Француз и англичанин

— «Франция не имеет возможности себе позволить утратить Жюля Ведрина»! – зло передразнивал Жюль Ведрин, приобретая очередной отказ от руководства. Ведрин рвался на фронт, в бой. А его держали на инструкторских должностях. «Обучать молодых – серьёзное дело, а у вас, одного из немногих, — драгоценный довоенный опыт»…

И юные – тот же Гинемер, весьма гениальный летчик, да и Наварр, — все они наблюдают на него с восторгом. Ну да, само собой разумеется. Так приятно трудиться музейным экспонатом.

Легко ощущаешь себя восковой фигурой.

в один раз Ведрину принесли британскую газету с обведенной заметкой о «летающем актере». Карикатура – преувеличенно громадная голова на тощеньком тельце, — достаточно похоже изображала Роберта Лорейна.

— Твой бывший патрон, а? – сообщил, подмигивая Ведрину, пожилой сержант, ведавший хозяйственной частью. – Видно, прекрасно встал: смотри, сколько призов и вид таковой серьёзный!

Ведрин оттолкнул его руку с газетой.

— Все равно я не знаю британского. Откуда ты забрал газету?

— Господа офицеры покинули. Говорили, словно бы раньше ты летал с этим британцем.

— Летал! – Ведрин фыркнул. – Я еще не совсем свихнулся, дабы летать с Лорейном. Я был у него механиком. Та еще работенка!..

* * *

Ведрин внезапно быстро отыскал в памяти то — далекое уже — лето 10-го года, время, в то время, когда будущее свела его с эксцентричным англичанином. Лорейн превосходно знал французский: с седьмого года он «болтался» по Франции, жадно замечая за развитием авиации и практически впитывая – по актерской привычке – в себя непереводимые выражения и жаргонные словечки.

Двадцать первого июня 10-го года Роберт Лорейн взял – во Франции — собственную летную лицензию за номером 126. Он нанял Ведрина и приобрел «Фарман».

Лорейн в кабине Фармана

Выгрузившись со всем лётным имуществом на берегу туманного Альбиона, Лорейн неожиданно заявил:

— Желаю срочно попытаться себя в качестве пилота. Какой суть обладать самолетом, в случае если приходится возить его в разобранном виде в коробках? Нет уж. Я собирается перелететь по воздуху на аэропорт Соутборн, в Дорсете.

Что сообщите, Ведрин?

— Сообщу, что вы чокнутый, — проворчал механик. – Через чур на большом растоянии лететь. Не справитесь.

— Приготовьте аппарат для старта, — оборвал его Лорейн.

Ведрин пожал плечами, но больше спорить не стал.

Лорейн предвкушал эффект от собственного воздушного появления. Как театральный актер, он знал толк в эффектах. на данный момент, в первых числах Июля 10-го года, в Дорсете проходило первое в Британии авиационное шоу.

Аэропорт Соутборн воображал собой намерено подготовленную милю, которую выгородили из местных пастбищ. Авиаторы проводили состязания в точечной посадке, соревновались в том, кто соберёт больше высоту, кто сумеет развить громаднейшую скорость…

…Лорейн поднял самолет в атмосферу – и спустя пара мин. упал. Ведрин прибежал к месту крушения и нашёл собственного нанимателя целым и практически невредимым. Изрыгая проклятия, Лорейн барахтался среди обломков драгоценного «Фармана».

— Я же сказал, что это барахло нужно было разобрать и упаковать в коробки, — изрек Ведрин, кроме того не делая попытки оказать помощь Лорейну выбраться.

Лорейн наконец поднялся на ноги.

— Я еду поездом. А вы соберите все детали самолета, бережно сложите их и доставьте в ангары капитана Смарта, — приказал он. — Я покажу вам на карте, где это.

Ведрин критически осмотрел гору обломков, позже забрал у Лорейна карту и мрачно пнул ногой отвалившийся двигатель.

— Сделаю, — давал слово он.

Лорейн отбыл.

С капитаном Джорджем Смартом Роберт Лорейн познакомился в девятом году, и сходу оба джентльмена сделались родными приятелями. У них выяснилось большое количество неспециализированного: оба принимали участие в англо-бурской войне, оба увлекались кинематографом.

Смарт происходил из древней семьи армейских – папа его вышел в отставку генералом артиллерии, а сам Смарт расстался с армией для того, дабы сделаться драматургом. И вот в один раз, поздним вечером, он пришел к театру, в котором служил Лорейн, дождался выхода артиста и сунул ему в руку только что законченный сценарий. С этого храброго поступка и началась их крепкая дружба.

на данный момент у Смарта имелась почва, которую он предоставил для авиационных опытов Лорейна. Имелся в том месте недостроенный ангар, над которым все еще трудились двадцать плотников, прибывших из самого Лондона. Ожидали аэроплана.

Аэроплан показался. Правильнее, показался караван из шести крестьянских телег, нанятых Ведрином, в каковые как попало были навалены жалкие обломки.

Лорейн накинулся на собственного механика:

— Что это такое?

— Ваше имущество, — ответил Ведрин.

— Так приведите это в порядок, — распорядился Лорейн.

— Не выйдет, — по окончании краткого раздумья ответил Ведрин. – Целый данный хлам нужно переделать. В таком виде он не годится.

— Ну так переделайте!

— Так просто не выйдет, — с раздражающей, напускной рассудительностью ответил Ведрин. – Тут нужно прекрасно пораскинуть мозгами.

Лорейн побагровел, а Смарт, человек сдержанный и флегматичный, скоро забрал его под руку и увел.

— Разрешите механику подумать, — тихо сказал он на ухо собственному приятелю. – Запрещено потребовать от человека мгновенных ответов. В итоге, от его работы будет зависеть ваша жизнь!

— …Чем он занят? – кипятился Лорейн остаток дня, замечая за тем, как Ведрин кружит по аэропорту, грызя трубку и бормоча себе под шнобель. Ведрин брал в руки то один, то второй обломок, что-то прикидывал и прилаживал…

В итоге, обновленный самолет предстал перед собственным обладателем. Он очень сильно отличался от хорошего «Фармана» — в частности, тем, что нижние крылья стали меньше верхних (на простом «Фармане» они однообразной длины), а на носу самолета показалось что-то наподобие лыжи.

Тем временем из Соутборна пришла страшная весть: только что в соревнованиях на точность приземления разбился насмерть Чарльз Стюарт Роллс, гениальный и узнаваемый человек, один из двух соучредителей компании «Роллс-Ройс». Ему было всего тридцать два года.

Один из последних снимков Чарльза Роллса

Разбитый аэроплан Роллса

— Вот и Британия начала приносить кровавые жертвы на алтарь авиации, — с актерским пафосом сказал Лорейн.

— Уж сообщите так сообщите! – отозвался Ведрин. – Сами лишь не угробьтесь. На данный алтарь.

Лорейн вспыхнул и желал сообщить в ответ резкость, но Смарт остановил его.

* * *

«…Весьма интересно, где сейчас летает Роберт Лорейн? – думал Жюль Ведрин. — За что он взял собственные ордена?»

А Лорейн еще в ноябре четырнадцатого начал военную карьеру авиатора в Третьей эскадрилье. Возраст его близился к сорока, к тому же, как выяснилось, он был близорук. «Клянусь на протяжении полета носить очки!» – давал слово Лорейн.

Он стал корректировщиком огня артиллерии – и попутно не забывал напоминать руководству о собственных довоенных изысканиях: в итоге, именно он, Роберт Лорейн, первенствовал , кто отправил беспроводное сообщение с борта самолета, воспользовавшись аппаратом Маркони!

Двадцать второго ноября четырнадцатого года в военной карьере Лорейна наступил паузу: кусок шрапнели угодил в его правое легкое.

По окончании выздоровления, произведенный в звание капитана, Лорейн пересел на FE.8. Аппарат данный воображал собственного рода новинку, не смотря на то, что о вооруженном самолете на компании «Виккерс» говорили еще в тринадцатом году – тогда эту идею, но, все посчитали чуть ли не курьезом.

RAF FE.8

FE.8 был создан к декабрю пятнадцатого года под управлением главы конструкторского бюро авиазавода RAF Джона Кенуорта. Данный самолет стал одним из первых в Англии одноместных истребителей.

Первый прототип «благополучно» разбился в октябре, но его собрат прошел опробования, и в январе следующего, шестнадцатого года, машина была запущена в серию.

FE.8 воображал собой двухстоечный биплан с толкающим винтом. Конструкция его смешанная: открытая хвостовая ферма, сварная из металлических труб; оперение и крылья – древесные, с полотняной обшивкой; носовая гондола — с фанерно-дюралевым покрытием. Пулемет жестко закреплен в курсовом положении.

Капитан Лорейн возглавил Сороковую истребительную эскадрилью на FE.8 и отправился с ней во Францию – использовать новые навыки.

«Весьма интересно, как в том месте мой бывший механик? — думал время от времени британец. – Газеты что-то ничего о нем не пишут, но я не сомневаюсь: Ведрин на фронте».

* * *

А Жюль Ведрин прекратил наконец «трудиться» национальным храбрецом: ему поручили миссии, о которых по большому счету не писали в газетах. Руководство следило с особенной тщательностью за тем, дабы ни одна крупица информации об этом не просочилась в печать.

Он доставлял разведчиков в германский тыл.

У Ведрина сложилась репутация летчика, которому сопутствует успех, — в отличие от красивого смелого Наварра, чьи пассажиры уже пара раз погибали: немцы, захватив французского шпиона, расстреливали его на месте. Достаточно им было найти у невинного с виду штатского человека почтовых голубей, дабы он был заявлен шпионом и казнен на месте. (При негативных событиях та же будущее ожидала и пилота.)

Строго говоря, Ведрин был не первым, кто взял на себя эту работу: еще в конце четырнадцатого года сержант Гобер высаживал шпиона во вражеском тылу. Но кто знает сержанта Гобера?

А вот Ведрин совершал эти миссии одну за второй: семь раз забрасывал разведчиков и трижды отыскивал их и забирал к себе. Кое-кто все-таки попался немцам, а пара человек сумели возвратиться «своим ходом» — через Голландию.

Ведрин верхом на Корове

Заметная «Корова» примелькалась германцам. То и дело она показывала хвост, взлетая с какой-нибудь лужайки либо поля.

Нервный, наглый, по-хорошему завистливый к славе Наварр морщил собственный громадный аристократический шнобель:

— Из-за чего у тебя все получается, Ведрин?

— По причине того, что я в далеком прошлом летаю и знаю кучу трюков, — отвечал Ведрин.

— Мне думается, я приношу несчастье, — согласился Наварр. – Лицо того преподавателя так и стоит у меня перед глазами.

— Какого именно учителя? – не осознал Ведрин.

— Да разведчика, которого я забрасывал в первоначальный раз, — пояснил Наварр. – Он смотрелся таким штатским, таким беспомощным. Особенно данный его котелок на голове. Я предлагал забрать кепи, но он отказался. Вылетели в 12 часов дня, высаживаться должны были недалеко от Вердена. Паршивое время для полета, прямо скажем.

Но прошло гладко: по отечественной машине никто не выстрелил, кроме того из винтовки. И вражеские самолеты, помой-му, нас не видели. В воздухе лишь мы. Мне очень сильно не по себе было, соглашусь. Все-таки первое задание.

Неясно, как все пройдет. Да и как представишь: расстрел на месте!.. Одно дело — пасть в сражении, совсем второе – в то время, когда в тебя палят двенадцать человек расстрельной команды. В общем, поискал я лужок для посадки, накрутил над ним пара спиральных виражей, сам не знаю, для чего… Высадил беднягу и улетел восвояси, довольный собой.

Не так долго осталось ждать прилетели голуби с донесениями. А через месяц – известие, что мой пассажир немцами пойман и казнен… А ты? Как ты это делаешь?

— Видишь ли, дабы выполнить такое задание удачно, необходимо в первую очередь вынудить замолчать инстинкт самосохранения. В большинстве случаев я переключаю мысли на мою жену – Амели Мелани, — на детей. Они мне являются защитой. Думаю и о бедолаге, что сидит у меня в самолете пассажиром. Восхищаюсь его отвагой, его скромным подвигом, о котором определят немногие.

Словом, пробую забыть о себе. В то время, когда перелетаю линию фронта, стараюсь запутать неприятельское наблюдение. Сажаю самолет где-нибудь за рощицей, где аппарат не будет заметен. Да и у пассажира так больше шансов скрыться.

А в общем, секретов никаких нет: вылетаешь – и делаешь, вот и всё.

Пилоты эскадрильи 3А. Слева направо: сержант Бенье, капитан Ламбер, сержант Гинемер, аджюдан Усмон, наблюдатель Утэн, неизв. наблюдатель, сержант Бру, аджюдан Ведрин, Усмон-старший, сержант Жирван

АНГЛИЧАНИН И ФРАНЦУЗ

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: