Приключения принца иогана альбрехта мекленбургского. эпизод седьмой. герцог.

Продолжение приключений принца. Полная версия тут

К тому же не воображаю, как я растолкую собственному приятелю Олле, откуда они показались. Чего хорошего самого пиратом заявят. Но с безлюдными руками я все одно не уйду. Припасы, порох, пушки — все это в хозяйстве понадобится.

Да якоря поснимаю и все блоки, но пустой не уйду!

— Ваша светлость! — отвлек меня от грустных размышлений голос Яна Петерсона. – Ваша светлость, я тут осматривал пиратские трофеи

— И что же вы нашли, мой дорогой друг?

— Большое количество чего, мой принц, они шли из Швеции с грузом железа и меди

— Замолчи, Ян, либо меня на данный момент жаба задушит!

— Простите, принц, вы сообщили жаба?

— Жалко мне, говорю, грузов, но все нам не вывезти!

— Вы, ваша светлость, полагаете, влияниям будет тяжело растолковать происхождение судов с грузом?

— Моя светлость как раз так и думает!

— Я отыскал человека, что нам окажет помощь.

— Кого ты отыскал?

— На громадном флейте в канатном коробке сидел человек. Кличут Август Ван Дейк, в случае если я верно осознал — он хозяин этого судна, — с радостью пояснил мне Ян. — Эй, подойдите к его светлости!

Ко мне подошел на подгибающихся ногах достаточно изможденный человек. Он постарался поклониться мне, но споткнулся и чуть не упал; его подхватил мой шкипер. Похоже, бедолага провел в заточении несколько сутки и ему изрядно досталось.

— Ва.. ваша светлость, благодарю вас за спасение! — пролепетал он непослушным языком.

— Ян, разрешите ему умыться и покормите, лишь без излишеств. Вряд ли он на данный момент сможет что-то внятно сообщить. А вот ты, наверное, что-то придумал?

Дождавшись, в то время, когда Ван Дейка уведут, Петерсон задал вопрос меня:

— Ваша светлость, что вы планируете делать с военнопленными пиратами?

— Не воображаю, приятель мой. Ей-всевышнему, лучше бы они сопротивлялись! Я бы перебил их со спокойной совестью, а сейчас и не знаю.

А ты что дашь совет?

— Ну, мой принц, имеется масса вариантов! Вы имеете возможность приказать перебить их тут и по сей день. Ваши наемники сделают это, может и без наслаждения, но скоро. Вы имеете возможность, заковав их в цепи, доставить в Стокгольм и тогда их совершенно верно повесят, но уже по решению суда королевского суда.

Наконец, вы имеете возможность их тут без питья и еды. Тех из них, кто не сдохнет от голода, пренепременно прикажет убить ярл, когда покажется тут. Но вы так как желаете поступить как христианин, не так ли?

— Пожалуй, и что ты предлагаешь?

— Дайте им надежду на спасение!

— В смысле?

— Ваша светлость, смотрите, та дольняя шхуна повреждена, да и шла в балласте. С нее мы снимем все, что возможно снять, в особенности тот фальконет, что торчит, задрав дуло на юте. Остается два корабля, у одного из которых имеется законный обладатель.

— Ты предлагаешь ограбить спасенного?

— Вовсе нет, не смотря на то, что если он предложит вам что-нибудь за спасение — не отказывайтесь. Вряд ли его просто так оставили в живых, точно ярл собирался взять выкуп.

— Прекрасно, продолжай.

— Его корабль шел с грузом железа и меди в Амстердам, а второй пригодный к плаванию гружен пшеницей. У вас имеется уже опыт по ее продаже, не так ли?

— Куда ты клонишь? У нас нет людей на два лишних судна!

— Разве? Картинно удивился Ян. – А эти?

— Пираты? Ты с ума сошел!

— Вовсе нет, более-менее здоровых всего сорок человек, поделим их на два корабля и приставим за ними присматривать по пятку отечественных матросов. А два десятка ваших мушкетеров будут гарантией их благоразумия.

— Но у нас лишь один шкипер!

— Держаться в кильватер не такая громадная наука, а большего и не нужно. Ван Дейк же в признательность с радостью подтвердит, что приз полностью законен. Ну, утратит семь дней, перед тем как наймет новый экипаж. А мы возьмём благодарность и приз голландцев.

Это также кое-чего стоит!

— А пираты?

— А что пираты? Вытолкаем их взашей, пускай радуются, что не повесили! И к Юленшерне они не отправятся, побоятся.

В случае если, само собой разумеется, так прикажет ваша светлость!

— Решено. Петерсон, подбирайте матросов, Гротте, выделите людей во главе с капралами! Господи, пошли нам хорошую погоду!

Господь не подвел и к следующему вечеру мы без утрат находились на стокгольмском рейде.

— Олле Юхансон наблюдал на меня и Ван Дейка с непонятным выражением на лице. Наконец он, прочистив горло, задал вопрос:

— Э, ваша светлость, решил очистить от пиратов всю Балтику?

— А у вас, господин капитан над портом, имеется возражения?

— О, вовсе нет, вы неправильно меня осознали!

— Мой дорогой Юхансон, это вы меня не верно осознали. Я вовсе не планировал связываться с пиратами либо кем-нибудь еще. Это они на меня напали, и я был должен защищаться.

Они так же напали на господина Ван Дейка, и я, опять-таки, был должен оказать ему помощь! Как христианин и просто честный человек. Ну, в противном случае, что очередной корабль остался без хозяина — это легко превратности судьбы.

Божья воля, так сообщить!

— Да, осознаю, осознаю, на вас напали, а вы тут наподобие как и ни при чем.

— Полностью! Более того, тот маленький корабль, что по случайности попал мне в руки — он мне, прямо сообщу, в тягость! И я с радостью реализую его и груз.

— А какой груз? — оживился Олле, почуяв поживу.

— Семьдесят ластов отборного зерна! Тридцать талеров за ласт!

— Двадцать пять!

— Олле, вы меня без ножа режете! Вы понимаете, как нехотя мои подданные выплачивают мне мою законную ренту? Да я беднее любого шведского государственного служащего!

Двадцать восемь.

— С радостью сочувствую вашему горю, но, увы и ах! Двадцать пять.

— Ох, господин Юхансон, что мне с вами делать? Вы так мне красивы, что я склонен согласится.

Похоже, я все-таки очень сильно уязвил на протяжении прошедшей сделки господина капитана над портом! И он сейчас не смотря ни на что желает забрать реванш. Иначе, я так как не собственный кровно нажитое реализовываю.

Два дня назад и вовсе планировал сжечь.

— В продаже корабля я кроме этого могу вам поспособствовать, ваша светлость!

— Сделайте такое одолжение, мой дорогой друг. Три тысячи талеров, и я с радостью расстанусь с ним.

— Увы, мой принц, я знаю данный корабль, он не следует и двух с половиной. А принимая к сведенью события

— какое количество?

— Тысячу двести!

— Полторы! Либо я прикажу прорубить ему дно!

— Да для всевышнего! Но, для отечественной дружбы тысячу триста!

— Идет!

— Что это было? — задал вопрос меня Ван Дейк в то время, когда мы вышли из портовой конторы.

— А вы думали, пираты случаются лишь в море? Теми разбойниками, что обидели вас, господин Юхансон завтракает. Кстати о разбойниках: вы так как не понимаете имя вашего обидчика?

— Нет, ваша светлость.

— Но имеете возможность его определить, не так ли?

— О, мой принц, я запомнил эту дьявольскую личину через чур прекрасно, она сейчас есть мне в кошмарах!

— Замечательно, желаете посчитаться?

— А это вероятно?

— В нашем мире нет ничего неосуществимого, приятель мой. Во первых, я знаю и имя человека, столь жестоко с вами обошедшегося, и имя его неприятеля. Отправимся со мной, и я все устрою.

Через час мы были перед депутатом Риксрода Акселем Оксеншерной. Тот, пристально выслушав рассказ о злоключениях несчастного Ван Дейка, сочувственно набрался воздуха.

— Все это совсем печально, его величество принимает все вероятные меры по искоренению этого зла, но, увы, оно неискоренимо! Помимо этого, вы заявили, что не понимаете, как кличут главу пиратов, не так ли?

— Я — нет, но вот его светлость

— Само собой разумеется, само собой разумеется, стоит где-то произойти истории с пиратами — и его светлость принц Мекленбургский тут как тут. Ну и кто же данный подлец?

— на следующий день в королевском дворце состоится громадной прием, не так ли?

— Да! Но что вы этим желаете сообщить?

— О, ничего для того чтобы, но может так произойти, что господин Ван Дейк определит кого-нибудь из присутствующих.

— Кроме того так?

— Ну, я чисто гипотетически скажем если он окажется рядом с молодым Юленшерной то всякое может произойти, не так ли?

Будущий канцлер задумчиво поиграл желваками.

— Вы осознаёте, принц, что это через чур важное обвинение?

— Обвинениев чем? Помилуйте, господин Оксеншерна. Я никого ни в чем не обвиняю, , что господин Ван Дейк может кого-нибудь определить на королевском приеме.

Может, он определит пирата, быть может человека с которым ходил к непотребным девкам! Я-то почем знаю!

— Прекрасно, я вас осознал. Встретимся на следующий день, господа.

Из портовой конторы мы прямиком отправились в дом, снятый Манфредом по моему поручению. На стук в массивную окованную железом дверь продолжительно никто не открывал. Я было уже утратил терпение, в то время, когда из-за неё донесся не сильный голос Мэнни.

— Чего нужно?

— Запрещено ли увидеться с его светлостью принцем? — дурашливо поменяв голос, задал вопрос я.

— Его светлость болен и никого не принимают! — без промедлений последовал ответ.

— Откройте хорошему человеку, в противном случае хороший человек вам дверь выломает! — уже простым голосом настойчиво попросил я.

— Иди-ка из этого подобру-поздорову, пока цел, в противном случае ходят тут всякие!

— Мэнни, линия тебя подери! Ты что, меня не определил? Открывай на данный момент же!

— Берегитесь, принц! — закричали внезапно мои спутники, заметив, как в окне из приоткрывшейся ставни высовывается ствол мушкета.

Выстрела, но, не последовало: разумеется, стрелок в последний момент меня определил. Дверь наконец-то отворилась, и мне практически упал на руки смертельно бледный Манфред.

— Ваша светлость, наконец-то это вы! Я уже не знал, что и думать!

— Ну, ну, Мэнни, что с тобой, кроха! И вам здравствуй, парни. Что, все так не хорошо? — обратился я к высунувшимся мушкетерам.

Как выяснилось, чуть «Благочестивая Марта» покинула рейд, около дома стали происходить непонятные перемещения. Около него всегда толклись какие-то чёрные личности. Кое-какие из них пробовали незаметно пробраться вовнутрь, другие стучали и потребовали свидания с принцем.

В итоге, нанятый мной для ухода за Климом доктор прекратил приходить, разумеется напуганный всей данной суетой. Мои верные драбанты практически не дремали и совсем измучились, провиант кроме этого доходил к концу. Единственной хорошей новостью был не смотря на то, что и медлительно, но правильно идущий на поправку боцман.

Не смотря на то, что это как взглянуть: до тех пор пока мои соперники занимались осадой ни в чем не повинного дома, я в совсем втором месте занимался собственными делами без помех и не без прибыли.

— У вас, как я взгляну, весьма занимательная судьба, ваша светлость! — сообщил мне на прощание Ван Дейк. – Я отправлюсь в торговый квартал, мне нужна помощь соотечественников.

— И не рассказываете, мой дорогой друг, жизнь у меня как в сказке, чем дальше, тем ужаснее. Вас проводить?

— О, не следует!

— Еще как стоит, вы мне необходимы живым! С вами отправится Болеслав и два моих человека. Мне так будет спокойнее.

И не забудьте, у нас на следующий день прием у короля!

Усилив охрану дома, я отправился на «Благочестивую Марту». В том месте именно заканчивали перегрузку пушек с реализованного мной пиратского трофея. Пушки я планировал снимать так и без того, но мой шкипер вдобавок обратил мое ярчайшее внимание на совсем недостаточное оружие «Марты». Он утвержает, что корабль для того чтобы водоизмещения имел возможность нести не меньше восьми пушек, без особенного ущерба к грузоподъёмности.

Имелось же в наличии всего лишь две кулеврины забавного калибра на вертлюгах. Мне такие мысли также приходили в голову, но будучи профаном в военно-морском деле данной эры, я помалкивал. Ян же, обратив внимание на мою «везучесть» на приключения, внес предложение максимально довооружить корабль.

В следствии кулеврины отправились на ют, как и снятый с поврежденного флейта фальконет. А на палубе были размещены четыре пушки, каковые мы экспроприировали на корабле Ван Дейка — благо изможденный в плену до последней крайности хозяин этого хороша был продолжительное время в идеальнейшем забытьи. Ничего ужасного, у него еще остались, я же не беспредельщик!

На реализованном трофее было еще два фальконета, каковые мои люди благополучно заканчивали перегружать, равно как порох, оставшуюся провизию и другое. А что — контракт был о продаже груза и корабля. А пушки я честно отбил у пиратов, имею право! Следующим моим шагом был расчет с прошлой командой, что опоздал произвести так не своевременно раненый Клим.

О пятидесяти талерах за потерянного ярла обращение, само собой разумеется, уже не шла, но людей не обидели. Захотевшим остаться такую возможность предоставили, предотвратив, но, о вероятных последствиях. Ян взял указание собрать новый экипаж, включая канонира.

Захотевшие уволиться матросы, пропивая полученные деньги в портовых кабаках, сделали хорошую рекламу и недочёта в претендентах не было. Помимо этого, установка пушек была делом не таким несложным, но нанятые нами плотники должны были решить вопрос с подкреплениями и портами для пушек. Эх!

Снова траты, но дело того стоит. Сейчас, в случае если ко мне в море подойдет барка с какими-нибудь глупыми предложениями — я могу, не тратя время на остановку, решить вопрос радикально.

Решив первостепенные вопросы, я занялся более детальным обследованием трофеев. Само собой разумеется, самое полезное ушло к семейке Юленшерны, кое-что по доброте вернули Ван Дейку, но оставшееся потребовало вдумчивой описи. Я принц небогатый, но желаю это дело исправить, а бережливость имеется первый и нужный ход к тому!

В первую очередь решилась будущее холодного оружия. Более-менее качественные абордажные сабли, шпаги и тесаки заняли место в корабельном арсенале, остальные вероятно реализую, в том месте видно будет. Практически две много фитильных мушкетов, также хорошо! Пистолетов разных фасонов три десятка. Равных моим допельфастерам нет, но и откровенного хлама также.

Конкретно, в арсенал! Следующий экспонат трофейной кунсткамеры меня заинтриговал. Кремневое ружье в полной мере вменяемых размеров, больше моей кавалерийской аркебузы, и без излишних украшений.

Не через чур большой вес и хороший баланс, возможно стрелять без сошки. Хорошая вещь! Оставляю себе любимому, наверно, Мэнни не надорвется. Покончив с оружием, перехожу к сундукам: с одним ясно, он полон штурманских принадлежностей. Секстантов, астролябий и всевышний еще знает чего. Заметивший содержимое шкипер лишь присвистнул. Выясняется, это полный штурманский сундук, вещь редкая и ох в общем весьма дорогая!

Походу она также Ван Дейка, но он так как не в курсе? Тем более у меня собственный корабль — мне, меньше, нужно и все тут. Имеется еще инструменты россыпью, разумеется с вторых судов, захваченных пиратами, но уровень качества конкретно хуже.

В остальных сундуках мало увлекательного. Одежда, белье, опаньки, пропустили лишенцы, в платок завернуты украшения. Цепочка с крестиком, сережки, кольцо, запонки. Раздельно завернуты обручальные кольца, мне нежданно делается весьма мерзко на душе. Не знаю, что на меня отыскало, но начинаю ощущать себя мародером.

Что я сделал хорошего с момента попадания в данный мир? Кому помог? Кого защитил? Лишь убиваю и граблю трупы. Так, нужно завершать с этим приступом самоедства. Кого защитил?

Пани Марысю Остророг. Кому помог? Княгине Агнессе, пускай необычно, но помог. Убил, само собой разумеется, не мало, но по большей части защищаясь, да и кого? Пиратов, охамевшего пана, пробовавшего опорочить девушку? Отыскал о ком горевать.

По привычке все доводить до конца заканчиваю осмотр. Пара книг (по большей части молитвенников), писчие принадлежности: бумага, чернильницы, песочницы, перочинные ножи и перья. Кое-какие в полной мере красивые, нужно Мэнни презентовать. Последним номером был какой-то струнный музыкальный инструмент. Помой-му лютня, быть может на данный момент гитары так выглядят, не знаю. Еще пребывав под влиянием грустных мыслей, беру ее в руки и машинально выбираю струны.

Стоп, а это еще что? Я в свое время знал лишь три аккорда, да и то не через чур. А тут пальцы сами собой выдают достаточно затейливую мелодию. Это что, снова умения принца прорезались? Весьма интересно, а что я еще могу?

Нужно попытаться картины писать. Маслом!

На следующий сутки я и моя свита в полном параде заявились на королевский прием. Нужно сообщить, дворец меня не очень сильно поразил. Бывал, понимаете ли, в Эрмитаже в свое время. Но в общем все прилично. Его величество Карл IX — достаточно крепкий еще мужчина, наблюдает благосклонно, ну а что ему. Я же работу приехал предложить, а не денег выпрашивать. К тому же Мекленбурги древний и знатный род, не то что какие-то в том месте Вазы.

Что ни скажи, а приятно, что такие люди ищут дружбы. Его высочество наследник также радуется, но как-то искреннее, что ли. Да, я же ему на морскую прогулку намекал, нужно напомнить. Неподалеку от наследника стоит Аксель Оксеншерна, а рядом с ним пара со страхом озирается Ван Дейк. А где мой хороший приятель Карл Юхан Юленшерна?

Что-то я соскучился.

По окончании праздничной части заявили легкий перекус. Ну что сообщить, шведский стол он и в средневековье шведский стол. Позже заиграла музыка, и заявили танцы. Моя светлость интереса к танцам не показала ни мельчайшего. Женщины при дворе какие-то все больше в возрасте и одеты с приличной скромностью, дабы не сообщить скупостью.

Стою в сторонке, скучаю. Этакий Чайльд-Гарольд на пикнике. Мои приближенные, наоборот, оживлены и возбуждены. Ну, им простительно — они парни фактически деревенские, им и это в новинку. Внезапно слышу, кто то невдалеке нагло обсуждает мою ярчайшую персону.

Вот жалко, еще лорнетов не изобрели, в обязательном порядке взглянул бы на этих невеж с видом крайнего удивления. Но, обсуждают меня две достаточно красивые на фоне местных дам женщины, не стесняясь наряду с этим хихикающие. Достаточно вызывающее поведение на фоне местного пуританства.

Лёлик и Болек, глядя на них, зависают; но, им большое количество не нужно. Хорошо, смотрите на меня, лоси деревенские, показываю один раз! Подхожу к женщинам и отвешиваю им самый куртуазный поклон, на что лишь способен.

Женщины в ответ склоняются в реверансе.

— Милые женщины! Потому, что никто не удосужился меня представить таким очаровательным особам, разрешите мне рекомендоваться самостоятельно! Я принц Иоган Альбрехт Мекленбургский!

А вы, должно быть, ангелы, спустившиеся с небес, дабы украсить почву собственной несравненной красотой!

И в таком духе плету словесные кружева мин., возможно, десять без перерыва. Женщины не то что бы поражены, но слушают меня более чем благосклонно. Ну так, чай, тут не каждый вечер холостые принцы отираются.

— Обратите внимание, прелестные женщины, на моих храбрых спутников, взирающих на вас с столь светло выраженным благоговением. Увы, храбры они лишь с неприятелями на поле брани, а в присутствии дам, к тому же таких прекрасных, как вы, теряются как дети. Я бы обязательно представил вам их, но увы, вы так и не сказали мне собственных имен.

— Аврора!

-Ульрика!

— Ах, какие конкретно прелестные имена! А желаете танцевать?

Желают, ох как желают!

Танцы, но, не затянулись. Покинув дам на попечение Лёлика и Болека, я подошел к Акселю.

— Я наблюдаю, семейка Юленшерна не удостоила данный прием своим посещением?

— Увы, ветхий ярл в последний момент испросил разрешения уйти в связи с делами.

— Его поставили в известность?

— Может, и нет. Господина Ван Дейка многие видели, сложить два и два не такая уж громадная задача. Юленшерны вероятно и пираты, но отнюдь не дураки.

— Обидно, а но, что господь ни делает — все к лучшему! Не всевышний весть какая радость видеть рожи данной семейки.

— Аминь! Отозвался Аксель. – Кстати, вы понимаете, с кем только что танцевали, ваша светлость?

— Э с Ульрикой?

— Ульрикой Августой Спаре, урожденной Юленшерна! Это сестра Карла Юхана. Как видите, не все представители данной семьи вызывают у вас отвращение!

Блин, а я-то думал, кого она мне напоминает! Ну нужно же

— Видите ли, любезнейший господин Оксеншерна, дамы по большому счету вызывают у меня симпатию, а такие прекрасные, как Ульрика и Аврора, тем более. Кстати, вы сообщили Спаре? Это ее фамилия по мужу не так ли?

— Как раз так, ваша светлость.

— Любопытно, и кто у нас супруг?

— У нас? Никак не могу привыкнуть, принц, к вашей манере выражаться. Но, вы, пожалуй, правы, с этим браком не все благополучно. Кристиан Спаре ровесник ее отца и его громадный приятель.

Кстати, Аврора ее падчерица.

— Святая пятница! Бедняжку выдали замуж за старика, и сейчас она в отместку эпатирует местную публику!

— Вы увидели?

— Да слепой и тут бы увидел! И что, увесистые рога украшают почтенные седины господина Спаре?

— Вот за сплетнями, это не ко мне, ваша светлость!

— Ну, господин Оксеншерна! Какие конкретно же это сплетни, это полезные сведения о сопернике перед сражением.

— Вот как? Все-таки у вас весьма уникальный образ мыслей, принц. Кстати, а вы не желаете поведать, что у вас произошло с молодым Юленшерной?

Из-за чего вы его так ненавидите?

— Приятель мой, «ненавидеть» это через чур звучно сообщено! У меня вправду имеется кое-какие претензии к Карлу Юхану, но никакой неприязни. Кстати, а у его рода вправду была привилегия брать дань с торговцев?

— Вот оно в чем дело! Ну, да. Была такая много лет назад, так вы рассказываете

— Я вам, господин Оксеншерна, ничего не сообщил; кстати, а у вас какие конкретно претензии к семейству Юленшерна? Постойте-ка, а уж не желали ли вы быть на месте господина Спаре? Святая пятница!

— О, нет! — захохотал Аксель, — тут ваша проницательность, принц, дала осечку! Отечественная неприязнь имеет куда более давешние корни. Но давайте прервемся: король, думается, планирует покинуть общество, нам нужно быть в первых последовательностях, отправимся!

Вправду, его величество Карл IX, по всей видимости утомившись, поднялся и направился к выходу. Придворные прихлебатели дружно склонились перед ним; уже выходя, он наткнулся на нас с Акселем глазами. Милостиво кивнув, он сказал:

— Спустя семь дней состоится громадная королевская охота, мы будем рады видеть вас на ней, принц Мекленбургский! Мы слышали, что вы отменный стрелок, сохраняем надежду, что эти слухи не преувеличение!

— Непременно, ваше величество! Почту за честь! — ответил я, поклонившись. Увидев, что наследник идет за королем, я тихо, но в полной мере четко добавил. – На моем корабле заменили артиллерию, послезавтра я выйду ее испытывать.

Густав Адольф, услышав это, быстро обернулся. Отечественные взоры пересеклись как рапиры в учебном поединке. Улыбнувшись мне на прощание, принц вышел за отцом.

— Ох и ловкий вы человек, ваша светлость! — пробормотал Аксель не то осуждая, не то одобряя.

Вы когда-нибудь находились на носу мчащегося вперед на всех парусах корабля? Незабываемое зрелище. Острый форштевень разрезает волну, поднимая брызги до самого бушприта, держась за что, стоим мы с принцем Густавом. Умом я осознаю, что скорость в семь — восемь узлов, что мы идем на данный момент, для двадцать первого века, в котором я некогда жил, ничто. Но ничего не могу с собой сделать. Я опять семнадцатилетний мальчишка, и меня завораживает мчащийся по волнам флейт.

Меня пьянит бескрайнее море, расстилающееся около. Я кажусь сам себе сказочным гигантом, покоряющим стихию. Рядом со мной такой же мальчишка с горящими глазами и мокрыми от морских брызг волосами.

Мы оба наблюдаем на море и оба радостны.

Наконец мы находим гора, одиноко торчащую из моря, и поворачиваем к ней. Надеюсь, мой шкипер знает, что делает, и мы не налетим на мель. Проходя правым бортом мимо скалы, мы попеременно разряжаем отечественные пушки. Выстрелы грохочут друг за другом, пушки, выплюнув ядра, отлетают от порта и обязательно пробили бы противоположный борт, но умная совокупность верёвок и блоков гасит отдачу.

Отечественный канонир не через чур старался попасть — так как основное проверить работоспособность совокупности, но одно из ядер попадает в каменные осколки и скалу разлетаются во все стороны. Глядя на это, сперва мы, а позже и вся команда разражаются весёлыми криками. Канонир молодец, и я, пожалуй, награжу его. Пройдя мимо острова вторым бортом, даем залп в один момент из всех орудий. В этом случае канонир прицелился тщательнее, и уже три ядра из четырех поднимают каменный ураган.

Не выдержав, я скидываю камзол и, засучив рукава, кидаюсь к одному из фальконетов. Хватаю банник и начинаю чистить ствол. Густав наблюдает на меня с обширно открытыми глазами, для того чтобы фокуса он от меня точно не ожидал. Прочистив жерло пушки, я закладываю в том направлении картузы с порохом и забиваю пыж.

После этого закатываю ядро. Орудие готово к стрельбе, я изрядно потренировался незадолго до и делаю все достаточно сноровисто. Шепетильно целюсь, правильнее делаю вид — как возможно целиться с этими примитивными средствами, я по совести говоря, не постигаю. Загоняю протравник в затравочное отверстие и, насыпав в том направлении мало пороха, берусь за фитиль. Густав наблюдает на меня как на апостола новой религии, и я, обширно открыв рот, стреляю. Мы зачарованно наблюдаем, как ядро, кувыркаясь в воздухе, летит к цели.

Как это ни необычно, успех на моей стороне и ядро задевает гора. Я мало оглушен и не хорошо слышу, но около меня беснуются от эйфории мои приближенные. Густав Адольф от них не отстает и прыгает, думается, выше всех. Мне также нужно радоваться, сейчас у меня успешный сутки и я много сделал, дабы подружиться с будущим великим королем. Но я рад не этому. Я радуюсь свежему ветру и солнечному дню. Волнующемуся морю и смоляному запаху от корабля.

Я пьян от своей молодости и грохота пушек и силы. Я все могу и всего добьюсь, и горе стоящим на моем пути! Позже мы полезли по вантам на самую вершину мачты.

Забравшись в наблюдательную бочку, мы наслаждались морем, и хотелось, дабы эта 60 секунд ни при каких обстоятельствах не кончалась.

— Иоган, приятель мой, где вы обучились стрельбе из пушек? — нарушает отечественное молчание шведский принц. – Неужто в Мекленбурге принцев учат данной премудрости?

— А из-за чего нет, ваше высочество! Легко мне захотелось и я обучился. Я рано задумался о собственной судьбе, Густав.

Сидеть на троне и носить корону, в сущности, может каждая мартышка. Все будут ей кланяться и оказывать почести, но прекратит ли она быть от этого мартышкой? Я желаю чего-то воображать из себя сам. Я желаю воинской славы, но как я отправлю солдат в наступление, если не знаю их ремесла? Исходя из этого я всегда совершенствуюсь в мастерстве стрельбы, вольтижировке и фехтовании. Исходя из этого я обучился стрелять из пушек.

Я желаю заслуживать правителем и обучаюсь этому. Я начал с трех человек свиты, а сейчас у меня рота и свой корабль мушкетер. Правитель обязан знать, откуда берутся окружающие его блага, и я не чураюсь заниматься торговлей.

— Вы самый необыкновенный человек, какого именно я лишь видел в собственной жизни! Желал бы я иметь для того чтобы приятеля!

— Ах, ваше высочество, нет ничего несложнее! Вы нравитесь мне, и я буду горд отечественной дружбой, но имеется одна тонкость.

— Какая же?

— Друзей нужно не иметь, с ними нужно дружить. Легко дружить, осознаёте?

— Опасаюсь, что нет.

— Как бы вам растолковать вы слышали о короле Ричарде Львиное сердце?

— Очевидно, это лучший пример рыцарства, какой лишь давала нам в пример история. Он был королем Англии и вести войну за Гроб Господень.

— Всевышний мой, какого именно лишь бреда вам не наболтали ваши учителя! Ричард был прескверным человеком. Он был нехорошим сыном, довольно часто поднимавшим мятежи против собственного отца и таки скинувшим его с престола. Он был никуда не годным правителем, мало заботившимся о процветании собственного страны. Он хорошо сражался на святой почва, но войну эту проиграл. Так что армейским он также был не весьма!

По сути он умел лишь дружить, не смотря на то, что и приятель-то у него был лишь один. Вы понимаете, о ком я?

— Нет, вы, Иоган, поведали мне столько необычного, что я . Нет, я не знаю, кто был его единственным втором.

— Султан Салах-Ад-Дин!

— Саладин? Но как это вероятно?

— Вот таковой выверт истории, мой дорогой друг! Они продолжительно вести войну друг против друга и столкнись на поле боя, сделали бы все, дабы убить один другого, но они дружили. В то время, когда Ричард заболел, Саладин отправил ему снег с горных вершин и фрукты.

В то время, когда под ним убили коня, он отправил ему собственного. Ричард кроме того готовься дать мусульманину в жены собственную сестру, так он уважал его.

— Мне кое-что говорили мои учителя, но

— Но ни при каких обстоятельствах под таким углом зрения, не так ли?

— Да, вы правы!

— Неизменно полезно, мой дорогой друг, наблюдать на обстановку с различных углов.

— Но к чему вы это?

— Густав, со временем вы станете королем, а я герцогом. Может статься так, что

Приключения принца иогана альбрехта мекленбургского. эпизод седьмой. герцог.

Эльдар Джарахов — мысли о смерти

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: