Всем мино-носцам миноносец

Ещё в России при проектировании эскадренного миноносца «Новик» особенное внимание уделялось мощи главного – торпедного оружия корабля. Эффективность торпедного залпа ставилась в прямую зависимость от количества торпед в этом самом залпе. И это верно, потому, что эсминец, в отличие от миноносца, корабль громадной с огромной поражаемой площадью и для него, сближение с сильным артиллерийским кораблём соперника (тем же крейсером) смертиподобно.

Из этого рвение отстреляться торпедами с большой дистанции, что со своей стороны, делало залп с маленьким числом торпед очень малоэффективным. В итоге, в подавляющем большинстве флотов мира, эсминцы неспешно утвердились в качестве универсальных минно-артиллерийских судов, ТА которых превратились в оружие скорее вспомогательное, применяемое в основном для скорейшего потопления больших транспортов, или уже практически лишённых хода и большей части артиллерии кораблей ВМФ. Торпедная же атака эсминца в дневное время, на находящийся в полном здравии перворанговый корабль соперника воспринималась скорее как крайняя мера и жест отчаяния.

Раздельно тут стоит выделить лишь Японию, флот которой усиленно отрабатывал таковой элемент как торпедные атаки эсминцами перворанговых судов но, для увеличения и успеха мероприятия собственных шансов на выживание, ночью.

Исходя из этого, в случае если большинство эсминцев не очень-то нуждалось в форсированном совершенствовании торпедного оружия, то для японских, это было очень нужно. В общем, не будем на данный момент гадать о курицы толи и первородства – яйца японцы прежде начали усиленно совершенствовать собственные торпеды под развивающуюся тактику ночных торпедных атак, толи фактически тактику этих массированных ночных атак они сохранили и развили лишь благодаря удачам в создании кислородных торпед. В любом случае Япония стоит тут особнячком, потому, что начав, как и все в мире с тех же убогих миноносцев, они, возможно, опять-таки как и все в мире, медлено убедились, что самый действенно их применение как раз массированно и как раз ночью.

После этого, эта же теория распространилась и на эсминцы, для которых она была одновременно и самый действенна и самый желательна для сохранения собственного здоровья (что, конечно же, отнюдь не исключает совместных дневных действий эсминцев в составе смешанных соединений кораблей ВМФ). Легко ночная ударная функция у японцев считалась необходимым элементом боевой работы эсминцев. Для флотов других государств, эта функция была вторична.

Апофеозом развития японской тактики ночных массированных торпедных атак, стала переделка двух не новых, и не через чур быстроходных, а потому неэффективных в дневное время лёгких крейсеров («Ои» и «Китаками») в торпедные крейсера, главным оружием которых стали 10 четырёхтрубных ТА (в начальном проекте аж 11!) стреляющих «долгими копьями» – самыми идеальными во ВМВ 610 мм кислородными торпедами тип. 93.

Правда применять в деле эти крейсера японцы опоздали – потребность вынудила безотлагательно переделать их в транспорты и вместо смертоубийственной торпедной роскоши они вынуждены были возить пехтуру и её десантные плашкоуты.

Но, для нас это не столь принципиально важно. Ответственнее второе. В СССР, так же как и в Японии шла разработка скоростных и дальноходных кислородных торпед. Но в СССР (как в других государствах, где подобные работы производились) данный проект не увенчался успехом и торпеда, имеющая ограниченные дальность и скорость, на полномасштабном эскадренном миноносце неспешно стала запасным оружием, уступив первенство артиллерии, а сам корабль стал универсалом среднего класса.

Грубо говоря, как и в подавляющем большинстве флотов мира, эсминец из океанского миноносца-переростка незаметненько трансформировался в мелкий многоцелевой крейсер.

Сейчас, представим себе такую альтернативу. В СССР «торпедная» политика изначально строилась на опыте Р-Я войны продемонстрировавшей, какую опасность являются массированные ночные атаки миноносцев. Соответственно данный опыт весьма легко экстраполируется на нынешнее положение СССР – в то время, когда ему нечего противопоставить сильным флотам империалистов не считая москитного флота прибрежного действия, талантливого торпедами наносить хоть какой-то урон перворанговым судам.

Из этого рвение строить большое количество торпедных катеров, субмарин-и самолётов торпедоносцев.

Но, торпедные катера мореходность имеют чисто условную, радиус действия ничтожный. Торпедоносная авиация тихоходна, неуклюжа, далеко от своих берегов беспомощна перед палубными истребителями и к тому же критически зависима от погодных условий. Что касается субмарин, то данный тип кораблей ВМФ тогда не отличался скоростными данными ни в надводном, ни в подводном положении, что предусматривало только один вид боевой работы – позиционное ожидание появления цели.

Ясно, что с таковой тактикой оптимальнее или оборонять подходы к своим базам, или устраивать засады на подходах к базам соперника и его самые оживлённых морских коммуникациях. Для отражения сильных эскадр соперника они совсем не годились.

Однако, в СССР думали, что симбиоз всех этих сил, вкупе с опорой на широкие минные постановки, защита довольно приемлемая, по крайней мере, до той поры, в то время, когда страна сможет обзавестись собственным океанским флотом.

А как же эсминцы? Вот в том и содержится альтернатива, что СССР разглядывает эсминцы не только как универсальные суда среднего класса, но и как самоё мощное и мобильное средство массированных торпедных атак на неприятельские эскадры. Ночных, очевидно, атак!

Для данной цели на базе появлявшегося не через чур успешным фаворита проекта №1.

закладывается экспериментальный ударный торпедный корабль, основной задачей которого являются ночные атаки многоторпедными залпами по перворанговым, в первую очередь, боевым судам соперника.

Для того чтобы выйти в торпедную атаку и наряду с этим сохраниться, большому кораблю пропорций «Ленинграда», легко нужно до минимума уменьшить заметность и поражаемую площадь. Исходя из этого, эта вариация «Ленинграда» взяла низкобортный корпус – как разрешало стандартное машинное отделение (но наряду с этим, для сохранения мореходных качеств, корпус конструктивно более прочный, а форштевень кроме того выше чем у «Ленинграда»). Надстройку понизили на целый ярус.

Трубы также пара укоротили. На все элементы корпуса нанесли маскирующую, в первую очередь ночью, окраску.

Потому, что при столь низком силуэте в свежую погоду и на высоких скоростях хода не исключалось заливание верхней палубы, четырёхтрубные торпедные установки были как вероятно загерметизированы, снабжены дистанционным наведением на цель с единого поста управления торпедной стрельбой, и закрытыми кабинами для расчётов. Всего на корабле, созданном на базе пр. 1 планировалось разместить 4 четырёхтрубных, значительно модифицированных ТА Н-7.

Причём в конструкции корабля предусмотрели совокупность стремительной перезарядки ТА. Действительно, оснастить данной сверхсложной совокупностью предполагалось не все четырёхторпедные установки, а лишь три из четырёх.

Конструкция совокупности была несложная по идее, но достаточно сложно осуществимая технически. Она складывалась из двух стеллажей (любой на 4 торпеды, всего в погребе 8 торпед), один из которых был снабжён гидравлическим подъёмником цепного типа и роликовыми направляющими стола подачи (с приводом от электромотора).

Торпедная установка имела возможность не только поворачиваться около собственной оси на электромоторе (либо врукопашку), но и упрочнениями подпалубного гидравлического привода, сдвигаться перпендикулярно продольной оси корабля. Так, установка подставляла ТА под зарядку, а гидравлический подъёмник подавал торпеду на зарядный лоток. В то время, когда торпеда по роликам закатывалась в ТА, подъёмник подавал очередную торпеду, а установка смещалась, открывая казённую часть очередного ТА.

В то время, когда торпеды на стеллаже с подъёмником заканчивались, на него помещали торпеды с соседнего, неподвижного стеллажа. Так, все четыре ТА заряжались запасными торпедами первой очереди за 8 мин., второй очереди менее чем за 12 мин., а боекомплект корабля складывался из трёх торпед на любой ТА трёх перезаряжаемых единственного комплекта и торпедных установок для одной неперезаряжаемой установки (на эскизе вторая от носа).

Но, её также возможно было перезарядить, но, не совсем эргономичным способом, врукопашную, подкатывая торпеды из погреба по особому минному рельсовому пути. Неприятность в том, что лишних торпед на корабле не было (они очевидно не помещались) и применять возможно было лишь торпеды, предназначавшиеся для перезаряжаемых установок – конечно при их выхода из строя.

Какое-то время, кроме того рассматривалось предложение о возможности по окончании отстрела заряженных в базе тяжёлых торпед данной установки, их перезарядки ветхими лёгкими 450 мм торпедами (конечно при помощи особых вставок). Такая совокупность была реализована на РИ судах РККФ, в то время, когда торпедные аппараты на них устанавливались уже новые 533 мм, а большинство торпед в арсеналах флота ещё были 450 мм – ветхие. Эти торпеды применяли для стрельбы из 533 мм ТА посредством переходных решётчатых вставок.

Но, учитывая, что места на корабле нашли лишь для четырёх 450 мм торпед, да и то в перегрузку, от идеи отказались.

Неспециализированный боекомплект эсминца складывался из сорока однотипных 533 мм торпед! Причём в первом залпе он имел возможность в один момент шмальную аж 16-ю торпедами. В двух последующих залпах могло быть по 12 торпед.

Причём по задумке авторов проекта, торпеды должны были употребляться скоростные и дальноходные – кислородные!

Но, это в проекте и в теории. На деле всё выяснилось вовсе не столь радужно. Создать надёжно и безопасно трудящиеся кислородные торпеды не удалось.

Корабль с этими сложными и тяжёлыми механизмами и столь громадным БК был перегружен. Гидравлика, и совокупности перезарядки, и совокупности смещения, предсерийной умелой торпедной установки, трудились не хорошо. При сильной качке, механика с гидравликой по большому счету трудиться отказывались и систематично выходили из строя.

В финише-финишей, уже практически готовый корабль взял четыре никуда не сдвигающиеся и по старинке перезаряжаемые, стандартные поворотные четырёхторпедные установки Н-7 – такие же, как на «Ленинградах» (правда дистанционно управляемые с укрытыми от волн и непогоды расчётами), под простые 533 мм торпеды. Боекомплект уменьшился до двух торпед на каждую трубу (всего 32 торпеды – но и это ровно в два раза больше чем у «ленинградов»), причём добрая половина хранилась уже в заряженных ТА.

Конечно, делая упор на торпедное оружие, было нужно жертвовать артиллерией. В качестве запасного оружия, эсминец оборудовался двумя немного поднятыми над палубой спаренными 100 мм универсалками в установках Минизини (причём кормовая чтобы не было заливания была не только немного поднята, но и защищена собственными ограждениями) и четырьмя малокалиберными зенитными автоматами – вначале 37 мм отечественными «пом-помами» обр. 28 г., позже 20 мм Эрликонами, и в финише-финишей 37-мм МЗА 70-К.

Наряду с этим, избавленный от лишнего груза корабль развивал скорость более 40 узлов, что разрешало ему уходить от огневого контакта с более очень сильно вооружёнными артиллерией эсминцами соперника.

Потому, что функционировать эти эсминцы должны были в основном ночью, в боекомплект 100 мм орудий были включены особые осветительные боеприпасы.

Корабль оснащался одним главным КДП, обслуживавшим или стомиллиметровки, или торпедные установки, и одним запасным КДП, по большей части снабжавшим целеуказание МЗА. Как раз по большей части, потому, что это был как раз запасной КДП системы и основного вооружения централизованного управления МЗА корабль не имел. Но, оба КДП, имели автоматы торпедной стрельбы (что разрешало при необходимости вести торпедную стрельбу по двум целям сходу), значительно облегчавшие централизованное наведение ТА на цель – особенно при стрельбе т. н. веером, перекрывавшем все вероятные дороги противоторпедных эволюций цели.

Потому, что многое в проекте или не удалось вовсе, или потребовало продолжительной доводки, головной корабль, выстроенный по этому проекту, так и остался в единственном умелом экземпляре. Более того. На протяжении предвоенного капремонта, неповторимый для РККФ ударный ночной суперминоносец был спешно перестроен в простой фаворит эсминцев.

Что хоть и диктовалось приближающейся войной, было однако не логично, потому, что испытания с массированными ночными торпедными атаками показывали весьма обнадёживающие результаты, а при дооснащении корабля изначально задуманным и доведённым до ума оборудованием (что неспешно, кстати, делалось) и дополнении состава оборудования радаром, приборами ночного и инфракрасными прожекторами видения, сулило очень заманчивые возможности. Особенно по окончании опробований особой форсированной однорежимной модификации 533 мм торпеды 53-39, предназначавшейся сугубо для ночного боя, в то время, когда из-за значительного ограничения по видимости, упор делался на скорость в ущерб дальности. Эта торпеда имела возможность пройти расстояние в 5 км со скоростью 52 узла.

Вероятнее, собственную негативную роль тут сыграло то, что подобный корабль был только один и постройка в дополнение к нему ещё нескольких, в в далеком прошлом утверждённые и хронически не выполняющиеся замыслы народного комиссариата судостроения, отнюдь не входило.

И ещё. Нежели дать собственной фантазии полную волю и представить себе, что в СССР удалось довести до серийного выпуска разрабатывавшиеся торпеды-уникумы с двигателями, трудившимися на азотно-скипидарной смеси (предполагалось взять скорость до 90 узлов при турбинном двигателе, а с простым двигателем, заточенным под эту смесь умелая торпеда-макет разгонялась до 45 узлов – значит, мысль была в полной мере работоспособной).

Либо фактически турбинные двигатели для торпед, опробования которых прервала война. Разрабатывали в СССР и термитную торпеду с энергосиловой установкой, трудящейся на паре, взятом в следствии расплава термита. Модельные опробования также дали обнадеживающие результаты, но работы опять-таки были прерваны войной. Работы над кислородными торпедами велись в СССР ещё с 1933 года, и в целом достаточно удачно.

Не хватило только сделать последний ход – добиться стабильности работы и исключить взрывоопасность кислородно-воздушной смеси. Это по большому счету удалось лишь японцам.

Если бы какой-либо из этих проектов был удачно реализован, мысль ударно-торпедного эсминца получила бы особенный суть. В РИ же, за все 4 года войны, советские эсминцы выпустили по судам/судам соперника всего 16 торпед и потопили ими 4 цели, притом, что неспециализированный расход торпед в советском ВМФ за войну составил ок. 4900 штук.

Эсминец «Новик». Масштаб 1:42 [World of Warships]

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: