Сон адмирала витгефта

По окончании ужасной смерти «Петропавловска» с адмиралом Макаровым и большей частью его штаба Порт-Артурская эскадра погрузилась было в оцепенение, вызванное отчаянием. Лишь показался вождь, талантливый создать единый организм из разрозненных судов, только по прихоти руководства объединенных суровым именем "эскадра". Лишь стала по невидимым постороннему глазу артериям течь энергия, заставляющая совсем сравнительно не так давно вялых и нерешительных людей энергично взяться за дело.

И вот ужасный рок оторвал из ее последовательностей скрепляющий стержень, на котором держался порядок и что питал энергией и силой все части военной машины. Казалось, что эскадра погибла, и только безмолвные тени, бывшие ранее моряками императорского флота, стоят в караулах, обслуживать механизмы, да иногда стрелять в промелькнувшие в ночи тени вражеских судов.

Новый исправляющий обязанности главы эскадры адмирал Вильгельм Витгефт не владел ни энергией бывшего командующего, ни его авторитетом. Запрещено, но, заявить, что Вильгельм Карлович был уж совсем ни на что не годным человеком. Он был толковым штабистом, еще за два года до войны предсказавшим по окончании военных игр движение несчастной для нас кампании.

Побудь он начальником штаба у Макарова пара долее – быть может, все пошло бы в противном случае. Неуемная живость характера одного и холодная расчетливость второго имели возможность, соединившись в тандеме единомышленников, привести к гармонии. Увы, произойти этому было не суждено.

Так тянулись дни, но в один раз утром все переменилось как по мановению чудесной палочки. Витгефт, разумеется вставший с левой ноги , отправился на миноносцы и, тихо и методично осмотрев друг за другом, стал сухо и деловито раздавать распоряжения. Сами эти распоряжения были такими странными, что начальники, совсем конечно, стали выступать в протест них.

Но, против обыкновения, в большинстве случаев скромный и незлобивый адмирал не разрешил никому сказать и слова и, угрожая отрешением от руководства, "настойчиво попросил" правильного и беспрекословного исполнения всех собственных распоряжений. Забегая вперед, направляться заявить, что адмирал через три дня проверил, в точности ли выполняются все его распоряжения.

И всех имевших небрежность показать мало распорядительности либо, паче того, саботировать оные, нисколько не медля приказал подвергнуть арестованию на гарнизонную гауптвахту с последующим откомандированием в крепость в распоряжение начальника генерала Смирнова. Такие же визиты были нанесены поочередно на все крейсера и броненосцы эскадры, начальникам которых кроме этого были даны распоряжения по скорейшему приведению судов в боевую готовность.

Эскадра забурлила: уж больно многим заслуженным офицерам оттоптал, походя, мозоли бывший начштаба эскадры. Иначе, вся рвущаяся в бой молодежь встретила неясно откуда взявшуюся распорядительность и твёрдость адмирала Витгефта сперва с робкой надеждой, а после этого с все более усиливающимся восхищением.

Подготовка эсминцев типа "Шихау" к бою

Но адмирал, оставаясь холоден и к своим недоброжелателям и к нежданно показавшимся приверженцам, тихо и размеренно проводил в судьбу все пункты одному ему ведомого замысла. Наконец, не выдержав неизвестности, к Витгефту пришел адмирал Матусевич. Вряд ли во всем Артуре было два более непохожих человека, чем эти два адмирала.

Суховатый, всегда застегнутый на все пуговицы служака Витгефт, и разбитной и бурбонистый любитель дам и не дурак выпить Матусевич. Выслушав недоуменные вопросы от собственного подчиненного, и мало поразмыслив, ответил:

– Вам когда-нибудь снились вещие сны? Нет, не так. Кто его знает, вещий сон либо нет, покуда предсказанное не произойдёт.

А тут таковой сон, кроме того не знаю как и сообщить кроме того не сон вовсе, я так как себя ощущал, кроме того щипал несколько раз. Вам, возможно, неинтересно?

– Наоборот, Вильгельм Карлович, вы совсем меня заинтриговали.

– Осознаёте, Николай Александрович, я видел в этом сне либо бодрствовании, не знаю уж как назвать, будущие события.

– Очень любопытно! И что же как раз вы видели?

– Большое количество что. Войны, революции, развитие оружий, в особенности морских. Вы вот понимаете, например, что не так долго осталось ждать случится революция в венно-морском деле?

– Революция?

– Да, да, иного слова и не подберешь! Представьте себе броненосцы в восемнадцать-двадцать млн кг водоизмещения, закованные в целую броню и вооруженные восемью-десятью двенадцатидюймовыми орудиями в башнях. Причем башни стоят так, дабы суда имели возможность вести пламя на один борт.

– Экие громадины! В случае если таковые и будут выстроены, то не пологаю, что весьма уж не так долго осталось ждать.

– Именно наоборот, они уже проектируются. А в САСШ не так долго осталось ждать начнут их строить, а после этого уж в Англии.

– Постойте, я что-то слышал. Да, да, проект Куинберти – так, думается, этого итальянца кликали.

– Да, как раз они.

– И как же с ними бороться, такими же мастодонтами?

– Начнется гонка, наподобие той, какая была с момента появления первых броненосцев: любой последующий тип будет посильнее прошлого, и без того до бесконечности. Не смотря на то, что понимаете, через четыре десятилетия в этих водах опять будет война, в которой будут принимать участие японцы. Так вот они будут минировать себя и атаковать противника, жертвуя собой.

Так-то вот!

– Послушайте Вильгельм Карлович, – внезапно задал вопрос Матусевич, подвинувшись близко, вкрадчивым, кроме того возможно сообщить интимным тоном, – а что

– Произойдёт с нами? – перебил его, безрадостно улыбнувшись, Витгефт. – Ну, в случае если желаете узнать, извольте

Дослушав до конца, Матусевич поднялся и, одернув на себе мундир, сообщил мало дрогнувшим голосом:

– Ваше превосходительство, я готов выполнить любой ваш приказ и прошу только об одном. Разрешите мне в решительный час пребывать подле вас, куда бы и как бы Вы ни повели нас! Ничего иного я у вас не прошу, и не приму.

Витгефт, не говоря ни слова в ответ, встал и протянул Матусевичу руку, которую тот прочно пожал.

* * *

То, что у русских случились перемены, японцы определили в мае. Не смотря на то, что японское руководство пребывало в полной уверенности, что атаки брандеров увенчались успехом и русский флот надежно закрыт в ловушке, часть флота ежедневно неизменно доходила к Порт-Артуру и, держась вне досягаемости от батарей береговой обороны, создавала променад.

Первым на неизменность японского маршрута обратил внимание начальник «Амура» капитан второго ранга Иванов. Но в то время, когда он явился к Витгефту с проектом постановки минного заграждения на дорогах японцев, тот встретил его непонятной фразой: «Я ожидал вас день назад». Много лет Иванов не имел возможности осознать, что означала эта фраза последнего начальника Порт-Артурской эскадры.

– Я ожидал вас день назад, но это не имеет громадного значения. Вам должно поставить минное заграждение в том месте, где сочтете нужным, о чем у вас будет соответствующий приказ. В случае если кто-нибудь по окончании войны вздумает поставить вам в упрек минирование нейтральных вод, смело сошлитесь на него.

Ступайте, голубчик, у вас не так много времени. Но не забывайте, в Артуре нет больше запаса мин, и ваша постановка будет последней, потому сделайте всё как должно!

В вечер, предшествующий минной постановке, Витгефт лично посетил все суда, могущие выйти в море, и приказал держать котлы под парами. Увольнений на берег не создавать и готовься к спешному выходу. Вздумавшего было отговариваться недочётом угля Вирена он достаточно быстро оборвал, сказав тому, что в штабе Смирнова ещё большое количество вакансий.

Суда выходят на рейд

Судов, готовых к выходу по техническому собственному состоянию, было мало, но в то время, когда под дном броненосца «Хатсусе» рванули друг за другом две мины (и одна под «Ясимой»), на внешний рейд вышли все. Броненосцы «Пересвет» и «Полтава», крейсера «Баян», «Паллада» и «Новик» и восемь миноносцев. На остальных судах шли ремонтные работы. Броненосцы неспешно отправились к японским подранкам, а крейсера и миноносцы, дав полный движение, скоро провалились сквозь землю из виду.

Японцы, занятые спасательными работами, никак не могли помешать этому маневру. Подойдя к поврежденному «Ясиме», русские знаком внес предложение тому сдаться.

Японцы ответили огнем, вести что, но, было некомфортно из-за возрастающего крена. «Сикисима» и «Кассаги» пробовали обезопасисть своим огнем обреченного товарища, но по окончании первого важного попадания не стали более соблазнять судьбу и, пользуясь преимуществом на протяжении, ушли. «Пересвет» и «Полтава» тем временем подошли к японцу на пистолетный выстрел и расстреляли его как на учениях. Вместе с двумя броненосцами японцы утратили более полутора адмирала и тысяч человек Насибу со всем штабом. Это были самые тяжелые потери, какие конкретно лишь несли японцы на море за всю эру Мейдзи.

Но злоключения их этим не ограничились. миноносцы и Русский крейсера, пользуясь отсутствием противодействия, предприняли наглый налет на Быдзиво, где сейчас высаживался японский пехотный корпус с артиллерийским парком. Не смотря на то, что более половины японских воинов были уже на берегу, артиллерии и большая часть грузов еще не были выгружены.

Закрывавшие высадку устаревшие японские суда из отряда адмирала Катаока пробовали помешать русским атаковать транспорты, но успеха не имели. «Баян» и «Паллада» связали их боем, а «Новик» с миноносцами начали резню, точно определяя по осадке суда, не успевшие разгрузиться. Не смотря на то, что большой части транспортов удалось уйти потому, что у миноносцев очевидно не хватило на всех торпед, утраты были ужасающими. Неспециализированные цифры, приведённые японской стороной по окончании войны, составляли около 15 тысяч человек и десятки млн кг грузов.

Одним из последствий боя с «Ясимой» было письмо Витгефта командующему объединенным флотом адмиралу Хейхатиро Того. В нем Вильгелм Карлович сетовал на то, что в то время, когда по окончании утопления японского броненосца русские постарались спасти сохранившихся, японские моряки настойчиво отказывались от спасения. Они отплывали от русских шлюпок, отталкивали спасательные средства а также, случалось, вступали в схватки с русскими моряками, пробовавшими силой извлечь их из воды.

Чтобы не было аналогичных инцидентов Витгефт внес предложение расширить количество спасательных судов с обеих сторон и дать обоюдные обязательства по неприменению к данным судам оружия, и договориться о единой совокупности сигнализации и опознавательных знаков. Адмирал Того не смотря на то, что и счел подобное предложение показателем слабости, не смог не согласится с его полезностью. Адмиралами были даны обоюдные обеспечения, что максимум того, что может угрожать спасательным судам – это досмотр.

Потом это джентльменское соглашение спасло много судеб русским и японским морякам.

Наконец, в то время, когда все русские суда были отремонтированы, эскадра вышла на прорыв. Продолжительный выход через мелководный проход разрешил японцам сосредоточить у Порт-Артура все наличные силы: эскадренные броненосцы «Миказа», «Асахи», «Сикисима» и «Фудзи», броненосные крейсера «Ниссин» и «Касуга», легкие крейсера «Касаги», «Читозе», «Ниитака» и «Акаси».

Пара позднее к ним подошли броненосные крейсера «Якумо» и «Асама» с легкими крейсерами «Нанива», «Такачихо», «Идзуми» и «Чиода», а после этого и отряд адмирала Катаока из броненосца «Чин-крейсеров» и Иен «Ицукусима», «Мацусима» и «Хашидате». Отряд адмирала Камимуры не имел возможности присоединиться к главным силам, потому, что занимался преследованием вышедшего перед этим на японские коммуникации Владивостокского отряда крейсеров, что кроме захвата нескольких японских пароходов еще и обстрелял прибрежные японские города.

Японская эскадра выходит из Вэйхавея.

Русская эскадра складывалась из следующих судов: эскадренных броненосцев «Царевич», «Ретвизан», «Пересвет», «Победа», «Полтава» и «Севастополь», крейсеров первого ранга «Баян», «Аскольд», «Паллада» и «Диана», легкого крейсера «Новик» и восемнадцати миноносцев. Кроме этого при эскадре было четыре громадных спасательных судна – «Монголия», «Ангара», «Нингун», «Нагадан» и три малых – «Новик», «Бурея» и «Зея».

Потом поступила информация, что переоборудованный во вспомогательный крейсер минный транспорт «Амур» под руководством Иванова по окончании выхода эскадры в море воспользовался отсутствием разведки, отвлеченной на основные силы, вышел из Порт-Артура на японские коммуникации и до конца войны занимался пресечением военной контрабанды. Всего ему удалось перехватить более двадцати японских и нейтральных судов неспециализированным тоннажем более ста двадцати тысяч брутто-регистр тысячь киллограм.

Русское спасательное судно «Монголия»

Карты были сданы. Стоило русским пускай кроме того ценой утраты нескольких судов прорваться во Владивосток – война была бы побеждена, потому, что с прибытием спешно формируемой на Балтике второй тихоокеанской эскадры русские ВМС приобретали столь весомое преимущество, что о продолжении войны не могло быть и речи. Японцам для выигрыша войны было бы достаточно возвращения вражеской эскадры в западню Порт-Артура.

Падение осажденной крепости было только делом времени, а с утратой крепости русские, без сомнений, утратили бы и все суда.

Эскадры неумолимо сближались. Японцы привычно преграждали русским путь, пробуя заставить их возвратиться, но на этот раз их визави настойчиво шли навстречу своей судьбе и врагу. Ни Того, ни его штаб не знали, что перед их соперником не следует задача прорыва.

Русские шли на смерть, хотя ценой собственной смерти приобрести собственной Отчизне победу.

Адмирал Того, осознав, что русские непоколебимы в собственном перемещении, постарался сманеврировать так, дабы заставить собственного соперника сражаться на параллельных направлениях, но запоздал с маневром и эскадры стали расходится контркурсами. Наряду с этим японцы не сходу осознали, что русские пробуют максимально сократить расстояние. Вправду, у русских было двадцать четыре крупнокалиберных орудия в залпе против семнадцати таковых у судов Того.

Что касается средней артиллерии, то, наоборот, преимущество было у японцев, имеющих в залпе сорок шесть орудий против тридцати четырех у русских. Так что скорее бой на маленьких и средних расстояниях был удачнее японской стороне. Но русские настойчиво стремились сократить расстояние, и им это в полной мере удалось.

Эскадры неумолимо сближались, обмениваясь ударами тяжёлых орудий, как кувалдами бьющих по закованным в сталь бортам великанов. Расстояние все время уменьшалась, и артиллерийская дуэль становилась все более ожесточенной.

— Чего получает Витгефт? –задал вопрос Того собственных офицеров, в то время, когда русский флагман подал сигнал. Сигнал данный был не поднят на фалах и не передан семафором. Чтобы не было вероятных случайностей его подали устаревшей ракетой Конгрева, невесть откуда взявшейся на самом ветхом судне эскадры – устаревшем крейсере «Забияка». Громадный столб тёмного дыма, вставший при старте старой ракеты, был сначала принят японцами за взрыв и они разразились весёлыми криками «банзай»!

Но из-за бортов богатырей-броненосцев уже вылетали на всех парах хрупкие скорлупки миноносцев, отправившихся в последнюю самоубийственную атаку. Последнюю? – Да, последнюю! Потому что оружием миноносцев были не грозные самодвижущиеся мины и не артиллерийские орудия, а таран, пришедший из глубины столетий.

На носу у русских миноносцев, избавленных для повышения скорости от всего лишнего, были укреплены подрывные заряды. Всего восемнадцать миноносцев из бессчётной некогда миноносной флотилии Порт-Артура смогли выйти в собственный последний бой. Не всем им суждено было добраться до бортов собственных соперников через безжалостный пламя собственных неприятелей. Друг за другом они тонули, захлестнутые высоченными всплесками, поднимаемыми японскими боеприпасами.

Друг за другом они взрывались, вознося на небеса русских новомучеников. Только пятерым из них удалось дойти до японских судов и воткнуть подобно скорпионам собственный жало в тело неприятеля. Запомните их имена!

«Безжалостный» (начальник лейтенант Михайлов), «Сильный» (лейтенант Гадд), «Грозовой» (лейтенант Бровцын), «Бесстрашный» (лейтенант Трухачев), «Разящий» (лейтенант Смирнов)! Так в тот сутки кликали ангелов смерти японской эскадры.

Эсминец типа «Сокол» атакует «Фудзи»

Больше всех не повезло «Безжалостному»: пройдя невредимым через вражеский пламя, миноносец с размаху воткнулся в борт «Сикисимы» и взрыва не последовало! Поврежденные от родных разрывов и захлестывающих волн провода ли были тому виной либо неудачная конструкция взрывателей – всевышний весть! Самое основное, что добраться до капризного механизма не было никакой возможности.

Воткнувшийся в небронированный борт броненосца и сорвавший ему правый винт и намертво заклинивший руль миноносец держался на плаву только вследствие того что он, смявший ко всем морским линиям переборки и шпангоуты, утлый кораблик каким-то немыслимым образом зацепился за собственную жертву. Руководивший миноносцем лейтенант Михайлов, чудесным образом сохранившийся на своем свернутом набок морским узлом мостике, встал и не осознавая ещео что сохранился, закричал во всю мощь молодых легких, перекрикивая канонаду: «На абордаж»! – и полез карабкаясь на борт броненосца.

Тридцать пять смельчаков его команды, не дрогнув, выполнили приказ собственного начальника и полезли за ним. Никто на японском корабле не имел возможности ожидать появления на юте русских моряков, лезущих на палубу как линии из преисподней. Не через чур идеальная вентиляция заставляла держать двери кормовой башни главного калибра открытой, это и стало роковой неточностью японских моряков.

Из всех русских вооружен был лишь сам Михайлов, имевший кортик и казённый наган, но японцы в башне были кроме этого невооружены и остервеневшие моряки «Безжалостного» перебили их без всякого оружия. До тех пор пока вошедшие в ступор от таковой беспардонной наглости японцы планировали с мыслями, русские намертво задраили бронедвери. Но бой еще не окончился, и в далеком прошлом плюнувшие на собственные жизни миноносники постарались взорвать погреба.

Увы, тут японцы отреагировали стремительнее и затопили их раньше, чем русским удалось осуществить собственные замыслы. Но лейтенант Михайлов и его подчиненные в этот самый момент не успокоились и, разобравшись с управлением башни, постарались развернуть ее и выстрелить в собственную же кормовую надстройку. Этого издевательства потомки самураев выдержать уже не смогли и, кинув посты, постарались выкурить охамевших русских из башни. Но, этого им не удалось, и до самой смерти броненосца башня была захвачена.

Пара успокоившиеся к тому времени русские моряки покинули ее, в то время, когда японцы стали спасаться. Их, как и японцев, подобрал японский спасательный корабль «Осака-мару».

Эсминец «Безжалостный»

Забегая вперед, нужно заявить, что к чудесным образом сохранившемуся лейтенанту его морякам и Михайлову японцы относились с величайшим почтением. Их всех удостоили высшими японскими орденами и представили императору Мэйдзи.

По легенде, именно там – на борту «Осаки» появилась песня, которая к концу войны была переведена на японский, и которую с громадной любовью пели как на русском, так и на японском императорских флотах

Прощайте, Квантунские горы,
На подвиг Отчизна кличет!
Мы вышли в открытое море,
В жёсткий и дальний поход.

А волны и стонут, и плачут,
И плещут на борт корабля…
Растаял в далеком тумане Тигровый,
Остались в том месте наши друзья.

Корабль мой упрямо качает
Крутая морская волна,
Поднимет и опять бросает
В кипящую пропасть она.

Обратно возвращусь я не скоро,
Но хватит для битвы огня.
Я знаю, приятели, что не жить мне без моря,
Как море мертво без меня.

Нелегкой походкой матросской
Иду я навстречу неприятелям,
А по окончании с победой геройской
К скалистым возвращусь берегам.

Хоть волны и стонут, и плачут,
И плещут на борт корабля,
Но весело встретит храбрецов Тигровый,
Политая кровью почва.

Атаки остальных русских миноносцев, прорвавшихся через японский пламя, проходили, возможно, не так авантюрно, но не меньше драматично. «Сильный» был единственным, прорвавшимся к японскому флагману «Микасе» и взорвавшимся на его бронепоясе. Сильный удар сотряс японского мастодонта до основания и не смотря на то, что и не стал причиной немедленной смерти, но, однако, нанес изрядные повреждения.

В первую очередь от сотрясения пострадал сам Того, находившийся по обыкновению на мостике, завернутый от осколков в бухту манильского троса. От сотрясения бухта упала и, скатившись по накренившемуся мостику, сверзилась на верхнюю палубу, наградив незадачливого адмирала многочисленными переломами и сотрясением мозга и ушибами, сохранив, но, ему жизнь. Хуже всего, что адмирала не сходу нашли и он чуть не погиб, не дождавшись помощи.

Больше всего не повезло «Фудзи» – его собственной жертвой избрали сходу два русских миноносца, и оба достигли цели. Один из них – «Грозовой» взорвался, попав в носовую небронированную оконечность и создав в том месте своим взрывом огромную пробоину, заливаемую встречными волнами.

Быть может, японские моряки и совладали бы как-то с данной напастью либо хотя бы отсрочили смерть корабля на время, достаточное для спасения экипажа, но врыв второго русского миноносца «Безжалостный» не оставил на это никаких шансов. По прихоти судьбы он попал именно в то место, куда ранее попал боеприпас с «Ретвизана». Поврежденная плита не выдержала очередного надругательства над собой и вывалилась вместе с изрядным куском борта.

В появившуюся пробоину хлынула вода и, достигнув котельного отделения, привела к взрыву котлов. Спасенных не было.

Смерть броненосца «Фудзи»

Последний русский миноносец «Разящий» влетел в борт крейсера «Ниссин». Совсем сравнительно не так давно введенный в строй крейсер имел неопытный экипаж и не через чур успешную конструкцию. Так что организовать борьбу за живучесть японскому начальнику не удалось. Вместе с «Ниссином» погиб младший флагман адмирал Мису.

Так, основные силы японцев в самый решительный момент схватки лишились обоих флагманов и потеряли руководство, что, в итоге, предрешило смерть всего первого отряда японского флота.

В это же время русские суда кроме этого развернулись и строем фронта атаковали японцев. Первым японцев достиг русский флагман «Царевич». Его визави «Микаса» был через чур на большом растоянии, и он ударил по систершипу погибшего только что «Ниссина» – «Касуге». Команда «Касуги» была никак не умелее команды собственного собрата и, заметив, что на нее надвигается серая громадина русского броненосца, растерялась.

Громадный форштевень проломил борт японского корабля как скорлупку, и русский корабль, глубоко увязнув в нем, остановился. Адмирал Витгефт подготовился лично учавствовать в захвате и уже руководил своим подчиненным, в то время, когда с марса японского корабля открыла огонь малокалиберная пушчёнка. Это была единственная попытка японцев сопротивляться, но по не добрый иронии судьбы именно она стоила русскому адмиралу судьбы.

Малокалиберный боеприпас, угодив ему прямо в грудь, пробил ее полностью и полетел дальше, так и не разорвавшись. Принявший руководство адмирал Матусевич приказал дать полный назад, и громадный русский броненосец, вспенив могучими винтами воду, неохотно подался назад, освободившись из смертельных объятий японца. Тот еще некое время продержался на ровном киле, после этого быстро опрокинулся и затонул.

Следующим в смертельную схватку вступил «Пересвет». Высокобортный красивый мужчина неумолимой махиной накатывался на «Асахи». Казалось, столкновение неизбежно, в то время, когда одновременный залп всех японских двенадцатидюймовок остановил его бег. Немногие сохранившиеся очевидцы говорили, что три боеприпаса их четырехорудийного залпа угодили в незащищенную броней носовую оконечность русского броненосца и практически порвали ее на части.

Лишившийся бака «Пересвет», не сбавляя хода, быстро погрузился носом и, казалось, нырнул подле самого борта собственного убийцы. Но на «Асахи» недолго праздновали победу. «Ретвизан», прорезавший японский строй в том месте, где должен был быть уже погрузившийся в воду «Фудзи», уже доходил к нему с другого борта. Занятые добиванием «Пересвета» японцы через чур поздно обратили внимание на новую опасность.

Руководивший «Ретвизаном» дерзновенный поляк капитан первого ранга Щенснович не потерял собственный шанс и ударил неприятеля форштевнем в кормовую часть, смяв руль и винты, отнять у него разом и управления и хода. Действительно, данный маневр не остался безнаказанным и шнобель «Ретвизана» очень сильно пострадал.

Туго было нужно «Микасе», не смотря на то, что взрыв миноносца не принес ей решительных повреждений, а благодаря умелому маневрированию ей удалось уве

Пообещайте мне любовь

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: