Roma delenda est (в. лещенко)

      Комментарии к записи Roma delenda est (в. лещенко) отключены

Хорошего времени дней, коллеги. Ознакомился я тут, по наводке сотрудника Андрея Толстого, с книжкой В. Лещенко Ветвящееся время. Так как в книге целая глава была посвящена другому Карфагену, то я решил перед публикацией собственных трудов разместить на сайте версию автора данной книги, чтобы определить вывод сотрудников по поводу альт. потенциала Карфагена.

Вступление

Сразу же сообщу, что я не во всем согласен с В. Лещенко. Во многом он, само собой разумеется, выдвигает схожие с моими взорами тезисы, но местами все же перегибает. Наверное, это в общем характерно автору – просматривая отзывы о книге, довольно часто сталкивался с упоминанием того, что чем ближе к концу книги, тем больше перегибов видится.

Но, сама по себе подобная мысль – собрать в книге сборку вероятных наибольших развилок в истории – представляется мне достаточно занимательной, так что для интереса прочесть ее возможно (не смотря на то, что я до тех пор пока ограничился первыми тремя главами). Текст статьи полностью в собственности Лещенко – я только отформатировал текст и дописал в качестве отсебятины это вступление.

Тем временем увижу, что по фактически моей альтернативе уже готово достаточно большое количество материала (статья по культуре и богам, и 2,5 главы по фактически истории), но публиковать их я желаю по окончании того, как совсем разберутся с оставшимися проблемами сайта. В случае если же с ними не разберутся… Что ж, буду публиковать так, как имеется. Кстати, столкнулся с еще одним увлекательным моментом – в частности с не совсем верными заглавиями городов.

К примеру, были два города – Гиппон Регий и Гиппон Диаррит. Наподобие как финикийско-карфагенские города. Но заглавия римские! По-любому города назывались в противном случае при основании – Наверное, назывались они Синусом и Акрой, не смотря на то, что меня терзают смутные подозрения по поводу того, что и это не их уникальные заглавия. Вот она, история, написанная победителями – мы кроме того не помним настоящие имена городов, а не забываем только имена, эти им завоевателями!

Кстати, имеется еще одна глава из книги Лещенко, которую было бы весьма интересно обсудить с сотрудниками тут – быть может, скоро опубликую. Тем более увлекательна она тем, что кроме Карфагена рассматривался именно обрисовываемый в ней объект (государство) для громадной древней альтернативы.

И да, очень печалят глюки сайта, пускай они и стали куда менее заметны, чем было намедни. Все еще остается надежда, что их исправят… Практически сразу после публикации воскресли постеры.

Не знаю, кого как раз за это благодарить, но громадное благодарю!

Roma delenda est [1]

Roma delenda est (в. лещенко)

Еще один рисунок известного Котона. Кроме этого продемонстрирована карфагенская Агора (рыночная площадь).

Одной из вероятных развилок времени, что несколько раз завлекала как писателей, так и важных ученых, есть происходившее в III столетии до н. э. противоборство Рима и Карфагена, вернее – его финал. Много людей действительно задавались вопросом: как бы смотрелся мир, одержи верх тогда не Рим, а Карфаген.

Как ни необычно, но в большинстве аналогичных реконструкций события развиваются в нехорошую относительно с действительностью сторону. Разъясняется это, вероятнее, только тем, что и до сих пор симпатии большинства историков остаются почему-то на стороне Рима, тогда как к его сопернику относятся с предубеждением. Поминаются к месту и не к месту людские жертвоприношения в финикийских храмах – как словно бы Рим не знал боев гладиаторов в честь всевышних.

Возможно услышать и утверждение, что Карфаген был не чем иным, как царством золотого тельца, страной презренных торгашей, собственного рода янки древнего мира, лишенных каких-либо гражданских эмоций и озабоченных только собственным благополучием. Жёсткий решение суда выносит Карфагену британский историк и католический писатель Г.К. Честертон.

Согласно его точке зрения, пуническая цивилизация была ни чем иным, как цивилизацией «изощренных отрядом специального назначения», где, по его образному выражению, «рога Сатаны вздымаются не только к звездам, но и к самому Солнцу». В соответствии с Честертону, Карфаген воплощал в себе все нехорошее в современном ему мире – слепое поклонение «золоту, богам и насилию, ожесточённым как животные», этакому культу сил тьмы и первичного зла.

Рим же, как он полагал, наоборот, воплощал наилучшее и здоровое, что было в то время в античном мире. Как полагал почтенный создатель детективов о патере Брауне, при победе Карфагена, ни большое количество ни мало «хребет мира был бы сломлен» (?!) и он бы обратился в «безжалостный улей» (??). Менее эмоциональные и более объективные его места и оценки Карфагена в истории возможно встретить в трудах, как это не покажется необычным, самих римлян. Разрешим себе привести высказывание известный историографа I в. до н. э. Помпония Мелы:

«Пунийцы были умным народом, что процветал и в войне и в мире. Они преуспевали в литературе и письменности и в других искусствах, в морском деле, и в армейском деле, и в управлении империей» [2]

В первую очередь, возможно, направляться дать читателю некое, более углубленное представление о том, что воображал собой Карфаген ко времени Второй Пунической Войны. В Западное Средиземноморье финикийцы в первый раз пробрались примерно в конце II тысячелетия до н. э. По некоторым данным, к примеру, Кадис был основан в 1100 году до н. э. (практически сразу после Троянской Войны). По словам римского историка I в н. э. Страбона,

«Финикийцы еще до гомеровской эры завладели лучшей частью Иберии и Ливии (Северной Африки-Авт.)»

Первоначально то были, по всей видимости, маленькие торговые посты, либо укрепленные селения, обитатели которых занимались ловлей пурпуроносных моллюсков – фактически, добыча сырья для производства этого драгоценного красителя и была одной из главных задач финикийских купцов, гнавшей их все дальше и дальше на запад. С течением времени одни колонии для того чтобы рода по тем либо иным обстоятельствам прекращали собственный существование, другие все больше разрастались.

Ко времени основания Карфагена, вернее говоря Карт-Хадашта, потому что Карфаген – римское наименование города, а случилось это примерно в 825 (по некоторым источникам в 814) году до н. э., в Северной Африке и южной Европе был уже множество процветающих финикийских поселений. Всего лишь в трех десятках километров от Карфагена стоял большой и сильный город Утика.

Как свидетельствуют хроники, известному царю и – библейскому персонажу Хираму приходилось кроме того отправлять карательные экспедиции, чтобы взять с него причитающуюся дань. Но, как раз Карфаген в течение весьма маленького времени возвысился над всеми другими финикийскими поселениями. К тому времени метрополии – Тир и Сидон уже потеряли не только могущество, но и свободу, став частью Ассирии.

Возвышению Карфагена содействовал последовательность событий. В первую очередь, это очень удачное расположение, на перекрестке морских торговых дорог западной и восточной части Средиземного моря. По данной же причине, карфагенский флот имел возможность легко обеспечить контроль над этими дорогами, что позволило находящимся у власти в городе единолично определять – кто будет допущен на них, а кто нет.

Помимо этого он, в отличие как от метрополии, так и от других финикийских поселений, имел возможность не беспокоиться угрозы с тыла – опять-таки благодаря собственному эргономичному положению. Дело в том, что Карфаген стоял на полуострове, к тому же дополнительно огражденном со стороны суши грядой высоких труднопроходимых холмов. Не было необходимости строить сложные оборонительные сооружения, в большей мере обособлявшие, нежели защищавшие города древности.

И – не забудем – потребовавшие на собственный поддержание и создание в должном состоянии больших средств и сил. Достаточно было воздвигнуть надежную стенке на перешейке, и возможно было не беспокоиться кроме того сильного войска, не говоря уже о набегах диких нумидийских племен.

Первым шагом на встречу к будущему величию было объединение последовательности бывших финикийских колоний – Гадрумета, Утики, Гиппон-Даирита и некоторых вторых. После этого, около 665 года до н.э., к альянсу была присоединена Малака (город на месте нынешней Малаги), один из старейших городов, основанный приблизительно одновременно с этим, что и Утика. Карфагенский альянс носил черты конфедеративного объединения, в котором все члены имели очень широкую самостоятельность в делах, представлявшихся главе альянса второстепенными.

Тут направляться уточнить, что о финикийском, семитском характере Карфагена возможно сказать только в культурном и религиозном качествах, но никак не в этническом. Так как нельзя забывать, что первые поселенцы – тиряне прибыли на собственную новую отчизну всего на нескольких судах, и в будущем приток людей из метрополии не мог быть сколь-нибудь большим, из-за очень ограниченных демографических ресурсов Финикии.

Население Карфагена, как и всех иных городов одноименного альянса, составляли те, чьими пращурами были осевшие в колонии местные уроженцы (Диодор именует их ливофиникийцами), разноплеменные моряки, торговцы, наемники, и в большой степени-потомки вольноотпущенников. До нас дошли кроме этого сведения о жившей в Карфагене бессчётной греческой общине.

Достаточно скоро Карфаген сосредоточил в собственных руках торговлю Средиземномья с северо-Африкой и западом Европы. Среди карфагенских товаров было вино и оливковое масло, произведения искусных пунийских ремесленников – оружие, ткани, изделия из стекла. В обмен на них из Африки приобретали золото, слоновую кость, тёмное дерево, драгоценные камни, целебные растения и звериные шкуры.

С севера везли янтарь, серебро, хлеб, соль, рабов и белокожих, голубоглазых рабынь, обнаруживших неограниченный сбыт на рынках Средиземноморья. Очень обширно торговал Карфаген разными благовониями, столь ценимыми в древности. Преуспели его мастера и в изготовлении красок из недорогого растительного сырья. Но два товара приносили оборотистым торговцам Карт-Хадашта очень большую прибыль, потому, что им фактически принадлежала монополия на них.

Это, уже упоминавшийся пурпур и такое нужное для того чтобы олово. Осуществляя контроль западную часть Средиземного моря, пунийцы прибрали к рукам торговлю как иберийским, так и английским оловом, что очень содействовало их обогащению.

Город заметно увеличивался. Для снабжения его водой был воздвигнут акведук с горного кряжа Зегуан, долгой в 132 км. Подобное сооружение покажется в Риме лишь спустя практически четыре века, при императоре Клавдии.

Собственную монополию единолично плавать и торговать в западных водах, карфагеняне защищали жестко и бескомпромиссно. По словам александрийца Эратосфена они

«топили в море суда всех чужеземцев, каковые проплывали мимо их страны в Сардинию, либо к Геракловым Столпам».

В дополнение к этому они всячески распространяли слухи о словно бы бы в изобилии населяющих данный край Ойкумены страшных чудовищах. Все это, в сочетании с достаточно тяжелыми и страшными условиями навигации в тех водах для тогдашних судов, в течение столетий отбивало всякую охоту у кого бы то ни было заплывать западнее Сицилии.

При продвижении на Иберийский полуостров карфагенянам было нужно столкнуться с полумифическим Тартессом. Этому царству, не смотря на то, что оно и не имеет прямого отношения к теме беседы, все-таки, согласно точки зрения автора, направляться уделить время. В отношении Тартесса термин «полумифический», употреблен по той несложной причине, что сведения о нем тяжело скудны.

Имеется сведения, что Тартесс, либо, вернее Тартис (как раз так именовали его сами обитатели), был известен финикийцам задолго до греков, еще в середине II тысячелетия до н.э. Об данной культуре и ее корнях известно тяжело мало. Одни ученые предполагают, что Тартесс – автохтонная культура, в силу каких-то очень благоприятных событий достигшая уровня, более большого, нежели остальные иберийские племена. Другие склоняются к мысли, что, по крайней мере, начальный толчок ей был дан извне.

В качестве кандидатов именуют, например, эгейских пеласгов, критян, карийцев и ликийцев, египтян, не смотря на то, что последние и не были через чур громадными знатоками мореходного мастерства, и, наконец, атлантов. Часть исследователей высказывали предположение, что Тартесское царство – наследник какой-либо финикийской колонии, возможно первой в тех краях, по неизвестным обстоятельствам попавшей под власть местных племен и ассимилированной ими.

Наряду с этим победители, как это часто бывает, в значительной степени усвоили более высокую культуру побежденных. На это как словно бы показывают и упоминания в библейских текстах некоего «Фарсиса», с которым Сидон и Тир вели оживленную торговлю, приобретая оттуда, по большей части, свинец, олово и серебро. Наряду с этим в числе товаров упоминаются и мартышки – еще поныне недалеко от Гибралтара обитает маленькая популяция пиренейских бесхвостых макак.

Но финикийскому происхождению таинственного царства противоречат, например, указания Страбона на наличие у тартесситов находки археологов и собственной письменности, нашедших в южной части Испании следы богатой и необычной культуры. Так или иначе, вероятнее окончательного ответа на вопрос, что воображала из себя цивилизация Тартесса, мы уже ни при каких обстоятельствах не определим. Быть может, он сгорел вместе с сотнями тысяч свитков карфагенской библиотеки.

Создатель склонен дать согласие с теми, кто относит культуру Тартесса к чисто иберийским. Вряд ли государство это занимало через чур уж громадную территорию; границы, о которых говорится в источниках, могли быть границами области, в которой тартесситы взимали дань с разобщенных племен, либо кроме того того района, на что претендовали их цари. Подобные примеры бывает во всемирной истории. Возможно отыскать в памяти, что китайские правители вычисляли себя властелинами всей земли.

И позже – разве бы допустило сильное, громадное государство, дабы на его территории хозяйничали какие-то инопланетяне (как мы не забываем, первые финикийские колонии в этих почвах были основаны задолго до Карфагена)? Как бы то ни было, по окончании 600 года до н.э. всякие упоминания о Тартессе исчезают. Царство разгромлено, а его территория была включёна в состав карфагенских владений.

Реконструкция внешнего вида карфагенянина по отысканным останкам.

Примерно около 525 года до н.э. Карфаген начинает активное проникновение за Мелькартовы Столбы на юге и севере. Гамилькон совершил плавание к Английским островам, а Ганнон – на протяжении побережья Африки, до Камеруна и нынешней Гвинеи, основав наряду с этим пара городов, заселенных колонистами из карфагенских бедняков.

Это не просто единичные экспедиции – составляются подробные лоции – периплы, с указанием ветров, течений, эргономичных корабельных стоянок (перипл Ганнона – один из немногих дошедших до нас письменных монументов Карфагена). С этого времени суда Карт-Хадашта становятся все более нередкими гостями в африканских водах. Пунийцы неоднократно посещают Азорские острова, снова открытые лишь в пятнадцатом веке от Рождества, их «круглые» суда доходят до земель фризов, и, быть может, кроме того до Скандинавии.

Ряд исследователей обратили внимание на сходство в силуэтах норманнских драккаров и финикийских судов. В Италии их дела идут кроме этого очень хорошо. Карфагеняне заключают взаимовыгодный альянс с этрусками, благодаря которым завоевывают острова Ивису и Сардинию, начинают проникновение на Сицилию. Это заняло приблизительно двадцать лет – с 550 по 530 годов до н.э. Но в целом Карфаген мало занимали италийские дела.

И Рим весьма долго не воспринимался ими как возможный противник. Да и тяжело было предполагать возвышение этого обыкновенного латинского полиса, неоднократно терпевшего поражения от соседей, среди них и от союзных пунийцам этрусков. В конце V века до н.э. его чуть не стёрли с лица земли галлы, а спустя сто шестьдесят лет Рим еле устоял (не без помощи, как уже говорилось, Карфагена) против не через чур большой эпирской армии.

По мере усиления Рима ему стали уделять больше внимания. В 384 году до н.э. Рим и Карфаген заключают соглашение, по которому римским судам запрещается посещать воды западнее Красивого мыса (мыс Фарина на побережье нынешнего Туниса), за исключением случаев, в то время, когда их заставила к этому стихия либо неприятель.

Карфаген, со своей стороны, брал на себя обязательство не причинять вреда его союзникам и Риму.

Но проходит чуть более ста лет, и все изменяется. Рим подчинил себе некогда грозных этрусков (обстоятельства упадка данной, прежде великой и необычной цивилизации – тема отдельного беседы). В разной силы зависимость от него попадает большая часть племён и государств Италии. Наконец, амбиции римского сената распространились и за пределы полуострова. Столкновение между двумя державами стало неизбежным. Яблоком раздора стала Сицилия, где римляне первоначально выступили защитниками греков.

Разразилась Первая Пуническая война, продолжавшаяся двадцать три года, с 264 по 241 год до н.э. Военное счастье не помогало Карфагену – уже в первоначальный год войны римляне наносят поражение их союзникам и карфагенянам сиракузянам (практически сразу после этого сиракузский тиран Гиерон II переходит на сторону Рима). Еще через три года римский флот побеждает сражение при Милах, имея на десять судов меньше, чем пунийцы.

Поражение тем более жалко, что Рим создал флот уже на протяжении войны. До того Вечный город не обладал кроме того маленьким числом судов, а для морской работы завлекал союзников – южно-италийских греков. Успех окрыляет квиритов, и армия консула Регула высаживается на африканском побережье. Карфагеняне без особенного труда разбивают ее.

Война продолжается много лет, с переменным успехом. На какое-то время инициатива снова переходит к пунийцам, но в 240 году, в битве у Эгатских островов Карфаген окончательно утрачивает господство на море. В следующем году карфагенский суффет Гамилькар (Абд-Мелькарт) должен подписать мир, по которому карфагеняне оставляют Сицилию, освобождают всех пленных, и сверх того выплачивают огромную контрибуцию. Поражению Карфагена содействовало одно событие.

Рим был страной достаточно примитивным относительно с пунийским. Но как раз архаичность социума совсем нежданно сослужила хорошую работу квиритам. Главную массу населения составляли свободные крестьяне, служившие в легионах, и Рим располагал большим числом более-менее подготовленной живой силы.

Одновременно с этим базу карфагенской армии составляли наемные контингенты. Богатства пунийской державы завлекали на ее сторону лучших солдат со всего известного мира. , пока Карфагену противостояли такие же наемники греческих полисов юга Италии, либо племенные ливийцев и ополчения иберов, его армия была непобедима. Но в противоборстве с Римом проявились все не сильный стороны наемного войска.

Рим располагал огромным резервом обученных солдат, тогда как Карт-Хадашт чем дальше, тем больше испытывал затруднения с комплектованием армии. В определенной мере повторилась обстановка Эллады и противостояния Македонии за век до обрисовываемых событий, в то время, когда развитые рабовладельческие полисы проиграли войну с северными соседями как раз благодаря бессчётному крестьянскому ополчению македонян.

Практически сразу после окончания войны вспыхивает потрясший державу до основания мятеж наемных армий, поддержанный соседними племенами а также, на первых порах, городами Карфагенского альянса. Он продолжался практически три года и был с большим трудом подавлен Гамилькаром. Воспользовавшись последствиями упомянутого выше бунта, Рим в недалеком будущем завладевает Корсикой и Сардинией, в то время носившей наименование Алашия.

Сицилия, за исключением клочка почвы на юго-востоке, где правят ставшие покорными римскими подчинёнными Сиракузы, также перевоплощена в провинцию.

Между первой и второй войнами проходит более двух десятков лет. Все эти долгие годы Карфаген исподволь восстанавливает пошатнувшееся могущество. И вот наступает 241 год, в то время, когда во главе Карфагена становятся сыновья Гамилькара – Ганнибал и Газдрубал.

И начинается Вторая Пуническая. Ганнибал, во главе насчитывавшей порядка восьмидесяти тысяч людей армии, двинулся из Иберии на Апеннины. Не будем останавливаться на подробностях этого тяжелейшего марша через зимние Альпы, растянувшегося не на один месяц, на протяжении которого еще приходилось сражаться с враждебными племенами. Но вот войско вступило в Италию.

И практически сходу, в двух битвах – при Требии и у Тразименского озера, стёрты с лица земли полностью две армии, спешно снаряженные римлянами. С востока Риму угрожают флоты иллирийского царя Скердиледа и македонского правителя Филиппа V. Рим поставлен перед настоящей угрозой смертельной для него войны на два фронта. Наконец, осень 216 года – величайший успех Ганнибала – Канны. Практически все войско консула Варрона полегло на поле битвы, – лишь сенаторов пало 80 человек.

Наряду с этим утраты Ганнибала в десять раз меньше римских. А ведь у Ганнибала было около семидесяти тысяч солдат, против приблизительно девяноста у римлян, и многие бойцы в его войске не имели кроме того щитов. Очень Карфаген близок к победе; колеблющиеся чаши весов вот-вот совсем опустятся под тяжестью меча сына Баала. [3] Казалось, еще одно Рим и – маленькое усилие провалится сквозь землю окончательно с лица почвы. На армейском совете в Каннах обсуждается вопрос о предстоящих действиях.

В итоге суффет соглашается с мнением большинства, и решает отложить поход на вражескую столицу. Армия уходит в союзную Капую. Сам еще не зная того, великий полководец подписал решение суда и самому себе, и горячо любимому городу.

С этого момента будущее совсем отвернулась от Карфагена.

До тех пор пока армия их ужаснейшего неприятеля отдыхает в благодатной Капуе, неспешно оправившиеся от недавнего кошмара римские сенаторы начинают деятельно функционировать. не забывая о Тразимене и Каннах, римляне стараются избегать больших сражений, предпочитая наносить небольшие уколы. В один момент они ставят в строй всех, кто лишь может держать оружие, собрав практически двухсоттысячную армию. Посредством тайной дипломатии деятельно расшатывается антиримская коалиция.

Одни союзные Карфагену города переходят на сторону римлян, другие стёрты с лица земли. Ход за шагом Ганнибал отходит к югу Новая напасть – чума выкашивает треть карфагенского войска. В 211 году пали Капуя и Сиракузы (как раз тогда погиб известный Архимед). Флот, отправленный Македонией, целый стёрт с лица земли, иллирийцы кроме этого разрывают альянс с Карт-Хадаштом.

Наконец – зависть и самоубийственная глупость карфагенских правителей к великому соотечественнику ведет к тому, что он практически не приобретает помощи. Римляне снова, как три десятка лет назад, высаживаются в Африке. У города Замы терпит ожесточённое поражение прежде непобедимый Ганнибал.

В 202 г до н.э. Карфаген подписывает мир. Он лишается всех собственных владений в Испании, ему не разрещаеться иметь флот, не считая десятка сторожевых судов, а также боевых слонов.

Большая часть его африканских владений достается бывшим нумидийским союзникам, своевременно перешедшим на сторону Рима. Это был финиш, не смотря на то, что последний акт драмы будет сыгран лишь полстолетия спустя. К тому времени Рим стал господином практически всего Средиземноморского мира. Поглощена Цизальпийская Галлия.

Разбита прежде Македония македонская и непобедимая фаланга, а с ней и вся другая Греция стали римскими провинциями.

В то время, когда римские войска подошли к стенкам Карт-Хадашта, обитателям его был предъявлен ультиматум, в числе требований которого было – покинуть город, в дальнейшем селиться не ближе двадцати семи километров от моря. В этом случае им великодушно было обещано сохранить их государство, очевидно под контролем победителей. Карфагеняне, готовые дать согласие практически со всеми пунктами ультиматума, отвергли это требование.

Они весьма обожали собственный город. (19,210) И началась последняя – Третья пуническая война. Война всемирный империи против одного-единственного города. На сторону Рима перешли все прошлые союзники Карфагена во главе с Утикой.

Но, тяжело их осуждать – пословица, что сила солому ломит, была актуальна всегда. Рим деятельно поддерживала Нумидия. [4] И не обращая внимания на все это, война продолжалась три года. Война – и это было ясно сначала всем, без надежды, кроме того без тени ее, на победу, кроме того легко на пощаду.

И однако обитатели Карт-Хадашта вступают в нее, с самого первого дня зная, что обречены. Мало найдется в истории примеров аналогичного мужества. [5]

Итак, попытаемся реконструировать вероятное развитие событий в случае, если бы военное счастье выяснилось бы на стороне Карфагена. Возвратимся в 216 год до н.э., либо 538 год от основания Рима, ко дням, последовавшим сходу за битвой при Каннах. Путь к вражеской столице фактически открыт, армий у Рима по сути дела не осталось.

Перед Ганнибалом, как мы не забываем, стоит задача: либо срочно идти на ненавистный Рим, либо, действуя, как думается многим, точно, сначала дать отдых своим солдатам, подтянуть резервы и лишь позже добить неприятеля совсем. На армейском совете бoльшая часть полководцев высказываются за второй вариант, но суффет все еще не принял решения.

Наконец, по окончании продолжительных тщательных размышлений, взвесив все за и против, полководец, не обращая внимания на возражения большинства соратников, отдает приказ – продолжать наступление. Армия Ганнибала подходит к стенкам Рима и берет его в кольцо. Панический клич первых месяцев войны – «Ганнибал у ворот!» преобразовывается в констатацию факта. Многие союзники Рима, и без того колеблющиеся, поспешили перейти на сторону пунийцев, совсем уверовав в непобедимость Ганнибала.

Присылают солдат кроме того прежде покорные потомкам Ромула этруски. Со стороны Адриатического моря подходят высадившиеся на побережье македонские войска, поддерживаемые иллирийскими отрядами. Ганнибал освобождает и вооружает италийских рабов – подобным образом поступал его папа на протяжении войны с наемниками.

Солдат его вдохновляет надежда на богатую добычу. Наконец, и сенат Карт-Хадашта, видя настоящую возможность раздавить неприятеля окончательно, не обращая внимания на заседающих в нем бессчётных соперников рода Баркидов, откликается на настойчивые просьбы суффета и выделяет продовольствие и золото, нужные для армии. В один момент пресекаются попытки римских полководцев собрать войска для того, чтобы деблокировать Рим.

Бывшие римские союзники опустошают вражеские колонии, созданные на отобранных у них почвах, так лишая еще сражающиеся легионы материальных, а основное – людских ресурсов. Армия Сципиона в Иберии скована действиями Газдрубала и не в состоянии отправить кроме того маленького подкрепления. Рим обречен – как уже было сообщено, по окончании Канн в Италии не осталось боеспособных армий.

Спасения ожидать неоткуда. [6] Тщетно квириты молят Юпитера о заступничестве, тщетно вопрошают авгуров и приносят бессчётные жертвы. Наконец, подготовка к штурму закончена, и в один из осенних дней 216 года до н.э. армия Ганнибала идет на приступ римских стен.

Не обращая внимания на отчаянное сопротивление обороняющихся, в число которых вместе с мужчинами поднялись дамы, дети и старики, пунийцы, пускай и ценой огромных утрат, захватывают город. Через пара дней падет последний оплот защитников города – Капитолийский бугор. Скоро забраны последние, ожесточенно сопротивляющиеся римские крепости; находящиеся в Испании войска кроме этого всецело разгромлены и пленены.

Ганнибал, с одобрения союзников властей и полного согласия Карфагена, принимает ответ окончательно стереть с лица земли Рим. Неизвестно, были бы сказаны по этому поводу слова: «Рим должен быть уничтожен», вошли бы они в историю, стали бы цитируемы потомками к месту и не к месту – но то, что они означают, выполнено со всем вероятным старанием.

Остатки «Вечного города» сжигают и разрушают, оборонительные сооружения сносят, а место, где он стоял, перепахивают, символически бросая в почву соль, чтобы кроме того трава не росла на месте, где находились стенки самого упорного неприятеля пунийцев. Сохранившиеся обитатели обращены в рабов, а владения частью отошли принимавшим участие в войне на стороне Карт-Хадашта италийским странам, частью получили независимость. Почвы, конкретно прилегающие к бывшему Риму, объявляются неприкосновенными.

Отныне больше ни при каких обстоятельствах на этом месте не будет людской жилья [7]. С успехом (но, слову этому уже не суждено войти в языки многих народов), в ореоле славы победителя главного неприятеля пунийцев, угрожавшего самому существованию державы, спасителя отечества, с богатой добычей Ганнибал возвращается в Карт-Хадашт. Кратко скажем о вероятной предстоящей его судьбе.

Как мы знаем, олигархи неизменно с подозрением относились к этому выдающемуся человеку и в итоге, в отечественной действительности, дабы свергнуть его, обратились к римлянам за помощью. Но не так с победителем смертельного неприятеля Карфагена, ставшим неординарно популярным в народе, и за которым, вдобавок, стоит преданное ему войско. К тому же и среди высшего сословия насчитывается много его приверженцев.

По окончании продолжительных, запутанных интриг Ганнибала, сохранившего, действительно, должность суффета, с почестями отправляют куда-нибудь подальше от столицы, к примеру в Испанию, под тем благовидным предлогом, что нужно продолжить завоевание полуострова. уничтожение и Разгром Римского страны совсем меняет обстановку не только на западе Средиземноморья, но и во всем бассейне и, очевидно, совсем меняет все предстоящее развитие сперва Европы, а после этого, само собой, и всего остального мира.

Карфаген под осадой. Мне думается, либо осаждающие – юноши с сариссами, соответственно – не римляне?

Как ни необычно, возможно встретить и суждение, что никаких принципиальных трансформаций бы не случилось, и Карфаген, в общем и целом, забрал бы на себя роль Рима. Согласно точки зрения известный советского историка Г. Федорова-Давыдова «история фактически ничего не почувствовала бы», разве что в южной Франции и Испании говорили бы на языке, происходящем от пунического, подобно тому, как нынешние языки тамошних обитателей происходят от латинского. Сходной точки зрения придерживается и В.С.

Поликарпов. В соответствии с ему, в Азии и Европе появилась бы, на месте Римской, Карфагенская Империя, возможно, организованная на пара вторых правилах. Приблизительно кроме этого вычислял и создатель одной из лучших биографий Ганнибала – И.Ш. Кораблев.

По его мысли, целью пунийцев было «создание „всемирный“ державы, которая бы охватила всю известную ойкумену, с центром в Карфагене». Создатель думает совсем в противном случае, и попытается доказать собственную точку зрения ниже.

В первую очередь разглядим вопрос – имел возможность ли Карфаген пойти по пути Рима в деле строительства всемирный империи? Как представляется, на него возможно дать в полной мере уверенный отрицательный ответ. Этот вывод возможно без особенного труда обосновать как всем прошлым характером развития пунийской цивилизации, так и главными целевыми установками политики карфагенского правящего класса.

В первую очередь, Карфаген вовсе не завлекает мысль завоевания Италии, как это утверждает, к примеру, Поликарпов, тем более, что для этого потребовалась бы новая война – в этом случае уже со собственными вчерашними союзниками. Совсем другое дело Сицилия. Как раз за право обладания этим богатейшим островом, как мы не забываем, и началась первая война меж Римом и Карфагеном. Остров делается безраздельным владением пунийцев.

Этруски не смотря на то, что и вернули собственную государственность, уже не в состоянии вести хоть в какой-то степени независимую внешнюю политику и практически переходят под протекторат Карфагена. Другая Италия весьма скоро погружается в хаос междоусобиц, громадных и малых войн между появившимися тут по окончании исчезновения Рима маленькими странами. Наряду с этим пунийцы, наученные неприятным опытом, бдительно следят, дабы на Апеннинах не показался потенциальный соперник.

И, очевидно, практичные обитатели Карфагена не забывают обеспечить себе режим громаднейшего благоприятствования в коммерческих делах на италийских почвах. Вместе с тем Карфаген не склонен оставлять в беде собственных союзников по неспециализированной борьбе. К примеру, в то время, когда через сто лет по окончании Ганнибала в Италию вторгаются бессчётные германские и кельтские племена, пунийцы деятельно оказывают помощь отразить нашествие.

Карфаген не пытается, как это делал Рим, навязать собственную политическую структуру народам контролируемых территорий. Избран пара второй путь успехи политического и экономического господства. Карфаген осуществлял только, собственного рода, главный протекторат над ними, имеющий цель извлечения громаднейших материальных польз.

Заключаются соглашения с местными племенами, в соответствии с которыми пунийцы приобретают право свободной торговли на этих территориях, доступ к их рудным достаткам, права брать почву и создавать латифундии и т.д. Но все внутренние дела остаются на усмотрение местной аристократии, которой оказывается заметное уважение. Возможно отыскать в памяти, что уже Ганнибал и Газдрубал вступили в брак с дочерьми иберийских племенных князей.

Это были по всей видимости чисто политические альянсы, обусловленные текущим моментом, но все же данный факт говорит о достаточно высоком, в глазах карфагенян, статусе туземной знати. По крайней мере, ничего аналогичного бракам между представительницами римскими и высшими аристократами иноплеменной вершины в истории не было практически до самого финиша империи. Такое было легко немыслимо.

Одним из пунктов обвинения, выдвинутых Октавианом перед сенатом против Антония, была его официальная свадьба с Клеопатрой (на что не решился кроме того Цезарь).

В случае если подбирать аналогии, то колониальная политика пунийцев схожа не с римской, а с той, которую вели уже в новое время Генуя и Венеция, предпочитавшие держать под контролем порты и торговые пути, избегая громадных войн, и не стремясь к захвату как возможно большей территории любой ценой. В конце III – начале II века до н.э. Карфаген в полной мере имел возможность бы вмешаться в разгорающуюся в Греции борьбу греков за освобождение от власти македонян.

Не вооруженной силой – деньгами, оружием, возможно, дипломатической помощью. Но лишь если бы имел достаточно веские основания выступить против собственного бывшего союзника. Война по большому счету не через чур популярный у правительства древнего купеческого полиса способ решения проблем. Во внешней политике карфагеняне предпочитают функционировать проверенными способами, привычными еще их финикийским предкам.

Это подкуп, интриги, и – не в последнюю очередь – пиратские эскадры, разоряющие берега чем-либо не угодивших ему государств. Но в целом восточное направление, как и прежде, не через чур занимает карфагенских олигархов. Значительно больше их интересует Африка, с ее не поддающимися исчислению достатками и, притом, фактически полным отсутствием соперников в лице хоть каких-нибудь, пускай кроме того и плохоньких стран.

Проникновение осуществляется двумя дорогами – морем, методом, проложенным еще несколькими столетиями раньше Ганноном, и по суше – древними караванными тропами Сахары, кроме этого хорошо привычными Карт-Хадашту. С целью этого карфагеняне развивают добрососедские и взаимовыгодные отношения с царством берберского народа гарамантов (предков нынешних туарегов) в Центральной Сахаре. Гараманты доставляли из тропической Африки к побережью рабов, страусовые перья и драгоценные камни.

Большой доход приносит соль, добываемая в озёрах и сахарских копях. Морем карфагеняне продвигаются все дальше на юг, до экваториальных областей Африки и за экватор. Торговцы, в отыскивании рабов, слоновой кости, других даров и золота Тёмного континента, ведут собственные суда к устью Конго и к берегам нынешней Анголы, доходя кроме того до южной оконечности Африки.

На противоположном – северном направлении дела Карт-Хадашта кроме этого идут достаточно удачно. В отыскивании новых рынков карфагеняне организовывают всё новые большие морские экспедиции. Их суда пристают к берегам Арморики – нынешней Бретани, Белгики, проходят Ла-Манш и Северное море, добираясь до Эльбы и устья Рейна, осваивают Балтийское море.

Карфагенские торговцы являются нередкими гостями в почвах скандинавов, балтов, эстов, привозя из восточной Прибалтики так ценимые в древности меха и янтарь. Создаются всё новые колонии в Северной Испании и на Английских островах, преобразовывающиеся в центры торговли с Ирландией и севером Европы.

Наряду с этим карфагеняне не стремятся к полному подчинению всех этих территорий, как в отечественной истории действовали римляне; колонизация, скорее, напоминает греческую, при которой фактически пунийская территория в большинстве случаев ограничивается пределами ближайших окрестностей и города. Пуническое влияние распространяется всё шире среди народов западной части Средиземного моря.

Наровне с ливофиникийцами появляются иберофиникийцы и кельтофиникийцы, как в отечественной истории появились, скажем, галло-римляне. религия и Финикийская культура покупают много приверженцев в Испании. И появившаяся иберийская письменность кроме этого берет за базу финикийский алфавит. Нумидия, где карфагенское влияние все более укрепляется, делается кроме того не союзником, а подчинённым.

Пунийский язык получает статус национального, знать вовсю подражает обычаям и нравам северного соседа. Ядро карфагенских армии составляют союзные берберы. Так как на протяжении сражения при Каннах в армии Ганнибала служило около двенадцати тысяч уроженцев этих мужественных племен.

Они пребывали на направлении главного удара, и их действия решили финал сражения. Подчинённым Карфагена делается и его давешний греческий соперник – Массилия (сегодняшний Марсель). Через нее осуществляется торговля с германскими племенами и галлами, через нее они знакомятся с карфагенской и греческой культурой.

Карт-Хадашт имел возможность бы – если бы счел целесообразным, подчинить себе и лежащие к востоку от Туниса полисы Киреаники, причем сделал бы он это не прибегая к оружию – одной лишь силой собственного влияния, неизмеримо возросшей.

Развиваются и набирают силу синкретические [8] процессы. Пунические всевышние неспешно все больше отождествляются с греческими, египетскими, италийскими, иберийскими. Еще в соглашении, осуждённом между македонским царём и Ганнибалом Филиппом V, клятва со стороны карфагенян содержит имена не только пунийских, но и соответствующих им греческих всевышних.

Возможно высказать предположение, что религия карфагенян неспешно смягчалась бы, исключив из практики человеческие жертвоприношения, в случае если и не в догматах, то явочным порядком. Экономически Карфаген остается вне конкуренции. Из испанского серебра и африканского золота чеканится монета, обращающаяся на пространстве всего Средиземноморья а также за его пределами.

Торговые связи карфагенских купцов протягиваются практически во все финиши известного мира – от Южной Африки до Индии, и от Балтики и Скандинавии до скифских степей, а также до Китая. Неординарно продуктивное сельское хозяйство разрешает Карфагену сосредоточить в собственных руках торговлю продовольствием чуть ли не во всем Средиземноморском бассейне. Сицилия делается всемирный житницей.

Как мы знаем, как раз пунийцы завезли в виноград и Северную Африку оливки, каковые распространились по всему Магрибу и попали в Испанию, где, как мы знаем, прекрасно прижились и выращиваются до сих пор. Из Древней Финикии ко мне пришло мастерство террасирования холмов и поливного земледелия.

Дабы дать читателю представление – как высокоразвитым и продуктивным было карфагенское сельское хозяйство, достаточно привести две цифры: по окончании Второй Пунической войны Карфаген в течение одного года поставил в Рим в качестве контрибуции 500 тысяч александрийских тысяч центнеров и 300 центнеров пшеницы ячменя, и это не привело ни к мельчайшим затруднениям в снабжении продовольствием местных жителей. От поставок хлеба из карфагенских владений сильно зависят Италии и города Греции, и пунийцы, очевидно, не упускают возможность при случае воспользоваться этим причиной как дополнительным рычагом политического давления.

Начинается культура. В Карфагене существует много библиотек, где собраны книги на языках всех народов Средиземного моря. В них возможно отыскать и отчеты о морских путешествиях, произведения историков, труды по философии, среди которых почетное место занимают произведения Газдрубала Клитомаха – легендарного пунийского философа, прославившегося далеко за пределами собственного родного города и возглавлявшего одно время философскую школу не где-нибудь, а в Афинах.

Везде за пределами пунийских земель ценятся книжки по агрономии Гамилькара и Магона, причем последний образовывает 28 томов.

Пунийцы деятельно впитывают все полезное, что создано вторыми народами, в первую очередь эллинами. С течением времени Карфаген испытывает все большее действие греческой культуры. Возможно отыскать в памяти, что кроме того этническая замкнутость и суровый монотеизм древних иудеев не смогли воспрепятствовать проникновению в их среду греческого влияния и эллинизации большой их части.

Тем более не имеет возможности устоять перед обаянием высокой культуры Эллады Карфаген, с его терпимостью и открытостью. К тому же, в базе собственной цивилизация его остается все же финикийской, и греческое влияние не делается определяющим. Благодаря царящим в его стенках толерантности и свободомыслию, Карт-Хадашт притягивает ученых со всего древнего мира.

Отыщем в памяти, к примеру, что афинский астролог Аристарх Самосский, выдвинувший идею, что Солнце не божество, а шар раскаленной материи, и создавший первую гелиоцентрическую совокупность мира, был обвинен в безбожии, и был должен бежать из родного города. Возможно высказать предположение, что люди, высказывавшие подобные идеи, легко имели возможность отыскать себе убежище в прагматичном и добром Карфагене.

Громадных удач достигает медицина – так как в Карфагене не действует религиозный запрет на анатомическое изучение людской тела, характерный для греческого мира. По большому счету, говоря о судьбе науки в Карфагене, направляться обратить внимание на одно событие. Как мы знаем, наука древнего мира жала очень далека от настоящего применения результатов собственных поисков. Из греческих ученых, пожалуй, лишь один Архимед деятельно пробовал применять науку для практических потребностей.

Римляне кроме этого очень мало интересовались техникой, предпочитая захват двуногих «средств производства» на войне. А в условиях, в то время, когда римского влияния нет, нельзя исключать, что соединение греческой науки с финикийским практицизмом содействовало бы большому техническому прогрессу уже в то время.

Возможно продолжительно спорить про роль флота в военных действиях между двумя большими странами, но при с Карфагеном и Римом победа без превосходства на море любой из сторон вызывает большие сомнения.

Не считая средиземноморского, имеет место заметное африканское влияние. потомство и Африканцы от смешанных браков с ними составляют большую часть обитателей. (При раскопках могильников на месте Карфагена были отысканы бессчётные скелеты негроидного типа.) Уже к концу III – началу II века до н.э. Карт-Хадашт делается наибольшим экономическим, политическим и культурным центром средиземноморского мира, затмив собой древние Афины и молодую Александрию.

Одвременно с этим на востоке Средиземного моря длится противоборство эллинистических монархий, где правят семействе потомков приближенных Александра Македонского – диадохов. самый сильным из них есть Сирия, управляемая наследниками Селевка Никантра и обладающая большую территорию в Месопотамии и Аравии.

Держава Селевкидов претендует на полную господство в регионе, но сама оказывается подточенной внутренними смутами, самая продолжительная из которых – война Маккавеев, которым на определенном этапе оказали содействие римляне. В отечественной истории она стала причиной образованию свободного Израильского царства. В данном варианте событий иудейские партизаны, лишенные помощи извне, разбиты, но их борьба приближает провал одной из сильнейших эллинистических монархий.

В это же время, на востоке от ее границ появляется и поднимается могущественное Парфянское государство. В отсутствии Рима и при полном равнодушии Карт-Хадашта, оно без особенного труда поглощает большую часть и Сирию Малой Азии – Пергам, Каппадокию, Вифинию, Фригию, раздвигая собственные границы до пределов бывшей Персии Ахеменидов. Позднее посредством киликийского флота к Парфии присоединен и Кипр.

После этого приходит черед Египта, и приблизительно одновременно с этим, в то время, когда в отечественной истории он превратился в римскую провинцию, в Александрии усаживается наместник ктесифонских царей. Так, парфянским оказывается все юго-восточное Средиземноморье. Присоединение этих многолюдных земель и обширных богатых, в которых господствует греческая культура, не считая всего другого содействует предстоящей эллинизации самой Парфии, меняя ее судьбу.

В случае если в отечественной действительности к власти пришла, в итоге, национальная персидская семейство Сасанидов, перевоплотив Парфию в Иранскую империю, то в этом случае эллинизм мирно завоевывает солидную часть населения, по крайней мере – верхи и жителей.

Приблизительно к началу первых столетий отечественной эры иберийские народы, достаточно окрепнув, изгоняют карфагенян с полуострова. Карфагенские колонии на побережье захвачены, богатые рудники кроме этого перешли под контроль местных правителей. Вдобавок, иберы создают внушительный флот, что разрешает им угрожать торговле со государствами за Гибралтарским проливом.

Пунийцы, очевидно, всеми силами пробуют вернуть потерянное, но вряд ли будущее отправила бы им второго Ганнибала. К тому же большая часть иберов прошла хорошую воинскую школу в армии самого Карфагена, поскольку с III века до н.э. они составляют чуть ли не солидную часть сражающихся под его флагами наемников. Но практически вся Северная Африка, Сицилия, Корсика и Сардиния вместе с Балеарскими островами остаются карфагенскими.

И по сию пору в том месте говорят на пунических языках (сейчас на подобном языке говорят мальтийцы). Что же до африканских колоний Карт-Хадашта, то со временем около них имела возможность сформироваться особенная цивилизация, подобно тому как через полторы тысячи лет, на востоке Африки, на базе арабских поселений, появилась афро-мусульманская культура суахили.

Наконец, нельзя не упомянуть о двух превосходных, необычных цивилизациях, каковые, без сомнений, появились бы при отсутствии римской экспансии. Это кельтская на западе и фракийская – в восточной части Европы. И галлов, и фракийские племена (даков, гетов, медов) неизменно принято было вычислять не более

Voltumna — Roma Delenda Est Official Lyric Video

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: