Сергей булыга «философ»

      Комментарии к записи Сергей булыга «философ» отключены

Сергей булыга «философ»

Звезды бывают разнообразные – громадные и мелкие, броские и тусклые, тёплые и практически холодные – те, каковые уже остывают. Да и планеты, что вращаются около этих звезд, также непохожи одна на другую. Так что ничего необычного в том нет, что жизнь на этих различных планетах появляется и начинается также по-различному.

Вот из-за чего в одном далеком созвездии на одной не самой большой планете произошло так, что самыми разумными существами в том месте были рыбы. Возможно, это случилось оттого, что практически вся планета была покрыта огромным, вправду бескрайним океаном. Океан укрывал собственных жителей от губительного космического излучения, в океане росло очень много съедобных растений, океан был полон живительной эйкойи – пищи для дыхания.

А на редких островах, что кое-где возвышались над водой, ничего не росло – в том месте была только пустыня, обжигаемая губительными ураганными ветрами. Острова были необитаемы.

В океане же, у самого дна, раскинулись бессчётные поселения рыб, каковые именовали себя андерликами. Давным давно в океане водились и другие рыбы – наппы, дилинасты, мекролауны, призумпы, фавеларии… – но андерлики в продолжительной и кровопролитной борьбе стёрли с лица земли их всех и стали единственными жителями океана. Практически единственными… но обо всем по порядку.

Итак, как я уже сообщил, по океаническому дну были разбросаны поселения рыб-андерликов. Поселения были различные – и мелкие, где жила одна только семья, и побольше, для целой своры, но виделись и настоящие города. Вот об одном из таких городов и отправится отечественный рассказ.

Данный город, раскинувшийся на краю красивого подводного ущелья, складывался из нескольких сотен дворцов, домов, хибар и домишек, вылепленных из легкого и прочного камня, отдаленно напоминающего земной известняк. Широкие и просторные улицы разделяли город на множество разновеликих кварталов. Так как под толщей бескрайнего океана тяжело было осознать, в то время, когда же на планете сутки, а в то время, когда ночь, то на улицах города всегда было оживленно.

Юные андерлики торопились на учебу, Взрослые – на охоту, пожилые – на отдых. Андерлики-кормильцы готовили пищу, андерлики-развлекатели зазывали жителей повеселиться, андерлики-надзиратели надзирали за порядком. Андерлики-ученые, андерлики-торговцы, воины, фокусники, певцы, доктора, репортеры драгоценных дел мастера а также преступники увы, но средь разумных рыб виделись и такие,– все были заняты своим привычным и любимым делом.

Ни один андерлик не занимался тем, что ему не по душе; тёмная и неблагодарная работа была не для них.

А для кого же? Были и такие… но обо всем по порядку.

Ну а до тех пор пока что пожилой философ-андерлик, повидавший на своем веку сорок семь сезонов штормов, возлежал на мягкой подстилке и задумчиво наблюдал в окно. За окном, затянутым прозрачным крабьим пузырем, шумела оживленная улица. Улица как улица, ничего особого. Вот разве что около подъезда дома наоборот заезжий охотник показывал зевакам диковинный плавник и, возможно, утверждал, что ему удалось поймать и съесть неизвестную рыбу в далеком прошлом провалившейся сквозь землю породы.

Зеваки удивлялись успехе охотника, но андерлик-философ только снисходительно радовался – он знал, что все это неправда, что диковинный плавник охотник раздобыл где-нибудь на ветхой, закинутой свалке, а сейчас, потехи для, дурачит наивных обывателей.

И философ, отвернувшись от окна, снова заскучал, а не так долго осталось ждать и задремал.

Но его разбудили. И доложили, что некоторый юный желтогубый офицер упорно получает личной встречи. Философ желал было отказать, но передумал и приказал допустить офицера к себе.

Так как случается поразмыслил философ, что и армейские движут прогресс.

Офицер быстро вплыл в кабинет и, не ждя приглашения, опустился на подстилку наоборот философа. Офицер нервничал – жабры его то и дело шумно раскрывались и закрывались, поглащая теплую и прозрачную воду, щедро насыщенную живительной эйкойей.

– Я слушаю вас, парень, – строго сообщил философ. – Он по натуре был вовсе не строг, легко неизменно так начинал беседу с незнакомцами. Строгий тон сразу же давал визитёру осознать, что хозяин не собирается тратить время на безлюдные беседы.

И офицер, как, но, и другие бывавшие тут визитёры, сходу приступил к делу.

– Великий философ! – вскрикнул он. – Страшные сомнения гложут мое сердце. Мне думается… Мне думается что тут мы больше жить не должны.
– Где это тут? – с ухмылкой задал вопрос философ.
– Тут, на дне, – сообщил офицер и смущенно замолчал.

Философ знал, какие конкретно аргументы он услышит потом, но однако любезно попросил растолковать, в чем дело.

И он не совершил ошибку, он услышал то, что слыхал уже неоднократно. Офицер, то и дело перебивая самого себя, стал торопливо говорить. В первую очередь он сказал о том, что служит на границе – так андерлики именовали верхние слои океана, те, куда попадает солнечный свет.

…Так вот из-за чего у него такие воспаленные тяжёлое дыхание и глаза, поразмыслил философ, он не привык к нашим глубинам… Умный андерлик чуть заметно покачал глазами и начал слушать дальше.

А офицер сказал о том, что, по его догадке, океан живет только благодаря солнцу, солнечному свету. Не будет солнечного света – и жизнь в океане погибнет. Но океан не только бескраен но и глубок. Во многих местах солнечный свет не в силах достигнуть дна океана.

По его, офицера, наблюдениям…

– При таких условиях, – перебил его философ, – в том месте, где живем мы, жизнь неосуществима. Так как солнце не освещает отечественные глубины. Не так ли?

Офицер растерялся. Он не знал, что и возразить.

И тогда философ, снисходительно улыбнувшись, сам пришел ему на помощь:

– Дело, возможно, в том, что жизнь, даруемая солнцем, состоит не только из света, но и еще из чего-то.
– Да, возможно,– был должен признать офицер.– И все же… так как вы не возражаете против того, что солнце несет нам жизнь?
– Ни за что,– дал согласие философ.

Тогда для чего нам скрываться на дне? – снова осмелел офицер.– Не лучше ли встать к поверхности океана и Жить в том месте, ближе к солнцу?

– И строить отечественные города прямо на воде, – не без иронии посоветовал философ.
– Для чего же! – не сдавался офицер.– Мы можем выстроить их на дне, но в том месте, где неглубоко, рядом с островами.

Философ имел возможность возразить и на это, но он решил спорить пара в противном случае.

– Так-так, весьма интересно! – вскрикнул он.– Но мне думается, что и это еще не все.
– Само собой разумеется! – дал согласие офицер, приятно удивленный проницательностью философа.– В то время, когда мы привыкнем жить у берега, то скоро сможем выйти и на сам берег, на остров. В том месте мы не будем укрыты водой, и солнечные лучи…

Но и это, я уверен, не все! – снова перебил офицера философ.– А дальше?

– А дальше… А дальше мы обучимся не только ходить по острову, но и летать над ним! Мы станем еще ближе к солнцу!

И офицер, уверенный в том, что уж в этом случае он убедил старика, гордо взглянуть на философа.

А тот безрадостно набрался воздуха и сообщил:

– Летать. Как летучие рыбы. Я не ослышался?
– Н-ну… не совсем так,– неуверенно возразил офицер. – Я желал было сообщить… – и замолчал, смущенный и раздосадованный.
– Летать. Как летучие рыбы, – повторил философ и многозначительно взглянуть на офицера.

Все андерлики замечательно знали, что в прежние времена не было в океане рыб, бестолковее и неуклюжее летучих. «Летучая рыба!» – говаривали андерлики, хотя осадить либо высмеять кого-либо из собственных непутевых собратьев. И потому не было ничего необычного в том, что офицер торопливо откланялся и поспешил прочь.

Оставшись один, философ безрадостно набрался воздуха и перевернулся на другой бок. Он лежал и считал, что все, несомненно, так, да не так, все куда сложнее. Само собой разумеется, философ имел возможность бы сообщить офицеру, что он и сам четыре сезона обдумывал ту же проблему и убедился, за мудрецами прошлого, что андерлики ни при каких обстоятельствах не смогут выйти на берег.

Не смогут – и все, они так устроены. У андерликов не сильный, неразвитые брюшные плавники, они не смогут передвигаться по острову, а уж о том, дабы летать, не следует кроме того и грезить. Выстроить города на мелководье, у самых островов?

А ежегодные штормы, каковые играючи разбивают не только легкие строения андерликов, но и несокрушимы скалы?!

Но не штормы тревожили философа, а что-то совсем второе, куда более страшное. Как раз вследствие этого тайного «что-то» и возводили города на глубине, и потому же практически все взрослые андерлики – или охотники, или сторожа на рудниках либо на постройке новых городов и поселков. Андерлики-охотники охотятся на крабов.

Мясо крабов крайне полезное и ласковое на вкус, крабий пузырь идет на затяжку окон, клешни – на оружие, а панцирь на всевозможные поделки; до которых так охочи драгоценных дел мастера. Андерлики-сторожа заняты на рудниках, где неисчислимые скопища пойманных крабов добывают тот самый легкий и надежный камень, что позже идет на постройку бесчисленных городов. Но разве все это возможно растолковать пограничному офицеру, рыбе достаточно ограниченной?

В этот самый момент философа снова отвлекли от размышлений. Доложили, что пойман беглый краб очень редкостной наружности. Беглый краб – дело, к сожалению, достаточно простое, но философ на этот раз всполошился и приказал срочно доставить к нему беглеца.

В ожидании беглого краба философ внезапно почувствовал, что он опасается данной встречи, что у него недоброе предчувствие. Но, сделав над собой упрочнение, философ улыбнулся и начал убеждать себя, что ничего особого не произошло и не произойдёт.

Скоро в кабинет философа втолкнули краба… Нет, не втолкнули, как это бывало в большинстве случаев, а краб вошел сам. Он не пятился и не семенил в сторону, а с уверенностью шел вперед.

Одно это было уже необычно – двигаться вперед подводные крабы не умели…

Но хозяин беглого краба, мешая философу сосредоточиться, стал шумно растолковывать произошедшее.

– Я его сходу определил! – кричал хозяин, рыхлый, больного вида толстяк. – Он сбежал три сезона назад, но я все равно определил его! Смотрите, как он тянет заднюю ногу! А эта клешня? Он левша!

И шрам около глаза – это мои парни пометили его за строптивость.

Краб злобно посмотрел на бывшего хозяина, но сдержался. А тот кричал :

– Великий философ, я прошу приблизительно наказать подлеца! Не вам растолковывать; крабы совсем распустились. Где прежнее послушание, где трудолюбие? Они всегда всем обиженны и, того и смотри, разбегутся. Да что я говорю – бегут!

Бегут чуть ли не каждый день! Кого-то ловим, кого-то казним, а они как бежали, так и бегут . Это возмутительно, нужно что-то делать, нужно пресечь беспорядки!

Философ не слушал хозяина, философ рассматривал краба.

Да, так и имеется – воспаленные глаза, тяжелое дыхание скованные, не весьма правильные перемещения… Неужто произошло?!

– Великий философ! – не унимался хозяин.– Вели те устроить этому строптивцу публичную экзекуцию. Вы не имеете возможность себе представить…

Философ очень многозначительно взглянуть на хозяина, и тот замолчал. Молчали и двое надзирателей, сопровождавших беглеца.

– Покиньте нас, – негромко сообщил философ.
– Великий фило…
– Покиньте!

Хозяин обескураженно махнул спинным плавником и удалился вместе с надзирателями.

Оставшись вдвоем, краб и философ некое время молчали, пристально рассматривая один другого. После этого философ задал вопрос:

– Где тебя схватили?
– В бараках. Я пробрался в том направлении, и лишь начал сказать, как меня окружили сторожа.
– А где ты пропадал целых три сезона?
– В том месте, – и краб указал глазами наверх.
– Совсем… в том месте? – с опаской задал вопрос философ.
– Совсем.

Ну вот, поразмыслил философ, мы строим отечественные города в самых глубоких впадинах, мы кроме того близко не подпускаем крабов к мелководью, и однако… Философ задумчиво набрался воздуха и задал вопрос:

– Что привело тебя к нам?
– Желание забрать собственных братьев.
– В том месте… прекрасно?

Сейчас задумался краб. Позже ответил:

– Сначала было весьма тяжело. Нечем дышать. Но я видел вторых – тех, что уже привыкли. Им прекрасно.
– Их большое количество?
– Их делается все больше.

Увы, поразмыслил философ, мы перебили всех рыб, а крабов покинули. Мы желали иметь рабов, мы думали, что крабы – самое отсталое подводное племя…

– Радостные,– безрадостно улыбнулся философ.– Андерлики ни при каких обстоятельствах не смогут жить на островах. Природа подарила нам только плавники, вам – ноги.
– И исходя из этого вы держите нас в рабстве?
– Из-за чего?
– Вы убиваете нас, вы сторожите нас. Вы делаете все, чтобы мы ни при каких обстоятельствах не вышли на берег. Так как так?

Философ не ответил. Он только сообщил:

– Тот, кто выйдет на берег, станет властелином планеты Из-за чего они послали к нам тебя, а не кого-либо другого? Так как у вас имеется… старшие?
– Да, у нас имеется старшие, у нас имеется поселки, города и многие из тех, кто вышел на берег, уже не смогут дышать под водой. Вот из-за чего выбор пал на меня, новичка. Не смотря на то, что… ты знаешь, временами начинает кружиться голова.

Я, по всей видимости, также отвык от воды.
– Само собой разумеется, само собой разумеется,– дал согласие философ, и по окончании некоего молчания продолжал: – Так значит, ты пришел, дабы увести отечественных рабов.
– Нет, я пришел, чтобы вывести моих братьев на берег.
– Я прикажу тебя казнить, – негромко, чуть слышно сообщил философ.
– Придет второй.
– Казним второго.
– Тогда придут третий, четвертый и пятый.

Философ кивнул и снова задумался. Краб улыбнулся и сообщил:

– Я знаю, о чем ты думаешь.
– О чем?
– Ты знаешь, что казнить меня безтолку, и одновременно с этим осознаёшь, что это твой долг.
– Долг, – повторил философ.– А что ответственнее: долг либо эволюция?
– Что? – не осознал краб.
– Эволюция. То, что должно произойти, непременно случается. Андерлики освоили океан, сейчас настала ваша пора осваивать берег. Ни я, ни кто-либо второй не в силах это остановить.

Но долг имеется долг, – и с этими словами философ позвонил в колокольчик.

В дверном проеме показались надзиратели.

– Казнить, – сообщил философ.– на Печальной Горе.

И краба увели.

Оставшись один, философ взглянуть в перламутровое зеркало и улыбнулся сам себе. Он знал – грот, ведущий к Печальной Горе, такой узкий, что двоим по нему не проплыть. Надзиратели в большинстве случаев толкают упирающегося краба перед собой, тот пятится… А данный, могущий ходить вперед, без всякого сомненья убежит.

И будет жить на берегу, потому что так приказала эволюция.

источник: антология «Дорога миров. Том 1», 1990 г.

The Philosophers (Prokofiev)

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: