Т-26? да, но толстокожий!

Вот наблюдаю я, другой раз, на изображение жутко перетяжелённого, очевидно не от хорошей судьбы экранированного со всех сторон 15-25-мм бронеплитами в конце Зимней войны, простого Т-26 (суммарный уровень бронезащиты 30-45 мм, масса недалеко от 12 тонн) и думаю

Морозным январским утром 1931 года, на полигоне у Поклонной горы, управлению СССР и РККА демонстрировалась зарубежная техника, приобретённая на протяжении поездки особой закупочной рабочей группе, возглавлявшейся главой Механизации и Управления Моторизации РККА Халепским.

Громаднейший эффект на «почтеннейшую публику», произвели два британских лёгких двухбашенных танка Mk.E либо по-несложному «Виккерс-шесть тысячь киллограм».

(Закупочная рабочая группа Халепского купила у «Виккерса» 15 таких танков, полные пакеты документации на выпуск «шеститонника» и обязательство компании информировать СССР обо всех улучшениях, вносимых в его конструкцию в течение трёх лет. Ну как по окончании таковой сделки не начать его производить серийно?! Факт таковой сделки, УЖЕ заключённой ДО детальных опробований танка в СССР, совсем бил каждые контраргументы)

Вот его и решили массово создавать в СССР, приняв на вооружение под маркой Т-26.

Самыми тёплыми приверженцами «шеститонника» были глава УММ РККА Халепский, глава НТК УММ Бокис (оба, в силу собственного непрофильного образования, ровным счётом ничего не осознавали в танках!) и, само собой разумеется, Тухачевский, только что ставший помощником по оружиям наркома по морским делам и военным Ворошилова.

По большому счету, очень необычно, что Тухачевский взял назначение на столь большую и важную должность. Храбрецов Гражданской войны тогда было хоть много, но руководить обеспечением РККА оружием и техникой практически поставили человека, не имеющего полностью никакого технического образования, а военное – только на уровне пехотного подпоручика, по большому счету никак не связанного ни с техникой, ни со сложными примерами оружий.

Прославленный маршал Г. К. Жуков отзывался о Тухачевском, как о очень эрудированном и грамотном человеке. В случае если всерьёз задуматься, то осознаёшь, что в действительности это не комплимент Тухачевскому, а скорее вопросы по кругозору к самому Жукову – так как единственными источниками знаний для расширения того самого кругозора Тухачевского были популярные армейские зарубежные издания, каковые он почитывал на досуге (их намерено привозили и переводили для высшего комначсостава РККА). Тухачевский кроме того иногда писал рецензии к некоторым статьям!

Вот бы на данный момент все офигели, если бы осуществлять руководство технологически сложным производством поставили субъекта, владеющего вместо высшего технического образования только дипломом об окончании кулинарного профтехучилища, да «эрудицией и широким кругозором», взятыми со страниц выписываемого с детства издания «Техника-Молодёжи»! Затем стоит ли удивляться всему тому дремучему бреду, что натворил Тухачевский в совокупности оснащения и вооружения РККА, насмотревшись картин в западных изданиях!

Но, в случае если неприятность с образованием высших чинуш (включая военных) в те времена ещё не рассматривалась как непреодолимое препятствие для назначений (наоборот, им создавались все условия для учёбы), то более необычно это назначение бывшего аристократа Тухачевского выглядит и с классовой точки зрения («бывших» на самые большие должности в большинстве случаев старались не назначать), и с позиций кремлёвского «кланового» кумовства.

Тухачевский враждебно относился к «первоконникам» Ворошилову и Будённому (потому, что сам принадлежал к второму «клану»), к тому же вычислял как раз их виновниками собственного разгрома под Варшавой (как словно бы своевременный приход на помощь уже полностью истощённой в битвах подо Львовом Первой конной армии имел возможность спасти Тухачевского от организованной им самим же неминуемой трагедии!). То, что приказ о прекращении бесперспективной переподчинении и Львовской операции Первой конной армии Тухачевскому саботировали не Будённый с Ворошиловым, а лично Сталин, не мешало Тухачевскому всячески заискивать перед «хозяином», и тот почему-то допустил назначение на столь важный пост совсем профнепригодного карьериста.

Но, в случае если в танках Сталин и не разбирался, то в людях-то он разбирался превосходно и, Наверное, просто играл на несоответствиях Тухачевского и Ворошилова, с наслаждением выслушивая их доносы друг на друга. Особенно его в данной игре забавляла настойчивость Тухачевского, очевидно метившего в кресло Ворошилова. Говорят, что Тухачевский сильно расстраивался, в то время, когда выяснил, что вместо скончавшегося Фрунзе на пост нарвоенмора прописали не его, а Ворошилова.

Я кроме того в самом кошмарном сне не могу себе представить, что было бы с отечественной армией (и страной, кстати, также), если бы Тухачевский стал наркомом обороны!

Вот и предположим, что на протяжении дискусии по вопросу о приёме на вооружение «шеститонника» и запуске его в серийное производство схлестнулись два «авторитета»: его зам и Ворошилов по оружиям Тухачевский. А Сталин, как в большинстве случаев, без звучно до поры до времени, сидел как тигр в засаде и терпеливо ожидал, в то время, когда из спора родится та самая истина, лично провозгласив которую, возможно в очередной раз показать приближённым собственную немыслимую «мудрость».

Тухачевский настаивал на немедленном запуске «шеститонника» в серию, как одного из лучших танков в мире в то время. Его поддерживали Халепский и Бокис, утверждавшие, что раз уж и поляки данный танк приобрели, мы легко обязаны упредить их и по срокам, и тем более по количеству. (Да и по большому счету, поскольку в случае если от «шеститонника» откажемся – с кого спросят за зря израсходованные деньжищи?!)

Им оппонировал Ворошилов, обосновывавший, что «Виккерс» противопоказан отечественной нынешней индустрии, кое-как освоившей Т-18 и без того и не сумевшей освоить Т-24 (Это он сугубо у меня в АИ таковой! В жизни-то он, наверное, касательно танков целиком и полностью надеялся на вывод Халепского, что, при собственном образовании уездного телеграфиста, был само собой разумеется, в танках тем ещё «докой».

По большому счету не ясно, как он залез на пост механизации управления и начальника Моторизации РККА, а позже ещё и возглавил свежесозданное Автобронетанковое управление (АБТУ). Но, исходя из вышеприведённого события, я совсем не удивлён тому, что в итоге и Халепского, и Бокиса (год проучившегося на агронома, а после этого взлетевшего до небес через Военно-хозяйственную академию РККА), и самого Тухачевского расстреляли – через чур уж большое количество очевидных неточностей они совершили, нанесли собственной деятельностью большой ущерб армии и взяли в полной мере по заслугам).

Оппонировал «тухачевцам» и юный, но в также время один из гениальнейших инженеров, глава Инженерно-конструкторского бюро по танкам Гинзбург, как и в РИ отстаивавший собственное детище Т-19.

Наконец, не вызывал энтузиазма «шеститонник» и у начальника Артуправления РККА Бондаря, которому не нравилась не сильный, для установки важной артиллерии, платформа «Виккерса». Равно как и «блестящая» мысль Тухачевского, что самым массовым танком РККА будет сугубо пулемётный «чистильщик окопов».

(Сбыча мечт Тухачевского – двухбашенный пулемётный Т-26 обр. 31 г., которых должно быть не просто большое количество, а очень большое количество!)

В то время, как «тухачевцы» старательно, не жалея красок расписывали преимущества уже приобретённого ими со всеми потрохами «шеститонника», Сталин просматривал копию справки, составленной настоящим экспертом по танкам Гинзбургом в качестве отчёта по результатам всесторонних опробований «шеститонника», в которой объективно отмечались как преимущества, так и все недочёты «Виккерса». А их также хватало с превеликим избытком.

Наконец, Сталин, совместно со всем почтенным собранием, заслушал и доклад самого Гинзбурга, предлагавшего вместо поспешного принятия «шеститонника» в исходном виде создать «гибрид» «Виккерса» и отечественного перспективного Т-19, забрав и от того и от другого всё передовое. Таковой танк, по словам Гинзбурга, для армии был бы существенно лучше, а для индустрии эргономичнее.

Единственный, кто, на протяжении всего совещания только раз высказавшись, больше не вступал ни в какие конкретно прения – это Георгий Иосифович Бондарь, глава всей артиллерии РККА. Будучи родом из крестьян, он сумел взять высшее образование. Сначала собственной военной карьеры был связан с артиллерией. В Первую Мировую являлся командиром батареи, в звании поручика.

В Гражданской войне руководил артиллерийским дивизионом, дослужился до начальника артиллерии дивизии, зарекомендовав себя с самой лучшей стороны. За что и был послан обучаться.

В отличие от того же, совсем зазнавшегося и вычислявшего себя самым умным, не желающего больше ничему и ни у кого обучаться Тухачевского, Бондарь вначале (ещё в 1921-ом!) окончил Высшие артиллерийские направления и с 1930 года обучался на особых Высших отвлечённых направлениях для высшего комначсостава военной академии имени Фрунзе (с успехом закончит их в первой половине 30-ых годов двадцатого века). Т. е. человек вправду имел свойстве, стремился к высшему и полному, отвлечённому армейскому образованию (Благо, тогда ещё было у кого обучаться!

Было бы желание). Которым Тухачевский пренебрёг, и которое, кстати, не погнушался взять прославленный побольше Тухачевского Будённый! Т. е. в случае если какойнить чудак считает, что Тухачевский – грамотный полководец, а Будённый – необразованный дуралей-кавалерист, то в действительности всё обстоит напротив.

Это Тухачевский по уровню образования только пехотный подпоручик, а у Будённого за плечами Военная Академия им. Фрунзе и огромный НАСТОЯЩИЙ боевой опыт управления армиями от полка до армии.

Тухачевский же в ПМВ до независимого руководства ротой чуть дорос, а в Гражданскую, не умея руководить кроме того батальоном, руководил уже только фронтами и армиями, очевидно, сугубо директивными способами, свалив всю работу на собственных, могущих её делать помощников (в большинстве случаев уровня полковника генштаба царской армии). Басни, что он якобы что-то в том месте планировал сам – неправда, потому, что он просто физически не имел возможности этого делать, не владея соответствующими знаниями.

Но возвратимся к Бондарю. Взяв диплом Академии им. Фрунзе в 1932-ом году и не отыскав неспециализированного языка с Тухачевским (заболевшим динамореактивными прочими вывихами и «пушками» сознания), Бондарь так и не возвратился на собственную должность и ушёл руководить стрелковой дивизией (на время учёбы в Академии его замещал Симонов, кроме этого снятый с данной должности в первой половине 30-ых годов двадцатого века).

Но занимательная подробность – чуть в мае 37-го арестовали Тухачевского и его артиллерийского единомышленника, тогдашнего начальника ГАУ Ефимова (того самого, что занял эту должность по окончании Бондаря и подменявшего его на время учёбы Симонова), Бондаря срочно возвращают в ГАУ, сходу на пост помощника его нового главы Кулика.

А вот дальше всё пошло для Георгия Иосифовича совсем не в ту сторону. В конце того же 37-го Бондарь приобретает большую должность помощника наркома оборонной индустрии (!) и занимает её до конца августа 1938 года, в то время, когда совсем нежданно попадает под молох второй волны репрессий. А вторая волна в Красную армию – это по сути уже «круги на воде» – в большинстве собственном это люди, арестованные по данным следствия над заключёнными «первой волны».

Соответственно, как раз в ней был большой процент невинно пострадавших. Расстрелян Бондарь был уже в марте 39-го, очень мало не дотянув до того времени, в то время, когда по окончании снятия с должности Ежова начался массовый пересмотр дел репрессированных в рамках ревизии деятельности ежовского НКВД, восстановление и реабилитация в должностях невинно осуждённых и оклеветанных. И чем к началу ВОВ ближе, тем более массовым становился данный процесс, благодаря которому выжили и внесли свою лепту в отечественную Победу весьма многие известный полководцы.

Всецело реабилитирован Бондарь был не в 60-е а также не в 90-е, в то время, когда отечественная либерастическая тусовка заявила всех пострадавших скопом «безвинными жертвами сталинских репрессий, обескровивших армию» а также планировала поставить на Красной площади монумент лиходею Тухачевскому, а ещё в 56-ом, в то время, когда никого не реабилитировали «оптом» и без важного разбирательства материалов дел. К сожалению, таких, как Бондарь, оклеветанных и погибших, также было достаточно.

Так вот. В то время, когда высказались все желающие, Сталин, выдержав паузу по Станиславскому, просто поинтересовался у Бондаря:

– А каковы шансы «Виккерса» на поле боя, относительно артиллерии?

– Никаких, товарищ Сталин. Его сотрёт с лица земли одним выстрелом каждая пушка. Принятая нами на вооружение в 1930-ом году скорострельная 37-мм противотанковая пушка «Рейнметалла» пробивает его броню со всех расстояний.

(3,7 см противотанковая пушка концерна «Рейнметалл-Борзиг», принятая в СССР на вооружение РККА под маркой «37-мм противотанковая пушка 1-К обр. 1930 г.»)

– И похожими пушками на данный момент вооружаются все армии мира?

– Так совершенно верно, товарищ Сталин. А щит, закрывающий пушку и её расчёт, пулемёты «Виккерса» винтовочного калибра с приличной дистанции не заберут.

– Товарищ Сталин, мы предполагаем со временем перевооружить одну из башен танка лёгкой 37-мм пушкой «Гочкиса», – засунул Тухачевский. – В каждом танковом взводе будет один танк с пушкой.

(Реалии РККА первой половины 30-х. Ещё одна «сбыча мечт» «великого стратега» Тухачевского – один танк с 37-мм пушкой на взвод «жестяных» двухбашенных Т-26)

Сталин сначала покинул эту реплику без внимания. Но чуть поразмыслив, задал вопрос:

– Товарищ Бондарь, какие конкретно шансы у танка Виккерса с пушкой Гочкиса против 37-мм противотанковой пушки Рейнметалла?

– Никаких, товарищ Сталин. Табличная прицельная дальность стрельбы у танковой версии пушки Гочкиса всего 300 метров. Рейнметалловская противотанковая пушка, с дистанции в два раза большей, пробивает до 27 мм брони. У «Виккерса» же брони всего полдюйма.

– А какой должна быть броня, чтобы 37-мм «Рейнметалл» её не пробил?

– Если судить по совершённым нами опытам, на дистанции 100 метров, другими словами фактически стреляя в упор, «Рейнметалл» пробивает до 34 мм брони.

– До? Ага, – хмыкнул Сталин. – Благодарю, товарищ Бондарь. Товарищ Гинзбург, Вы имеете возможность сделать отечественную версию «Виккерса» с бронёй толщиной 35 мм?

– Сложно, но возможно, товарищ Сталин. Будет необходимо для таковой бронезащиты кое-что пересчитать и переделать, чем-то пожертвовать

– Вычисляйте это Вашим новым заданием.

И обращаясь уже ко всем собравшимся, Сталин, веско качнув, как будто бы кадилом, собственной дымящейся трубкой, закончил:

– Отечественной армии ещё одна громадная картонная танкетка не нужна.

– Но отечественная промышленность не сможет строить такие танки в тех количествах, каковые мы запланировали на эту пятилетку! – Заявил Тухачевский, а также Ворошилов, к большому удивлению Сталина, пожал плечами, как о чём-то само собой разумеющемся. Ещё бы, он хоть и хотел всей душой макнуть зазнайку-Тухача мордой куда необходимо, но для того чтобы поворота событий также никак не ожидал.

– Товарищ Тухачевский, Ви не помните, как именовалась статья в «Правде» отечественного вождя, товарища Ленина, от 4 марта 23 года?

– Само собой разумеется не забываю, товарищ Сталин: «Лучше меньше – да лучше».

– Почаще вспоминайте эти слова. В самом широком смысле. Тогда, быть может, из Вас и выйдет толк, как от главы оружий РККА.

Особая несколько Гинзбурга, срочно созданная для исполнения «Сталинского задания», подошла к делу со всей серьезностью! Ясно, что основной задачей было добиться возможности повышения массы автомобили с 7,2 т (столько реально весил «шеститонник») до приблизительно 12 т без кардинальной переделки её агрегатной части. Исходя из этого, для определённой «клиентом» бронезащиты, массу решили экономить на всём, чём возможно.

Так, пристально разглядев размещение агрегатов, танк решили как вероятно заузить по корпусу и сделать однобашенным. Наряду с этим длину опорной поверхности движителя, наоборот, мало увеличили при неизменной длине корпуса. Потому, что ужимать корпус по ширине возможно было лишь за счёт стоящего сбоку от двигателя бензобака, его ёмкость упала в три раза.

А чтобы компенсировать уменьшившийся количество возимого горючего, ещё один бензобак установили в боевом отделении (ответ, само собой разумеется, «не айс», но, один хрен в РИ это также будет сделано).

Сам корпус сейчас планировал на каркасе не при помощи нередкой клёпки бронедеталей (как у британцев), а на редких, но намного более больших, чем заклёпки, болтах (т.н. гужонах) с закалёнными головками. Разработка была достаточно простой. Подробности (все плоские) нарезались по лекалам (шаблонам) из незакалённой катанной брони толщиной 35 мм.

Позже в них медлительно и с постоянным охлаждением (чтобы не было перегрева) высверливались отверстия под крепёжные болты. И лишь затем бронеплиты подвергали окончательной закалке. Отверстия в каркасе из уголков высверливались по месту – исходя из уже готовых отверстий в бронедеталях (исходя из этого при замене они имели возможность время от времени не совпадать!).

Это разрешало не только упростить сборку, вместе с тем снижало процент неизбежного брака по окончании окончательной закалки (если бы отверстий было через чур много, металл больше утратил бы в прочности и из-за микротрещин увеличился бы количество брака), и значительно ускоряло время разбронирования корпуса для замены повреждённых бронеплит и демонтажа агрегатов, каковые нереально было извлечь без данной процедуры.

Помимо этого, при таковой технологии не исключалась замена бронеплит на ещё более толстые в возможности!

О сварке брони таковой толщины тогда ещё никто и не думал!

В общем, легко ужатый по ширине бронекорпус планировал на болтах из плоских бронедеталей толщиной 35 мм. Причём бортовая подробность подбашенной коробки и центральной части корпуса сейчас представляли собой одно целое.

Потому, что масса корпуса значительно выросла (если сравнивать с оригиналом), а его ширина, наоборот, чуть-чуть уменьшилась, самый серьёзно поднялись вооружения и вопросы подвижности. Первое, чем было нужно пожертвовать – это подвижность. При двигателе мощностью всего 85 л.с. танк Виккерса развивал 31 км/ч и, само собой разумеется, в сравнении с отечественными Т-18 (16 км/ч) и Т-24 (22 км/ч) выделялся резвостью.

Но столь шустро двигался «шеститонник» наряду с этим с постоянным риском, что мотор перегреется или отправится вразнос (совокупность воздушного охлаждения не была совершенной, а ограничитель оборотов по большому счету отсутствовал).

Чтобы устранить эти недочёты и создать двигателю щадящие условия работы в более тяжёлой машине, эффективность совокупности охлаждения повысили (поставили второй, более производительный вентилятор), соотношение передач значительно изменили, а прочность некоторых подробностей трансмиссии увеличили. Сейчас танк развивал большую скорость всего 19 км/ч, что если сравнивать с привычными 16 км/ч у главного танка РККА того времени Т-18 не так уж не хорошо.

Для танка сопровождения пехоты скорость была в полной мере приемлема. Но трансмиссия и двигатель уже фактически не страдали от перегрузки.

Подвеску усилили дополнительными, более толстыми страницами в рессорах (вместо трёх их стало пять) и мало поменяв конструкцию катков. Катки, при том же наружном диаметре, стали толще, прочнее, а резиновые бандажи сейчас выполнялись съёмными для стремительной замены уничтоженных на новые. Гусеница, соответственно, также стала чуть-чуть шире и прочнее, чем у «Виккерса» (тем более что методика тёплой штамповки траков из стали Гартфилда (либо Гадфильда) ещё не была освоена и траки прошлой толщины советского изготовления по большому счету никуда не годились бы).

Проблему оружия решили ещё более кардинально. Потому, что разработок изготовления гнутых и штампованных сложнопрофильных подробностей из брони толщиной 35 мм в стране ещё не было, башню изготовили по той же технологии, что и корпус – плоские подробности несложной трапециевидной формы собирали при помощи болтов-гужонов на каркасе, складывая в маленькую башню с наклонными стенками, самой простой, квадратной в плане формы, в виде усечённой пирамиды.

Потому, что башня получалась маленькой, одноместной, а оружие в виде одного пулемёта винтовочного калибра признали неприемлемо не сильный (пушку «Гочкиса» вычисляли устаревшей, а новая пушка калибра 37 мм, разрабатываемая Сячинтовым, ещё была далека от совершенства, к тому же в башню поднималась с большим трудом, приводя к при эксплуатации), срочно появилась мысль вооружить танк новеньким крупнокалиберным пулемётом Дегтярёва (ДК). Данный пулемёт был достаточно компактным (масса тела чуть больше тридцати килограмм, тогда как качалка 37-мм танковой пушки Сячинтова весила более 100 кг) и очень замечательным!

Он превосходно доходил для борьбы с живой силой, укрытой лёгкими полевыми упрочнениями (бруствер окопа или рамка ДЗОТа), легко прошивал щиты орудий и пулемётов, а также для борьбы с лёгкой военной техникой того времени доходил легко идеально! На дистанции в 500 метров пуля 12,7-мм бронебойного патрона ДК обр.30 г. пробивала или 15-мм броню высокой твёрдости, или 20-мм броню средней твёрдости. Со 100 метров та же пуля пробивала уже и 20-мм бронеплиту высокой твёрдости.

Т. е. в случае если представить себе гипотетический бой РИ двухбашенного Т-26 обр. 31 года, в одной из башен которого стоит Каждая 37-мм советская танковая пушка того времени, против АИ Т-26 с 35-мм крупнокалиберным пулемётом и бронёй ДК, очевидно, что у РИ Т-26 нет ни мельчайших шансов на выживание! АИ-шный танк без ущерба для собственного здоровья способен перемалывать те РИ жестянки в хлам, пока ДК целый возимый боекомплект не расстреляет (ну, либо до тех пор пока те РИ Т-26 просто не разбегутся – кто успеет, сообразив, что тут им ничего хорошего не светит и вся надежда на тридцатикилометровую в час «скорость убегания»).

Опять-таки, потому, что ДК был чертовки действен и против живой силы, а места в башне было мало, крупнокалиберный пулемёт стал единственным оружием танка, а его боекомплект попытались довести до максимальной величины. Штатно он составлял 960 патронов (32 магазина по 30 патронов в каждом). При большой же загрузке, запас патронов возможно было расширить ещё наполовину (1440 патронов в 48 магазинах).

Потому, что башня всё равняется получалась массивной и вращать её было достаточно непросто, пулемёт установили в особой шаровой установке. Благодаря ей, пулемётчику хватало развернуть башню легко в сторону соперника, а шаровая установка разрешала уже фактически без упрочнений совершенно верно навести на цель прекрасно сбалансированное оружие.

Для наблюдения за полем боя в первых рядах по курсу, только с одной стороны от ДК имелась простая смотровая щель, которой возможно было пользоваться, лишь отвернув пулемёт чуть-чуть в противоположную сторону, что было не совсем комфортно (башня тесная!). Но иначе от пулемёта, прямо в крыше башни, установили несложной перископический прибор наблюдения (не поворачивающийся, наблюдающий лишь вперёд) с быстросменными пуленепробиваемыми стёклами.

Сам пулемёт оборудовали простецким 2,4-кратным оптическим прицелом, скопированным со ветхой пушки «Гочкис», а наоборот головы начальника, в боковых стенках башни, прорезали смотровые щели, чуть позднее заменённые на пуленепробиваемые триплексы. Так, в целом обзор у начальника был в полной мере хороший.

В крыше корпуса, кроме перископа, было вырезано громадное вентиляционное отверстие, прикрытое бронеколпаком, а вместо посадочного люка башня имела эргономичную (в т. ч. и для демонтажа оружия) двустворчатую створку в задней стенке. У данной створки имелся один недостаточек – она выполнялась из противопульной брони, толщиной 13 мм, потому, что открывать-закрывать кроме того маленькие створки из брони толщиной 35 мм было бы весьма непросто! По сути это было единственное не сильный место танка (кстати, шофер входил-выходил тем же самым путём, потому, что посадочного люка в передней части корпуса для него предусмотрено не было).

Танк спроектировали оперативно, фактически параллельно подготовке на «Коммунисте» мощностей для его выпуска. Опробования он прошёл удачно и был запущен в серию под индексом Т-26 в самом финише 1931 года, став на много лет главным пехотным танком РККА.

(Лёгкий пехотный танк Т-26 обр. 31 г.)

За годы выпуска танк прошёл всего одну модернизацию, на протяжении которой, вместо ставшего к середине 30-х не хватает бронепробивающим 12,7-мм пулемёта ДК, танк перевооружили на его новенькую 14,5-мм версию со намного более замечательным бронебойным патроном обр. 1934 г. (созданным для перспективных противотанковых ружей) и ленточным едой. Старый 2,4-кратный прице

Т28 HTC Достоин внимания ~World of Tanks~

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: