Танкомир 26-27-28 (часть 3.1) лёгкая сау артподдержки.

Потому, что механизированные бригады планировалось комплектовать танками лишь одного типа (плавающие разведчики не в счёт), сходу появилась неприятность артиллерийского сопровождения лёгких танков Т-26. Решить эту проблему казалось несложнее несложного. Упразднили башню и сварганили на месте подбашенной коробки громадной примитивный ящик — бронерубку с прорезанной по месту амбразурой для ствола установленной на тумбе полковой трёхдюймовки с укороченным откатом.

Что возможно несложнее?

Так на свет Божий показалась РИ самоходка СУ-1. Но, простой коммунистический максимализм всё сломал. Правильнее, это в РИ всё сломали два чудака на букву М: некоторый конструктор-самоучка Дыренков, призвавший управление не тратить деньги и время на доводку безбашенной СУ-1 – у которой, как у любого прототипа, конечно имелась куча неприятности, а сделать ставку на его арттанки – БТ и Т-26 с трёхдюймовкой в башне его же конструкции.

Как и следовало ожидать, башню Дыренков спроектировал паршивую. Кроме того по этому фото видно, что пушке в башне возможно и хорошо, а вот о танкистах, каковые должны её обслуживать, Дыренков похоже вааще не поразмыслил

Вторым чудаком, был человек по истине роковой – это небезызвестный товарищ Маханов от арт. КБ з-да «Красный Путиловец», решивший в инициативном порядке не только «выдать на гора» принципиально новую танковую пушку – по ТЗ выданному Сячинтову, но и создавший для неё особый носитель – арттанк со громадной башнищей.

Как и во многих вторых случаях, ничего у товарища Маханова не получилось. Ни пушка, ни арттанк. В действительности, кому нужна эта громадина с минимальной устойчивостью, имеющая неистовую цена, к тому же при одной «забавной» фишке – в той, с виду огромной башнище, которая в действительности имеется поворачивающийся каземат, должны были, кроме замечательной пушки со громадной казённой частью и громадным откатом, на ходу всецело помещаться два танкиста (внизу, в БО исходного танка, размещался лишь БК!), но стрелять они наряду с этим не могли!

Шутка от Маханова заключалась в том, что на его пушке приводы ГН и ВН размешались по различным сторонам от орудия и в случае если наводчик нёс ответственность за ГН, то привода ВН должен был обслуживать не-не-не – не начальник! Ему покидать собственную наблюдательную рубку было не по статусу, а механик-водитель, на которого были возложены наводчика и обязанности ВН и заряжающего! Т. е. САУ в движении а также с маленьких остановок стрелять не имела возможности, а при остановке для стрельбы, мехвод покидал отделение управления и втискивался третьим в тот тесный поворачивающийся каземат, чтобы трудиться за наводчика ВН и заряжающего.

Ясно, что этот полёт мысли Маханова не осознали.

Но, неудачи тех «Винтика» и «Шпунтика» подвигли уже значительных людей заняться проблемой сотворения башенного арттанка (Т-26-4).

Машина в принципе оказалась. Вот лишь суть городить башенную САУ для артподдержки был уже не столь очевиден, при том, что стоила она существенно дороже танка, а требовалось их, для бригад, укомплектованных Т-26, большое количество. Исходя из этого, в задаче или большое количество, или ничего, армия предпочла второе, отменив уже выданный индустрии заказ на жалкие 50 автомобилей.

Не прошёл мимо темы арттанка и «папа» советских САУ 30-х Сячинтов. Замечательно осознавая, место, назначение и «архитектуру» САУ артподдержки (плюс важные вопросы технологичности и стоимости), он создал хорошую танковую пушку ПС-3 и безбашенный арттанк АТ-1, что совсем чуть-чуть недотянул до серийного выпуска на рубеже 36-37 г.г. (лишь в установочной партии Павлов потребовал выпустить 100 самоходок).

Но, АТ-1 подвело отсутствие штатного орудия ПС-3 – серийный выпуск которого, поручили тому самому Маханову, что открыто саботировал «конкурентку», производя нерабочие пушки и бомбардируя «органы» доносами на Сячинтова. В следствии, превосходного конструктора арестовали и расстреляли.

А при разбирательстве, узнали, что ни одна серийная ПС-3, выпуск которых курировало КБ Маханова, не соответствовала нормально трудящимся эталонным орудиям Сячинтова и вместо помощи заводу в освоении её в серии, КБ Маханова, под предлогом доводки «изначально неработоспособной» ПС-3, параллельно, настырно разрабатывало и пропихивало собственные пушки Л-7 и новейшую пушку Л-10. Ясно, что, в итоге, Маханова также расстреляли (косяков за ним накопилось столько, что эпопея со злокозненно загубленной ПС-3 – только один из эпизодов).

Однако, собственную роковую роль в судьбе отечественных САУ Маханов сделал ставку на славу. Без серийного выпуска ПС-3 артсамоход Сячинтова АТ-1 терял изрядную долю смысла. При единственно дешёвом тогда трёхдюймовом «окурке» КТ, АТ-1 уничтожалась лёгкой противотанковой артиллерией соперника перед тем, как сама выходила на расстояние настоящего огня на поражение – так как, в отличие от германского «окурконосца» «Штуг-33», АТ-1 бронирование имела сугубо противопульное.

Махановские же Л-7 и Л-10, страдали собственными недочётами, были дорогими, не технологичными, громоздкими и для установки в АТ-1, потребовали полной перепроектировки боевого отделения САУ. В общем, по окончании ареста Сячинтова, фактически все его разработки, включая АТ-1, .

Так вот. В АИ, товарища-самоучку Дыренкова отправили обучаться по большому счету, Маханова – обучаться у Сячинтова, а СУ-1 решили-таки довести до ума, устранив распознанные при опробованиях косяки.

От СУ-1, новая версия отличалась и достаточно очень сильно. Потому, что у СУ-1, рубка была через чур маленькой (что ограничивало расчёт только двумя номерами) тяжёлой и низкой (крыша мешала наводчику), к тому же, она страдала от загазованности при стрельбе, от крыши отказались вовсе, увеличив за её счёт мало высоту боевого отделения. Рубку сделали дольше, обеспечив вентилятор совокупности охлаждения особой, врезающейся в заднюю стенку рубки, полукруглой конической выгородкой.

Это разрешило комфортно разместить заряжающего. А установив орудие, вместо штатной, на особой тумбе (как в АТ-1), боевое отделение сделали свободнее, увеличив попутно сектора обстрела с 10 до 40 гр. ГН с 25 до 45 гр.

ВН. Помимо этого, амбразура пушки, сейчас прикрывалась щитом, установленным на качающейся части орудия, снаружи.

В полу боевого отделения, по бокам от вала двигателя, конечно на протяжении бортов, разместили стеллажи боеукладок.

Потому, что предполагалось в непогоду накрывать рубку брезентом (зимний период с войлочным подбоем), для улучшения и выхода вентиляции, в бортах разместили две двери.

В лобовой и кормовой бронеплитах рубки, прорезали амбразуры для стрельбы из личного оружия. Вести бортовой пламя возможно было из наблюдательных лючков.

В таком виде, СУ-1 удачно прошла опробования и была принята на вооружение под индексом СУ-1 обр. 1933 г.

В серию, в том же году, она отправилась в ещё более усовершенствованном виде.

Для улучшения обзорности, рубку оснастили откидывающимися на петлях верхними частями бортовых и лобовых бронеплит (как на РИ АТ-1)

В правом лобовом странице рубки, перед рабочим местом наводчика, разместили шаровую установку для пулемёта ДТ. Данный же, предназначенный для самообороны САУ пулемёт, возможно было на особом шкворне установить в один из трёх кронштейнов по бортам и в задней части рубки.

В кормовой части, рубку, по примеру танковых башен, довесили вместительной крытой нишей для дополнительной боеукладки.

Начальник размешался за спиной и выше механика водителя – слева от орудия. В его распоряжении пребывали прожектор и, установленные чуть позднее, радиостанция ближнего и перископический прицел действия. Наводчик – справа от пушки, пара ближе начальника к передней части рубки. Его рабочее место оборудовалось телескопическим прицелом и приводами наведения. Заряжающий, размешался в кормовой части рубки, сходу за спиной наводчика.

Кроме собственной основной функции, до получения самоходками радиостанций, он же нёс ответственность за проводную линию телефонной связи, которой соединялись самоходки с машиной начальника батареи по окончании развёртывания на позиции.

Благодаря маленькой толщине брони рубки (всего 9 мм) и отсутствию крыши, маневренные эти САУ соответствовали танку Т-26, а себестоимость была ниже. Экипаж складывался из четырёх человек. Боекомплект (благодаря кормовой нише рубки) удалось довести до 50 выстрелов к пушке (20 осколочно-фугасных гранат, 20 картечей и 10 шрапнелей) и 10 магазинов к пулемёту ДТ.

Помимо этого, на четыре человека экипажа, надеялось личное оружие: карабин, револьвер и шесть ручных гранат.

Батарея САУ складывалась из шести автомобилей. Четыре фактически САУ, одна командирская машина (вместо пушки, кроме артиллерийской панорамы и миникоммутатора полевого телефона для связи с самоходками выхода и батареи в полевую сеть части, имелась радиостанция с поручневой соответствующей заменой и антенной наводчика и заряжающего на одного радиста) и один транспортёр (он же эвакуатор) в бронерубке которого размещались боеприпасы, а в колёсном, не бронированном прицепе, бензин, масло, вода и ЗИП. Так же, батарее принадлежали уже отнюдь не вездеходные 6 автомашин-полуторок гружёных имуществом «лёгкого обоза» и мотоцикл (либо кроме того велосипед) связи.

Батарея имела возможность придаваться танковому либо мотострелковому батальону мехбригады, или функционировать в составе бригадного дивизиона САУ.

Потому, что бронезащита рубки уступала броне танковых башен, применять эти лёгкие САУ предполагалось на начальной стадии для стрельбы с закрытых позиций «по гаубичному», чтобы не приближаться к сопернику на расстояние поражения от его средств ПТО, а после этого, уже на протяжении атаки, для стрельбы через головы наступающих танков и пехоты, двигаясь сзади них. При тогдашнем уровне целеуказания и связи, это уже была практически стрельба «по площадям».

Самоходки должны были вал артогня в поддержку наступающим пехоте и танкам бригады. Не более. Ясно, что для создания для того чтобы «вала» на САУ предварительно загружали двойной БК.

Единственная модернизация (не считая замены КТ на ПС-3), была осуществлена в 1939-ом году, за танком Т-26, что взял значительно усиленные элементы подвески от среднего танка Т-27 и 100-сильный форсированный двигатель.

Именно поэтому, стало возмможно поменять форму рубки, увеличив наклон передних бронеплит, значительно усилив бронезащиту самоходки с передней проекции (28 мм цементованные бронеплиты). В новой орудийной установке, в полной мере удачно поднялась грабинская Ф-32 (чуть позднее, заменённая на более замечательную Ф-34). Снова ввели крышу, на которой установили вытяжной вентилятор, командирскую башенку с турельной пулемётной установкой и штыревую антенну радиостанции.

Посадочные люки в крыше, так же разрешили отказаться от бортовых дверей рубки. А вот от эргономичных громадных смотровых бортовых лючков наоборот не отказались.

С конца 30-х, в то время, когда было прекращено производство исчерпавшего себя танка Т-26, а новый пехотный танк всё никак не могли довести до ума, эта САУ выпускалась много и шла на укомплектование самоходных артдивизионов не только механизированных бригад, но и противотанковых, где хорошо продемонстрировала себя на протяжении летней кампании 41-го года.

Танкомир 26-27-28 (часть 3.1) лёгкая сау артподдержки.

ThePower SMP (Recrutare de membri)

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: