Проект «атлантропа»

      Комментарии к записи Проект «атлантропа» отключены

Атлантропа — футуристический инженерный проект 1920-х годов германского архитектора Германа Зёргеля. Мысль содержится в строительных работах плотин в проливе и Гибралтарском проливе Дарданеллы с последующими осушением Средиземного моря и падением уровня моря более чем на 100 м.

Херман Зергель был автором, пожалуй, основной архитектурной утопии прошлого века. Он планировал перекрыть плотиной Гибралтарский пролив и осушить Средиземное море. Две части света — Африка и Европа, — соединившись, образовали бы новую часть света — Атлантропу, на территории которой раскинулось бы два неестественных моря — Сахарское и Конголезское.

Город Дубровник, расположенный на юге Хорватии, считается жемчужиной широкой Адриатической равнины, а кое-какие именуют его кроме того земным эдемом. Город огражден стеной шестиметровой ширины, возведенной в ХII- ХVII столетиях и укрепленной бастионами и башнями. Когда-то крепость нависала над морем; сейчас у ее подножия простирается цветущая степь.

В любом путеводителе и особенно в атласах трасс встретишь дифирамбы Дубровнику и его неповторимой архитектуре.

В Венеции подобные атласы возможно приобрести на каждом шагу, поскольку тут начинается известная Панадриатика — автострада, связавшая средневековую владычицу морей со древним хорватским городом. Она проложена по дну высохшего моря. Каждый год тут устраиваются большие авторалли — проходит розыгрыш Adria-Cup.

Об этом призе грезят многие гонщики.

Но, по популярности с этими соревнованиями может сравниться Марафон Посейдона, участникам которого требуется преодолеть расстояние, проложенную от Корсики до Сардинии. Специфика забега еще и в том, что приходится бежать по пересеченной местности. Спортсмены иногда шутят:

Лучше бы мы, как прежде, передвигались тут вплавь.

Как видите, и сейчас еще имеется обиженные тем, что по окончании осуществления плана известного германского архитектора Зергеля с карты мира провалились сквозь землю Тирренское и Адриатическое моря.

Широкие районы Средиземноморья в далеком прошлом стали неузнаваемы. Сицилия соединились с Апеннинским полуостровом. Пелопоннес и Турцию разделяет только узкий пролив. На обнажившемся дне Эгейского моря белеют бессчётные обломки древних судов, потерпевших когда-то крушение. Любой может заметить руины известных чудес света — Колосса и Фаросского маяка Родосского, поскольку они лежат на берегу.

Все это, само собой разумеется, фантазия.

Но она чуть не сбылась.

Карфаген должен быть выстроен!

Проект был очень способен, страшен, безумен.

Слова, сообщённые Герценом в Прежнем и думах о несбывшемся мечтании способного русского архитектора А.Л. Витберга, справедливо будет отнести к его германскому коллеге, жившему сто лет спустя, — Херману Зергелю (1885 — 1952). Масштабам его планов, опубликованных в начале прошлого века, имели возможность бы позавидовать кроме того авторы проекта переброски северных рек в СССР. В задуманном им чувствовался размах гения.

Он творил новые миры с той же легкостью, с какой Пикассо рисовал картины: извлекал из пучины вод тысячи квадратных километров почвы, озеленял Сахару, заливал водой пол-Африки, электрифицировал всю Европу. Если бы его замыслы сбылись, они стали бы настоящим монументом прогрессу, мысль которого вот уже второй век горячила умы интеллектуалов. Но если бы они сбылись, случилось бы тяжёлое правонарушение против отечественной планеты.

Еще никто не решался стереть с карты мира целое море.

По воле архитектора, все Средиземное море преобразовывалось в строительную площадку. Все начиналось у Геркулесовых Столбов. Тут взгромождалась плотина, на постройку которой требовалось практически в 4000 раза больше материалов, чем ушло на пирамиду Хеопса. Эта плотина длиной 35 километров и высотой до 300 метров отгораживала Средиземное море от Атлантического океана.

Венчала ее башня, вознесшаяся на четыре много метров. Ее спроектировал Петер Беренс, один из ведущих архитекторов школы Баухауз. Она была на 70 метров выше, чем строившийся тогда небоскреб Эмпайр-Стейт-Билдинг.

Вторая плотина, мельче, перекрывала Дарданеллы (либо в одном из вариантов соединяла Сицилию с Африкой). Море выяснялось закупорено. А уровень Средиземного моря поддерживается только за счет притока вод Атлантического океана.

В случае если возвести плотину на их пути, море обмелеет, дав собственную территорию человеку.

Проект «атлантропа»

Один вариантов размещения плотин. Испарение с поверхности Средиземного моря происходит весьма интенсивно, благодаря чего его уровень ниже уровня Атлантического океана. По данной причине происходит перемещение воды из океана в море.

Данный факт и лёг в базу проекта германского архитектора.

Мастер, главным стройматериалом которого стал рельеф, собирался понизить уровень Средиземного моря на две много метров. Площадь моря уменьшится на 20%, но между Африкой и Европой покажется ничейная полоса площадью около 600 тысяч квадратных километров — громадный целинный простор, равный Франции и Нидерландам, совместно забранным. Соединившись, Африка и Европа неспешно превратятся в один экономический и хозяйственный регион — Атлантропу.

В те годы все грезили о новых глобальных проектах. В восточной части Европы строили новый мир, в Центральной Европе — новый порядок, в Северной Америке насаждали новый экономический курс, а к югу от Европы из пучины вод должен был показаться новый континент — Атлантропа.

В проливах и устьях рек планировалось выстроить восемь электростанций — самой замечательной была бы, само собой разумеется, Гибралтарская ГЭС. Каждую секунду 88 тысяч кубических метров воды вращали бы турбины, производя электричество для всей Европы. Гибралтарский пролив, восхищенно писал Зергель, это практически двенадцать Ниагарских водопадов.

Природа вершит это многие тысячи лет, а человек кроме того не пробует воспользоваться. А ведь запасы угля спустя пара столетий будут исчерпаны! Станция мощностью 50 тысяч милионов ватт — вот он, новый образ Геркулесовых Столбов, несущих свет Европе.

По замыслам в Гибралтарском проливе должна была показаться плотина длиной 2,5 км и до 300 метров в высоту. Эту плотину венчала бы 400-метровая башня.

Неспециализированная электрическая мощность комплекса составила бы ни большое количество ни мало 110 ГВт, а также 50 ГВт имела бы Гибралтарская ГЭС, перекрывающая Гибралтарский пролив.

Вся Атлантропа стала творческой лабораторией Зергеля. По каналам, проложенным на севере Африки, опресненная морская вода потекла в сторону Сахары, среди которой появилось неестественное море. Бросовые, пустынные почвы превратились в цветущую страну — житницу человечества, покрытую до горизонта плантациями, площадь которых достигла бы трех миллионов квадратных километров.

Зергель, инженер и великий маг географических наук, кроивший карты, как современные живописцы — коллажи, не оставил в покое и Тропическую Африку. Он собирался затопить бассейн реки Конго — практически половину территории Заира. По его расчетам, с возникновением Конголезского моря площадью 900 тысяч квадратных километров климат в Африке изменится в лучшую сторону.

Жара, вычислял архитектор мира, наконец отойдёт, и Центральная Африка превратится в такой же райский уголок, как острова Полинезии либо Карибского моря, — в любимое место отдыха и жизни европейцев. Они расселятся по Африке, подобно тому, как уроженцы Португалии и Испании населили некогда Южную Америку. Тёмный континент срастется с Европой. Столицей новой империи, — Атлантропа в фантазиях Зергеля преобразовывалась в некое политическое образование, в Соединенные Штаты Европы и Африки, — должен был стать возрожденный Карфаген.

Успех воли мастера

На первый взгляд, эта фантазия архитектора, возомнившего себя географом, политологом и экономистом, хороша присутствия разве что на страницах романов Жюля Верна и Герберта Уэллса. Но она увлекла многих его сотрудников — тем более что была осуществима. Список экспертов, помогавших Зергелю, читается, как справочник Кто имеется кто в истории архитектуры: Петер Беренс, Ханс Пельциг, Фриц Хегер, Эмиль Фаренкамп, Эрих Мендельсон, Корнелис ван Эстерен…

В случае если обратиться к классической для того времени лексике, это был успех людской воли, кинувшей вызов Природе. И вызов был брошен своевременно. Двадцатые годы прошлого века стали благодатным временем для утопий.

Все, что прежде считалось неосуществимым для человека, сейчас было разрешено: в архитектуре, технике, науке, политике — и от утопий страдали уже не только народы, партии либо публичные классы, но и природные феномены.

Каждые утопии живут или отечественными надеждами, или страхами. Первая мировая не принесла в Европу стабильности. Сходу по ее окончании стали назревать кризисы. Многие испуганно наблюдали в будущее, ожидая повторения тщетной бойни.

А вот надежды вторых на мир во всем мирекакое количество; питали и такие проекты, как Атлантропа. Вместо войн за жизненное пространство Зергель предлагал европейцам увеличить его сообща, не истребляя для новых житниц Европы целые народы, а осушая моря и орошая пустыни.

Срок строительства оценивался в десять лет. Планировалось привлечь 200 000 рабочих, каковые бы строили объекты в 4 смены. Остались нерешенными неприятности материально-транспортировки рабочих и технического оснащения.

В те послевоенные годы он, как многие современники, грезил о единой Европе, не поделённой границами и не охваченной неприязнью классов, наций и партий, Европе, не испытывающей недочёта ни в сырье, ни в недорогой энергии. Достигнуть этого возможно было, вычислял он, только передав управление в руки технократов, каковые должны были наконец потеснить прошлую дилетантскую публику, державшуюся у власти: политиков, монархов, полковников, диктаторов, революционеров, капиталистов.

Руководить новым послевоенным миром надлежало на научных основаниях. Будущее было временем технического прогресса, соответственно, — неизбежно — политического, социального и культурного прогресса. Ни при каких обстоятельствах прежде и, пожалуй, ни при каких обстоятельствах позднее люди не связывали со всесилием техники столько надежд, как в 1920-е годы.

Казалось, возможно все сделать по науке — спланировать, распределить, организовать, предусмотреть, создать совершенный мир.

Мир, что еще и будет смотреться, как будто бы музей людской величия под открытым небом.

Нет ни одного искусства, которое было бы роднее мистицизму, как зодчество,

— писал Александр Герцен. Опять, как в далеком прошлом, людей влекли грандиозные архитектурные проекты. Но в случае если строители величайших храмов древности стремились прославить могущество всевышних, то сейчас обожествлялся сам человек (само собой разумеется, обычно в лице его лучшего (-их) представителя (-ей)).

Эти же проекты призваны были раз и окончательно покончить с проблемами, одолевавшими европейцев, в числе которых назывались социальные и межправительственные несоответствия, перенаселенность Европы, безработица, дефицит территорий, и наметившийся недостаток энергоносителей, что угрожал остановкой заводов и транспортных систем. Европа нуждалась в неисчерпаемом источнике энергии. Так появился необыкновенный геополитический проект.

Зергель, как будто бы Христос, давал слово исцелить всех страждущих. Гибралтарская ГЭС имела возможность производить сказочное количество тока. На дне Средиземного моря хватило бы места для постройки сотен новых больших организации и городов многих тысяч фермерских хозяйств.

Но секрет изобилия заключался в коллективном, добрососедском сотрудничестве всех государств-членов Евросоюза — ни одна из них в одиночку не имела возможности совладать с проектом Атлантропа. В случае если европейцы желают жить безбедно, без кризисов, им нужно обучиться жить в мире — такова была утопия технократа Зергеля. С объединением Европы отойдут в прошлое войны и бесконечные конфликты между народами, населявшими ее.

Все это говорилось за пара лет до начала Второй мировой. Но правительства государств-членов Евросоюза были равнодушны к призывам и доводам. Пророков не слушают, даже если они говорят от имени актуальной религии прогресса. Ну а мечту о единой Европе — в этом убедились современники Зергеля — несложнее решать, объявляя войну соседям.

Но как же появилась мысль Атлантропы?

В свое время Зергель был поражен, прочтя в одной из книг Герберта Уэллса (The Outline of History) о том, что во времена неандертальцев Средиземное море-де всецело пересохло, перегороженное цепью гор недалеко от Гибралтара и только по окончании таяния ледников бассейн его снова наполнился водой. Сейчас слова Уэллса приведут к скептической улыбке у географов, но Зергель безоговорочно поверил в данный рассказ.

В следствии уровень воды в западной части Средиземного моря на 100 метров, а восточной частина 200 метров. Поверхность воды в Средиземном море уменьшится на 20 процентов, и обнажится 500 000 кв км дна, область размером приблизительно с Испания.

Так он пришел к идее перегородить Средиземное море неестественным методом. По его расчетам, через две тысячи лет от него осталось бы только пара озер. Но, уже к началу ХХI века результаты вмешательства человека были бы очевидны, поскольку уровень моря понижался бы со скоростью более метра в год.

Так что, если бы мысль Зергеля воплотилась в судьбу, то уже в наши дни широкие участки акватории удалось бы осушить.

октав и Напев

Особенной популярностью проект Атлантропа начал пользоваться по окончании 1929 года, в то время, когда разразился финансовый кризис, и миллионы людей вмиг стали безработными, в противном случае и бесприютными. Проект давал слово постоянную работу множеству людей на десятилетия вперед, и из года в год объем работ лишь возрастал.

Необходимо было строить новые города, перестраивать ветхие, прокладывать электролинии, автомобильные и железные дороги, рыть каналы, добывать нужные ископаемые на бывшем дне моря. И какое количество еще найдется дел на расчищенной от волн почва?

Период финансового кризиса на рубеже 1920-1930-х годов был временем мегаломании. Проект Гибралтарской осушения и плотины Средиземного моря — не первый и не последний.

В начале тридцатых годов германские инженеры грезили осушить еще и солидную часть Северного моря. Предлагалось возвести две огромные плотины: одну — между Дувром и Кале, а другую — между восточным западным берегом и побережьем Англии Ютландии. Если бы проект был реализован, территория Германии существенно увеличилась бы.

Площадь новых земель, завоеванных для Рейха не армейскими, а строителями, равнялась бы Австрии и площади Швейцарии, совместно забранных. Потом власти республики предпочли все же вести войну, и история отправилась вторым методом.

Визуализация данного проекта.

А вот в Нидерландах подобный проект удался. В 1927-1932 годах тут отгородили от моря залив Зейдер-Зе, обнеся его плотиной, протянувшейся на 30 километров. Появилось пресноводное озеро Эйсселмер площадью 220 тысяч гектаров. Позднее часть его осушили, и почвы, забранные у моря, превратились в поля и пастбища. На этом фоне не такими сумасшедшими казались замыслы Хермана Зергеля.

Напротив, они разрешали многие жгучие неприятности современности. Именитые архитекторы соглашались кроме того безвозмездно оказать помощь ему в архитектоническом оформлении новых территорий. Светила европейского модерна вычерчивали совершенные города будущего, что увеличатся на равнинах, вознесшихся из пучины вод, либо заново планировали вид наибольших европейских портов — Генуи, Неа

Atlantropa a new continent

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: