В. г. федоров «в поисках оружия» часть 9

      Комментарии к записи В. г. федоров «в поисках оружия» часть 9 отключены

В. г. федоров «в поисках оружия» часть 9

Пароход подошел к пристани. По спущенному трапу мы сошли на берег. Батальон французских солдат в лазоревой светло синий форме и в металлических шлемах взял на караул. Грянул оркестр. Мы поспешили перейти на ЖД станцию.

Овации публики не имели предела – сказывалась экспансивность французского характера. До самого вагона нас провожала масса людей; кроме того, в то время, когда поезд тронулся, эта масса людей еще долго бежала рядом с вагоном, махая платками и оглашая воздушное пространство криками:

«Да здравствует Российская Федерация!»

Кидалось в глаза отсутствие мужчин, все они были на фронте. Сердечная встреча была нам оказана дамами, детьми, стариками, калеками…

Поезд мчал нас в Париж. Новая страна, новые картины и пейзажи другой судьбы окружали нас. Но в голове моей находились еще сильные и незабываемые образы Англии.

Замечательные предприятия, громадный Лондон, наполненный напряженной деятельностью, мужественный британский народ, готовый на каждые жертвы для победы над отечественным неспециализированным неприятелем, – все это произвело на меня сильнейшее чувство.

«Что же ожидает нас в новой стране, во Франции?»

задавал вопросы я себя и с жадным любопытством смотрел в окно нагона.

Через пара часов мы были уже в Париже. Нам отвели помещения в отеле Грильон, считавшейся одной из лучших. Она размешалась в самом центре Парижа, на площади Согласия.

Как и везде в других государствах, нам срочно предстоял множество визитов, совещаний, представлений… В тот же вечер было назначено совещание с нашим армейским агентом, полковником Игнатьевым (сейчас генерал Красной Армии, создатель известных мемуаров «Пятьдесят лет в строю»). Он вел огромную работу по ознакомлению с промышленными возможностями Франции на протяжении войны и оказывал большие услуги русской армии.

Полковник Игнатьев поведал нам о ходе поставок разных предметов оружия, как заказанных французским фабрикам, так и уступаемых нам французским правительством: орудий, снарядов, ружей, патронов и т.д. Большие партии французских винтовок системы Гра и Гра-Кропачек к нашему приезду в Париж были собраны в порты и загружены на суда; некая часть их уже была послана в Россию через Архангельск.

На другой сутки последовало отечественное представление армейскому губернатору Парижа генералу Галлиени. Мы с интересом ожидали данной встречи, поскольку Галлиени был одним из главных героев известной битвы на Марне, окончившейся поражением германских армий под Парижем в сентябре 1914 года. Перед нами сидел весьма дистрофичный старик большого роста, с растрепанными усами, в пенсне, повидимому больной; изрытое морщинами лицо свидетельствовало о очень преклонных годах.

Был разительный контраст между кипучей энергией и хилой внешностью, которая жила в этом ветхом теле. Генерал Галлиени не принадлежал к числу тех боевых генералов, каковые лихо скачут перед собственными армиями и увлекают их личным примером мужества и силы. Напротив, это был вдумчивый кабинетный работник, владевший необыкновенными армейскими свойствами, скоро оценивавший обстановку.

Но, в то время, когда необходимо, он умел энергично проводить в судьбу все мероприятия, требуемые создавшимся положением.

Замечая за беседой адмирала Русина с Галлиени, что-то сказавшим усталым монотонным голосом, я в мыслях воображал французского генерала в второй обстановке – в обстановке боевых столкновений, в то время, когда данный изможденный, больной старик преображался в человека, владеющего необычайной энергией и силой воли.

После этого мы посетили главнокому армией Франции генерала Жоффра. Его основная квартира пребывала в маленьком городе Шантильи, недалеко от Парижа.

По дороге нам виделись остатки проволочных заграждений и окопов, уничтоженные строения, сожженные дома с торчащими кирпичными трубами, солдатские могилы. То были следы сражения на Марне. Не обращая внимания на то, что со времени боев прошло более года, уничтоженные дома не исправлялись.

Они были покинуты населением; гроза войны бушевала не так на большом растоянии, еще не было полной уверенности, что немцы отогнаны из этих мест окончательно.

Шантильи являлся ветхой резиденцией французских королей. Дворец красивой архитектуры красиво отражался в водной глади озера. Частые тенистые парки доставляли красивые места для прогулок.

До войны Шантильи был известен собственными скачками и скаковыми конюшнями, происходившими на близлежащем ипподроме. Сейчас данный мелкий негромкий город был переполнен большими штабами французской армии, и состоящими при Жоффре военными и различными представителями агентами всех союзнических стран. На завтраке в Шантильи была поразительная смесь «лиц и одежд, племен, наречий, состояний».

Тут мы встретили те же формы офицеров разных зарубежных армий, каковые видели и на конференции в Лондоне.

Жоффр принял нас в собственном рабочем кабинете. Это был полный старик с моложавым лицом и громадными вдумчивыми глазами.

По окончании того как французская армия была разита в пограничном сражении, Жоффр принял на себя важное и тяжелое ответ: отступать от границ, впредь до Парижа, дабы иметь возможность перегруппировать и уплотнить собственные силы. И отступление французов окончилось их блестящей победой. Германский замысел захвата Парижа был сорван.

На протяжении отечественного нахождения во Франции замысел предстоящих действий, выработанный Жоффром, сводился к организации особой резервной армии, которая имела возможность бы парировать прорыв немцев в любом участке, и к подготовке решительного наступления. Французы выстроили по всему фронту пара последовательностей укрепленных полос. Они совершили на протяжении фронта четыре параллельных ЖД линии, дабы возможно было скоро перебрасывать войска к месту прорыва.

С той же целью, по приказанию Жоффра, в каждой армии был организован автомобильный отряд, талантливый в один момент перебросить бригаду пехоты, а в каждой группе армии такой же отряд для переброски пехотной дивизии. Жоффр пристально выслушал все отечественные пожелания, но не входил в их обсуждение, считая, возможно, что такие вопросы должны разрешаться не им, а министром снабжения. Это, само собой разумеется, было совсем верно.

Со своей стороны, он указал на конечный недочёт людских ресурсов во Франции.

При маленьком относительно населении Франции (около 40 миллионов) количество мобилизованных составляло очень большой процент. Во Франции была призвана в армию пятая часть всего населения – громаднейший процент из всех воюющих стран. В Российской Федерации, к примеру, было мобилизовано лишь 9,4 процента. Французы усиленно вербовали африканские цветные армии.

Как мы знаем, что по требованию французского правительства в 1916 году на французский фронт было отправлено пара русских стрелковых бригад.

В ставке генерала Жоффра нам удалось взять данные об армии союзников, сосредоточенной на западном театре действий. Тут было в то время 11 армий и отдельный Лотарингский отряд – всего более трех с половиной миллионов человек. По национальностям это огромное войско разбивалось так: 2,5 миллиона французов, 1 миллион тысяч и 110 англичан бельгийцев.

Я, само собой разумеется, полюбопытствовал и о новых формированиях. Это помогло бы узнать, для каких целей предназначаются изготовляемые на французских оружейных фабриках винтовки. Нам сказали, что в четырех пунктах Франции формируются еще 13 дивизий.

Я прикинул, что для этих формирований имело возможность потребоваться около 130 тысяч ружей, считая в дивизии по 10 тысяч штыков.

Производительность французских фабрик в то время должна была составить приблизительно 100 тысяч ружей в месяц. Получалось, что для новых формирований не потребуется вся производственная мощность французских фабрик. Эти цифры запечатлелись в моей памяти.

Французское правительство имело полную возможность оказать помощь русской армии в снабжении ружьями.

Фронт союзников тянулся на 700 километров – от моря до границ Швейцарии. Общее число дивизий нам было известно. Исходя из этого нетрудно было подсчитать, что на один километр фронта приходилось в среднем по 2500 штыков.

В то время, когда я уезжал с русского фронта в сентябре 1915 года, в том месте было иное положение. Войска России, разбросанные на расстоянии в 1400 километров, насчитывали в то время всего лишь около 800 тысяч штыков.

Большая насыщенность фронта армиями давала возможность французам и англичанам на каждую дивизию, стоящую в первой линии, держать вторую на отдыхе. Смена происходила через 14 дней. Все четыре полка дивизии, пребывавшей в первой линии, назначались в окопы.

Но в полках была еще установлена смена батальонов: первый батальон пребывал в окопах четыре-пять дней, второй батальон размещался в убежищах, а третий отводился на то же число дней на более далекое расстояние от линии огня.

Так британский и французский воин подвергался яркой опасности всего четыре-пять дней в месяц, кроме, само собой разумеется, время интенсивных боев. В это же время на русском фронте ввиду недочёта армий все части, за самым редким исключением, находились в первой линии. В резерв отводились только очень сильно потрепанные полки для нового их формирования либо укомплектования до штата.

Французская и британская индустрия уже справилась с поставленными ей новыми задачами, определившимися опытом одного года войны. Армия союзников располагала достаточным числом артиллерии всех типов, впредь до тяжелых и осадных орудий. Любой французский корпус имел 120 легких орудий и 40 тяжелых.

Британцы придавали своим корпусам по 198 легких орудий и 20 тяжелых. Помимо этого, любой пехотный полк имел собственную полевую артиллерию и 20 пулеметов. Осадная артиллерия придавалась лишь армиям. Часть ее перевозилась на тракторах, а часть – конной тягой.

Снарядов было в изобилии.

Подготовка наступления начиналась сосредоточением большого боевых припасов и количества орудий в намеченном месте удара. Французский полковник сказал нам, что при последнем, сентябрьском наступлении в Артуа и Шампани было собрано 4500 орудий, из них 2500 тяжелых.

Наступление велось на фронте в 50 километров, другими словами насыщенность фронта достигала 90 орудий на километр. На протяжении наступления было выпущено 5 миллионов снарядов. Каждое полевое орудие создавало в сутки по 200 выстрелов, а тяжелое – по 100 выстрелов.

Эти цифры наглядно показывали нам, какой темперамент «материальных сражений» приняли битвы на западе. Меня, как артиллерийского инженера, более всего поражали тот размах и та быстрота, с которым британцы сумели создать замечательную современную армию. До войны у них было всего шесть дивизий, бедно оснащенных оружием.

А сейчас, в конце 1915 года, британская армия увеличилась более чем в три раза, и все новые формирования были обильно снабжены красивой материальной частью, заново изготовленной в малейшие сроки уже на протяжении самой войны. Французская тяжелая артиллерия была кроме этого создана практически вся полностью на протяжении войны.

Из Шантильи мы выехали на автомобиле на север, по направлению к Амьену. Этому городу было нужно неоднократно оказаться на страницах истории всемирный войны. Около него происходили многие бои не на жизнь а насмерть.

Амьен – серьёзный стратегический пункт. Он лежит на судоходной реке Сомме, в узле железных дорог. В нем было выстроено большое количество фабрик и велась широкая торговля.

Миновав его, мы оказались скоро в Дюри, где размешался штаб генерала Фоша, руководившего в то время группой из трех армий.

Фош занимал мелкий домик на окраине города. Его рабочая помещение была маленьких размеров. Долгий письменный стол и пара стульев составляли все ее убранство.

Рядом в таких же зданиях жили работники его штаба.

Маленького роста, узкий, подвижной, он скоро вышел к нам навстречу, протягивая руку.

«В то время, когда же вперед, в то время, когда же дружно вперед?!»

были его первые слова. Как характерно для Фоша это приветствие! Кто не помнит о его блестящем руководстве в бою на Марне 9-й армией Франции, составлявшей центр размещения союзников, тот центр, на что были направлены самые яростные атаки немцев!

наступательный порыв и Смелая активность характеризуют действия Фоша в этом сражении. «Нападайте!» было его постоянной директивой, и это упорство принесло собственные результаты: немцы истощились в бесплодных попытках прорвать размещение французов, перешли к обороне, а позже и вовсе отошли.

Фош расспросил нас о состоянии русской армии и в то время, когда возможно ожидать ее нового перехода в наступление. Мы, случайные его визитёры, само собой разумеется, не имели никаких в этом отношении основательных данных, нам не были известны замыслы ставки. Отечественные ответы были лишь личным отечественным мнением.

Все надежды мы возлагали на весну следующего года: в течение зимних месяцев должен быть устранен снарядный голод. много ружей будет поставлено в строй, поредевшие последовательности армии будут пополнены снова обученными подкреплениями…

Я был благодарен судьбе, которая дала мне возможность встретиться с будущим главнокомом союзных армий, что организовал в 1918 году так именуемые «последовательные операции». Эти операции, как мы знаем, стали причиной окончательному разгрому германских армий и проигрышу войны Германией.

Фош выше всего ставил наступательный порыв и инициативу в действиях.

«Атака подобна шару, скатывающемуся по наклонной плоскости, – сказал генерал Фош. – Шар получает стремительность и катится все скорее и скорее при условии, дабы его не задерживали. Если вы умышленно его остановите, вы теряете темп, и и все ваши преимущества и должны затевать все сперва…»

С упорством и необычайной последовательностью наносил Фош собственные безостановочные удары германским армиям в осеннюю пору 1918 года. Он не давал немцам ни мельчайшей передышки для организации сопротивления. Да, были генералы во Франции!

Но Фош, как и большая часть вторых больших французских генералов, был по преимуществу кабинетным армейским работником. До войны он был доктором наук военной академии. Профессорская деятельность наложила на него собственный отпечаток: он не был близок к солдатской массе, не умел вдохновлять солдат и вести их на боевой подвиг.

В тот же вечер в сопровождении офицера из штаба Фоша мы выехали на фронт в размещение 10-й армии.

ЧТО МЫ ВИДЕЛИ В ОКОПАХ

Мы посетили участок позиций, занятый 70-й дивизией. Насыщенность армиями этого участка была особенно громадна. Дивизия занимала фронт в 1600 метров, другими словами на километр приходилось около 6250 человек. Дабы мы имели возможность лучше ознакомиться с размещением армий, нас проводили к наблюдательному пункту, пребывавшему в селении Монт-Сент-Элуа, вернее, в том месте, где это селение прежде пребывало, поскольку от него остались только одни развалины.

Огромный костел был уничтожен; каким-то чудесным образом сохранилась только левая высокая колокольня, перевоплощённая в наблюдательный пункт. Каменные лестницы на колокольню кроме этого были стёрты с лица земли, и нам было нужно карабкаться по древесным, приставленным прямо к полуразвалившимся стенкам.

Перед французскими упрочнениями пребывали последовательности проволочных заграждений, – я насчитал их до двадцати последовательностей. И вдобавок дальше расстилалась необозримая равнина с прекрасно показывавшимися германскими окопали. Известковый грунт на насыпях давал белый налет – хороший ориентир для пристрелки.

Пара в стороне был виден привязной воздушный шар.

От наблюдательного пункта по скрытым ходам сообщений мы состоялись в первую линию окопов. Они были весьма несложного начертания – узкая канава без козырьков. К моему удивлению, окопы были безлюдны.

Только редко возможно было встретить наблюдателей и часовых, следивших при помощи перископов за соперником. Мое бросились в глаза кроме этого пара пулеметчиков с новейшими ручными пулеметами совокупности Шоша, только что введенными во французской армии.

Ручной пулемет развивал скорострельность в 150-200 выстрелов в 60 секунд и мог заменить около 15 стрелков. Вот из-за чего в первой линии французских упрочнений и пребывали в основном пулеметчики. Вся же масса стрелков была укрыта в следующих линиях, где им предоставлялась хорошая защита от огня артиллерии.

какое количество судеб сберегал ручной пулемет!

До тех пор пока мы ходили по окопам, германская тяжелая артиллерия открыла стрельбу. Огромные клубы тёмного дыма вздымались неподалеку от нас. Но в окопах так же, как и прежде царило полное самообладание. Только пулеметчики приготовились на случай неожиданной атаки немцев.

Лишь тут, в окопах около Монт-Сент-Элуа, я в первый раз воочию убедился в крайней необходимости для нас нового оружия. Мы превосходно знали и раньше о таких примерах; еще в русско-японскую войну у нас были организованы конно-пулеметные команды, вооруженные винтовками-пулеметами, как именовали в то время ручные пулеметы совокупности Мадсена. Но в то время везде считалось, что это оружие, как более легкое, предназначено в основном для кавалерии.

Вопрос о оружии ими пехоты не поднимался. Он был разрешен лишь по опыту всемирный солдаты, указавшей на крайнюю необходимость ручных пулеметов как для маневренных действий, так и для позиционной борьбы.

Не автоматическую винтовку, в частности ручной пулемет нужно было прежде всего разрабатывать для русской армии!

Тут, в окопах у Монт-Сент-Элуа, и зародилась у меня идея перевоплотить мою автоматическую винтовку в тип оружия, близкий к ручному пулемету, – что-то среднее между ручным пулемётом и винтовкой, то, что мы именуем сейчас автоматом.

Это посещение французских передовых окопов произвело на меня неизгладимое чувство и надолго предопределило целый направление и ход моих работ, и моего близкого сотрудника В. А. Дегтярева над автоматическим оружием. Уже в 1916 году показался мой автомат, именовавшийся у нас сперва ручным ружьем-пулеметом, а в первой половине 20-ых годов XX века и первый опытный образец Дегтярева и системы ручного пулемёта Федорова, сконструированный по принципу автомата с подвижным стволом.

Большое количество препятствий приходилось преодолевать нам в данной работе.

«Для чего нужен ручной пулемет, какой-то суррогат оружия?»

задавали вопросы многие.

Вспоминается мне совещание Совета обороны, имевшее место в Петрограде в Мраморном дворце, в конце 1916 года. Глава Главного артиллерийского управления генерал Маниковский делал доклад о необходимости скорейшей постройки особого завода для изготовления ручных пулеметов.

«К чему такое разбрасывание средств, поскольку только что через посредство британского военного министерства заказано 30 тысяч станковых пулеметов?»

Так говорили члены Госдумы и Госсовета, входившие в состав Совета обороны. Один из них, некоторый Лобанов-Ростовский, человек глубоко штатский и мало разбирающийся в тактикотехнических требованиях к оружию, быстро отрицал необходимость введения для того чтобы «ублюдка».

Я был приглашен на это совещание как инициатор вопроса о постройке особого завода, и на тот случай, в случае если члены Совета захотят взять разъяснения технического характера и необходимо будет показать воздействие ручного пулемета совокупности Мадсена. Тогда же на совещании я начал показывать, как возможно рассеивать выстрелы.

Позже кое-какие члены Совета обратились к главе с совсем резонной просьбой выслушать сперва вывод эксперта: каковы свойства ручного пулемета, в чем его различие со станковым и т. п. Вспомнились мне тогда окопы у Монт-Сент-Элуа и целый опыт применения ручных пулеметов, накопленный на Западе. Я поведал об этом, и о том, как французы и англичане на протяжении атаки переносили ручные пулеметы совместно со стрелковыми цепями для большого усиления их огневой мощи. Только по окончании всех этих разъяснений постройка завода была одобрена Советом…

Из первой линии окопов мы перешли по скрытому ходу сообщения в следующие линии укрепленной позиции. Они воображали уже более солидные фортификационные сооружения, рассчитанные на защиту от огня полевой артиллерии. Окопы эти были с козырьками и имели много вырытых в почве убежищ.

У подножия возвышенностей я видел множество таких подземных нор с внутренними ходами сообщения. Кое-какие были вырыты так глубоко, что над ними была толща почвы до пяти метров, рассчитанная на сопротивляемость взрыву боеприпаса громадного калибра. Чтобы не было обвалов были устроены потолки – бревенчатый настил, покоившийся на вертикальных подпорках. На полу лежали связки соломы, находились баки с кипяченой водой. Стенки были прикрыты досками для предохранения от осыпавшейся почвы.

Везде было совершено электричество. В некоторых убежищах помещались посты скорой помощи с дежурным доктором и вторым медицинским персоналом. Тут находились кровати, носилки, разные лекарства.

Само собой разумеется, такие убежища снабжали французским воинам возможность довольно спокойного, надёжного отдыха.

Вся местность кругом на громадное расстояние была изрыта окопами; показывалось пара их линий с убежищами и крытыми ходами сообщения. В дивизии, где мы были, имелось по два таких хода на любой полк. Протяженность их достигала шести километров.

По ним была проложена переносная железная дорога, причем я видел, как в передовые окопы отправлялись вагонетки с бочками вина и горячей воды.

После этого мы отправились на левофланговый участок 10-й армии, пребывавший около Каренси – Сент-Назер. Эти места получили известность на протяжении последнего наступления французов. Тут вели наступление три французских корпуса на фронте в пятнадцать километров.

Атака подготовлялась ураганным огнем артиллерии. На этом месте было собрано 649 орудий, из них 325 тяжелых. Артиллерийская подготовка сравняла все с почвой.

Вместо шикарного леса около сечения Суше осталось одно обнажённое место с обгорелыми пнями и обломками деревьев. Над селением Сент-Назер одиноко возвышались только развалины костела.

Офицер генштаба, сопровождавший нас, с радостью поведал, говоря о местности, как шла французская пехота в наступление. Приходилось брать любой дом, каждое строение, выбивая немцев из подвалов, где они засели и не желали сдаваться.

Мы прошли на протяжении хребта Нотр-Дам-де-Лоретт, миновали развалины селений, остатки окопов, обрывки проволочных заграждений. Позже миновали замаскированную французскую батарею, ведущую нередкий пламя по какой-то открывшейся цели, последовательность передовых окопов и наконец вышли на открытое пространство. На большом растоянии в первых рядах показывались германские окопы. Громадная площадь обстреливалась редким артелерийским огнем.

То тут, то в том месте поднимались клубы тёмного дыма и взлетали фонтаны взорванной почвы. Французский офицер, бравируя собственной храбростью, повернулся спиной к неприятельской линии и нарочито спокойным, ровным тоном продолжал рассказ.

Так мы находились на открытой местности. Почва была размокшая, глинистая; нога в случае если и не увязала глубоко, то очень сильно прилипала к разбухшей земле. Куски глины облепляли отечественные ноги, – словно бы к ним привешены пудовые гири.

«Каково было итти в наступление по таковой земле под ураганным артиллерийским огнем!»

поразмыслил я.

Мы познакомились кроме этого и с порядком управления артиллерийской стрельбой. Все батареи были заблаговременно пристреляны по различным пунктам, огневым и укреплениям точкам немцев. При их атаки вывешивались красные знамёна днем и красные фонари ночью; они давали сигнал для начала интенсивного огня всех батарей. Весь обьем между французскими и германскими позициями практически засыпалось боеприпасами, поливалось ими, как дождем.

А чтобы не допустить подхода германских резервов, ураганный огонь переносился за окопы соперника. Перенос огня совершался по новому сигналу – зеленые знамёна днем и зеленые фонари ночью.

«Имея отечественную артиллерию, мы совсем спокойны»,

сказал нам глава дивизии генерал Нюдан. В его словах сквозила полная уверенность в конечной победе союзников над немцами. На данный счет у него не было полностью никаких сомнений; целый вопрос был лишь во времени, в то время, когда это должно случиться.

И эту полную уверенность я встречал у подавляющего французов и большинства англичан.

Покинув участок 10-й французской армии, мы отправились ознакомиться с размещением британских армий, находившихся по соседству. Нас представили командующему 3-й британской армии. Это был великан геркулесовского сложения.

Но отечественное знакомство ограничилось одним рукопожатием: мы не знали английского, а он не сказал ни по-французски, ни тем более по-русски.

В штабе армии отечественное бросились в глаза фотографические снимки германских упрочнений, сделанные с самолетов британским летчиками. Фотографии возрастали, и по ним составлялись перспективные схемы всей местности. Имелись кроме этого изготовленные из папье-маше профили пространства, лежащего впереди данной армии, с нанесенными на них окрестными предметами до небольших подробностей.

Это давало полную возможность каждому главе шепетильно изучать местность перед атакой неприятельских позиций – со всеми окопами, ходами сообщения и проволочными заграждениями.

В британской армии царил такой же примерный порядок, как и во французских частях. Мы не видели ни одного слоняющегося без дела воина. Нескончаемой вереницей тянулись тракторы, подвозившие продовольствие и боевые припасы.

В некоторых пунктах дежурила смена рабочих на случай необходимости скоро починить дорогу.

Мы посетили, кстати, один из складов интендантского ведомства. Тут возвышались груды мундиров на меху, особых кожаных шаровар для окопов, кучи сапог из коричневой британской кожи с толстыми подошвами. Тут же лежали ружейные чехлы, сшитые из брезента цвета хаки.

Они раздавались сейчас всем бойцам британской армии для лучшего сохранения ружей.

В тылу находились батареи новеньких, только что взятых с завода 9,2-сантиметровых мортир, транспортируемых на тракторах. Пара в первых рядах были расположены батареи 45-линейиых гаубиц. Британцы продемонстрировали нам стрельбу из тех орудий, каковые они уступали нам числом трехсот экземпляров.

Батарея была превосходно замаскирована высоким кустарником. Над орудиями были развешаны полотнища защитного цвета, что укрывало их от наблюдения с неприятельских самолетов. Сперва мы познакомились с приемами стрельбы и заряжания, после этого один из офицеров совершил нас в передовой окоп к артиллерийским наблюдателям, дававшим по телефону сведения о итогах стрельбы.

Британские окопы первой линии представляли собой кроме этого узкую глубокую канаву несложного начертания с накиданным перед ней маленьким бруствером. Армиями эти окопы не занимались, в них были только наблюдатели и часовые. Батарея вела пламя фугасными боеприпасами по лежащим в первых рядах селениям Серр и Бомон, взяв задание уничтожить и сжечь дома, поскольку в них помещались германские резервы.

Наблюдение велось при помощи перископов. Британский офицер предотвратил нас, дабы мы не высовывались за бруствер: германские снайперы зорко высматривали подходящие для себя цели. Для доказательства он поднял собственную фуражку, надетую на палку.

В тот же час же пара пуль с характерным свистом ударило около бруствера. Не так долго осталось ждать пламя гаубичной батареи оказал собственный воздействие – деревни запылали, стало заметно перемещение людей. Тогда загрохотали британские полевые батареи, начав стрельбу шрапнелью.

Германские резервы в панике бежали.

Мы перешли на вторую и третью линии британских упрочнений. Эго были солидные траншеи-убежища, они были надежно прикрыты сверху толстым слоем и брёвнами почвы. В этих крытых окопах блистало электричество; на стенах висели проволочные сетки, мешающие осыпанию почвы.

Забота о потребностях армий сквозила везде.

Совместные усилия – ЗАЛОГ ПОБЕДЫ

Возвратившись с фронта в Париж, я начал обдумывать, какие конкретно же выводы нужно сделать из всего того, что мы видели в британской и французской армиях.

Мы видели большую работу по снабжению и организации армий их всем нужным. Немцы подготовились к войне много лет; в течение всего нескольких месяцев французы и англичане с поразительной быстротой укрепили собственный положение, силы их без конца росли. Они с гордостью показывали, что на любой неприятельский боеприпас они отвечают шестью, на любой неприятельский аэроплан они производят два.

Огромные количества союзных армий были сосредоточены на относительно узких участках фронта, с громадными резервами. Армии богато снабжались всеми нужными техническими средствами: орудиями, пулеметами, аэропланами, машинами и т. п. Хорошие фортификационные сооружения – окопы, траншеи, убежища, ходы сообщения – повышали безопасность армий. Стремительная постройка ЖД линий, параллельных фронту, и развитый автотранспорт разрешили осуществить спешные переброски частей с одного участка на другой.

«Но что позволило союзникам России так решительно перестроить всю собственную жизнь на армейский лад, привести в перемещение все собственные огромные ресурсы, накопить огромные силы?»

– еще и еще раз задавал вопросы я себя. Я выбирал в уме разные обстоятельства: развитую индустрию, громадные кадры квалифицированных экспертов, прекрасно налаженный порядок и дисциплину… Все это было известно.

Я думал о втором. Дабы осуществить все это, нужно было известное время, какая-то передышка. В этот самый момент мой умственный взгляд снова обращался на восток, к далекой отчизне.

В том месте в постоянных, боях не на жизнь а насмерть дралась русская армия. Она не была снабжена столь богатой техникой, как ее союзники. И потенциальные возможности отечественные в этом отношении были куда меньше, чем у французов и англичан. И все же в течение второй половины 1914 года и всего 1915 года атаки на русском фронте ни при каких обстоятельствах не прерывались.

Сперва разгром немцев под Гумбиненом, позже самсоновская операция, великая Галицийская битва, штурм Перемышля, поражение немцев у Ивангорода и Варшавы, бои не на жизнь а насмерть под Лодзью и Ченстоховом, новые операции в Восточной Пруссии, постоянные атаки 10-й русской армии на германские укрепленные линии Мазурских озер, великое сражение в Мазурии, одновременное наступление русской армии на Карпаты, Праснышские битвы, Горлицкий прорыв, открывший непрекращающуюся цепь боев в течение всего лета и осени 1915 года… Нескончаем данный перечень смелой борьбы русской армии с германским милитаризмом!

В это время все заботы и помыслы германского руководства были прикованы к русскому фронту. В том направлении направлялись все силы, новые части и оружие. Это и дало союзникам России нужную передышку, столь драгоценное время для развития производительности собственной индустрии, накопления новых и организации армий всех нужных технических средств войны.

Российская Федерация честно делала контракты со собственными союзниками, все взятые на себя тяжелые обязательства. Русский воинов мужественно и безусловно сражался с неспециализированным неприятелем.

Как-то на протяжении моего нахождения во французском городе Сент-Омер я проходил по площади, направляясь в ставку главнокому британской армией Френча. Мне встретился скоро ехавший открытый автомобиль, в котором сидело пара солдат, одетых в британскую форму. Внезапно они быстро встали, остановили водителя и с криками на русском: «русский офицер! русский офицер!» ринулись ко мне, окружили и замерли, отдавая честь.

Оказалось, что это были русские воины, попавшие в плен к немцам в битвах под Лодзью и переправленные на западный театр действий для рытья окопов. Одурачив бдительность германских часовых и воспользовавшись эргономичным моментом, они бежали через заграждения и окопы. Немцы открыли стрельбу – из двадцати человек спаслось лишь пять.

Я направился с ними в отель, где остановилась отечественная миссия. Эти молодцы молили о скорейшей отправке их в Россию, дабы снова вступить в ряды русской армии и бить немцев. Тяжело передать гордости и те чувства радости, каковые я испытал при данной встрече.

Русский воинов! Кто может сравниться с ним в храбрости, отваге, безусловной преданности собственной отчизне! Последние строчки данной главы мне хочется посвятить русскому солдату, что, не щадя жизни и своей крови, создал военную славу отечественной великой страны.

Этот воин принес нам в эру Первой Мировой такие превосходные победы над австрийцами и немцами, как разгром под Гумбиненом, победы в Галиции и у Варшавы, Брусиловский прорыв… И гордый потомок этого воина, коммунистический солдат, с героизмом и беспримерным мужеством отбивает на данный момент у фашистских захватчиков советские города и села, уничтожает ненавистных оккупантов.

источник: Военно-исторические мемуары проф. В. Г. ФЕДОРОВА «В отыскивании оружия». Картинки К. АРЦЕУЛОВА // «Техника – молодежи» 1942 № 01-02, с. 28-31

DayZ — Серия 4 "В поисках оружия"

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: