Альфред бестер «выбор»

Давным-давно просматривал хороший рассказ Альфреда Бестера «Выбор», посвященный теме путешествий во времени и попаданчества.

Эта история – предупреждение безлюдным фантазерам, подобным вам, мне либо Адьеру.

Не возможно ли вы израсходовать на одна чашка кофе, достопочтенный господин! Я имеется несчастный голодающий организм.

Днем Адьер был статистиком. Он занимался такими вещами, как таблицы, распределения и средние величины, случайные отборы и гомогенные группы. Ночью же Адьер погружался в сложные и шепетильно продуманные фантазии. Или он переносился на сотню лет назад, не забыв прихватить энциклопедии, результаты и бестселлеры скачек, или воображал себя в Золотом Веке совершенства далекого будущего.

До тех пор пока вы, и я, и Адьер весьма похожи.

Не возможно ль пожертвовать одна чашка кофе, почтенная мисс! Для благословенная щедрость. Я признателен.

В понедельник утром Адьер ворвался в кабинет собственного шефа, размахивая стопкой бумаг.

– Смотрите, господин Гранд! Я открыл что-то!..

– О линия, – отозвался Гранд. – Какие конкретно смогут быть открытия на протяжении войны?

– Поднимая материалы Внутреннего департамента Вы понимаете, что численность отечественного населения увеличилась? На три целых почти тысячу пятнадцать десятитысячных процента.

– Это нереально. Мы утратили столько, что Должно быть, где-то вкралась неточность, – пробормотал Гранд, листая бумаги. – Удостоверьтесь в надежности.

– Имеется, господин, – затараторил Адьер, покидая кабинет. – Я знал, что вы заинтересуетесь, господин. Вы совершенный статистик, господин.

Во вторник Адьер нашёл отсутствие связи между какое количество– нием «рождаемость – смертность» и ростом населения. Адьер представил эти шефу, получил похлопывание по пояснице и отправился к себе к новым фантазиям: проснуться через миллион лет, определить разгадку тайны и остаться в том месте, в будущем, припав к лону почвы и всяким вторым, не меньше красивым лонам.

В среду Адьер узнал, что в окрестностях Вашингтона численность населения упала на 0,0029 процента. Это было не очень приятно, и ему было нужно искать прибежища в мечтах о Золотом Веке королевы Виктории, в котором он изумил и покорил мир потоком романов, стихов и пьес, позаимствованных у Шоу, Голсуорси и Уайльда.

Одна чашка кофе, добропорядочный господин! Я имеется бедная личность, нуждающаяся в жалость.

В четверг Адьер проверил Филадельфию. Прирост на 0,0959 процента. Так! Литл-Рок – на 1,1319, Сент-Луис – на 2,092.

И это не обращая внимания на полное уничтожение района Джефферсона, случившееся из-за досадной неточности армейского компьютера.

– Боже мой! – вскрикнул Адьер, дрожа от возбуждения. – Чем ближе к центру страны, тем больше прирост численности населения. Но так как как раз центр пострадал посильнее всего! В чем же дело?

Данной ночью он лихорадочно метался между прошлым и будущим, а следующим днем По сведеньям, которыми мы сейчас рассполагаем, начертил на карте США концентрические окружности, цветами обозначая плотность населения.

Красный, оранжевый, желтый, зеленый и светло синий круги образовали совершенную мишень, в центре которой был Канзас.

– Господин Гранд! – вскричал Адьер в высокой статистической страсти. – Ответ таится в Канзасе!

– Отправьтесь в том направлении и добудьте данный ответ, – приказал Гранд, и Адьер удалился.

Возможно ли выделить цена один кофе, дражайшая госпожа! Я имеется изголодный организм, требующий к себе питания.

Поездки в те дни, нужно вам сообщить, были связаны с большими трудностями. Корабль, шедший в Чарльстон (в северных штатах железных дорог не осталось), налетел на мину. Семнадцать часов Адьер держался в ледяной воде, бормоча через зубы: – В случае если б я лишь появился на сто лет раньше!

Разумеется, эта форма молитвы была действенной. Его подобрал тральщик и доставил в Чарльстон. В том месте Адьер взял практически смертельную дозу радиоактивного облучения в следствии рейда, не повредившего, к счастью, ЖД полотно.

Он лечился в течении всего пути: Бирмингем (бубонная чума), Мэмфис (отравленная вода), Литл-Рок (карантин) и, наконец, Лайонесс, штат Канзас.

Выплески лавы из шрамов на земле; выженные дороги; облака сажи и нейтрализующих веществ; радиоактивное свечение в темноте.

По окончании неспокойной ночи в гостинице Адьер направился в местный статистический центр, вооруженный до зубов всякого рода документами. Увы, центр не был вооружен данными. Опять досадная неточность армейских.

Центра просто не существовало.

Очень раздраженный, Адьер направил стопы в Медицинское бюро, предполагая взять сведения о рождаемости у практикующих докторов. Бюро было на месте, и был кроме того акушер, что и сказал Адьеру, что последнего доктора забрали в армию восемь месяцев назад. Быть может, в тайну посвящены повивальные бабки, но их перечней нет.

Придется ходить от двери к двери, интересуясь у каждой женщины, не практикует ли она это старое занятие.

Адьер возвратился в отель и на кусочке оберточной бумаги написал: «Столкнулся с недостатком информации. Ожидайте предстоящих сообщений». Он вложил послание в алюминиевую капсулу, прикрепил ее к единственному выжившему почтовому голубю и с молитвой выпустил его.

Позже сел у окна и загрустил.

Его бросился в глаза необычное зрелище. На площадь внизу только что прибыл автобус из Канзаса. Эта ветхая развалина со скрежетом затормозила, открыла двери с трудом, и оттуда вышел одноногий мужчина с забинтованным обожженным лицом. Разумеется, это был состоятельный фермер, что имел возможность позволить себе приехать в отыскивании медобслуживания. Автобус развернулся для обратного пути в Канзас.

Тут-то, фактически, и началось необычное.

Из ниоткуда полностью ниоткуда показалась масса людей. Они выходили из переулков, из-за развалин они заполнили всю площадь. Здоровые, радостные, радостные, они болтали и смеялись, забираясь в автобус.

Они были похожим туристов – с рюкзаками и сумками, коробками, картонками а также с детьми. Через 120 секунд автобус был полон. В то время, когда он тронулся, из салона грянула песня, и эхо ее еще долго блуждало среди уничтоженных груд и зданий камней.

– Будь я проклят, – проговорил Адьер.

Он не видел беззаботной ухмылки больше двух лет. Он не слышал радостного пения больше трех лет. Это было жутко.

Это было невообразимо.

– Эти люди не знают, что идет война? – задал вопрос он себя.

И чуть погодя: – Они выглядят здоровыми. Из-за чего они не на работе?

И наконец: – Кто они?

Ночью Адьер дремал без сновидений.

Не имеет возможности ли лучший господин израсходовать одна чашка кофе! Я инороден и не сильный голодом.

В начале утра Адьер за непомерную плату нанял машину, узнал, что бензин нельзя купить ни за какие конкретно деньги, и раздобыл хромую лошадь. Увы, опросы населения ничего не дали. Он возвратился именно к отходу автобуса на Канзас.

Опять орда радостных людей заполнила площадь. Опять старенький автобус затрясся по разбитой дороге. Опять тишину порвало громкое пение.

– Будь я проклят, – не легко прохрипел Адьер. – Шпионы?

В ту ночь он был тайным агентом Линкольна, предвосхищающим каждое перемещение Ли, перехитряющим Джонстона и Джексона.

На следующий сутки автобус увез очередную партию загадочных весельчаков.

И на следующий.

– Четыреста человек за пять дней, – подсчитал Адьер. – Штат кишит шпионами.

Он начал бродить по улицам, стараясь выследить беззаботных туристов. Это было тяжело. Местные обитатели ничего о них не знали и ими не интересовались.

В те дни думали только о том, как выжить.

– Все сходится. Лайонесс покидают восемьдесят человек в сутки. Пятьсот в неделю. Двадцать пять тысяч в год.

Быть может, это и имеется ответ на тайну роста населения.

Адьер израсходовал двадцать пять долларов на весточку шефу. Весточка гласила: «Эврика. Я отыскал».

Не возможно ли израсходовать на одна одинокая чашка кофе, дорогая госпожа! Я имеется не бродяга, но лишенный человек.

Случай представился на следующий сутки. Как в большинстве случаев, подъехал автобус, но в этом случае масса людей собралась через чур громадная. Трое не влезли.

Вовсе не обескураженные, они отошли, замахали руками, выкрикивая напутствия отъезжающим, позже повернулись и пошли по улице.

Адьер стрелой выскочил из номера и последовал за ними через целый город, на окраину, по пыльной проселочной дороге, пока они не свернули и не вошли в ветхий амбар.

– Ага! – сообщил Адьер.

Он сошел на обочину и присел на неразорвавшийся боеприпас. Ага – что? ясно лиш, где искать ответ.

Сумерки сгустились в кромешную тьму, и Адьер с опаской двинулся вперед. Сейчас его схватила пара рук, к лицу прижали что-то мягкое

Одна одинокая чашка кофе для бедный несчастливец, хороший господин. Щедрость благословит.

Адьер пришел в себя на койке в маленькой комнате. Рядом за столом сидел и деловито писал седовласый джентльмен с резкими чертами лица. На краю стола был радиоприемник.

– П-послушайте, – слабо начал Адьер.

– Одну 60 секунд, господин Адьер, – культурно сообщил джентльмен и что-то сделал с радиоприемником. Над круглой бронзовой плитой среди помещения появилось сияние, сгустившееся в девушку – нагую и очаровательную. Она подскочила к столу и затараторила: – Вл-ни-тк-ик-тл-нк.

Джентльмен улыбнулся и указал на дверь.

– Отправьтесь разрядитесь. Женщина мгновенно выбежала.

– Вы шпионы! – обвинил Адьер. – Она владела китайским языком!

– Чуть ли. Скорее, это старофранцузский. Середина восемнадцатого века. Простите.

Он опять включил радио. Сейчас свечение породило обнажённого мужчину, заговорившего с отчаянной медлительностью:

– Мууу, фууу, блууу, уауу, хауу, пууу.

Джентльмен указал на дверь; мужчина вышел, еле переставляя ноги.

– Мне думается, – дружелюбно продолжил седовласый джентльмен, – что это влияние потока времени. Двигаясь вперед вместе с ним, они ускоряются; идя против его течения назад – тормозятся. Очевидно, данный эффект через несколько мин. исчезает.

– Что?! – выдохнул Адьер. – Путешествие во времени?

– Ну да Вот так как весьма интересно. Люди привыкли рассуждать о путешествии во времени. Как оно будет использовано в археологии, истории и без того потом.

И никто не видел подлинного его назначения терапия.

– Терапия? Медицина?

– Да. Психотерапевтическое лечение для тех неприспособленных, которым не оказывают помощь другие средства. Мы разрешаем им эмигрировать. Бежать.

Отечественные станции расположены через каждые четверть века.

– Не осознаю

– Вы попали в иммиграционное бюро.

– О, господи! – Адьер подскочил на койке. – Ответ к тайной! Ко мне прибывают тысячи Откуда?

– Из будущего, очевидно. Перемещение во времени произошло только с э, скажем, с две тысячи пятьсот пятого года.

– Но те, замедленные Вы говорили, что они идут из прошлого.

– Да, но первоначально-то они из будущего. Легко сделали вывод, что позволили себе слишком много. – седовласый джентльмен задумчиво покачал головой. – Страно, какие конкретно неточности совершают люди. Полностью теряют контакт с действительностью. Знал я одного Его не устраивало ничто второе, как времена королевы Елизаветы. «Шекспир, – сказал он, – испанская Армада, Дрейк и Ралли. Самый мужественный период истории. Золотой век». Я не смог его образумить, и вот Выпил стакан воды и погиб.

Тиф.

– Возможно так как сделать прививки

– Все было сделано. Но болезни также изменяются. Ветхие штаммы исчезают, новые появляются. Простите

Из свечения вышел мужчина, что-то протараторил и выскочил за дверь, чуть не столкнувшись с обнаженной девушкой, которая посмотрела в помещение, улыбнулась и сказала со необычным выговором:

– Простите, господин Джеллинг. Кто данный только что вышедший джентльмен?

– Питерс.

– Из Афин?

– Совсем правильно.

– Что, не пришлось по нраву?

– Тяжело без водопровода.

– Да, через некое время начинаешь скучать по современной ванной Где мне забрать одежду? Либо тут уже ходят нагими?

– Идите к моей жене. Она вам что-нибудь подберет.

В помещение вошел «замедленный» мужчина. Сейчас он был одет и двигался с обычной скоростью. Они с девушкой посмотрели друг на друга, захохотали, поцеловались и, обнявшись, ушли.

– Да, – сказал Джеллинг. – Узнается, что жизнь – это сумма удобств. Казалось бы, что такое водопровод если сравнивать с древнегреческими философами. Но позже вам надоедает натыкаться на великих мудрецов и слушать, как они распространяются про знакомые вам вещи.

Вы начинаете скучать по обычаям и удобствам, которых раньше и не подмечали.

– Это поверхностный подход, – сообщил Адьер.

– Вот как? А попытайтесь жить при свечах, без центрального отопления, без холодильника, без самых несложных лекарств. Либо напротив, проживите в будущем, в большом его темпе.

– Вы преувеличиваете, – сообщил Адьер. – Готов поспорить, что существуют времена, где я имел возможность бы быть радостен. Я

– Ха! – фыркнул Джеллинг. – Великое заблуждение. Назовите такое время.

– Американская революция.

– Э-ээ! Никакой санитарии. Никакой медицины. Холера в Филадельфии, малярия в Нью-Йорке.

Обезболивания не существует. Смертная казнь за много небольших нарушений и проступков. Ни одной любимой книги либо мелодии.

– Викторианская эра.

– У вас все в порядке с зрением и зубами? Очков мы с вами не отправим. Как вы относитесь к классовым различиям? Ваше вероисповедание?

Не дай вам всевышний принадлежать к меньшинству. Ваши политические взоры? В случае если сейчас вы считаетесь реакционером, те же убеждения сделают вас страшным радикалом через сотню лет.

Вряд ли вы станете радостны.

– Я буду в безопасности.

– Лишь в случае если станете богатым, а деньги мы с вами отправить не можем. Нет, Адьер, бедняки умирали в среднем в сорок лет в те дни утомившиеся, изможденные. Выживали лишь привилегированные, а вы станете не из их числа.

– С моими-то знаниями?

Джеллинг кивнул.

– Ну вот, добрались до этого. Какие конкретно знания? Смутные представления о науке? Не будьте дураком, Адьер.

Вы пользуетесь ее плодами, ни капли не воображая сущности.

– Я имел возможность бы намерено готовиться и изобрестирадио, к примеру. Я бы сделал состояние на одном радио.

Джеллинг улыбнулся.

– Запрещено изобрести радио, пока не сделаны много сопутствующих открытий. Вам нужно будет создавать целый мир. Необходимо изобрести и обучиться изготовлять вакуумные диоды, гетеродинные цепи и без того потом. Вам нужно для начала взять электрический ток, выстроить электростанции, обеспечить передачу тока, взять переменный ток Вам но для чего продолжать?

Все разумеется. Сможете вы изобрести двигатель внутреннего сгорания, в то время, когда еще нет представления о переработке нефти?

– Боже мой! – простонал Адьер. – Я ни при каких обстоятельствах не думал А книги? Я имел возможность бы запомнить

– И что? Опередить автора? Но публику вы также опередите. Книга не станет великой, пока читатель не готов осознать ее.

Она не станет прибыльной, в случае если ее не будут брать.

– А что, в случае если отправиться в будущее?

– Я же растолковал вам. Те же неприятности, лишь напротив. Имел возможность бы старый человек выжить в XX веке? Остаться в живых, переходя улицу? Водить автомобиль? Говорить на другом языке? Думать на этом языке? Приспособиться к идеям и темпу?

Ни при каких обстоятельствах. Сможете вы приспособиться к тридцатому веку? Ни при каких обстоятельствах.

– Весьма интересно, – со злобой сообщил Адьер, – в случае если будущее и прошлое так неприемлемы, для чего же путешествуют эти люди?

– Они не путешествуют, – ответил Джеллинг. – Они бегут.

– От кого?

– От собственного времени.

– Из-за чего?

– Оно им не нравится.

– Куда же они направляются?

– Куда угодно. Все ищут собственный Золотой век. Бродяги!..

Всегда обиженны, всегда в пути Добрая половина попрошаек, которых вы видели, точно это лодыри, застрявшие в чужом времени.

– Значит, те, кто намерено приезжают ко мне считаюм, что попали в Золотой век?

– Да.

– Но это сумасшествие! – вскричал Адьер. – Неужто они не видят: руины, радиация, война, истерия? Самое страшное время в истории!

Джеллинг поднял руку.

– Так думается вам. Представители каждого поколения твердят, что их время – самое тяжелое. Но поверьте моему слову – в то время, когда бы и как бы вы ни жили, где-то в обязательном порядке найдутся люди, уверенные, что вы живете в Золотом веке.

– Будь я проклят, – проговорил Адьер.

Джеллинг внимательно взглянуть на него.

– Станете, – мрачно сообщил он. – У меня для вас нехорошие но– вости, Адьер. Мы не можем разрешить вам остаться тут – нам нужно хранить секрет.

– Я могу сказать везде.

– Да, но в чужом времени никто не будет обращать на вас внимания. Вы станете чужестранцем, чудаком

– А вдруг я возвращусь?

– Вы не имеете возможность возвратиться без визы, а я вам ее не дам. В случае если вас это может утешить, то знайте, что вы не первый, кого мы так высылаем. Был, не забываю, один японец

– Значит, вы пошлёте меня

– Да. Поверьте, мне весьма жаль.

– В прошлое либо в будущее?

– Куда желаете. Выбирайте.

– Из-за чего такая скорбь? – напряженно задал вопрос Адьер. – Это же грандиозное приключение! Мечта моей жизни!

– Правильно. Все будет чудесно.

– Я могу отказаться, – жадно сообщил Адьер.

Джеллинг покачал головой.

– При таких условиях вас нужно будет усыпить. Так что лучше выбирайте сами.

– Я радостен сделать таковой выбор!

– Очевидно. У вас верное настроение, Адьер.

– Мне говорили, что я появился на сто лет раньше.

– Всем в большинстве случаев это говорят либо на сто лет позднее.

– Мне говорили и это.

– Что ж, поразмыслите. Что вы предпочитаете красивое будущее либо поэтическое прошлое?

Адьер начал раздеваться, раздеваться медлительно, как делал каждую ночь перед тем, как предаться фантазиям. Но на данный момент фантазии предстояло воплотиться, и момент выбора страшил его. Еле переставляя ноги, он взошел на бронзовый диск, на вопрос Джеллинга пробормотал собственный ответ и провалился сквозь землю из этого времени окончательно.

Куда? Вы понимаете. Я знаю, Адьер знает. Он ушел в Почву Отечественных Дорогих Мечтаний. Он скрылся в прибежище Отечественных Снов.

И практически тут же осознал, что покинул единственное подходящее для себя место.

Через дымку лет все времена, не считая отечественного, кажутся золотыми и величественными. Мы жаждем будущего, мы томимся по прошлому и не поймём, что выбора нет что сутки сегодняшний – нехороший либо хороший, неприятный, тяжелый либо приятный, спокойный либо тревожный – единственный сутки для нас. Ночные грезы – предатели, и мы все – соучастники собственного предательства.

Не возможно тратить цена одной чашка кофе, хороший господин? Нет, господин, я не есть попрошайная личность. Я имеется изголодный японский странник появляться в данный страшный год. Почетный господин! Для вся святая милость!

Один билет в город Лайонесс. Я желаю на колени молить виза. Я желаю в Хиросима, назад, в тысяча почти тысячу сорок пятый.

Я желаю к себе.

источник: http://bookz.ru/authors/bester-al_fred/wybor/1-wybor.html

Альфред Бестер-ВЫБОР

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: