Приключения принца иогана альбрехта мекленбургского. эпизод десятый. возвращение блудного герцога

Выйдя от короля, мы прямиком отправились к принцу.

— Дружище, ты все больше меня поражаешь! – восторженно вскрикнул наследник. – Ты задержал металлическую лавину датской кавалерии (молодец Мэнни). Ты отверг щедрые посулы короля Кристиана (какие конкретно, какие конкретно посулы?) Право, ты легко храбрец из древних времен!

— Полно, Густав, ты заставляешь меня краснеть. Я в необходимое время в нужном месте.

— О нет, приятель мой, в том месте была чертова прорва народу, но ни один не сделал и половины

— Умоляю, хватит восхищений. Давайте лучше поболтаем о делах. Кто на данный момент руководит армией?

— Экгхм на данный момент, — прокашлялся Аксель, — на данный момент никто.

— Это не хорошо. Нам необходимо взять на себя руководство и побеждать эту войну.

— Побеждать? Ваша светлость знает как?

— Я знаю, как ее не проиграть. Сиречь победить. Итак, господа, слушайте! И не рассказываете позже, что вы не слышали.

Ваше высочество, для войны нужны три вещи. Вы понимаете какие конкретно?

— Э я полагаю – армия, пушки, припасы

— Н-да, ваши учителя, как я и сказал ранее, учили вас всякому бреду. Не хмурьтесь, Аксель. Итак, первая вещь, нужная для ведения войны – это деньги! Вторая вещь – это также деньги.

И третья, как бы вам это не показалось необычным – это также деньги. По причине того, что в случае если у вас имеется деньги, вы имеете возможность нанять войска, приобрести пушки и все нужные припасы. А вдруг денег нет, то ваши воины разбегутся, припасы, не будучи пополняемыми, кончатся, а пушки достанутся сопернику.

— Занимательный взор на войну, не смотря на то, что, пожалуй, верный. – Улыбнулся Оксеншерна. – Беда в том, что у нас нет ни первого, ни второго, ни третьего.

— Тогда необходимо лишить средств ведения войны короля Кристиана.

— Но, линия забери! Как?

— Позволяйте рассуждать логически. У датчан имеется армия, и имеется нужные припасы. Армия понесла большие утраты, но они смогут их восполнить, израсходовав еще какое-то количество денег. А вот в случае если их лишить еще и припасов, то денег им, пожалуй, уже не хватит.

Значит, необходимо ударить по их магазинам.

— Что же, замысел хорош, осталось лишь определить где они.

— Также мне двучлен Ньютона!

— Что простите?

— Я говорю элементарно! (блин да в то время, когда же я за языком следить обучусь!) Не забывайте, я при атаке брандерами датского флота захватил пинас?

— Это тот, что стоит у причала под вашим флагом, и на что не пускают королевских государственныхы служащих? – с невинным видом уточнил Аксель.

— Ну да, так о чем это я… ах, вот оный пинас занимался доставкой всяческих припасов в один увлекательный город называющиеся Кристианополь. Где, фактически, и находятся магазины армии короля Кристиана.

— Это вам капитан захваченного пинаса поведал? Ну тот, которого вы в отличии от рядовых матросов не сдали в крепость.

Голос графа Оксеншерны возможно было мазать на хлеб вместо меда. Если он желал собственными намеками возбудить любопытство наследника престола, то ему это в полной мере удалось.

— О чем вы, граф?

Так, нужно безотлагательно пресечь этого любителя подначек. Так сообщить, чтобы не было.

— Любезного графа Акселя мучает совесть, ваше высочество! Он неожиданно отыскал в памяти о том, что я на собственные деньги организовал атаку брандерами датского флота, и шведская казна мне до сих пор не компенсировала эти траты. Господин Оксеншерна очень сожалеет о том что я несу на плечах большую часть затрат королевства Швеция на войну с Данией.

И, вероятнее, пробует медлено подвести вас к мысли, что не худо было бы эти траты компенсировать. Не так ли, любезный граф?

Любезный граф поперхнулся, разумеется, у него все-таки была пара другая цель. Но Густаву Адольфу высказанное мной показалось не лишенным оснований, и он вопросительно посмотрел на приятеля.

— Вне всякого сомнения, ваша светлость, вам в самом скором времени компенсируют ваши утраты. – Празднично провозгласил Оксеншерна. – Вам нужно будет лишь представить смету ваших затрат

— Нет ничего несложнее! – вскрикнул я, перебив его. – Кстати, данный документ в далеком прошлом составлен и совсем случайно на данный момент со мной. Благоволите, любезный граф!

Любезный граф с кислой ухмылкой принял документ, что я совсем случайно таскал с собой третью семь дней, и поклонился.

— Кстати, герцог, мы организовали атаки брандерами еще трижды, но ни одна не достигла цели! Как вы полагаете, из-за чего? — задал вопрос меня Густав Адольф.

— По причине того, что каждый сюрприз не редкость сюрпризом лишь один раз, ваше высочество. – С ухмылкой ответил я. – Если бы ваши люди, руководящие флотом, сходу поддержали мое начинание – мы бы сожгли целый датский флот. Увы, сейчас они настороже, а средства, израсходованные на последующие атаки, вылетели в трубу!

— Ну, кое-какие последствия все же были. Датская эскадра прекратила блокаду Стокгольма и ушла к берегам Норвегии.

— Вот как? (Петерсон, не будь я герцог, возьмёт по самое не могу за то, что не доложил!) Тогда давайте возвратимся к нашим баранам, сиречь к датским припасам в Кристианаполе. В случае если мы нанесем успешный удар по их магазинам, то кампания будет за нами.

— Все, что вы рассказываете, герцог, весьма заманчиво! Но вряд ли рейд к Кристианополю будет успешен. Датчане понимают его важность не хуже вас и смогут легко парировать отечественные маленькие силы. К тому же город не дурно укреплен и находится на острове.

Кроме того в случае если мы прорвемся к нему, забрать с налета вряд ли удастся, а на осаду у нас нет ни времени, ни сил. – Задумчиво сказал Аксель.

— Очевидно, граф, в случае если мы постараемся прорваться к датским магазинам по суше – удачи нам не видно. Но я полагаю, что рейд на суше обязан носить отвлекающую роль, а основной удар нужно нанести с моря. Раз уж флот моего дорогого кузена прекратил нас блокировать, этим грех не воспользоваться!

— Но это будет весьма тяжёлое и страшное предприятие. Не знаю кроме того, кому это возможно поручить

— Вот совсем, совсем не понимаете?

— Вы желаете сообщить

— Вот как раз, но у меня имеется пара условий.

— Я вас слушаю, герцог.

— Первое: никто не должен знать о отечественном мелком предприятии, включая его величество. Второе: по окончании окончания дела мне необходимо время наведаться в Мекленбург.

— Это все?

— Ну, если не считать некоего количества серебра на подготовку экспедиции, то все.

Спустя семь дней форштевни моих судов резали морскую волну по направлению к Кристианополю. Моих – это «Благочестивой Святой» и «Марты Агнессы»: как раз так я назвал захваченный и, под различными обстоятельствам одна кривее второй, зажатый мною пинас. Уж больно понравился мне данный кораблик.

Вышли мы под мекленбургскими знамёнами, а в стольном граде Стокгольме были заблаговременно распущены слухи о том, что герцог Мекленбург-Стрелицкий, убоявшись господа по окончании Кальмарской резни, отправился куда-то отправился, как бы не в святую почву босой и с пеплом в волосах.

На молитву со мной отправилось, кроме экипажей, заботливо нанятых Яном Петерсоном, еще практически шесть сотен паломников. Забиты мои «ласточки» по самое не могу, благо идти не на большом растоянии. Следом за нами на приличном расстоянии шли еще четыре громадных шведских корабля с десантом. Чуть выйдя в море, я приказал спустить гордый штандарт Мекленбурга и поднять датский флаг.

Шведские офицеры приданных мне армий отнеслись к этому без одобрения, но, проинструктированные Оксеншерной, помалкивали. Но, в море мы никого не встретили – похоже, датчане вправду ушли. На рейд Кристианополя мы пришли под вечер.

Подав условный сигнал, любезно сказанный мне датским капитаном, мы встали на рейд. К нам срочно направилась шлюпка, разумеется с представителями датского руководства, любопытствующего о цели прибытия. Встречали датского офицера военнопленный ян и датчанин, у которого был скорее норвежский, а не шведский выговор. Увы, беседы не получилось. До датчан дошли слухи о произошедшим на рейде Стокгольма, и бывший капитан «Святой Агнессы» был срочно опознан.

Первоначально я полагал запудрить мозги местной таможне. Все равно до утра осматривать они не будут, а ночью я атакую. Увы, датчанин показал несовместимую с судьбой прыть и, схватившись за шпагу, постарался поднять тревогу.

Выполнить собственный намерение ему не удалось, потому, что кричать с горлом перехваченным навахой Петерсона, выяснилось пара затруднительно.

— Час от часу не легче! – сообщил я, замечая за всем этим безобразием. – Ну-ка гребцов наверх, пока не расползлись как тараканы!

Дождавшись в то время, когда испуганных гребцов, под дулами пистолетов, перегонят из шлюпки на палубу, я обратился к ним с незамысловатой речью. В которой высказал предположение, что им известен условный сигнал о том, что на осматриваемом корабле все в порядке, и если они мне его любезно скажут, то я не стану их вывешивать, четвертовать и расстреливать. Причем все это в один момент.

Гребцам мои аргументы показались убедительными, и скоро один из них просигналил фонарем на берег нужную информацию. Благо сигнал был незамысловат. Тем временем я и пара бывших каторжан заняли место в шлюпке.

Импровизировать, так импровизировать!

— Вот что, Ян! Когда я подойду к причалу, а это произойдёт очень не так долго осталось ждать, сажай во все шлюпки эту банду висельников, по неточности именуемых мушкетерами шведского короля, и пускай гребут изо всех сил. Сами к пушкам и поддержите нас огнем, в случае если появится такая необходимость.

Ну, с всевышним!

Из-за чего я забрал с собой «бывших каторжников»? Сам не знаю, легко по окончании той памятной ночи в окрестностях Кальмара мне казалось, что для диверсий, которые связаны с массовой резней, лучше людей не отыскать.

Моя уловка практически сработала. Отряд воинов, выстроенных на причале, послали назад в казармы, как и пушкарей, затушивших собственные фитили. На нас также никто не обратил внимания, только в то время, когда с моих судов к берегу направились шлюпки – один из датчан, забеспокоившись, подошел ко мне что-то задать вопрос и понял, что не считая шляпы и плаща ничего в моем виде не напоминает о датском таможеннике.

— Пора! — Скомандовал я своим архаровцам и, выхватив шпагу, воткнул ее в датчанина. – Не пускайте их к пушкам! Погибните, а не пускайте!

Повторять не было нужно, каждый осознавал, что успех всего дела и отечественные жизни полностью зависят от этого. Мнимые гребцы, умело орудуя абордажными саблями и ножами, запрятанными до поры под банками, в мгновение ока перебили всех датчан недалеко от причала. Это дало нам еще несколько мин., пока кто-то из бдительных часовых, привлеченный непонятными перемещениями, не пальнул в атмосферу, подняв тревогу. Разумеется, пушкари и стражники не на большом растоянии ушли либо размешались рядом, потому, что достаточно скоро возвратились.

Но что происходит, они не знали, фитили их мушкетов не горели и дружный залп из пистолетов, которым мы их встретили, был полной неожиданностью. Оправившись от первого замешательства, они бросились в бой. Но к нам уже подошло подкрепление с судов, и бой закипел.

С судов, поддерживая нас, гремели фальконеты и, обернувшись, я заметил что на флагштоках датский белый крест на красном поле сменился шведским золотым на светло синий.

— Вперед, curvachi, вы что, собрались жить всегда! – Крикнул я и бросился в гущу схватки.

В то время, когда я лишь попал в тушку принца, и мне было нужно драться в лесу со стражниками Кляйнештадта, мне показалось что ничего ужаснее этого боя в моей жизни не будет. Позже я так же поразмыслил о той ужасной ночи под Кальмаром, в то время, когда я совместно со собственными «каторжанами» резал глотки дремлющим датским воинам, а позже уходил лесными тропами от их разъярённых товарищей. Но все эти воспоминания померкли в Кристианополе

Перебив стражников на пирсе, мы ворвались в крепостной двор. Ошалевшие датчане лезли со всех сторон, но на отечественное счастье не нашлось никого, дабы их организовать. Сперва я стрелял, но скоро на зарядку просто не стало времени, и я схватился за собственную кавалерийскую шпагу. Для красивого фехтования не было места, и я гардой и лезвием направо и налево, нанося страшные раны, кровь из которых хлестала во все стороны.

Рядом со мной бок о бок бились отобранными у датчан алебардами Аникита и Анисим. Скоро целый двор был завален трупами, но мы с отечественными соперниками осатанело кромсали друг друга, скользя и спотыкаясь в лужах крови. К счастью, шведские офицеры не поддались общему сумасшествию, и до тех пор пока мы сражались, они с воинами заняли главные башни, батареи и ворота.

В какой-то момент я осознал, что моя шпага сломалась, да и сил ей размахивать больше нет. Но это и не требуется, потому, что неприятели кончились. Нет, мы не перебили их всех – на это нас бы вряд ли хватило, но вражеские воины, осознав, что проиграли, стали сдаваться.

…Я сижу среди крепостного дворика и блаженно щурюсь на выглянувшее солнце. Рядом со мной хлопочут Лёлик и Болек и что-то говорят. Я их не слышу и лишь устало киваю. Позже, совершив языком по пересохшему нёбу, осознаю, что плохо желаю выпивать.

Показываю символами своим верным драбантам, и Кароль понятливо протягивает мне какую-то баклагу. Жадно выхлебав половину содержимого, оглядываюсь и сую ее в руки Аниките, тот, ни на секунду не забывая о вежестве, изображает поклон, степенно выпивает и делится остатками с Анисимом. Что мне вместо поклона изобразил он, я уже не вижу, потому что мало отключаюсь от действительности.

Пред глазами поднимается последняя ночь перед отечественным отправлением, в то время, когда меня снова позвали к королю Карлу.

Его величество лежал на собственной кровати, и в полумраке его лицо казалось особенно бледным. Никого рядом, не считая королевы Кристины, не было, что достаточно необычно.

— Подойди ближе, герцог Иоган, мне тяжело сказать.

— Да, ваше величество, – отвечаю я, приблизившись близко.

— Я умираю. Что же ты не разубеждаешь меня, как мои придворные?

— Я вижу, что вы рассказываете правду. Кто я таковой, дабы спорить с человеком, что не так долго осталось ждать предстанет перед господом?

— Ты необычный юноша, Ганс честный храбрый и весьма не простой. Я рад, что не совершил ошибку в тебе.

— Не совершили ошибку в чем, ваше величество?

-Подожди задавать вопросы, у меня мало времени. Король не всегда возможно хорошим христианином – такое уж это ремесло. Еще реже он бывает хорошим родителем для всех собственных детей.

Да, да лишь один унаследует корону, а чем меньше возьмут остальные, тем лучше для блага страны. Потому что благо страны превыше всего! У меня имеется дочь старшая дочь ты видел ее

— Вы рассказываете о принцессе Катарине?

— Да, о ней. Я желаю, дабы она стала твоей женой.

— Простите, ваше величество, но это так нежданно. Я заштатный герцог, а ваша дочь принцесса крови.

— Ты потомок рода и дельный человек. Помимо этого у моей девочки не ладятся дела с помолвкой. Я так как забрал трон у Сигизмунда, а у него куда больше прав на престол, не говоря уж о том, что мы, Ваза, не так уж в далеком прошлом стали королями.

Так что Катарину мало кто думает хорошей партией в королевских семьях, не смотря на то, что она богатая невеста. Да, да, в соответствии с «закона о приданом» она богатейшая наследница в Швеции. Ты беден, я знаю, но ты доказал, что знаешь счет деньгам и не просадишь приданое моей дочери.

Будучи моим зятем, ты в полной мере можешь стать единственным герцогом в Мекленбурге, и никто не сообщит, что ты недостоин быть зятем короля.

— Ваше величество, дабы стать единственным герцогом в Мекленбурге, мне нужно изгнать племянников ее величества. – Ответил я умирающему королю и взглянуть на королеву. – Вряд ли подобный произвол понравится моей потенциальной свекрови. Не говоря уж о том, как это воспримут в Империи. Вы, ваше величество, отнеслись ко мне по-отечески, в то время, когда я был жалким изгнанником.

Как раз благодаря вам я стал герцогом, и я готов принять любую вашу волю, как если бы это была воля моего отца. Но

— Что «но», Ганс? В большинстве случаев ты не столь нерешителен. Что тебя тревожит?

Ну и что прикажете делать? Поведать умирающему, что я огулял вдову еще не остывшего дяди и имею виды на ее княжество?

— Захочет ли ваша дочь выйти за меня? Я так как мальчишка если сравнивать с ней!

— Прекрасный и обаятельный мальчишка! – Вступила в беседу королева Кристина. – Все мои придворные женщины без ума от вас, а последние ваши подвиги их в сумасшедший восхищение. Либо вы желаете заявить, что Катарина ветха для вас?

— Вовсе нет, ваше величество. Она, само собой разумеется, пара старше меня, но отличие в возрасте совсем не громадна (ага блин, поразмыслишь, десять лет), да и в браках коронованных особ такие мелочи редко играют роль.

— Ну вот и замечательно, в случае если у вас нет вторых возражений

— Лишь одно, ваше величество: моя матушка, дай ей господь продолжительных лет судьбе, именно занимается поисками подходящей невесты для меня. Я в полной мере отдаю себе отчет в том, что лучшей партии ей не отыскать, но было бы сущей непочтительностью с моей стороны не задать вопрос ее мнения на данный счет.

— Пожалуй, в ваших словах имеется резон, дорогой Иоган Альбрехт. Мы отыщем метод известить вашу почтенную матушку о отечественных матримониальных замыслах и при ее утвердительном ответе

— В котором я нисколько не сомневаюсь!

— При ее утвердительном ответе мы срочно заявим о вашей с Катариной помолвке.

— Я рад, что нам удалось обо всем договориться. – Негромким голосом проговорил Карл. – А сейчас я устал и желаю дремать. Ступайте, Иоган.

Я, кратко поклонившись, планировал выйти, но королева сделала мне символ рукой, дабы я ее подождал. Практически через 60 секунд она вышла из королевской спальни и попросила меня проводить ее. Мне ничего не оставалось, как предложить ее величеству руку, причем обернуть ее плащом мне кроме того в голову не пришло.

Некое время мы неторопливо прогуливались, позже ее величество нарушила молчание.

— Иоган, вы хороший приятель моему сыну.

— Я радостен, ваше величество, заслужить такую высокую оценку от вас!

— Да, такой хороший, что я время от времени этого не одобряю.

— Простите, но я вас не осознаю.

— Вы довольно продолжительное время морочили мне голову вашим мнимым романом с Эббой Браге, но сравнительно не так давно я определила, кто как раз увлечен данной несносной девчонкой и чей грех вы так искусно закрывали. Да-да, вам в полной мере удалось меня совершить, но сравнительно не так давно я все определила.

— Мне весьма жаль, ваше величество.

— Вам жаль, что вы нагло водили меня за шнобель, либо что вы попались на вашем вранье?

— Помилуйте, ваше величество, ну какое уж тут лжи? Со времен Адама мы, мужчины, устроен

Приключения принца иогана альбрехта мекленбургского. эпизод десятый. возвращение блудного герцога

Белослава Графа — Сън/ Beloslava Grafa — Dream (Official Video)

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: