Казачьи части в советско-польской войне. часть 1

Советско-польская война 1919-21 гг. известна отечественным любителям военной истории прежде всего упорной борьбой на Украине в 1920 г., ужасной «Бредовской эпопеей» белых частей, замечательными прорывами польского фронта Первой Конной армией С.М. Буденного, ответным «чудесным образом на Висле» — тяжелым поражением будущего «красного маршала» М.Н.

Тухачевского и, наконец, смертью десятков тысяч красноармейцев от истощения и болезней в «гнилых» польских лагерях пленных (Тухоле, Стшалкове и др.). Значительно менее известным есть факт, что по окончании интернирования и разоружения польским военно-политическим управлением в феврале-марте 1920 г. группировки ВСЮР (Армии Юга России) генерала Н.Э.

Бредова, отошедшей на соединение с Войском Польским с правобережной Украины, на польской стороне сражался последовательность белых добровольческих частей. Одни из них действовали в составе польских войсковых соединений, другие были переподчинены армии УНР, с 25 апреля 1920 г. связанной с Польшей армейским альянсом (и по мере наступления «красных» появлявшейся, по меткой чёрту современников, «директорией без территории»).

Казачество, сообщившее собственный веское слово фактически на всех театрах военных действий Гражданской войны в Российской Федерации, кроме этого было представлено на фронте советско-польского противостояния (польские историки предпочитают использовать термин «польско-большевицкое») несколькими достаточно бессчётными формированиями. К сожалению, их история до сих пор остается мало изученной. Кое-какие эти по данной теме возможно отыскать в трудах польских армейских мемуаристов и историков.

В большинстве случаев, они очень отрывочны, что легко объяснимо: предметом их интереса есть, первым делом, личная армия. Исключение образовывает увлекательный и содержательный очерк Ярослава Гданьского «Казаки, украинцы и россияне на польской стороне в войне 1920 г.», где казакам отведено хорошее место. Что же касается русскоязычной литературы, то на удивление громадное внимание уделили «белоказакам в польской войне» советские авторы.

Достаточно подробные отрывки собственных воспоминаний посвятил им командующий Первой Конной армией Семен Буденный. Но, принимая к сведенью неспециализированные тенденции советской мемуаристки, нельзя охарактеризовать их как стопроцентно точный источник. То же самое относится и к известному биографическому сборнику «Конармия» Исака Бабеля, что, при всех собственных выдающихся преимуществах, остается художественным произведением.

Белые авторы, к сожалению, обошли эту тему молчанием. Кое-какие косвенные сведения возможно отыскать лишь в «Бредовском походе» Б.А. Штейфона, но, благодаря широкому подробному изложению и цитированию документов хода событий, они весьма полезны для восстановления обстановки, в которой создавались в Польше в 1920 г. казачьи части.

Наконец, пара строчков посвятил последнему этапу их существованию заключительный командующий ВСЮР П.Н. Врангель в собственных «Записках». Из современных исследователей к истории казачьих формирований в Польше обращался А. Кудрявцев в статье «3-я Русская армия», Е. Хворых в работе «боевые действия и Организация Русской народной добровольческой армии» и другие. Но тема их изучений существенно шире, и казаки рассмотрены в этом контексте логически: конспективно.

Словом, означенная неприятность еще ожидает тематического отвлечённого изучения, на которое этот очерк не претендует. Тем более, что полезным материалом передававшихся много поколений воспоминаний смогут владеть потомки осевших в Польше по окончании интернирования казаков, каковые объединены в публичную организацию Альянс казаков в Польше и аккуратно поддерживают казачьи традиции.

Нужно заявить, что представители казачества принимали участие в походах и боях Советско-польской войны не только на стороне поляков, украинцев либо «белых». В 1920 гг., по окончании захвата «красными» казачьих Кубани и областей Дона, и, в особенности, в связи с фактическим разложением Кубанской армии ВСЮР, большое число казаков оказались в рядах Красной армии.

Кое-какие сами переходили на сторону бывшего неприятеля, в надежде спасти тем самым от большевицких репрессий собственные семьи (отыщем в памяти хотя бы шолоховского Григория Мелехова), другие были мобилизованы принудительно, обычно на грани расправы. Кавалерийские части Красной армии, прежде всего – элитная Первая Конная армия, в апреле-мае переброшенная на Польский фронт (в Украину), были насыщены казаками достаточно близко.

Уровень боеготовности этого контингента на стороне коммунистов был неоднозначным. Разумеется, казаки, прирожденные потомственные конные солдаты, хорошо дрались и в конармейских эскадронах Буденного; тем более что соперником сейчас были по большей части «зарубежные» армии – поляки, украинцы, белорусы.

Но идеология Советской власти оставалась для подавляющего большинства из них глубоко чуждой. Случаи дезертирства либо кроме того массового перехода на сторону неприятеля были не уникальностью. Борис Штейфон вспоминает о сдаче полякам, возможно, в июле либо в первых числах Августа 1920 г., основных сил одного из «красных» полков, складывавшихся из мобилизованных кубанцев.

Видятся указания на подобные инциденты кроме того у советских авторов. Польские источники свидетельствуют, что число «передавшихся» казаков достигало 6 тыс. Такие перебежчики представляли собой практически готовый материал для пополнения казачьих частей на польской стороне, т.к. назад к «красным» им дороги уже не было, а «белым» по окончании работы неприятелю они представлялись ненадежными.

Для Советов же казаки постоянно представлялись «враждебным сословием», каковые подлежали если не полному уничтожению (наблюдай мрачную директиву Якова Свердлова от 24 января 1919 г.), то «расказачиванию».

Следовательно, применяя казаков, как расходный материал для пополнения поредевших в битвах с «белыми» полков и дивизий Конармии, «красное» руководство принципиально избегало официально использовать сами термины: «казаки», «казачья часть». Все казаки, дравшиеся под красными флагами в Украине и в Польше у Тухачевского и Буденного в 1920 г., именовались легко «красноармейцами», в лучшем случае – «конармейцами».

Частей, имевших статус «казачьих», в дешёвых боевых расписаниях Западного фронта «красных» не значится (наряду с этим наименования «Донской», «Кубанский» и т.п. – бывает). Польский историк Ярослав Гданьский, приводящий хронологию перехода казаков-красноармейцев на польскую сторону с 31 мая по 9 сентября 1920 г. (пять больших случаев), возможно, именует перебежавшие части «казачьими» легко в силу преобладания в них казаков.

Сложно не дать согласие, что «казачий полк имени товарища Троцкого» звучит нелепо. Так, все казачьи формирования пребывали на противоположной стороне фронта, где, напротив, их славное многовековое самоназвание деятельно эксплуатировалось в агитационных целях.

Итак, одним из наиболее значимых источников комплектования «польских» казачьих полков и бригад стали красноармейцы-перебежчики казачьего происхождения. Автор Исаак Бабель в собственном рассказе «По окончании боя» говорит, что вся «бригада есаула Яковлева» (подробнее о ней будет поведано ниже), складывалась из «казаков, поменявших нам в начале польских боев».

Возможно, это собственного рода литературное преувеличение, т.к. кроме того Семен Буденный в собственных мемуарах «Пройденный путь» показывает на другой источник комплектования данной бригады – «из бывших воинов корпуса русского генерала Бредова», т.е. белых «бредовских походников». Но Буденный, как начальник соединения, стыдился признать, что его бойцы массово бежали к сопернику, и реально имели место все же оба источника казачьих добровольцев.

Какие конкретно же казачьи части из группировки генерала Бредова пребывали в Польше весной-летом 1920 г., в то время, когда проходило формирование «польских» казачьих частей? В соответствии с боевому расписанию «бредовских» частей, достигших 12 февраля 1920 г. размещения Войска Польского по окончании собственного отчаянного анабазиса из района Одессы через Румынию, в них числились следующие казачьи соединения: Отдельная казачья бригада 3-го военного корпуса Новороссийской войсковой области ВСЮР под командой генерала Склярова (42-й Донской, 2-й Таманский и 2-й Лабинский казачьи кавполки), и 2-я Терская пластунская отдельная бригада (из состава армий Киевской области ВСЮР).

В полной мере разумеется, что некое количество казаков служило и в других частях. В большинстве собственном это были умелые, испытанные бойцы: кроме того молодежь успела всласть навоеваться с «красными», а более старшие возраста прошли и через фронты Первой мировой.

По условиям соглашения, заключенного 17 февраля 1920 г. между генералом Николаем Бредовым и делегатами польского Командования, казаки, как и другие части, входящие в состав армии, подвергались интернированию (до последующей переправки на подконтрольную ВСЮР территорию), но на пара особенных условиях: «…Пункт 9. Холодное оружие, составляющее личную собственность казаков, входящих в состав армии генерала Бредова, должно кроме этого раздельно храниться в цейхгаузах при данной части и перевозиться в один момент с эшелонами. Пункт 10. Командование Войска Польского берёт всех лошадей, составляющих личную собственность офицеров и казаков по ремонтной цене 3000 (три тысячи) марок за лошадь… Обладатель лошади воображает об этом удостоверение комполка либо части…».

Летописцами «бредовского похода» много написано о очень скверных условиях, в которых находились в Польше интернированные белогвардейцы, и по большей части все это соответствует действительности. Но казаки изначально воображали для польского управления как бы «привилегированную категорию», в некоторых правах уравненную с офицерами. К тому же, не обращая внимания на систематические злоупотребления, по окончании продажи частных лошадей у станичников завелись умеренные суммы наличных денег.

В движение отправилась и классическая для казачества самоорганизация. Все это разрешило мало улучшить условия содержания казаков в лагерях, беря у предприимчивых польских «жолнежей» из местных жителей и охраны предметы первой необходимости, провизию и, по возможности, такие дорогие солдатскому сердцу развлечения, как алкоголь и табак.

Все отрицательные моменты «лагерного сидения» кроме этого отразились на «бредовских» казаках. очень плохо, если не враждебно настроенные к русским армиям и излишне странные, польские офицеры позаботились об их разобщении, разбросав по трем главным лагерям: Пикулица, Дембия и Щалкув. Офицеры были практически изолированы от нижних чинов, в следствии чего командное управление подразделениями и частями было утрачено, а люди потеряли привычку к дисциплине.

Лишения и инфекционные заболевания (прежде всего, ожесточённая эпидемия тифа) собрали среди интернированных ужасный урожай смертей и на долгое время задержали еще больше людей в не хорошо оборудованных больницах. Как раз в это время, не воображая, сколько реально может продлиться интернирование, деятельная и авантюрная натура многих казаков начала искать выхода из затхлой и смертоносной (в прямом смысле) воздуха лагерей.

Казачьи части в советско-польской войне. часть 1

История Государства Российского. Cерия 348. Война с Польшей (1654-1656 гг.). StarMedia

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: