Сапер на войне в особой цене

Минные поля неприятеля были уравнением со многими малоизвестными

Орден Александра Невского считался самым младшим знаком в последовательности советских полководческих призов. Не смотря на то, что многие фалеристы именуют его самая красивой призом СССР. В соответствии с статуту она вручалась офицерам, «показавшим в битвах за Отчизну в Отечественной войне личную отвагу, храбрость и мужество и умелым руководством обеспечившим успешные действия собственных частей».

Обитатель подмосковного поселка Пироговский Геннадий Михайлович Дульнев стал кавалером ордена Александра Невского в победном сорок пятом, по окончании взятия Кенигсберга.

О крепости с подземными бункерами, совокупностью тайных ходов, запасами пищи и воды на три года осады маршал Александр Василевский сообщил так: «Кенигсберг — крепкий орешек. Его тяжело будет разгрызть». Минные поля неприятеля были уравнением со многими малоизвестными

Все подступы к городу были перекрыты противотанковыми рвами глубиной до шести метров, надолбами, проволочными заграждениями, полями с тысячами противотанковых и противопехотных мин, всевозможными преградами из спиралей и колючей проволоки Бруно. Сама столица Восточной Пруссии воображала единый замечательный укрепрайон: чуть ли не каждый дом в городе был перевоплощён в узел сопротивления, в опорный пункт.

Нужно дать должное германским армейским инженерам, каковые шепетильно продумали и умело выстроили идеальную и очень уникальную совокупность обороны. Гитлеровская пресса всячески расписывала ее неприступность. Геббельс уверял, что «коммунисты обломают себе зубы о гранит крепости», гарнизон которой насчитывал более полумиллиона солдат и офицеров, располагавших 8200 миномётами и орудиями, 700 штурмовыми орудиями и танками. «Да, это была настоящая цитадель, но разве отечественного воина что-то может остановить!» — отметил Геннадий Михайлович.

Доты Кенигсберга

Примечательный факт: Кенигсберг — единственный город, не являвшийся столицей страны, в честь взятия которого во время ВОВ в СССР создали медаль.

Соперник сражался с невиданным остервенением и потому обращения и листовки отечественного руководства призывали: «Овладеть Кенигсбергом — дело отечественной чести, славы, доблести!», «Во имя полной победы над неприятелем Отчизна приказывает нам разрубить последний укрепленный узел Восточной Пруссии!».

Особенную опасность воображали долгосрочные огневые точки, выстроенные еще за пара лет до начала Второй мировой войны. «За войну довелось видеть различные доты, но такие замечательные не приходилось, — вспоминает Дульнев. — Это были подземные бетонированные казематы в три этажа. Позже уже мы заметили, что они соединялись между собой тоннелями, имели подземные хранилища, автономное водоснабжение и санузлы. Сверху — перекрытия из брони толщиной 20 сантиметров.

Их пробовали подавить артиллерией — ничего не вышло, лишь боеприпасы напрасно извели. Сверху упрочнений на земле уже выросли деревья и кустарник. Перекрестным огнем крупнокалиберных пулеметов доты простреливали подходы друг к другу.

Около каждого дота — минное поле».

В тот период гвардии капитан Дульнев был замкомандиром 34-го отдельного саперного батальона 32-й гвардейской Краснознаменной ордена Суворова Таманской стрелковой дивизии.

Батальону поставили задачу — обеспечить наступающим армиям брешь шириной 350-400 метров в первой линии обороны неприятеля. Доты находились друг от друга на расстоянии 50-70 метров. «В течении 48 часов были организованы девять штурмовых групп. В каждую вошли умелые саперы, пехотинцы, подносчики взрывчатки и т.д. К примеру, дабы стереть с лица земли дот, приходилось закладывать пара коробок со взрывчаткой. В каждом — 25 килограммов тола.

И представьте, как прочно был оборудован каземат, в случае если по окончании для того чтобы взрыва бронированный колпак чуть сдвигался с места», — говорит Геннадий Михайлович.

Как отметил фронтовик, разведка распознала 13 дотов, изучила и обследовала подходы к ним. На Дульневе лежала весьма важная задача — организация прорыва штурмовых групп в назначенный срок и по возможности одновременного вывода из строя всех 13 дотов. Капитану кроме этого требовалось поддерживать сообщение с артиллеристами, каковые должны были бить по амбразурам огневых точек прямой наводкой.

Закрывали саперов пушки-«сорокапятки».

Взрывы намечалось произвести в 3.00. К этому часу штурмовым группам надлежало преодолеть по намерено сделанным проходам минные поля и проволочные заграждения, обойти доты с тыла и в уязвимых местах установить взрывчатку. Фронтовик подчернул, что целый февраль стояла погода с нередкими снегопадами, моросью и дождями, целыми туманами, что было на руку отечественным бойцам.

«Преодолеть, обойти, установить…» Но это гладко выглядит лишь на бумаге. До каждого дота нужно было пройти, а правильнее, применяя поверхностные лощинки, проползти много метров. По-пластунски, прижимаясь к почва так, дабы между ней и телом не осталось и мельчайшей щелочки. Но, расстояние имело значение еще и вследствие того что любой метр имел возможность стать последним.

А в то время, когда зависали в ночном небе вражеские осветительные ракеты, приходилось практически вдавливаться в холодную, мокрую почву и сливаться с ней недвижимо. Перемещение длилось только по окончании того, как ракеты меркли. И без того до следующей вспышки…

В намеченное время удалось подорвать все 13 дотов. На вопрос «Но так как в подземелье сидели немцы, из-за чего они не оказали сопротивления?» — фронтовик ответил: «Они по окончании взрыва были так оглушены, что кроме того двигаться не могли». И сказал, что не спасли солдат неприятеля и штампованные на бляхах ремней слова «С нами Всевышний!», каковые, по всей видимости, должны были хранить их от пуль и снарядов.

Геннадий Дульнев, что пребывал в составе одной из штурмовых групп, по окончании обследования подземного каземата поднялся на поверхность: предстояло выбрать позицию для корректировки огня артиллерии. Уже рассвело, рассеялся офицер и туман, по всей видимости, стал хорошей мишенью для вражеского снайпера. Выстрелом ему практически разворотило ногу: «Боли не почувствовал, но сапог развернуло в другую сторону».

Бойцы разрезали обувь, наложили шину из деревяшек и, положив на сетку одной из кроватей, потащили к собственной передовой.

Так в ночь на 7 февраля победного года закончилась война для гвардейца. Орден Александра Невского отыскал его уже в военного госпиталь. Вручал его комбат, что и поведал, что снайпер вел стрельбу из дота, что разведчики не сумели распознать.

Уходили на фронт первокурсники

В то время, когда началась Великая Отечественная, Геннадию было 18 и он обучался на первом курсе Столичного военно-инженерного училища. Наскоро освоивших минно-взрывное дело будущих офицеров кинули под Ржев на подрыв промышленных объектов, минирование мостов, строительство противотанковых рвов. Взрывчатку таскали на себе.

Немцы продвигались на восток так быстро, что курсанты скоро осознали суть поговорки «Промедление смерти подобно». Иногда успевали опередить неприятеля на считанные 60 секунд. Отступали до столицы. «Это стало отечественным экзаменом, что мы удачно сдали», — невесело пошутил фронтовик.

Позднее, уже лейтенантом, Дульнев принял саперный взвод, позже руководил ротой. Принимал участие в военных действиях по освобождению Кавказа, Тамани, Керченского полуострова, в других операциях. Говорит, что особенно не легко было нужно при прорыве светло синий линии — укрепленного предела нацистов шириной в двадцать километров от Новороссийска до Темрюка.

И все это время Геннадий Михайлович вместе с подчиненными делал рискованную работу: устанавливал противотанковые и противопехотные мины, снимал вражеские, делая проходы в минных полях соперника для собственной пехоты и техники. При отходе саперы шли последними, преграждая наступление неприятелю. В обороне передышку имели возможность взять другие, но не саперы.

Идут разведчики на задание за линию фронта — им нужно готовить «дорожку»…

Трудились по большей части по ночам. какое количество их было, таких ночей на пределе людских возможностей, не считал. От усталости, напряжения счет нейтрализованных мин не вели.

Только в один раз в беседе упомянул, что под Таманью «сняли, возможно, миллион мин». Миллион, быть может, и нет, но на тысячи счет шел.

О том, как сражался сапер, свидетельствуют награды: за битвы на Кавказе — орден Красной Звезды, за освобождение Тамани — Отечественной войны 1-й степени, за обеспечение высадки армий на Керченский полуостров — Красного Знамени, за битвы по освобождению Севастополя и штурм Сапун-горы — Отечественной войны 2-й степени.

В то время, когда забрали Севастополь, во фронтовой газете «Вперед, за Отчизну!» показался портретный рисунок офицера с подписью «Храбрец боев за Крым трижды орденоносец гвардии капитан Г. Дульнев».

Сам Геннадий Михайлович говорит, что это был простой труд. Да, как раз так охарактеризовал в свое время дела фронтовых саперов Илья Эренбург. Вот отрывок из его корреспонденции «Чернорабочие войны», датированной ноябрем 1943 года: «Имеется воины, о подвигах которых мало говорят. Их мужество лишено блеска. Их отвага носит защитный цвет.

Саперы — это воины-труженики. Это чернорабочие войны.

Как пройти игру Сапёр

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: