Крейсера проекта 26 и 26-бис. часть 3: главный калибр

Непременно, самой обсуждаемой темой в конструкции отечественных легких крейсеров проектов 26 и 26-бис есть их оружие и прежде всего — основной калибр. Кроме того, что он послужил предлогом для бессчётных споров о классификации крейсеров (легкие либо тяжелые?), так еще и сами пушки то считались шедевром артиллерийского дела, не имеющем аналогов в мире, то объявлялись оглушительным провалом советских оружейников, из которого при стрельбе в упор нельзя попасть кроме того в полуостров Крым.

Так, И.Ф. Цветков в работе «Гвардейский крейсер «Красный Кавказ» говорит о прототипе орудий крейсеров типа «Киров» в самой отличной степени:

«Конструкторское бюро завода «Коммунист» (бывший Обуховский завод Морского ведомства) создало 180-мм орудие с длиной ствола 60 калибров. Это было первое по окончании революции орудие нового поколения морской артиллерии. Оно владело неповторимыми баллистическими чертями и намного превосходило зарубежные аналоги.

Достаточно заявить, что при массе боеприпаса 97,5 кг и начальной скорости 920 м/с большая дальность стрельбы орудия достигала более сорока километров (225 кабельтовых)».

А вот А.Б. Широкорад в работе «Битва за Черное море» отзывается о 180-мм пушках куда уничижительнее:

«Несколько артиллеристов внесла предложение создать сверхдальнобойную 180-мм корабельную пушку. 180-мм пушка стреляла на расстояние до 38 км боеприпасами весом 97 кг, причем бронебойный боеприпас содержал около двух килограмм взрывчатого вещества, а фугасный — около семи килограмм. Ясно, что важных повреждений вражескому крейсеру, не говоря уж о линкорах, таковой боеприпас нанести не имел возможности.

А хуже всего то, что попасть в движущийся линейный корабль, а тем более в крейсер с дистанции более чем 150 кабельтовых (27,5 км), возможно было лишь случайно. Кстати, «Неспециализированные таблицы стрельбы» (ОТС) для 180-мм пушек были вычислены только до дистанции 189 кабельтовых (34,6 км), наряду с этим срединное отклонение по дальности составляло более чем 180 м, т.е. не меньше кабельтова. Так, из таблиц стрельбы направляться, что красные не сильный из 180-мм орудий не планировали стрелять кроме того по береговым целям.

Возможность рассеивания по дальности составляла более чем 220 м, а бокового — более чем 32 м, да и то теоретически. А фактически у нас тогда не было устройств управления стрельбой (ПУС), дабы стрелять на такие дистанции».

Так, одни авторы восхищаются рекордной дальностью и мощностью советского орудия, тогда как другие (критики, каких большая часть) показывают на следующие ее недочёты:

1. Стремительный износ ствола и как следствие — малая живучесть последнего.
2. Низкая точность стрельбы.
3. Низкая скорострельность, в силу которой по огневой производительности 180-мм пушка уступает кроме того 152-мм артсистемам.
4. Низкая живучесть трехорудийной установки из-за размещения всех трех орудий в одной люльке.

Сейчас обширно распространилось вывод, что указанные выше недочёты делали отечественные 180-мм пушки практически небоеспособными. Не претендуя на истину в последней инстанции, давайте разберемся, как обоснованы эти претензии к главному калибру отечественных крейсеров.

Главное оружие каждого крейсера проекта 26 либо 26-бис составляли девять 180-мм/57 пушек Б-1-П, и для начала поведаем историю появления данной артсистемы так, как ее сейчас дает большая часть источников.

Б-1-П являлась «потомком», а правильнее, модернизацией 180-мм/60 пушки Б-1-К, созданной в 1931 г. Тогда отечественная конструкторская идея замахнулась на многое. Во-первых, решено было взять рекордную баллистику, с тем дабы стрелять 100 кг боеприпасом с начальной скоростью в 1000 м/сек. Во-вторых, планировалось добиться высокой скорострельности — 6 выстр./мин, для чего требовалось обеспечить заряжание на любом угле возвышения.

Крупнокалиберные орудия тех лет аналогичной роскоши не имели, заряжаясь на фиксированном угле, т.е. по окончании выстрела следовало опустить пушку на угол заряжания, зарядить, опять придать ей необходимый прицел и только тогда стрелять, причем на все это, само собой разумеется, тратилось большое количество времени.

Заряжание на любом угле возвышения разрешало сократить цикл перезарядки и повысить скорострельность, но для этого конструкторам было нужно взгромоздить досылатель на качающуюся часть орудия и предусмотреть очень громоздкую конструкцию подачи снарядов. Помимо этого, решено было перейти от картузного заряжания на раздельно-гильзовое, как это было принято для больших орудий германского флота, что разрешало применять клиновой затвор, кроме этого уменьшающий время перезарядки.

Но одновременно с этим при проектировании Б-1-К были и очень архаичные ответы — ствол выполнялся скрепленным, т.е. не имел лейнера, отчего по окончании его расстрела требовалось поменять тело орудия. Также, не была предусмотрена продувка ствола, почему пороховые газы попадали вовнутрь башни, не устанавливался дальномер, были и иные недочёты.

Первый опыт разработки отечественной морской среднекалиберной артсистемы был негативным, потому, что заданные при проектировании параметры не были достигнуты. Так, для обеспечения требуемой баллистики давление в канале ствола должно было составить 4 000 кг/кв. см, но сталь, талантливую выдержать такое давление создать не удалось. В следствии давление в стволе было нужно снизить до 3 200 кг/кв. см, что снабжало 97,5-кг боеприпасу начальную скорость 920 м/сек.

Но и с таким понижением живучесть ствола была очень низкой — порядка 50-60 выстрелов. Практическую скорострельность с трудом довели до 4 выстр./мин. но в общем ни Б-1-К ни одноорудийная башня, в которой эта артсистема устанавливалась на крейсер «Красный Кавказ» не считались успешными.

Флоту нужна была более идеальная пушка и ее сделали на базе Б-1-К, но сейчас к ее конструкции отнеслись более консервативно, отказавшись от большинства не оправдавших себя новшеств. Орудие заряжалось на фиксированном угле в 6,5 град, от клинового затвора и раздельно-гильзового заряжания возвратились к поршневому затвору и картузам. Потому, что мощность орудия если сравнивать с начальными требованиями было нужно сократить с плановых 1000 м/сек для 100 кг боеприпаса до 920 м/сек для 97,5-кг боеприпаса, длину ствола уменьшили с 60 до 57 калибров.

Оказавшуюся пушку назвали Б-1-П (последняя буква означала тип затвора «К» — клиновой, «П» — поршневой), и на первых порах новая артсистема иных различий с Б-1-К не имела: так, к примеру, ее ствол кроме этого выполнялся скрепленным.

Но скоро Б-1-П подверглась череде модернизаций. Вначале СССР купил у Италии оборудование для производства лейнеров для корабельной артиллерии, и в первой половине 30-ых годов XX века первое 180-мм лейнированное орудие уже испытывали на полигоне, а в будущем флот заказывал лишь такие пушки. Но и у лейнированных Б-1П живучесть ствола выросла совсем незначительно, достигнув 60-70 выстрелов, против 50-60 выстрелов Б-1-К.

Это было неприемлемо, и тогда живучесть стволов откорректировали методом повышения глубины нарезов. Сейчас лейнер с глубокой нарезкой выдерживал не 60-70, а целых 320 выстрелов.

Казалось бы, достигнут приемлемый показатель живучести, но не тут-то было: оказывается, советские источники не упоминают одну очень увлекательную подробность: такая живучесть была обеспечена отнюдь не глубиной нарезов, а трансформацией параметров износа ствола. Для Б-1-К и Б-1-К с небольшой нарезкой ствол считался расстрелянным, в случае если боеприпас терял 4% начальной скорости, но для лейнированных стволов с глубокой нарезкой данный показатель повысили до 10%!

Получается, что на самом-то деле ничего очень не изменилось, а необходимый показатель был легко «натянут» повышением критерия износа. А с учетом окончательных утверждений Широкорада о очень низкой точности отечественных орудий на громадных расстояниях («попасть в движущийся линейный корабль либо крейсер возможно лишь совсем случайно»), у читателей, интересующихся историей отечественного флота складывалась совсем неприглядная картина, в которую, что самое печальное, весьма легко верится.

По всему выходило так, что разработчики Б-1-К и Б-1-П в погоне за рекордами перегрузили пушку избыточно тяжёлым снарядом и мощным зарядом, артсистема просто не могла какое количество-то продолжительно выдерживать предельные для нее нагрузки (такие орудия именуют перефорсированными). От этого ствол подвергался очень стремительному выгоранию, благодаря чего скоро терялась точность и кучность огня.

Наряду с этим орудие и в «нерасстрелянном» состоянии не отличалось меткостью, а с учетом того, что точность падала уже через пара десятков выстрелов И в случае если еще и отыскать в памяти, что три ствола в одной люльке пребывали через чур близко друг к другу, отчего при залпе на отправляющиеся в собственный последний полет боеприпасы влияли пороховые газы из соседних стволов, сбивая им верную траекторию, то получается… Что погоня за «стремительнее, выше, посильнее», столь характерная для 30-х годов прошлого столетия, в который уже раз вылилась в жульничество и сплошное очковтирательство. А моряки взяли совсем негодное оружие.

Что же, зайдем издали. Вот А.Б. Широкорад пишет: «Срединное отклонение по дальности составляло более чем 180 м».

Что по большому счету такое это срединное отклонение и откуда оно берется? Отыщем в памяти азы артиллерийского дела. В случае если навести пушку в некую точку на поверхности почвы и, не меняя прицела, сделать какое количество-то выстрелов, то выпущенные из нее боеприпасы не будут ложиться друг за другом в точку прицеливания (как стрелы Робин Гуда расщепляли одна другую в центре мишени), а будут падать на некоем расстоянии от нее.

Это связано с тем, что любой выстрел строго личен: на доли процента различается масса боеприпаса, чуть-чуть различается количество, температура и качество пороха в заряде, на тысячные доли градуса сбивается прицел, а на летящий боеприпас порывы ветра воздействуют хоть чуточку, но все-таки в противном случае, чем на прошлый — и в итоге боеприпас упадет чуть дальше либо чуть ближе, чуть левее либо чуть правее от точки прицеливания.

Область, в которую падают боеприпасы, именуется эллипсом рассеивания. Центр эллипса и имеется та точка прицеливания, куда была наведена пушка. И у этого эллипса рассеивания имеется собственные законы.

В случае если поделить эллипс на восемь частей на протяжении направления полета боеприпаса, то в две части, каковые конкретно примыкают к точке прицеливания, попадет 50% всех выпущенных снарядов. Данный закон трудится для любой артсистемы. Само собой разумеется, в случае если выпустить из пушки 20 снарядов не меняя прицела, то в полной мере может оказаться так, что в две указанные части эллипса попадет не 10, а 9 либо 12 снарядов, но чем больше снарядов будет выпущено, тем ближе к 50% будет итоговый итог.

Одна из этих частей и именуется срединным отклонением. Другими словами, в случае если срединное отклонение на дистанции в 18 километров у пушки образовывает 100 метров, то это указывает, что в случае если полностью совершенно верно навести орудие на цель, расположенную в 18 км от орудия, то 50% выпущенных снарядов упадут на отрезке в 200 метров, центром которого будет точка прицеливания.

Чем больше срединное отклонение, тем больше эллипс рассеивания, чем меньше срединное отклонение, тем больше шансов у боеприпаса поразить цель. Но от чего зависит ее размер? Непременно, от кучности стрельбы орудия, на которое, со своей стороны, воздействуют уровень качества изготовления пушки и снарядов.

Еще — от расстояния огня: если не вникать в кое-какие, излишние для неспециалиста нюансы, то чем больше расстояние огня, тем ниже кучность и тем больше срединное отклонение. Соответственно, срединное отклонение — весьма хороший показатель, характеризующий точность артсистемы. И для того чтобы выяснить, что представляла собой Б-1-П в плане точности, хорошо было бы сравнить ее срединные отклонения с пушками зарубежных держав но это выяснилось совсем непросто.

Дело в том, что в простых справочниках таких разрешённых не найти, это очень специальная информация. Так, для советских самые срединные отклонения конкретного орудия находятся в особом документе «Главные таблицы стрельбы», что употреблялся артиллеристами для управления огнем. Кое-какие «Таблицы» возможно разыскать в сети, и автору настоящей статьи удалось заполучить «Таблицы» отечественных 180-мм орудий.

Но с зарубежными морскими пушками дело обстоит куда хуже — быть может, где-то в сети такие эти и имеется, но разыскать их, увы, не удалось. Так с чем же сравнивать Б-1-П?

В истории отечественного флота существовали артсистемы, каковые ни при каких обстоятельствах не вызывали никаких нареканий у военно-морских историков. Такой, к примеру, была 203-мм/50 пушка, на базе которой, фактически, проектировалась Б-1-К. Либо известная обуховская 305-мм/52, которой вооружались линейные корабли типов «Императрица» и «Севастополь Мария» — она везде считается образцовой машиной для убийства.

Никто и ни при каких обстоятельствах не упрекал указанные артсистемы в чрезмерном рассеивании снарядов, а информацию об их срединных отклонениях имеется в «Курсе морской тактики» Гончарова (1932 г).

Примечание: расстояния стрельбы указаны в кабельтовых и пересчитаны в метры для удобства восприятия. Срединные отклонения в документах указаны в морских саженях и кроме этого, для удобства, пересчитаны в метры (1 морская сажень = 6 футам, 1 фут = 30,4 см)

Так, мы видим, что отечественная Б-1-П существенно правильнее «царских» пушек. Практически отечественная 180-мм артсистема на 90 кбт бьет правильнее, чем 305-мм пушки дредноутов — на 70 кбт, а уж с 203-мм/50 — и вовсе никакого сравнения! Само собой разумеется, прогресс не следует на месте, и вероятно (раз уж автору не удалось отыскать эти по срединным рассеиваниям импортных орудий) артиллерия других государств стреляла еще правильнее, но в случае если уж точность 305-мм орудий (при куда нехороших совокупностях управления огнем) считалась достаточной для поражения надводных целей, то с чего бы нам вычислять куда более правильное 180-мм орудие «неумехой»?

Да и те отрывочные информацию о точности зарубежных пушек, каковые все же имеется в сети, не подтверждают догадки о нехорошей кучности Б-1-П. К примеру, имеется информацию о полевой германской 105-мм пушке — ее срединное отклонение на расстоянии 16 км образовывает 73 м (у Б-1-П на данной дистанции — 53 м), а на предельных для нее 19 км немка имеет 108 м (Б-1-П — 64 м). Очевидно, запрещено вот так вот «в лоб» сравнивать сухопутную «сотку» с морской пушкой практически в два раза большего калибра, но все же некое представление эти цифры дать смогут.

Внимательный читатель обратит внимание на то, что приводимые мною «Главные таблицы стрельбы» составлены во второй половине 40-ых годов XX века, т.е. уже по окончании войны. Что, в случае если к тому времени в СССР обучились делать какие-то более качественные лейнеры, чем довоенные? Но в действительности таблицы стрельбы усиленно-боевым составлены на основании фактических стрельб в сентябре 1940 г.:

Помимо этого, этот скриншот разумеется подтверждает тот факт, что в «Таблицах» использованы не расчетные, а фактические значения по итогам стрельб.

Но как быть с низкой живучестью отечественных пушек? Так как отечественные пушки перефорсированы, их стволы выгорают за пара десятков выстрелов, кучность стрельбы скоро падает и тогда срединные отклонения превысят собственные табличные значения Стоп. А с чего по большому счету мы сделали вывод, что отечественные 180-мм пушки имели малую живучесть?

«Но как же?! — вскрикнет читатель. — Так как отечественные конструкторы в погоне за рекордными чертями умудрились довести давление в канале ствола аж до 3200 кг/кв. см, отчего стволы скоро выгорали!»

Но вот что весьма интересно: германское орудие 203-мм/60 модели SkL/60 Mod.C 34, которым вооружались крейсера типа «Адмирал Хиппер», имело ровно такое же давление — 3200 кг/кв. см. Это был тот еще монстр, выстреливающий 122-кг боеприпасы с начальной скоростью 925 м/сек. Однако, никто и ни при каких обстоятельствах не называл его перефорсированным либо неточным, напротив — орудие считалось очень выдающимся представителем среднекалиберной морской артиллерии.

Наряду с этим эта пушка убедительно показала собственные качества в сражении в Датском проливе. Тяжелый крейсер «Принц Ойген», ведя пламя на растоянию от 70 до 100 кбт, за 24 60 секунд добился как минимум одного попадания в «Худ» и четырех попаданий в «Принс оф Уэллс». Наряду с этим живучесть ствола (по разным данным) составляла от 500 до 510 выстрелов.

Возможно, само собой разумеется, сказать о том, что германская индустрия была лучше советской и разрешала создавать более качественное оружие. Но не на порядок же! Примечательно, что, по некоторым данным (Юренс В. «Смерть линейного крейсера «Hood»), срединное отклонение германской 203-мм пушки приблизительно соответствует (а также чуть выше) такового у советской 180-мм артсистемы.

Глубина нарезов? Да, у Б-1-К нарезы имеют 1,35 мм, а у Б-1-П — целых 3,6 мм, и таковой рост помой-му выглядит подозрительно. Но вот в чем дело: германская 203-мм/60 имела глубину нарезов 2,4 мм, т.е. намного больше, чем у Б-1-К, не смотря на то, что и практически в полтора раза меньше, чем у Б-1-П.

Т.е. повышение глубины нарезов в известной мере оправдано, потому, что для собственных ТТХ у Б-1-К они были попросту занижены (не смотря на то, что, быть может, пара завышены у Б-1-П). Возможно еще отыскать в памяти, что 152-мм орудие Б-38 (на точность которого, снова же, никто ни при каких обстоятельствах не жаловался) имело глубину нарезов 3,05 мм.

Но как быть с повышением параметров расстрела орудия? Так как имеется полностью правильный факт: для Б-1-К 100% износ ствола считался при падении скорости боеприпаса на 4%, а для Б-1-П — падение скорости дозволялось аж в 10%! Значит, все-таки очковтирательство?

Разрешите предложить вам, глубокоуважаемые читатели, догадку, которая не претендует на безотносительную истину (создатель статьи все же не есть экспертом в области артиллерии), но прекрасно растолковывает повышение параметров износа для Б-1-П.

Первое. Создатель настоящей статьи постарался определить, какие конкретно критерии расстрела орудий употреблялись за границей — это разрешило бы осознать, что не так с Б-1-П. Но таковой информации разыскать не удалось.

А вот Л. Гончаров в собственном труде «Курс морской тактики. броня и Артиллерия» 1932 г, что, по большому счету говоря, являлся учебным пособием артиллерийского дела, показывает один-единственный критерий живучести орудия — «утрата боеприпасом устойчивости». Иными словами, орудие не может быть расстреляно так, дабы его боеприпас начинал кувыркаться в полете, по причине того, что в этом случае при попадании он может или разрушиться до взрыва, или не сработает взрыватель.

Ясно кроме этого, что ожидать пробоя брони от бронебойного боеприпаса направляться лишь в том случае, если он попадает в цель собственной «головной» частью, а не шлепается о нее плашмя.

Второе. Сам по себе критерий износа ствола советских пушек выг

Крейсера проекта 26 и 26-бис. часть 3: главный калибр

Обзор советской ветки. Крейсера. Буденный

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: