавиться от необычного оцепенения, от ощущения, словно бы тебя продолжительно били по голове подушкой.

Выйдя из строения, он остановился и, вложив руки в карманы, уставился вдаль. Ему все еще мерещился человек, подымающийся вертикально вверх – парящий в небе, падающий камнем вниз.

Он быстро повернулся к Барку.

– Психотерапевтический нюанс изобретения… вы исходя из этого участвуете в проекте, Бэрк?

Его попутчик кивнул головой.

– Кейз пригласил меня, в то время, когда захотел расследовать прошлое Даннинга.
– Вы же понимаете, что эта машина не существует! – сообщил Март. – В отечественной науке нет теории, которая разрешила бы растолковать это, не говоря уже о том, дабы воспроизвести ее.
– Не имеет возможности? Что вы имеете в виду?
– Я желаю заявить, что мне придется… всем нам нужно будет вернуться вспять, всевышний знает как на большом растоянии – на двадцать лет учения, на пятьсот лет развития науки… Где мы сбились с дороги? Из-за чего на верный путь вышел полусумасшедший?
– Он был необычным человеком, – задумчиво сообщил Бэрк. – Астрология, мистика, левитация. В его рассуждениях, записанных на аэропорте, много говорится о левитации. Это так как не так уж на большом растоянии от антигравитации, а?

Март со злобой хмыкнул.

– Я не удивлюсь, в случае если услышу, что первый успешный полет он совершил верхом на помеле.
– Ну, имеется много сказок о помеле, коврах-самолетах и тому аналогичных вещах. Невольно задумаешься, откуда все это пошло.

По окончании вечернего заседания, которое по большей части было посвящено изучению остатков аппарата, Мартин возвратился в гостиницу. Он все еще не имел возможности оправиться от потрясения.

Разобраться в сплющенных и скомканных подробностях было нереально. Но при взоре на обломки того, что сравнительно не так давно было воплощением несбыточной грезы, появлялось какое-то необъяснимое чувство. Март ощущал страстное желание потрогать эту нелепую груду, перевоплотить ее упрочнением мысли в аппарат, которым она когда-то была.

Как будто бы веры в возможность этого было достаточно для осуществления его жажды.

«А нет ли тут доли истины?» – поразмыслил он. Даннинг верил, что это возможно сделать и сделал.

И все-таки нужно не забывать, что имеется вещи неосуществимые.

Вечный двигатель.

Философский камень.

Антигравитация.

Целый опыт борьбы человечества за власть над природой сказал, что все это неосуществимо. Нужно устанавливать себе какие-то пределы. Необходимо признать, что у твоих возможностей имеется граница, в противном случае возможно израсходовать всю жизнь, пробуя открыть секрет, как стать невидимкой либо свободно пройти через кирпичную стенке.

Либо создать ковер-самолет.

Он поднялся и подошел к окну. Им обладало все нарастающее чувство растерянности. И по сей день он осознал, что пряталось за этим эмоцией. Где же граница?

Ее нужно очертить. Он верил в этом.

в один раз эту границу уже очертили, и достаточно определенно. В 90-х годах XIX века ученые закрыли книги. Великие умы верили, что наука познала вселенную.

Малоизвестное считалось неосуществимым.

После этого открыли радий, рентгеновы лучи, космические лучи, создали теорию относительности. Граница провалилась сквозь землю. Где она проходит на данный момент? Еще пара часов назад он сообщил бы, что может достаточно совершенно верно ответить на таковой вопрос.

на данный момент он уже не был в этом уверен.

Нэгл лег в постель. Через час он поднялся и позвонил Кеннету Барку.

– Бэрк, – сообщил он в трубку, – это Март. Мне только что пришла в голову одна идея. Осматривать библиотеку и лабораторию Даннинга будет вся несколько. У вас имеется возможность привезти меня в том направлении рано утром?

Лишь вы и я. Я желал бы опередить остальных.
– Я пологаю, что смогу это устроить, – сообщил Бэрк. – Кейз желает, дабы любой из вас трудился так, как сам рекомендует.

Ночью шел ливень и, в то время, когда Бэрк заехал за Мартом, окутанный туманом город казался сумрачным. Это еще более усиливало чувство нереальности недавних событий.

– Кейзу отечественная выдумка не весьма понравилась, – сообщил Бэрк, в то время, когда они отъехали от отеля. – Другие смогут рассердиться. Но, открыто говоря, мне думается, что Кейз вычисляет вас человеком, что скорее всех добьется успеха.

Март хмыкнул.

– Я еще не уверен, что Даннинг не одурачил нас каким-то грандиозным образом.
– Вы убедитесь в обратном. Неспешно, само собой разумеется. Вы тут моложе всех.

Кейз считает, что кое-какие из тех, кто постарше, быть может, посвятят все собственный время лишь доказательствам, что Даннинг не имел возможности этого сделать. А вы как настроены? Вы также станете думать лишь об опровержениях либо постараетесь открыть то, что сделал Даннинг?
– Все, что имел возможность сделать таковой сопляк, как Даннинг, Нэгл сделает в два раза лучше. Но лишь в случае если Нэгл убедится, что Даннинг вправду сделал это.
– Вы понравитесь Кейзу, старина. Он опасался, что не отыщет ни одного известный ученого во всей стране, что захотел бы по-настоящему взяться за это дело.

У входа в дом Даннинга стоял часовой. Он без звучно кивнул, в то время, когда Бэрк и Март продемонстрировали собственные пропуска.

– Лаборатории и мастерские Даннинга находятся на первом этаже дома, – сообщил Бэрк, – наверху его библиотека. Он дремал в одной из помещений на третьем этаже, остальные помещения пустуют. Пищу Даннинг, по всей видимости, готовил себе на кухне. По окончании него остались солидные запасы продовольствия.

Откуда вы желаете начать?
– Посмотрим на лаборатории, для начала я желаю взять неспециализированное представление о них.

С правой стороны от входа размещалась маленькая, но только прекрасно оснащенная химическая лаборатория. Было похоже, что лабораторией пользовались довольно часто, но она была безукоризненно чистой. На столе стояла сложная установка для фракционной перегонки.

– Единственные записи отысканы тут, – сообщил Берк. – Какие-то черновые подсчеты без реакций и формул.

Март хмыкнул и перешел в соседнюю помещение. Тут он заметил более привычное ему аппаратуры и нагромождение приборов, нужных для опытов в области электроники. Но кроме того в этом нагромождении явственно чувствовалась рука аккуратного и умелого эксперта.

Приборные щитки были собраны с необыкновенной тщательностью.

С лабораторией стоило познакомиться подробнее, но Март состоялся в следующую помещение, механическую мастерскую. Она была оснащена не хуже, чем лаборатория.

Март негромко присвистнул.

– В то время, когда я был студентом колледжа, – сообщил он, – я думал, что эдем обязан смотреться как раз так.
– И все это принадлежало такому человеку, как Даннинг! Что вы на это сообщите? – увидел с ухмылкой Бэрк.
Март быстро повернулся. Его голос был негромок и важен.
– Бэрк, Даннинг был кем угодно, но не дураком. Шизофреник, возможно, но не дурак. Он умел делать вещи.

Бэрк пересек мастерскую и открыл еще одну дверь. За нею панели вычислительных автомобилей – цифровой и аналоговой.

– Но вы еще не видели главного, – сообщил Бэрк. – Самый громадный сюрприз ожидает вас наверху.

«Гравитация – это сила», – думал Март, поднимаясь по лестнице. Силу возможно победить лишь силой – как минимум так обстоит дело в физике. В политике, в отношениях между людьми сила может уступать действию более узкого начала, но в случае если Даннинг победил притяжение, то он сделал это посредством какой-то второй силы. Физике известны все существующие силы.

Аппарат Даннинга был хитроумным изобретением. Но в собственной базе это только умное применение прекрасно изученных законов, и лишь. Это не чуда и не волшебство. Придя к такому выводу, Март почувствовал себя уверенней. Он прошел за Бэрком в библиотеку.

Она размещалась не в одной, а в нескольких смежных намерено переоборудованных помещениях, вынужденных книжными полками. В ней было, непременно, пара тысяч томов.

– Вот что, пожалуй, вас заинтересует больше всего.

Бэрк вошел в первую помещение налево.

– A – Астрология, – сообщил он и продемонстрировал рукой на целую секцию полок.

Март скользнул взором по заглавиям: «Астрология для начинающего», «судьба и Астрология», «Путь Вавилона», «Перемещение звезд».

Он вынул с полки последнюю книгу в надежде, что она окажется сочинением по астрономии. Но надежды не оправдались, Он скоро поставил ее обратно.

– Они пристально прочтены, – увидел Бэрк. – Мы просмотрели целую кучу книг и нашли множество примечаний, сделанных рукой Даннинга. Возможно, тут нам удастся отыскать ключ к его мышлению – в этих пометках на полях.

Март махнул рукой, решительно отказываясь от знакомства с безрадостными томами, и глубоко вложил руки в карманы.

– Чепуха, – пробормотал он. – Это не имеет никакого отношения к проблеме. Но вам, психологу, это, непременно, должно быть весьма интересно. Дабы трудиться в данной библиотеке и в тех лабораториях, человеку необходимы две головы.

– Но у Даннинга голова была всего лишь одна, – возразил тихо Бэрк. – Возможно, все это часть одного целого, которого мы не видим и которое видел Даннинг.

Март поджал губы и посмотрел на психолога.

– Я говорю без шуток, – сообщил Бэрк. – Я бы заявил, что гений Даннинга, разумеется, заключался в его способности извлекать необходимые сведения из огромной массы материала, не отвергая категорически целые области людской мышления.

Март снисходительно улыбнулся и отошел в сторону. Он был перед полками, уставленными сочинениями по индусской философии. Практически два метра пространства занимали книги, посвященные левитации.

Март продемонстрировал пальцем на корешки.

– Все, что они делают благодаря ловкости рук, Нэгл может сделать в два раза стремительнее посредством иксов, дрессированных электронов и игреков.
– Это все, чего желает Кейз. В то время, когда вы сможете представить
результаты?

По окончании ленча они возвратились в Управление национальных изучений. Марту отвели кабинет и дали копию магнитофонной ленты. Он устроился эргономичнее перед самым динамиком и начал напряженно вслушиваться, пробуя различить через шум тихий голос Даннинга.

В начале он уловил повторенное пара раз слово «левитация» а также целую фразу «левитация, которая в первый раз была удачно показана западному миру британским медиумом…». Шум самолета заглушил другое.

Март перемотал ленту и прослушал эту часть снова. При каждом упоминании левитации в его мозгу появлялся образ нечистого, костлявого индусского факира в засаленном тюрбане, с мотком веревки в одной руке и корзинкой со змеей в второй.

Но Даннинг так как открыл антигравитацию!

Март раздраженно выругался и разрешил войти ленту дальше. Он навострил уши, поймав слова «влияние земного магнетизма», после этого все заглушил шум, и опять удалось разобрать обрывок фразы: «…активность солнечных пятен, до сих пор не растолкованная астрологами и культурно игнорируемая всеми экспертами…»

Эти слова позвали какое-то смутное воспоминание.

Март сделал пометку на блокноте, дабы позднее возвратиться к мелькнувшей мысли.

Голос снова растворился в рёве и шипении. Он разобрал только, что разговор шел о «размещении планет» – астрологии. Он звучно застонал и закрыл глаза, вслушиваясь; запись опять стала разборчивой: «…магнитные бури на земле, каковые возможно угадать на базе перемещения планет… «Ньютон и Галилей оказали большее влияние на людскую мышление, чем они думали сами.

Они забрали у религии ее чудеса и лишили физику воображения… Индусы достигли большего успеха в раскрытии тайн вселенной, чем американские научно-исследовательские лаборатории».

Это были окончательные слова, каковые еще получалось разобрать. Гул авиационных моторов, шипение и свист, вызванное неполадками в микрофоне… Март отключил магнитофон.

Ощущая практически физическую усталость, он перешел к протоколу и скоро пролистал его. Воспоминания тех, кто находился на демонстрации, страно мало прибавляли к тому, что удалось извлечь из записи. Все это было через чур нежданно для свидетелей чуда. Он откинулся в кресле, подводя результат всему услышанному. В общем Даннинг думал, что рутинеры ученые исключили из общепринятых теорий массу нужных сведений.

Покойный верил, что большую часть данной информации возможно отыскать в астрологии, индусском мистицизме, левитации и других вызывающих большие сомнения областях.

В дверь постучали, послышался голос:

– К вам возможно, врач Нэгл?

Это был Кейз. Март поднялся и внес предложение кресло.

– Я только что кончил заниматься протоколом и записью. Мало отправных данных.

– Да, мало, – сообщил Кейз. – В молодости вы, возможно, испытывали чувство, которое охватывает человека, в первый раз участвующего в соревнованиях. Вы понимаете, что я имею в виду. Вы каждой клеточкой тела ощущаете, что у вас нет никаких шансов одержать победу. Либо что вы сделаете все возможное для успеха.

Вы осознаёте меня?

Март кивнул.

– А какое чувство обладает вами сейчас, врач Нэгл?

Март откинулся на спинку кресла и полузакрыл глаза. Он осознал Кейза. Со вчерашнего вечера он уже прошел через целую гамму всевозможных настроений.

Какое из них победило?

– Я могу это сделать, – негромко сообщил он Кейзу. – Мне хотелось бы, само собой разумеется, иметь больше сведений, и мне не весьма нравятся способы Даннинга. Но я могу изучить то, что знал он, и заново осмыслить то, что знаю сам.
– Хорошo! – Кейз поднялся. – Именно это я и желал определить. Вы не одурачили моих ожиданий.

Врач Кеннет Бэрк ни при каких обстоятельствах постоянно удивлялся тому, как устроен человек. Еще в ранней юности он вспоминал над тем, из-за чего одни из его друзей верили в привидения, а другие – нет.

Он начал действительно интересоваться тем, как человек знает новое, и это в итоге сделало его доктором психологических наук в Управлении национальных изучений.

Он был счастлив, что работой над этим проектом командует врач Кейз. Кейз больше, чем другие привычные ему физики, осознавал важность того факта, что любой исследователь в первую очередь человек и только после этого ученый. Любая научная теория, любой закон, как бы, добросовестно они ни были изложены и объективно доказаны, постоянно несут на себе отпечаток личности наблюдателя.

Бэрк с интересом изучал реакцию физиков на обстановку, которая появилась в следствии открытия Даннинга и его смерти.

Мартин Нэгл вел себя примерно так, как и предполагал Бэрк. В годы учебы они прекрасно знали друг друга.

Целый сутки Бэрк сопровождал остальных ученых, осматривавших дом Даннинга. Кое-какие, так же как и Март, предпочли посетить дом поодиночке. Другие ездили группами по три-четыре человека.

Но к концу дня в том месте побывали все, не считая доктора наук Вильсона Дикстры.

В первоначальный сутки Дикстра, уединившись в кабинете, занимался изучением магнитофонной записи и протокола. Посетить дом Даннинга он собрался только на следующий сутки.

Бэрк приехал за ним в гостиницу на машине и ожидал пятнадцать мин.. Наконец из вращающихся дверей отеля вышел маленькой круглый человек. Дикстре было около шестидесяти лет.

Громадные, в тяжелой оправе очки делали его похожим на сову.

Небо хмурилось, и, направляясь к машине, Дикстра прижимал к груди тёмный зонтик. Бэрк ожидал, открыв створку.

– Хорошее утро. Похоже, что этим утром мы будем одни. Все остальные побывали в доме Даннинга день назад.

Дикстра хмыкнул и забрался на сиденье.

– Именно это мне и необходимо. Я совершил день назад весь день за изучением данной смехотворной магнитофонной записи.

Бэрк вырулил на улицу. Сначала его не покидало чувство, что проект в полной мере имел возможность бы обойтись без участия Дикстры.

– Смогли вы хоть что-нибудь определить из нее?
– Я еще не пришел к определенному выводу, врач Бэрк. Но вряд ли заключу , что юный Даннинг был гением, как вычисляют кое-какие из ваших сотрудников.

Они подъехали к ветхому дому, в котором жил Даннинг. Дикстра осмотрел его из машины.

– То, чего следовало ожидать, – фыркнул он.

В первой комнате Дикстра скоро осмотрел полки с реактивами. Он снял пара пузырьков и пристально изучил наклейки. Кое-какие он откупорил и с опаской понюхал, а после этого с презрительным видом поставил обратно на полку.

Физик довольно продолжительное время разглядывал перегонную установку. Увидев лежавший на столе блокнот с вычислениями, физик вынул из кармана ветхий конверт и сделал какие-то пометки.

В комнате с электронной аппаратурой он повернулся, дабы посмотреть через открытую дверь на химическую лабораторию.

– Для чего человеку по большому счету смогут быть необходимы сходу две такие лаборатории?

Он обшарил механическую мастерскую.

– Прекрасно оснащена, – пробормотал он, – то, что необходимо человеку, что обожает мастерить.

Но помещение с электронно-счётными автомобилями произвела на него несравненно большее чувство. Он пристально осмотрел схемы и машины, открыл все коробки столов и перебрал все валявшиеся в них бумаги.

С побагровевшим лицом он повернулся к Бэрку.

– Это ерунда! Непременно, тут должны были быть графики, записи либо хоть какие-нибудь следы расчетов, каковые делал данный человек. Автомобили стоят тут не напоказ, видно, что ими пользовались.

Кто-то изъял материалы с подсчетами из данной помещения!

– Как раз в таком виде мы ее нашли, – сообщил Бэрк. – Нам это неясно равно как и вам.
– Не верю, – отрезал Дикстра.

С особенным интересом Бэрк ожидал, какое чувство произведет на ученого библиотека.

Сначала Дикстра вел себя, как зверь, неожиданно попавший в клетку. Он отскочил от полок с мифологической литературой, кинул взор на раздел астрологии, оттуда скоро перешел к книгам по религии и обрисовал зигзаг, что привел его к полкам, данным индусской философии.

– Что это, – проревел он хрипло, – шутка?

Его пухлая фигура, казалось, еще более раздулась от негодования.

– Следующая помещение, пожалуй, заинтересует вас еще больше, – сообщил Бэрк.

Дикстра чуть не бегом ринулся в соседнюю помещение. Заметив заглавия пребывавших тут книг, он облегченно набрался воздуха и заметно успокоился. Он был среди друзей.

Он благоговейно снял с полки потрепанный экземпляр книги Вейла «Пространство. Время. Материя».

– Не может быть, – пробормотал он, – дабы Даннинг был владельцем обеих библиотек и осознавал книги обоих сортов.
– Он осознал и победил земное притяжение, – ответил Бэрк. – И сделал это тут, в этом доме. Вот последний из ключей к его тайне, которым мы располагаем.
– Тут что-то не так, – тихо сказал Дикстра. – Антигравитация! Слышал ли кто-нибудь о ней? И как ее имели возможность открыть в подобном месте?

По окончании обеда ученые снова собрались на заседание. Они дали согласие взяться за эту проблему.

Как подступиться к решению проблемы, не было человека, кто знал. На заседании было решено трудиться и поодиночке и сообща – в зависимости от событий, а до тех пор пока проводить ежедневные семинары, с тем дабы постараться натолкнуть друг друга на дельные мысли.

Главой семинара избрали Марта. Он был моложе собственных сотрудников как по возрасту, так и по стажу и ощущал себя в данной роли достаточно неудобно.

Март выбрал пара книг из библиотеки Даннинга и забрал их с собой в кабинет. Он уселся за стол, обложившись фолиантами по астрологии, спиритуализму, мистике, религии, левитации, данными о солнечной активности. Конкретной цели у него не было, он просто хотел окунуться в воздух, в которой трудился Даннинг. Даннинг достиг цели.

Нужно отыскать путь, по которому он шел, где бы данный путь ни пролегал.

Кое-какие из книг были неинтересны, большая часть выяснилось чистейшим бредом. Но кое-какие факты заинтересовали его.

Религии знали чудеса. Чудо ли антигравитация либо это проявление законов природы? Был Даннинг ученым либо чудотворцем, мастерству которого нельзя научиться?

Март захлопнул книги и отодвинул их на край стола. Вынув из коробки блокнот, он начал лихорадочно выписывать главные уравнения Эйнштейна.

К концу первой семь дней докладывать фактически было не о чем.

Председательствовать на семинаре выяснилось непросто. В таком собрании ученых обязательно появляется самозваный инструктор, пробующий заново научить собственных сотрудников всем базам науки. В этом случае положение осложнялось тем, что таким инструктором был прославленный доктор наук Дикстра.

В конце первой семь дней он встал с места и подойдя к доске, начал мелом набрасывать уравнения.

– Я достиг цели, к которой стремился, джентльмены, – сообщил он. – Я могу доказать, что аппарат, с которым якобы летал Даннинг, неосуществим без нарушения принципа эквивалентности, открытого Эйнштейном. В случае если мы признаем правильность этого принципа, из первого уравнения легко заметить…

Март рассеянно наблюдал на уравнения. Они были выведены верно. И все же Дикстра был не прав.

Дикстра полагал, что они делают глупость, занимаясь проектом, и принимал участие в работе только вследствие того что вычислял своим священным долгом доказать им это.

Март ощущал, что Дикстра тормозит работу всей группы. Но остальные все-таки признали достоверность достижений Даннинга. А это в итоге само по себе уже некий успех, решил он.

Марту померещилось, что около формул на доске пляшут туманные астрологические символы. Дикстра умолк, и Март поднялся.

– Потому, что вы столь убедительно изложили собственные тезисы, врач, – сообщил он, – и потому, что мы все уверенный в подлинности достижений Даннинга, то единственный вывод, что возможно сделать, пребывает в том, что неверна главная предпосылка. Я бы заявил, что вы выдвинули блестящие аргументы, каковые заставляют усомниться в правильности принципа эквивалентности!

Дикстра на мгновение застыл, как будто бы не веря своим ушам.

– Мой дорогой врач Нэгл, в случае если в данной комнате имеется человек, что не осознаёт, что принцип эквивалентности неопровержим, я пре

Уровень шума — Рэймонд Ф. Джоунс (фантастика)

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: