Людмила козинец «когти ангела»

…По небу полуночи ангел летел, и грустную песню он пел. Ну, плагиат, само собой разумеется. Но нельзя успешнее выразить словами зрелище, которое возможно было замечать с южного отрога Змеиного хребта на закате одного из дней незабываемого июля.

В сумеречном небе дрожала бледная еще Полярная звезда, похожая на туманное световое пятнышко от тусклого фонаря на глади негромкой затоки.

И вот со стороны звезды, держа курс к экватору, по чёрной лазури небосвода медлительно скользил белый ангел. Его серебристые крылья мерцали розоватым отблеском провалившегося сквозь землю за горизонтом солнца. Последние лучи дневного светила огненными искрами горели в золотых гиацинтоподобных кудрях ангела. Он в самом деле пел грустную песню. Чем растолковать такое совпадение с хорошим текстом?

Возможно, у ангелов имеется обыкновение шнырять свободным эфиром с песней и хрустальной лютней в красивых перстах?

Ну, не смотря ни на что, он летел и пел, возвышенно не подмечая происходящего на безнравственной почва, устремив очи горе.

Дивной красоты было зрелище, чего не имел возможности не ощутить ветхий умный Дракон, что нежил собственные дряхлые кости в прогретой за сутки шиферной складке горного отрога. Как бы отреагировали мы, узрев летящего ангела? Ну, посмотрели бы на него, пожали плечами и возвратились к своим простым занятиям.

Летит себе ангел и летит оттуда ко мне по своим собственным делам.

Но дракон, как выше сообщено, был стар, и значит, — сентиментален. Исходя из этого вид безукоризненного посланника небес позвал у него судорожные вздохи, печальные сожаления и скупую слезу.

Вот, — поразмыслил Дракон, — действительно идеальное и радостное творение Господне. Ни ужас, ни неприязнь, ни любовь, ни голод, ни корыстолюбие не терзают его безукоризненную душу, и разум его обращен к высотам познания, к безукоризненной гармонии. И нет в его равновесной сущности места для страстей, всегда обуревающих жалких жителей этот юдоли скорбей.

С данной огорчительной мыслью Дракон обратил тоскующий взгляд в равнину, где, завершив дневные заботы, бессчётное племя драконов подготовилось отойти ко сну.

Дракон заметил, как под миртовым кустом трое сопливых еще подростков с плотоядным ржанием вышибали дне из славненького толстенького бочоночка. Скоро к ним присоединился четвертый, что приволок похищенного из стада барашка. Старец с неодобрением замечал, как юные Дракоши рвали клыками и когтями животное, вымазав довольные морды кровью, как они осушали бочонок, как появилась вялая, но ужасная потасовка гонялись за почтенной драконессой — и в итоге захрапели под миртовым кустом, совсем потеряв драконий вид.

Сколь это непотребно, — поразмыслил Дракон. — Куда катится отечественное славное племя? Как низко и неправедно мы живем! Нужно функционировать, чтобы старый народ отечественный смог достигнуть горного сада, счастья и всеобщей гармонии.

Нужно заявить, что данный ветхий Дракон был не просто дракон — в противном случае откуда бы в его огромной шишковатой голове имели возможность завестись столь глубокие мысли? Был он правителем драконьего народа, королем данной широкой и богатом страны, и титул его звучал так: Его Великое Змейство Дракороль Восьмой.

Правил он с незапамятных времен, к власти привык, как к собственному хвосту, а посему твердо знал, что кроме того самые туманные умопостроения его многодумной головы должны быть претворены в судьбу.

С этим намерением он и возвратился в прохладные покои собственного беломраморного дворца. В том месте он испил ежевечернюю чашу настойки желчи завистника на гробовых змеях (очень содействует пищеварению), отчитался о самочувствии почтительному лейб-медику и призвал к себе Секретарь-Советника. Тот вошел с озабоченным видом, держа под левым крылом сафьяновую папку с текущими бумагами. Но Его Великое Змейство от бумаг отмахнулся, что Секретарь-Советника не поразило.

Но поразил его последующий разговор.

Дракороль Восьмой, томно прикрыв глаза желтыми кожистыми столетиями, капризно протянул:

— Чешуйчатый мой, нам очень надоело, что в саду произрастают эти ужасные кривые колючие кактусы. Срочно выбросить сию мерзость.

— Слушаюсь!

— Уберите камни, привезите тучную плодородную почву…

— Слушаюсь!

— И посадите в том месте… э-э-э… садите в том месте… Вот весьма интересно, а что произрастает в садах Эдема?

— Виноват, где?

— В садах Эдема, бестолочь!

— Не могу знать…

— Так определите! И по большому счету, приготовьте мне на завтра маленький меморандум про сады Эдема, горний град и про ангелов. С иллюстрациями!

Сомнамбулой выполз из кабинета несчастный Секретарь-Советник, именуемый при дворе легко СС — для краткости. В приемной он сел на хвост и продолжительно отдувался. Над ним предупредительно склонился глава караула Драбер.

— Старик, думается, того… — тихо сказал СС, позабыв об осторожности. Ангелов требует…

— Приводить к группе захвата? — деловито узнал Драбер.

— Ты-то хоть с ума не сходи! — взмолился СС. — Академика мне ко мне, скоро!

Доставили встрепанного седенького дракошечку, самого главного академика, которого кликали Драфим.

— Что у вас имеется по ангелам? — набросился на него уже пришедший в себя СС.

— Стихи-с…

— Ч-то?

— С вашего позволения, акафисты, молитвы, песнопения, утопии, сонеты, баллады, рондо, сонеты наверле, канцоны и альбы…

— Это что, все у нас? — профессионально подобрался Драбер.

— С вашего позволения, нет-с. Зарубежная, так сообщить, литература, фольклор-с. А у нас откуда?

У нас ангелами лишь хиленьких драконят дразнят-с. Да меня самого в розовом детстве, хи-хи-с…

— Также мне, ангелочек, — свирепо прошипел СС. — Вот что, Драфим, на следующий день, где-то к полудню, в то время, когда Их Великое Змейство соизволит обратить собственный милостивый взгляд к национальным занятиям, чтобы у меня в когтях были компактные материалы об ангелах и все такое. светло?

— А как же-с… Разрешите телефончик, мы это на данный момент…

Драфим произвел пара звонков, благополучнейшим образом свалив всю работу на плечи референтов.

Бдительный Драбер академика из приемной не выпустил, но снизошел к его сединам: приказал принести стаканчик яда гюрзы, подушки и плед. СС нервничал всю ночь, мерял шагами приемную и мучительно припоминал все, слышанное про ангелов. Вспоминалось что-то несуразное и малоутешительное.

СС от души сохранял надежду, что память его .

Утром на балкон лихо спланировал бравый курьер академии. Он вручил Драфиму груду бумаг, щелкнул когтями по паркету и отбыл.

СС яростно набросился на бумаги, быстренько раскидав их на три равные стопки.

— Так, — сообщил он, возлагая когтистую лапу на одну из них, — это мы продемонстрируем Его Великому Змейству прежде всего. Это — в случае если ему будет благоугодно подробнее разобраться в данном вопросе. А это, милейший Драфим, имеете возможность забрать и как направляться надавать по рогам тому умнику, что присобачил к безобидному досье всякие сплетни из житья-бытья русалок Ян-Цзы, методику занятий дельта-планеризмом и анатомический атлас мухи цеце. Все!

Свободен! До тех пор пока…

Следующие 14 дней Секретарь-Советник имел жизнь хлопотливую. Время от времени он впадал в столбняк, взяв очередной приказ Его Великого Змейства. Дивные, нужно сообщить, поступали распоряжения: засадить дворцовый сад нарциссами и анемонами, доставить в покои Дракоролю лютню, раздобыть амброзии и рецепт нектара и тому подобное. Что происходит?! — задавал вопросы себя СС и не обнаружил ответа.

А это были еще цветочки, так сообщить, лютики-фиалки…

Дракороль Восьмой таки одолел все предъявленные ему материалы по ангелам. Кто бы имел возможность поразмыслить… Секретарь-Советник весьма сохранял надежду на естественный старческий склероз, но жестоко совершил ошибку в собственных расчетах. Проклятые белые ангелы прочно угнездились в безрадостном воображении Великого Змейства и завладели всеми его помыслами.

И, делая первый ход по намеченному пути, Дракороль как-то назвал собственного верного секретаря Дражайший мой… С бедным СС случилась истерика: его, что двенадцать лет стережет порог короля, недосыпает, недоедает, пребывает неуклонно начеку и на должности, его, что предан до кончиков когтей, обозвать дражайшим!

Но Дракороль Восьмой не отпустил Секретарь-Советнику времени на сложные душевные переживания. Он сообщил:

— Дражайший мой, пригласите-ка ко мне Громадный Совет. Ну, скажем, на следующий день к полудню.

Громадный Совет собрался в указанное время, матерые, с тусклой от старости чешуей драконы еле узнавали друг друга — Громадной Совет давненько уже не планировал в полном составе. По всей видимости, Дракороль хочет сказать своим поданным что-то вправду серьёзное. А в ожидании очередного исторического выступления собственного правителя члены Громадного Совета плотоядно посматривали на узкую боковую дверь, откуда в большинстве случаев перед аудиенцией вывозили столы с угощением.

Драконы сладострастно вспоминали паштеты из печени отцеубийцы, зажаренных полностью кашалотов, фаршированные яйца птицы Рух, огромные пиалы, наполненные кровью девственниц. Случился кроме того вежливый спор двух гурманов, один из которых утверждал, что кровь брюнеток значительно более приятна на вкус, нежели кровь блондинок. Его оппонент разрешал себе не соглашаться.

Но все сошлись во мнении, как непередаваемо оптимален букет кипящей лавы вулкана Ключевского.

Боковая дверь и в действительности распахнулась, и юные драконицы выкатили столы. Одеты драконицы были как-то чудно: в широкие белые одежды, всецело скрывающие фигуру. На красивых головках женщин красовались милые веночки из роз.

Члены Громадного Совета не через чур удивились может, у них во дворце в наше время мода такая. С этим еще мощно было как-то примириться. Но мот то, что Громадный Совет заметил на столах, одобрить было никак нереально. На привычном королевском фарфоре с монограммами сановные драконы не нашли ничего из привычного меню. Но… На долгих блюдцах возлежали шикарные букеты нарциссов, латука, кресс-салата.

В серебряных чашах горою высились винегреты из белых голубого лотоса и лилий. Пышные хлебы, усыпанные зернышками кориандра и тмина, источали неизвестные тут прежде запахи. В бокалах и кубках искрилась сладкая амрита.

В довершение всего явственно запахло ладаном.

Ошеломленный Громадный Совет, глазея на новые причуды Его Великого Змейства, кроме того не увидел явление самого монарха. А тот, присмотревшись к панихидному тишине собственных придворных, елейно задал вопрос:

— А что это с вами, любимые чада мои? С каких это пор брезгуете королевским хлебом-солью?

По окончании сих слов двор молчаливо накинулся на предложенное угощение. Дракороль Восьмой с удовлетворением замечал, как исчезали со стола и хлебы, и лилии, и лотос. Не без злорадства следил он, как давились новоявленными яствами члены Громадного Совета, с каким не хорошо скрываемым отвращением выковыривал из клыков застрявшую желтую кувшинку старый главноком Драполеон.

Но, потому, что шуток при дворе с покон веков не осознавали, вегетарианский ужин был послушно съеден, оскорбительная для любого порядочного дракона амрита выпита с мысленными проклятиями.

Притихший Громадный Совет, совсем деморализованным угощением, покорно выслушал маленькой концерт. Юные драконицы в ярких одеждах выбирали алмазными коготками струны арф и сколь вероятно высоко тянули: Войди в мой негромкий райский сад…

Члены Громадного Совета уже совсем не понижали, что, фактически, происходит. А Дракороль медлительно закипал на своем тронном ложе, глядя на верных придворных, каковые сбились и кучку среди зала для приемов. Поджав хвосты, опустив крылья, они до странности напоминали вымокших под дождем летучих мышей.

— Что, не нравится?! — взревел Его Великое Змейство. — Погрязли в разврате и грехе, высокое мастерство не по нраву? Я нас… я вам… Вы у меня обучитесь обожать все яркое и красивое. Я вас в бараний рог скручу, но сделаю из вас ангелов!

Свободны!

И члены Громадного Совета, получив от Секретарь-Советника размноженные уже материалы — те самые, что были подготовлены группой академика Драфима, выползли в приемную. Главноком Драполеон рассмотрел на верхнем листочке гриф К неукоснительному выполнению и высказался по-солдатски прямо:

— Абзац, мужики.

И повалился в обмороке.

И потом в драконьем королевстве начался полный бедлам. Народу был дарован высочайший указ, объявляющий в стране программу поголовного превращения населения в ангелов в течение трех лет. По окончании маленького, в полной мере естественного обалдения, народ горячо отозвался на очередную милость Его Великого Змейства, что в неизреченном народолюбии собственном денно и нощно печется о благе подданных. Отклик данный вылился в манифестации и факельные шествия перед дворцом.

На митингах был принят встречный замысел: драконье население взяло на себя повышенные обязательства и захотело стать ангелами за два с половиной года.

В журналы и эти дни газеты шли нарасхват. Огромной популярностью пользовалась научная статья Драфима о старом генетическом родстве ангелов и драконов. Дескать, де, у тех крылья и у других также, те летают и эти не хуже.

А перья из крыл ангелов имеется не что иное как видоизмененная чешуя драконов.

— Ты смотри! — изумлялись драконы. — Нужно же… А мы и не знали, так бы и умерли необразованными. Чего ж тогда эти ангелы шнобель дерут? Встретишь, бывало, в небе, так и не поздоровается кроме того, через тебя пролетит, как и не увидел.

Ну, уж теперь-то мы им продемонстрируем, кто тут ангел! То-то воспарим! Ур-ря!

С помпой прошел показ новой коллекции дома моделей — хитоны, кисейные драпри, всевозможные чехлы, при помощи которых кожистые летательные приспособления древних огромных рептилий в полной мере прилично маскировались под крылья херувимов и серафимов. Уже на следующий сутки драконессы из высшего света щеголяли на раутах в новомодных уборах.

Некое уныние позвала спешно изданная брошюра лейб-медика Дратрита о вреде мясной диеты. В хороших поэтического слога выражениях лейб-медик превозносил отменные качества вегетарианских продуктов, нектара, амброзии, цветочной пыльцы. Но унывать особенно продолжительно не было нужно, по причине того, что из магазинов и лавок подозрительно скоро провалились сквозь землю туши буйволов, слонов и по большому счету все, именуемое мясом. В ресторанах и барах забрали манеру подавать фруктовые соки и молоко.

Волей-неволей нужно было привыкать.

Но, но, голь на выдумку умна. в один раз патруль работы Вперед к ангелизму явился по некоему адресу, любезно сказанному бдительным гражданином, захотевшим остаться малоизвестным. Пылающий честным бешенством гражданин обвинял собственных соседей в попрании идей ангелизма, каковое выражалось в тайном мясоедении.

Патруль нагрянул и нашёл именины хозяйки дома на пике. Над пиршественным столом и в действительности витали криминальные запахи. Но хозяйка не растерялась.

Приседая в глубоком реверансе перед главой патруля, она подала ему громадную чашу напитка, от запаха которого у бравого капрала сходу закружилась голова.

— Что это? — грозно рыкнул он.

— С позволения вашей милости, квас.

— Квас?

— Поэтому-с. Лишь… нижайше прошу прощения, он, изволите ли видеть-с, в тепле стоял, так что, возможно…

— Ах, в тепле! — и капрал лихо махнул всю чашу одним глотком. А хозяйка, окутанная волнами голубого шифона, уже подносила капралу блюдо, на котором нахально сверкал румяной корочкой жареный заяц.

— Мясо? — рявкнул капрал.

— Никак нет, что вы, как возможно… Мясо отягощает дракона, не разрешая ему сподобиться безобидного чина, как мудро сообщил величайший ученый Драфим

О ДУХЕ УНЫНИЯ, о болезни 21-ого века, об отравлении депрессией, позывах к самоубийству. о.А.Ткачев

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: