Анатолий днепров «крабы идут по острову»

– Эй, вы в том месте, осмотрительнее! – прикрикнул Куклинг на матросов. Они находились по пояс в воде и, перевалив через борт шлюпки маленькой древесный ящик, пробовали протащить его по краю борта. Это был последний ящик из тех десяти, каковые привёз на остров инженер.
– Ну и жарища! Пекло какое-то! – простонал он, вытирая толстую красную шею пёстрым платком. После этого снял мокрую от пота рубаху и кинул её на песок. – Раздевайтесь, Бад, тут нет никакой цивилизации.

Я уныло взглянуть на лёгкую парусную шхуну, медлительно качавшуюся на волнах километрах в двух от берега. За нами она возвратится через двадцать дней. Не раньше и не позднее

– И на кой линия нам пригодилось с вашими автомобилями забираться в данный солнечный преисподняя? – сообщил я Куклингу, стягивая одежду. – При таком солнце на следующий день в вашу шкуру возможно будет заворачивать табак.
– Э, не имеет значение. Солнце нам весьма понадобится. Кстати, смотрите, на данный момент ровно полдень, и оно у нас прямо над головой.
– На экваторе неизменно так, – пробормотал я, не сводя глаз с «Голубки». – Об этом написано во всех книжках географии.

Подошли матросы и без звучно стали перед инженером. Он неторопливо дотянулся пачку денег.

– Хватит? – задал вопрос он, протянув им пара бумажек. Один из них кивнул головой.
– При таких условиях вы свободны. Имеете возможность возвращаться на судно. Напомните капитану Гейлу, что мы ожидаем его через двадцать дней Приступим к делу, Бад.

Мне не терпится начать.

Я посмотрел на него в упор:

– Открыто говоря, я не знаю, для чего мы ко мне приехали. Я осознаю, в том месте, в адмиралтействе, вам, возможно, было некомфортно мне обо всём говорить. на данный момент, я думаю, это возможно.

Куклинг скорчил мину и взглянуть на песок.

– Само собой разумеется, возможно. Да и в том месте я бы вам обо всём поведал, если бы было время

Я почувствовал, что он лжёт, но ничего не сообщил. А Куклинг стоял и тёр жирной ладонью багряно-красную шею.

Я знал, что так он делал неизменно, в то время, когда планировал солгать. на данный момент меня устраивало кроме того это.

– Видите ли, Бад, дело идёт об одном забавном опыте для проверки теории этого как его – Он замялся и испытующе взглянул мне в глаза.
– Кого?
– Учёного британца Линия забери, из головы вылетела фамилия. Но, отыскал в памяти: Чарлза Дарвина

Я подошёл к нему близко и положил руку на его обнажённое плечо:

– Послушайте, Куклинг, вы, предположительно, думаете, что я глупый идиот и не знаю, кто таковой Чарлз Дарвин! Прекратите лгать и сообщите толком, для чего мы выгрузились на данный раскалённый клочок песка среди океана.И прошу вас, не упоминайте больше Дарвина.

Куклинг захохотал, раскрыв рот, полный неестественных зубов. Отойдя в сторону шагов на пять, он сообщил:

– И все же вы дурак, Бад. Как раз Дарвина мы и будем тут контролировать.
– И как раз для этого вы притащили ко мне десять коробок железа? – задал вопрос я, опять подходя к нему. Во мне закипела неприязнь к этому сверкавшему от пота толстяку.
– Да, – сообщил он и прекратил радоваться. – А что касается ваших обязанностей, то вам в первую очередь необходимо распечатать ящик номер один и извлечь из него палатку, воду, инструмент и консервы, нужный для вскрытия остальных коробок.

Куклинг заговорил со мной так, как сказал на полигоне, в то время, когда меня с ним знакомили. Тогда он был в военной форме. Я также.

– Прекрасно, – процедил я через зубы и подошёл к коробке номер один. Громадная палатка была установлена прямо тут, на берегу, часа через два. В неё мы внесли лопату, лом, молоток, пара отвёрток, зубило и второй слесарный инструмент.

Тут же мы разместили около сотни банок разных консервов и контейнеры с питьевой водой.

Не обращая внимания на собственное начальственное положение, Куклинг трудился как вол. Ему вправду не терпелось начать дело. За работой мы не увидели, как «Голубка» снялась с якоря и скрылась за горизонтом.

По окончании ужина мы принялись за коробку номер два. В нем была обычная двухколесная тележка, наподобие тех, каковые используются на перронах вокзалов для перевозки багажа.

Я подошёл к третьему коробке, но Куклинг меня остановил:

– Давайте сперва посмотрим карту. Нам будет необходимо целый другой груз развезти по различным местам.

Я удивлённо на него взглянул.

– Так нужно для опыта, – пояснил он. Остров был круглый, как опрокинутая тарелка, с маленькой бухтой на севере, именно в том месте, где мы выгрузились. Его окаймляла песчаная полоса шириной около пятидесяти метров.

За поясом прибрежного песка начиналось низкое плато, поросшее каким-то высохшим от жары не высокий кустарником.

Диаметр острова не превышал трех километров. На карте значились пара отметок красным карандашом: одни – на протяжении песчаного берега, другие – в глубине.

– То, что мы откроем на данный момент, необходимо будет развезти вот по этим местам, – сообщил Куклинг.
– Это что – какие-нибудь измерительные устройства?
– Нет, – сообщил инженер и захихикал. У него была неприятная привычка хихикать, в случае если кто-нибудь не знал того, что знал он. Третий ящик был чудовищно тяжёлый.

Я считал, что в нём заколочен массивный заводской станок. В то время, когда же отлетели первые доски, я чуть не вскрикнул от удивления. Из него повалились бруски и металлические плитки разных форм и размеров: ящик был хорошо набит железными заготовками.
– Возможно поразмыслить, что нам нужно будет играть в кубики! – вскрикнул я, перекидывая тяжёлые прямоугольные, круглые и шарообразные железные слитки.
– Вряд ли, – ответил Куклинг и принялся за следующий коробку. Ящик номер четыре и все последующие, впредь до девятого, были наполненными одним и тем же – железными заготовками.

Эти заготовки были трех видов: серые, красные и серебристые. Я легко определил, что они были из железа, цинка и меди. В то время, когда я принялся за последний, десятый ящик, Куклинг сообщил:

– Данный вскроем тогда, в то время, когда развезём по острову заготовки.

Три последующих дня мы с Куклингом на тележке развозили металл по острову. Заготовки мы высыпали маленькими кучками. Кое-какие оставались прямо на поверхности, другие по указанию инженера я закапывал. В одних кучках были железные бруски всех сортов, в других – лишь одного сорта.

В то время, когда все это было сделано, мы возвратились к нашей палатке и подошли к десятому коробке.

– Вскройте, лишь осмотрительнее, – приказал Куклинг. Данный ящик был существенно легче вторых и меньше размером. В нем были хорошо спрессованные древесные опилки, а посредине – пакет, обмотанный вощёной бумагой и войлоком.

То, что предстало перед отечественными глазами, выяснилось диковинным по собственному виду прибором.

С первого взора он напоминал громадную железную детскую игрушку, сделанную в виде обычного краба. Но это был не просто краб. Не считая шести громадных членистых лап, в первых рядах были ещё две пары узких лапок-щупалец, упрятанных собственными финишами в чехол, напоминавший выдвинутую вперёд полураскрытую пасть некрасивого животного. На пояснице краба в углублении поблёскивало маленькое параболическое зеркальце из полированного металла, с темно-красным кристаллом в центре.

В отличие от краба у этого было две пары глаз – спереди и позади.

В удивлении я наблюдал на эту штуку.

– Нравится? – по окончании продолжительного молчания задал вопрос меня Куклинг.

Я пожал плечами:

– Похоже на то, что мы вправду приехали ко мне играться в детские и кубики игрушки.
– Это страшная игрушка, – самодовольно сказал Куклинг. – на данный момент вы заметите. Поднимите его и поставьте на песок.

Краб был лёгким, весом не более трех килограммов. На песке он стоял достаточно устойчиво.

– Ну и что дальше? – задал вопрос я инженера иронически.
– А вот подождём, пускай мало погреется.

Мы сели на песок и стали смотреть на железного уродца. 60 секунд через две я увидел; что зеркальце на его пояснице медлительно поворачивается в сторону солнца.
– Ого, он, думается, оживает! – вскрикнул я и поднялся на ноги. В то время, когда я поднимался, моя тень случайно упала на механизм, и краб внезапно скоро засеменил лапами и выскочил опять на солнце. От неожиданности я сделал огромный прыжок в сторону.
– Вот вам и игрушка! – расхохотался Куклинг. – Что, испугались?

Я стёр потный лоб.

– Сообщите мне для всевышнего, Куклинг, что мы с ним будем тут делать? Для чего мы ко мне приехали?

Куклинг также поднялся и, подойдя ко мне, уже важным голосом сообщил:

– Проверить теорию Дарвина.
– Да, но так как это биологическая теория, теория естественного отбора, эволюции и без того потом – бормотал я.
– Вот как раз. Кстати, смотрите, отечественный храбрец отправился выпивать воду!

Я был поражён. Игрушка подползла к берегу и, опустив хоботок, разумеется, втягивала в себя воду. Завершив выпивать, она опять выползла на солнце и без движений застыла.

Я наблюдал на эту мелкую машину и почувствовал к ней необычное отвращение, смешанное испуганно. На мгновение мне показалось, что неуклюжий игрушечный краб чем-то напоминает самого Куклинга.

– Это вы его придумали? – задал вопрос я инженера по окончании некоего молчания.
– Угу, – промычал он и растянулся на песке. Я также лёг и без звучно уставился на необычный прибор. Сейчас он казался совсем мёртвым. Я подполз к нему ближе и начал рассматривать. Поясницы краба представляла собой поверхность полуцилиндра, с плоскими доньями спереди и позади. В них-то и пребывали по два отверстия, напоминавшие глаза. Это чувство усиливалось тем, что за отверстиями в глубине корпуса сверкали кристаллы.

Под корпусом краба показывалась плоская платформа-брюшко. Мало выше уровня платформы изнутри выходили три пары громадных и две пары малых членистых клешнёй. Нутро краба рассмотреть не получалось.

Глядя на эту игрушку, я старался осознать, из-за чего адмиралтейство придавало ей такое громадное значение, что снарядило особый корабль для поездки на остров.

Куклинг и я лежали на песке, любой занятый собственными мыслями, пока солнце не спустилось над горизонтом так низко, что тень от росших далеко кустарников коснулась железного краба. Когда это случилось, он осторожно двинулся и опять выполз на солнце. Но тень настигла его и в том месте. И тогда отечественный краб пополз на протяжении берега, опускаясь все ниже и ниже к воде, все ещё освещённый солнцем.

Казалось, ему не смотря ни на что необходимо было оставаться освещённым солнечными лучами.

Мы поднялись и пошли за медлительно двигающейся машиной. Так мы неспешно обходили остров, пока, наконец, не были на его западной стороне.

Тут практически у самого берега была навалена груда железных брусков. В то время, когда краб был от неё на расстоянии около десяти шагов, он внезапно, как бы забыв о солнце, быстро помчался к ней и застыл около одного из бронзовых брусков. Его клешни скоро двигались.

Куклинг прикоснулся меня за руку и сообщил:

– на данный момент идёмте к палатке. Занимательное будет на следующий день утром.

В палатке мы без звучно поужинали и завернулись в лёгкие фланелевые одеяла. Мне показалось, что Куклинг был доволен тем, что я не задавал ему никаких вопросов. Перед тем как уснуть, я услышал, как он ворочался с боку на бок и время от времени хихикал.

Значит, он знал что-то такое, чего не было человека, кто знал. Почему-то я начинал его ненавидеть.

Рано утром следующего дня я отправился купаться. Вода была тёплая, и я продолжительно плавал в море, наслаждаясь, как на востоке, над чуть искажённой широкими волнами гладью воды, разгоралась пурпурная заря. В то время, когда я возвратился к нашему пристанищу и вошёл в палатку, военного инженера в том месте уже не было.

«Отправился наслаждаться своим механическим уродом», – поразмыслил я, раскрывая банку с ананасами.

Опоздал я проглотить и трех ломтиков, как внезапно раздался сначала далёкий, а позже все более и более явственный голос инженера:

– Лейтенант, скорее бегите ко мне! Скорее! Началось! Скорее бегите ко мне!

Я вышел из палатки и заметил Куклинга, что стоял среди кустов на возвышенности и махал мне рукой.

– Пошли! – сообщил он мне, пыхтя, как паровоз. – Пошли скорее.
– Куда, инженер?
– В том направлении, где мы день назад покинули отечественного красавца.

Солнце было уже высоко, в то время, когда мы заметили гору железных брусков. Они ярко сверкали, и сначала я ничего не имел возможности рассмотреть. Лишь тогда, в то время, когда до груды металла осталось не более двух шагов, я сначала увидел две узкие струйки голубоватого дыма, поднимавшиеся вверх, а по окончании А по окончании я остановился как парализованный.

Я протёр глаза, но видение не провалилось сквозь землю. В том месте находились два краба, точь-в-точь такие, как тот, которого день назад мы извлекли из коробки.

– Неужто один из них был завален железным ломом? – вскрикнул я.

Куклинг пара раз присел на корточки и захихикал, потирая руки.

– Да прекратите же вы изображать из себя идиота! – крикнул я. – Откуда взялся второй краб?
– Появился! Появился в эту ночь!

Я закусил губы и, ни слова не говоря, подошёл к крабам, над поясницами которых в атмосферу поднимались тоненькие струйки дыма. В первоначальный момент мне показалось, что у меня галлюцинация: оба краба усердно трудились!

Да, как раз трудились, скоро выбирая собственными узкими передними щупальцами. Передние щупальца прикасались к железным брускам и, создавая на их поверхности электрическую дугу, как при электросварке, отваривали кусочки металла. Крабы скоро заталкивали металл в собственные широкие рты.

В механических тварей что-то жужжало. Время от времени их пасти с шипением выбрасывали сноп искр, после этого вторая пара щупалец извлекала наружу готовые подробности. Эти подробности в определённом порядке планировали на плоской платформочке, неспешно выдвигающейся из-под краба. На платформе одного из крабов уже была собрана практически готовая копия третьего краба, тогда как у второго краба контуры механизма только-только показались.

Я был поражён замеченным.

– Да так как эти твари делают себе аналогичных! – вскрикнул я.
– Совсем правильно. Единственное назначение данной автомобили – изготавливать автомобили, себе подобные, – сообщил Куклинг.
– Да разве это вероятно? – задал вопрос я, ничего не соображая.
– А из-за чего нет? Так как любой станок, к примеру токарный, изготавливает подробности для для того чтобы же токарного станка, как и он сам. А вот мне и пришла в голову идея: сделать машину-автомат, которая будет от начала до конца изготавливать самое себя.

Модель данной автомобили – мой краб.

Я задумался, стараясь осмыслить то, что сообщил инженер. Сейчас пасть первого краба раскрылась, и из неё поползла широкая лента металла. Она покрыла целый собранный механизм на платформочке, создав так пояснице третьего автомата. В то время, когда поясницы была установлена, стремительные передние лапки приварили спереди и позади железные стены с отверстиями, и новый краб готовься . Как и у его братьев, на пояснице, в углублении, поблёскивало железное зеркало с красным кристаллом в центре.

Краб-изготовитель подобрал под брюхо платформочку, и его «ребёнок» стал собственными лапами на песок. Я увидел, как зеркало на его пояснице стало медлительно поворачиваться в отыскивании солнца. Постояв мало, краб побрёл к берегу и напился воды.

После этого он выполз на солнце и начал греться.

Я поразмыслил, что все это мне снится.

До тех пор пока я рассматривал новорождённого, Куклинг сообщил:

– А вот готов и четвёртый.

Я развернул голову и заметил, что появился четвёртый краб. Сейчас первые два как ни в чём не бывало стояли у кучки металла, отваривая куски и заталкивая их в собственное нутро, повторяя то, что они делали до этого.

Четвёртый краб также побрёл выпивать морскую воду.

– На кой линия они сосут воду? – задал вопрос я.
– Это происходит заливка аккумулятора. До тех пор пока имеется солнце, его энергии, которая при помощи зеркала на пояснице и кремниевой батареи преобразовывается в электричество, хватает, дабы делать всю работу. Ночью автомат питается запасённой за сутки энергией из аккумулятора.
– Значит, эти твари трудятся ночь и день? – задал вопрос я.
– Да, ночь и день, непрерывно.

Третий краб зашевелился и кроме этого пополз к кучке металла. Сейчас трудились три автомата, тогда как четвёртый заряжался солнечной энергией.

– Но так как материала для кремниевых батарея в этих кучках металла нет – увидел я, стараясь постигнуть разработку этого ужасного самопроизводства механизмов.
– А он не нужен. Его и без того какое количество угодно. – Куклинг неуклюже подбросил ногой песок. – Песок – это окись кремния. В краба под действием вольтовой дуги она восстанавливается до чистого кремния.

В палатку мы возвратились вечером в то время, в то время, когда у кучки металла трудилось уже шесть автоматов и два грелись на солнце.

– Для чего все это необходимо? – задал вопрос я Куклинга за ужином.
– Для войны. Эти крабы – ужасное оружие диверсии, – сообщил он открыто.
– Не осознаю, инженер.

Куклинг пожевал тушёное мясо и не спеша пояснил:

– Представьте, что будет, в случае если такие штуки незаметно выпустить на территории соперника.
– Ну и что же? – задал вопрос я, прекратив имеется.
– Вы понимаете, что такое прогрессия?
– Допустим.
– Мы начали день назад с одного краба. на данный момент их уже восемь. на следующий день их будет шестьдесят четыре, послезавтра – пятьсот двенадцать, и без того потом.

Через десять дней их будет более десяти миллионов. Для этого пригодится тридцать млн кг металла
Услышав эти цифры, я онемел от удивления.
– Да, но
– Эти крабы в маленький срок смогут сожрать целый металл соперника, все его танки, пушки, самолёты. Все его станки, механизмы, оборудования. Целый металл на его территории. Через месяц не останется ни одной крошки металла на всем земном шаре.

Он целый отправится на воспроизводство этих крабов Увидьте, на протяжении войны металл – самый ответственный стратегический материал.
– Так вот из-за чего адмиралтейство заинтересовалось вашей игрушкой!.. – тихо сказал я.
– Вот как раз. Но это лишь первая модель. Я планирую её существенно упростить и за счёт этого ускорить процесс воссоздания автоматов. Ускорить, скажем, раза в два-три. Конструкцию сделать более устойчивой и твёрдой. Сделать их более подвижными. Чувствительность индикаторов к залежам металла сделать более высокой.

Тогда на протяжении войны мои автоматы будут хуже чумы. Я желаю, дабы соперник лишился собственного железного потенциала за двое-трое дней.
– Да, но в то время, когда эти автоматы сожрут целый металл на территории соперника, они поползут и на собственную территорию! – вскрикнул я.
– Это второй вопрос. Работу автоматов возможно закодировать и, зная данный код, заканчивать её, когда они покажутся на отечественной территории. Кстати, так возможно перетащить все запасы металла отечественных неприятелей на отечественную сторону.
В эту ночь я видел кошмарные сны. На меня ползли облака железных крабов, шелестя щупальцами, с тоненькими столбиками светло синий дыма над собственными железными телами.

Автоматы инженера Куклинга через четыре дня заселили целый островок.

Если доверять его расчётам, сейчас их было более четырех тысяч. Их поблёскивающие на солнце корпусы были видны везде. В то время, когда кончался металл в одной куче, они начинали рыскать по островку и обнаружили новые.

Перед заходом солнца пятого дня я был свидетелем ужасной сцены: два краба подрались из-за куска цинка.

Это было на южной стороне островка, где мы закопали в песок пара цинковых брусков. Крабы, трудившиеся в различных местах, иногда прибегали ко мне, дабы изготовить очередную цинковую подробность. И вот произошло так, что к яме с цинком сбежалось сходу около двух десятков крабов, и тут началась настоящая свалка. Механизмы мешали друг другу.

Особенно отличался один краб, что был проворнее вторых и, как мне показалось, более нахальным и сильным.

Расталкивая собственных собратьев, он полз по их поясницам, норовя дотянуться со дна ямы кусок металла. И вот, в то время, когда он уже был у цели, за данный же кусок клешнями ухватился ещё один краб. Оба механизма потащили брусок в различные стороны. Тот, что, как мне казалось, был более проворным, наконец, оторвал брусок у собственного соперника.

Но его соперник не соглашался уступить добычу, и, забежав позади, сел на автомат и вложил собственные узкие щупальца ему в пасть. Щупальца первого и второго автоматов переплелись, и они со ужасной силон стали раздирать друг друга!

Никто из окружающих механизмов на это не обращал внимания. А у этих двух шла борьба не на судьбу, а на смерть. Я заметил, что краб, сидевший наверху, внезапно опрокинулся на пояснице, брюхом кверху и металлическая платформочка сползла вниз, обнажив его механические внутренности. В это мгновение его соперник стал скоро электрической искрой полосовать тело собственного неприятеля.

В то время, когда корпус жертвы развалился на части, победитель начал выдирать рычаги, шестерёнки, провода и скоро заталкивать их себе в пасть. По мере того как добытые так подробности попадали вовнутрь хищника, его платформа стала скоро выдвигаться вперёд, на ней шёл лихорадочный монтаж нового механизма.

Ещё пара мин., и с платформы на песок упал новый краб. В то время, когда я поведал Куклингу обо всём, что я видел, он лишь хихикнул.

– Это как раз то, что необходимо, – сообщил он.
– Для чего?
– Я так как вам заявил, что желаю усовершенствовать собственные автоматы.
– Ну так что же? Берите чертежи и думайте, как это сделать. При чем же тут эта междоусобица?

Этак они начнут пожирать друг друга!
– Вот как раз! И выживут самые идеальные.

Я поразмыслил и после этого возразил:

– Что означает – самые идеальные? Так как они все однообразные. Они, как я осознал, воспроизводят самих себя.
– А как вы думаете, возможно ли по большому счету изготовить полностью правильную копию? Вы так как, должно быть, понимаете, что кроме того при производстве шариков для подшипников нельзя сделать двух однообразных шариков. А в том месте дело обстоит существенно проще. Тут же автомат-изготовитель имеет следящее устройство, которое сравнивает создаваемую копию с его собственной конструкцией. Воображаете, что будет, в случае если каждую последующую копию изготавливать не по оригиналу, а по прошлой копии.

В итоге может оказаться механизм, вовсе не похожий на оригинал.
– Но если он не будет быть похожим оригинал, значит он не будет делать собственную главную функцию – воспроизводить себя, – возразил я.
– Ну и что же? Отлично. Из его трупа более успешные копии изготовляет второй, живой автомат. А успешными копиями будут как раз те, в которых совсем случайно будут накапливаться особенности конструкции, делающие их более жизненными. Так должны появиться более сильные, более стремительные и более простые копии. Вот исходя из этого я и не планирую садиться за чертежи.

Мне остаётся лишь ожидать, пока крабы не сожрут на этом островке целый металл и не начнут междоусобную войну, пожирая друг друга и снова воссоздаваясь. Так появятся необходимые нам автоматы.

В эту ночь я продолжительно сидел на песке перед палаткой, наблюдал на море и курил. Неужто Куклинг вправду затеял историю, которая пахнет для человечества важными проблемами? Неужто на этом затерянном в океане островке мы разводим ужасную чуму, талантливую сожрать целый металл на земном шаре?

До тех пор пока я сидел и без того думал, мимо меня пробежало пара железных тварей. На ходу они скрипели механизмами и неутомимо трудиться. Один из крабов натолкнулся прямо на меня, и я с отвращением пнул его ногой. Он беспомощно перевернулся брюхом кверху.

Практически мгновенно на него налетели два вторых краба, и в темноте засверкали ослепительные электрические искры. Несчастного резали искрой на куски! С меня хватало. Я скоро вошёл в палатку и дотянулся из коробки ломик.

Куклинг уже храпел.

Подойдя тихо к скопищу крабов, я приложив все возможные усилия ударил одного из них.

Мне почему-то казалось, что это напугает остальных. Но ничего аналогичного не произошло. На разбитого мною краба налетели другие, и снова засверкали искры.

Я нанёс ещё пара ударов, но это лишь увеличило количество электрических искр. Из глубины острова ко мне примчалось ещё пара тварей.

В темноте я видел лишь контуры механизмов, и в данной свалке мне внезапно показалось, что один из них был особенно большого размера. На него-то я и нацелился. Но в то время, когда мой лом коснулся его поясницы, я вскрикнул и отскочил на большом растоянии в сторону: в меня через лом разрядился электрический ток!

Корпус данной гадины каким-то образом был под электрическим потенциалом. «Защита, появившаяся в следствии эволюции», – мелькнуло у меня в голове.

Дрожа всем телом, я приблизился к жужжащей толпе механизмов, дабы выручить оружие. Но не тут-то было. В темноте, при неровном свете многих электрических дуг я видел, как мой лом резали на части.

Больше всего старался тот самый большой автомат, что я желал разбить.

Я возвратился в палатку и лёг на собственную койку.

На некое время мне удалось забыться тяжёлым сном. Это продолжалось, разумеется, недолго. Пробуждение было неожиданным: я почувствовал, как по моему телу проползло что-то холодное и тяжёлое. Я быстро встал на ноги. Краб – я кроме того не сходу сообразил это – провалился сквозь землю в глубине палатки.

Через пара секунд я заметил броскую электрическую искру.

Проклятый краб пришёл на поиски металла прямо к нам.Его электрод резал жестяную банку с питьевой водой!

Я скоро растолкал Куклинга и сбивчиво растолковал ему, в чём дело.

– Все банки в море! воду и Провизию в море! – скомандовал он. Мы стали таскать жестяные банки к морю и укладывать их на песчаное дно, в том месте, где вода доходила нам по пояс.

В том же направлении мы отнесли и целый отечественный инструмент.

Влажные и обессиленные по окончании данной работы, мы просидели на берегу без сна до самого утра. Куклинг не легко сопел. Сейчас я его ненавидел и жаждал для него более тяжёлого наказания.

Не помню, сколько времени прошло с момента отечественного приезда на остров, но лишь в один прекрасный день Куклинг празднично заявил:

– Самое увлекательное начнётся на данный момент. Целый металл съеден.

Вправду, мы обошли все места, где раньше лежали железные заготовки. В том месте ничего не осталось. На протяжении берега и среди кустарников показывались безлюдные ямы.

Железные кубики, стержни и бруски превратились в механизмы, в огромном количестве метавшиеся по острову. Их перемещения стали стремительными и порывистыми; аккумуляторная батареи были заряжены до предела, и энергия на работу не расходовалась. Они бессмысленно рыскали по берегу, ползали среди кустарников на плато, натыкались друг на друга, довольно часто и на нас.

Замечая за ними, я убедился, что Куклинг был прав. Крабы вправду были различными. Они отличались друг от друга по собственной величине, по подвижности, по размерам клешнёй, по размеру пасти-мастерской.

По-видимому, ещё более глубокие различия имелись в их внутреннем устройстве.

– Ну что ж, – сообщил Куклинг, – пора им затевать сражаться.
– Вы серьёзно это рассказываете? – задал вопрос я.
– Очевидно. Для этого достаточно разрешить попробовать им кобальт. Механизм устроен так, что попадание вовнутрь хотя бы малых количеств этого металла подавляет, в случае если так возможно выразиться, их обоюдное уважение друг к другу.

Утром следующего дня мы с Куклингом отправились на отечественный «морской склад». Со морского дна мы извлекли очередную порцию консервов, воды и четыре тяжёлых серых бруска из кобальта, припасённых инженером специально для решающей стадии опыта.

В то время, когда Куклинг вышел на песок, высоко подняв руки с кобальтовыми брусками, его сходу обступило пара крабов. Они не переходили границы тени от его тела, но чувствовалось, что появление нового металла их весьма обеспокоило. Я стоял в нескольких шагах от инженера и с удивлением замечал, как кое-какие механизмы неуклюже пробовали подпрыгнуть.

– Вот видите, какое разнообразие перемещений! Как они все не похожи. И в той междоусобной войне, которую мы их вынудим вести, выживут самые сильные и приспособленные.

Они дадут ещё более идеальное потомство.

С этими словами Куклинг бросил один за одним кобальтовые бруски в сторону кустарника.

То, что последовало за этим, тяжело обрисовать.

На бруски налетело сходу пара механизмов, и они, расталкивая друг друга, стали их резать электрической искрой. Другие тщетно толпились позади, кроме этого пробуя урвать себе кусок металла. Кое-какие поползли по поясницам товарищей, стремясь пробраться к центру.

– Смотрите, вот вам и первая драка! – весело закричал инженер и захлопал в ладоши.

Через пара мин. место, куда Куклинг кинул железные бруски, превратилось в арену ужасной битвы, к которой сбегались все новые и новые автоматы.

По мере того как части разрезанных механизмов и кобальт попадали в пасть всё новым и новым автомобилям, они преобразовывались в диких и бесстрашных хищников и немед

Юрий Ботоев. Шуточные политические частушки Про праймериз на главу Бурятии, Будуева и алкоголиков

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: