Святослав логинов «железный век»

Маркграф Раймунд Второй возможно более всех коронованных особ приблизился к яркому образу платоновского «Правителя». История о двух алхимиках, которая на данный момент будет поведана, идеально подтверждает это. Забран этот анекдот из мемуаров достопамятного Николя Пфальца, прозванного за мудрость и нелицемерие Феррариусом, и потому заслуживает полного доверия, чего нельзя сказать о многих иных измышлениях досужих историков.

Великий Раймунд, пишет Феррариус, один сутки в году посвящал нелишнему занятию выслушивать всякого, кто придет сказать ему что-то серьёзное. Строго запрещалось в тот сутки являться с доносом, наветом и жалобой, ослушникам угрожали плети, и, нужно сообщить, природа людская такова, что большое число просителей бывало изрядно бито.

В таковой сутки явились ко двору двое алхимиков: Якоб Септимус и Петр Берг. Более непохожих людей тяжело было вообразить. Первый из проходимцев был низок ростом и лыс, отвисшие дряблый подбородок и щёки совсем скрывали шею, опускаясь прямо на плечи, и ветхая мантия, в которую был облачен алхимик, всегда выяснялась засаленной от этого неприятного соседства. Второй проситель был высок жилист и безрадостен.

Кроме того отправившись во дворец, он не снял прожженного рабочего фартука, возможно, для того только, дабы хоть мало прикрыть то, что было под ним.

И вот эти-то жалкие существа, более напоминающие некрофагов, нежели добропорядочный людской род, заявили, что обладают древним секретом извлекать из почвы небесный металл, и в подтверждение этого подали правителю некоторый слиток, в котором графский ювелир в тот же час же признал подлинное и неподдельное железо.

История ветхая как мир, и одинаково безрадосно кончавшаяся всегда! Но в то время, когда правитель задал вопрос, что хотят алхимики взять за собственный секрет и из-за чего, раз они сейчас самые богатые люди в мире, они не купили этого без его помощи, то узнал ответ, вынудивший некоторых родных власти людей усомниться, вправду ли мошенники стоят перед ними.

— Нам необходимо тихо трудиться, — сообщил Септимус. — Мы ищем покровительства великого Раймунда, чтобы бежать тревожных хлопот и скрыться от угроз иных сильных завистников. Обратиться же к тебе, пресветлый правитель, нам дала совет молва, именующая тебя умнейшим из князей.
— Нам необходимо место на берегу реки, разрешение жечь уголь, необходимы камни, глина и право брать руды во всех болотах и реках графства, — пробасил Берг.
— А большое количество ли необходимо вам изумрудов и бериллов, поскольку, как мы знаем, железо возможно взять, лишь перенасытив латунь самоцветными камнями? вкрадчиво задал вопрос граф.
— Изумруды нам не необходимы вовсе, — отрезал Берг, и тогда плети, уже приготовленные, были убраны, а все просимое предоставлено.
— Эти двое или весьма умелые мошенники, или добропорядочные безумцы, пояснил Раймунд собственному сыну, которого уже в те годы обучал национальной мудрости, — и в том и в другом случае будет небезынтересно взглянуть, что они предпримут.

Большое количество недель кряду на берегу речки, протекавшей рядом от Маркенбурга, слышался стук и скрежет, поднимались к сияющему небу тёмные столбы дыма. Гигант Берг на плечах таскал камни, калил их в костре, бракуя негодные, а из оставшихся складывал печь. Септимус, как будто бы сказочная жаба, шнырял по самым зловонным болотам, черпал грязь из глубоких трясин, сушил ее и прокаливал в ювелирном тигле.

Умелый в собственном деле шпион, приставленный к алхимикам, доносил Раймунду, что поступки их лишены всякого смысла и что несчастных направляться признать бесноватыми и закрыть в клетку.

Но правитель медлил и ожидал. По прошествии некоего времени алхимики представили ему еще один драгоценный слиток и внесли предложение приехать и осмотреть печи. Правитель благодарил, поздравлял с успехом, рекомендовал продолжить дело, столь счастливо начатое, но никуда не отправился.

Прибыл же он в логово алхимиков нежданно и не предотвратив никого, кроме того ближайших советников. Картина, открывшаяся перед ним, в далеком прошлом была знакома ему по обстоятельным доносам. Небо застилал дым, Септимус, в мантии, еще более нечистой, чем постоянно вертелся около печи, что-то подбрасывал в узкое отверстие, над которым колыхался дымный султан, и одновременно с этим ногой нажимал на громадный мех, пристроенный сбоку, и при каждом качании султан медлено вздрагивал.

Берг, стоя рядом, ужасными ударами огромного молота плющил на обугленной колоде серый бесформенный кусок. Звон разносился на большом растоянии окрест.

Все это было бы весьма похоже на печи для выплавки меди, но, в то время, когда граф, сопровождаемый всего лишь двумя телохранителями, подъехал и спешился, он заметил такое, что удивление его граничило с кошмаром. Молот в руках Берга был не из меди и не из тугого камня. То не была и плотничья киянка из переплетенной северной березы.

В руках оборванца благородно сиял металлический молот. Он мерно поднимался и опускался, и при каждом ударе из-под него летели искры.

А рядом, прямо на обнажённой почва, валялось пара тяжеловесных слитков, и Раймунду не нужен был ювелир, чтобы выяснить, что лежит перед ним. Как завороженный наблюдал он на могучие размахи драгоценного инструмента.

Подошел, вытирая нечистые руки краем мантии, Септимус.

— Довольны ли ваше величество отечественным усердием? — негромко задал вопрос он.
— О-о!.. — протянул граф, не зная, что сообщить, а бряцающий удар прервал его, выручив растерявшуюся идея.

Пораженный маркграф молчал, а молот в руках Берга звучал все тише, наконец он ударил последний раз, уже не громыхая, а протяжной певучей нотой, и Берг, столкнув в пыль очередной кусок железа, стер со лба пот и также приблизился к правителю.

— Большое количество ли металла успели изготовить вы? — задал вопрос маркграф, стараясь не произносить рокового заглавия.
— Мало! — буркнул Берг.
— Мы взяли всего двадцать два куска весом от пяти до семи фунтов любой, — ответил Септимус. — Сейчас нам необходимы подмастерья и помощники, дабы делать несложную работу и обучаться мастерству. Мы же желали бы продолжить исследования и поиски болотных руд
— Я разгляжу вашу просьбу, — кинул граф, вскакивая в седло, — а вы до тех пор пока передайте целый металл казначею и приготовьте инструмент к отправке во дворец. Нельзя исключать, что вам нужно будет переехать в том направлении.

Возвратившись во дворец, правитель дал кое-какие приказания. Воля же великого Раймунда исполнялась столь скоро и совершенно верно, что иногда бывала выполнена прежде, нежели высказана. Не удивляйся тому, простодушный читатель, но знай, что предки отечественные были умнее собственных потомков.

Так что уже через два часа, спустившись по винтовой лестнице в подземные казематы, маркграф отыскал в том месте и выкованные куски железа, и инструмент, и самих алхимиков, связанных по ногам и рукам, с кляпами, вбитыми в растянутые рты.

При виде правителя Септимус завозился, елозя скрученными руками по шершавому камню, а Берг издал носом неизвестный звук, не то стон, не то задушенный кляпом хохот.

— Приветствую тебя, любезный приятель, — мягко сообщил граф, подходя к Септимусу и касаясь его носком узкого, расшитого серебряной канителью башмака. — Мне весьма жаль, что нам приходится видеться при таких прискорбных событиях. Само собой разумеется, я имел возможность бы тебя, но совесть и разум не разрешают мне того. Ты умный, мыслящий человек, то, что я назвал бы солью почвы, в этом ты равен мне.

Да-да, я сам признаю, что мы равны, не смотря на то, что ты и лежишь в грязи. В итоге, царских дорог в геометрию нет, и все мы учили латынь по Теодолету. Наружность обманчива, серьёзна душа, ты, как лицо духовное, знаешь это.

Исходя из этого было бы безжалостно убить тебя, не растолковав обстоятельств.

Септимус снова завозился и глухо замычал, вращая выпученными глазами.

— Не трудись, приятель мой, я и без того знаю, что ты можешь мне сообщить, заверил его граф. — Сперва пункты успокоительные. Primo: я верю, что вам открылся метод естественного алхимического получения подлинного железа. Ergo — с вас снимаются подозрения в обмане. Secundo: я не вижу в вашем мастерстве ничего противоречащего божьим установлениям и неприятного его воле. Ergo — с вас снимаются обвинения в чернокнижии. Сейчас вы спросите, что послужило обстоятельством столь жёсткого наказания, и я отвечу: вы невиновны.

Единственная твоя беда — чрезмерно пытливый разум, не желающий принимать во внимание с некоторыми запретами. Он-то и привел тебя к столь прискорбному финишу. Слушай же! Вы желали облагодетельствовать мир, сделать всех богатыми

Септимус напрягся и отрицательно замотал головой, а Берг протестующе заревел, как будто бы бык, приведенный на бойню и почуявший запах крови.

— О-о?.. — удивился правитель. — Ты еще разумнее, чем показалось мне сначала! Значит, ты осознаёшь, что железо обесценится и станет несложным металлом. Но сообщи при таких условиях, кому оно потребуется? Правители обеднеют, торговля нарушится, но во имя чего? Когда-нибудь все снова придет к норме, и что же выгадают потомки в следствии для того чтобы потрясения? Финансы расстроены, в том месте, где сейчас платят унцию железа, будут отдавать фунт и более золота либо серебра.

Сделки затруднятся, и торговцы первыми проклянут тебя. А ведь именно на торговцах держится благосостояние просвещенного страны. Какие конкретно же блага принесет подданным недорогое железо?

олово и Медь изгонят его с столовых и кухонь, а серебро и золото из ювелирных лавок. Поразмысли, любезный, поскольку железо вовсе не красиво и ценится лишь за собственную уникальность! И все же имеется одна область, где подобное изобретение примут с удовольствием.

Оружие! Ты мирный человек, Септимус, так сообщи: тебе не страшно? Я полжизни провел в седле, но все же чуть не поседел от мысли, во что превратится мир, полный железа Латунь, сваренная с должным числом бериллов, само собой разумеется, прочнее и лучше подходит для изготовления пик и секир, но так как железо будет дешево!

Никто больше не начнёт пахать пасти и землю овец, оголтелые толпы мародеров начнут шататься по стране и рвать приятель у приятеля остатки добычи. Добропорядочное искусство войны отойдет в предание, оружие будет в руках черни, и подлый удар в пояснице зачтется великим подвигом. И все оттого, что ты, Септимус, обратил собственный взгляд на болота!

Возможно, сообщишь ты мне, все будет вовсе не так. Бессчётные и прекрасно вооруженные армии изгонят преступников и охранят труд земледельцев, которым орудия из нового материала принесут процветание и невиданную пользу Увы!.. Человек подл и неблагодарен, а из кос через чур легко получаются ножи.

Дабы перековать орала на мечи, вовсе не нужно быть ученейшим Септимусом.

Лежащий монах лишь чуть слышно набрался воздуха и закрыл глаза.

— Ах, не перебивайте же меня! — в нетерпении вскричал Раймунд. — Вам была дана полная возможность сказать в собственную пользу, перечислять те области, где сие пагубное открытие имело возможность бы продемонстрировать себя с хорошей стороны. Сейчас буду сказать я! Кроме потрясений преходящих будут потери невосполнимые. Погибнут древние произведения очень способных ювелиров.

Сделанные из никчемного феррума, кому будут необходимы эти украшения? Провалятся сквозь землю целые ремесла, запустеют цветущие области, никто больше не отправится в пустыню на поиски упавших небесных камней, одни дикари будут бродить по бесплодным пескам. Зачахнут науки, да-да, твои любимые науки зачахнут! Сейчас много астрологов сидят у зрительных труб, ожидая появления болида, кому он будет нужен на следующий день?

Умелые и искушенные в арифметических действиях ученые рассчитывают время появления падающих звезд. К чему?

Правитель замолчал и отер с чела пот. Алхимики лежали недвижимо.

— Что ж ты молчишь? — задал вопрос правитель. — Тебе нечего сообщить! Вот потому-то я, скрепя сердце, решил умертвить тебя и твоего подручного, а заодно и шпиона — он уже мертв. Так что никто не определит, взяли ли вы земное железо и как вам это удалось.

Прощай!

С этими словами маркграф вышел. Алхимики как будто бы не увидели его ухода. Септимус лежал, закрыв глаза, а в чёрных зрачках Берга никто не сумел бы прочесть его мыслей, да никого это и не интересовало.

С того дня прошло почти полгода, в то время, когда в один раз, в начале утра, правитель был поднят с постели перепуганным казначеем. С инструментом алхимиков и железными слитками случилось что-то непонятное. Их близко покрывал налет наподобие зеленой пленки, что ложится на ветхую медь, но грязно-рыжего цвета.

Раймунд забрал в руки необычный молот Берга. На ладонях остались желтые пятна. Правитель неуважительно улыбнулся и промолвил:

— Все-таки я был прав. Подлинное железо не ржавеет. А это, обратился он к казначею, — вычистить до блеска, набить из него полновесной монеты и тайно, по частям, разрешить войти в обращение.

И, помолчав, сказал:

— Деньги чеканьте французские.

И эта последняя фраза более всего убеждает историка, что все вышерассказанное есть чистой, неприукрашенной правдой.

источник: http://www.lib.ru/LOGINOW/iron_age.txt

Святослав Логинов-ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: