Предыстория «кондора» или как создавался первый отечественный корабль-вертолётоносец

      Комментарии к записи Предыстория «кондора» или как создавался первый отечественный корабль-вертолётоносец отключены

На сайте Отвага2004 отыскал статью, которая, думаю, заинтересует сотрудников.

Появление атомного оружия на флоте вынудило многих военно-морских теоретиков поменять собственные взоры, но коммунистический фаворит Н.С.Хрущев на их фоне все-таки выделялся собственной радикальностью, публично заявив в 1959 г., что американские ударные авианосцы смогут быть стёрты с лица земли запускаемыми с советской территории баллистическими ракетами (БР). Но, делая такое заявление, он опирался на результаты и предложения научно-исследовательских разработок авторитетных армейских экспертов. «Ракетная эйфория» оказала влияние на расстановку выговоров в строительных работах Армии.

С одной стороны, у управления СССР была уверенность в возможности нанесения решающего «ответного удара по агрессору» силами РВСН, а с другой – недооценка возможного соперника, среди них и возможностей его ВМС по разным методам использования и размещения атомного оружия. Прозрение пришло весьма не так долго осталось ждать.

США, применяв прекрасно отработанный у нас прием концентрации упрочнений – начав фактически неограниченное финансирование и установив верховный приоритет для всех связанных с этим работ – осуществили собственный «ракетный проект».

Начатая в ноябре 1955 г. совместная программа сухопутных армий и ВМС «Jupiter» предусматривала создание единой БР средней дальности. Планировалось изготовить как жидкостную, так и твердотопливную ракету, а после этого выяснить вариант, разрешающий применять ее и с борта ПЛ, и с наземных пусковых установок.

В декабре 1958 г., с опозданием менее полутора лет если сравнивать с СССР, была испытана американская межконтинентальная БР. А ВМС США еще с декабря 1956 г., выйдя из программы «Jupiter», начали разрабатывать морскую стратегическую ракетно-ядерную совокупность «Polaris», планируя в 1960 г. принять морскую БР на вооружение и ввести в строй первую ядерную ПЛ, оснащенную ракетами А-1. Для ускорения создания ракеты американцы пошли на понижение дальности ее полета с 2800 до 2200 км.

Главным подрядчиком в разработке БР А-1 (UGM-27A) выступала компания Lockheed Missile Space Company. Она изготавливала корпус ракеты, компания Aerojet – твердотопливные двигатели. Бортовую совокупность управления, созданную компанией МIТ, создавали компании General Electric и Hughes.

Первые пять запусков прошли неудачно, и только шестой, состоявшийся 20 апреля 1959 г., увенчался успехом. В течение 1959-1960 г. длились интенсивные опробования, доведенные до стадии умелых пусков с термоядерной боеголовкой. Первый успешный запуск из-под воды случился 14 апреля 1960 г., в то время, когда ракета, стартовав с расположенной на острове Сан Клементе в Калифорнии подводной пусковой установки, пребывающей на глубине 60 м, пролетела расчетную расстояние в 1200 миль.

Тем временем в состав ВМС США уже была принята первая ПЛАРБ. Это случилось в предпоследний сутки 1959 г. Для постройки цикла и ускорения проектирования стратегического подводного ракетоносца, что предстояло строить серийно, американцы пошли по несложному и действенному пути.

Они забрали корпус уже заложенной на верфи компании Electric Boat в Гротоне головной многоцелевой АПЛ SSN 598 «Scorpion», разрезав его сзади ограждения выдвижных устройств, и переработали проект (обозначенный SCB-180A), сделав его «изюминкой» добавленную 130-футовую цилиндрическую секцию, в которой разместили шестнадцать шахт для БР. Несложнее говоря, в корпус существовавшей АПЛ «врезали» ракетный отсек длиной 43 м и добавили либо заменили технические средства и необходимое оборудование.

В январе 1958 г. началось строительство сходу трех ПЛАРБ, головной присвоили обозначение SSGN-598 и наименование «George Washington». Полгода спустя обозначение SSGN поменяли на SSBN, и по окончании спуска на воду 9 июля 1959 г. ракетоносец именовался уже SSBN-598.

Предыстория «кондора» или как создавался первый отечественный корабль-вертолётоносец

ПЛАРБ SSGN-598 «George Washington» ВМС США

Уже 20 июля следующего года с борта SSBN-598 был осуществлен успешный пуск двух ракет. В осеннюю пору БР «Polaris А-1» принята на вооружение и запущена в серийное производство, а 15 ноября 1960 г. ПЛАРБ «George Washington» с шестнадцатью ракетами UGM-27A на борту вышла из залива Чарльстон на первое боевое патрулирование. Возвращение в Нью-Лондон было намечено на 30 декабря.

* * *

Появление в составе ВМС США подводных ракетоносцев, талантливых наносить удары ядерными ракетами по стратегическим объектам на отечественной территории, вынудило военно-политическое управление страны задуматься в первую очередь об организации действенного противодействия не столько ракетному оружию подводных лодок – уничтожение уже запущенных соперником ракет воображало собой весьма непростую задачу – какое количество самим ПЛ-носителям. Найти и стереть с лица земли вражескую ПЛ до того момента, как она осуществит ракетный запуск – вот что требовалось от отечественного флота.

Иными словами, следовало выстроить эшелонированную совокупность противолодочной обороны (ПЛО), включающую в себя в качестве одного из элементов надводный корабль, талантливый найти и стереть с лица земли ПЛ как возможно дальше от защищаемого побережья. В условиях, в то время, когда не признававший никаких вторых средств войны , не считая ракетного оружия, коммунистический фаворит Н.С.Хрущев ставил развитие и существование всех остальных видов Армии и финансирование программ создания новых образцов бронетехники в прямую зависимость от того, как они «посильнее» вражеских ракет, предложения по постройке новых специальных надводных противолодочных судов были, пожалуй, единственной инициативой руководства флота, не встречавшей резкого отпора «вождя».

Антипатии Н.С.Хрущева к надводному флоту, в особенности к крyпным судам, тяжело отыскать рациональное объяснение. Быть может, она являлась легко следствием «развенчания культа личности Сталина» – раз Сталин «обожал», значит Хрущев «не обожает» Нелюбовь высшего начальника страны в этом случае не просто «штрих к портрету», а собственного рода ключ к пониманию обстоятельств продолжительной и тяжёлой эволюции «храбреца» отечественного повествования как на нематериальном этапе – в ходе проектирования, так и на материальном – на протяжении строительства.

Перед тем как начать повествование о корабле, нужно сообщить пара слов об оружии, благодаря которому в первое послевоенное десятилетие отечественный флот предполагал бороться с дизельными и ядерными ПЛ возможного соперника.

Средства и способы борьбы с подводным соперником

Средства ПЛО, созданные незадолго до и на протяжении Второй мировой, были вычислены на борьбу с дизельными ПЛ, тактико-технические элементы (ТТЭ) которых не претерпели революционных трансформаций, но в значительной мере улучшились к концу 1940-х гг. Появление устройства для работы дизеля под водой – «шнорхеля» – повысило дальность и скрытность хода в подводном положении, конструкции корпуса и совершенствование формы, использование современных дизельных электромоторов и двигателей, аккумуляторных батарей разрешило ПЛ достигать громадных скоростей надводного и подводного хода, расширить радиус действия и рабочую глубину погружения. Эволюция «простых» ПЛ, не угрожавшая потенциальным соперникам непредсказуемыми неожиданностями, однако являлась достаточным стимулом для поражения средств и развития обнаружения.

Для обнаружения ПЛ в подводном положении надводные суда имели возможность применять гидроакустическую аппаратуру, а в надводном – РЛС. Нападать ПЛ надводный корабль имел возможность не только глубинными бомбами, сбрасываемыми с кормы ияи выстреливаемыми бомбометами в траверзном направлении, но и применять самонаводящиеся противолодочные торпеды и реактивные противолодочные совокупности.

Для оружия надводных судов ВМФ СССР в 1950-е гг. были созданы пара типов реактивных бомбометных установок (РБУ), среди которых выделялись совокупности «Смерч-2» и «Смерч-3», созданные в НИИ-1 Государственного комитета по оборонной технике (ГКОТ) под управлением Главного конструктора В.А. Масталыгина.

Автоматическая двенадцатиствольная реактивная бомбометная установка РБУ-6000, входившая в состав принятой на вооружение в 1961 г. совокупности «Смерч-2», была способна осуществлять залповую и одиночную стрельбу реактивными глубинными бомбами РГБ-60 на дальность до шести километров. РБУ-6000 была стабилизирована и обслуживалась механизированной совокупностью заряжания. Имевшая шестифутовую длину (1,83 м) РГБ-60 весила 119,5 кг, несла фугасную боевую часть (БЧ) массой 23,5 кг и снабжалась ударно-дистанционным взрывателем.

Твердотопливный реактивный двигатель (пороховые шашки) разгонял бомбу в воздухе до скорости 400 м/с, а поражение подводной цели вольно погружающейся РГБ было вероятным на глубине от 15 до 450 м. Глубина взрыва вводилась перед стрельбой дистанционно по команде с ГКП. Управление стрельбой осуществлялась при помощи унифицированной совокупности управления «Буря», целеуказание выдавалось корабельной гидроакустической станцией (ГАС).

Вторым назначением совокупностей «Смерч-2» и «Смерч-3» являлось уничтожение идущих на корабль торпед, другими словами противоторпедная защита (ПТЗ). При применении РБУ в таком варианте стрельба велась «по площадям». Эффективность РГБ увеличивалась применением неконтактного звукового взрывателя, что разрешал при срабатывания инициировать взрыв всех бомб в залпе. Но к моменту принятия совокупности на вооружение таковой взрыватель еще не готовься , а показался на на данный момент-60 только в 1966 г.

реактивная бомбометная установка РБУ-6000

Совокупность «Смерч-2» с РБУ-6000 считалась достаточно действенной для борьбы с дизельными ПЛ, и для противоторпедной самообороны корабля, но для ядерных лодок она не имела возможности воображать большую опастность благодаря малой дальности, незначительной точности мощности и недостаточной стрельбы БЧ.

АПЛ, главным отличием которых от «простых» лодок с позиций действия на них противолодочного оружия являлась повышенная скорость подводного хода и увеличенная глубина погружения, благодаря намного большей маневренности стали значительно менее уязвимыми от принятых на вооружение противолодочных торпед, и простых и реактивных глубинных бомб. Долгий цикл создания новых образцов «классического» противолодочного оружия угрожал образованием недопустимого временного «вакуума», исходя из этого в военно-морских кругах взяла достаточно широкое распространение мысль применения против АПЛ атомного оружия, как снабжающего громадную возможность поражения.

Так, постоянное совершенствование атомного оружия, которое в СССР, США и Англии направлялось не только в сторону создания сверхмощного стратегического «вундерваффе», но и перемещалось в оперативно-тактическую плоскость, стало причиной появлению противолодочных ядерных глубинных бомб. Несоответствие между громадной разрушительной силой, обеспечивающей уничтожение, подводного соперника с высокой возможностью, но в один момент воображавшей большую угрозу для атакующего корабля, «теоретически» разрешалось применением средств доставки ядерной БЧ к цели и подрывом ее на надёжном для самого корабля расстоянии[1].

У нас разработка принципиально новых ракетных комплексов, потом принятых на вооружение под наименованиями «Метель», «Шквал», «Пурга», и противолодочных торпед типа «Енот» для надводных судов и авиационных ПЛАТ-1 и ПЛАТ-2, предназначенных для борьбы с ядерными ПЛ, началась во второй половине 1950-х гг. в различное время – как по инициативе разных проектных организаций индустрии, так и по заданиям ВМФ. Но официальное включение этих разработок в программу оружий случилось позднее – работы были узаконены распоряжением Совета Министров СССР №11-463 от 13 октября 1960 г. В числе вторых продолжились начатые несколькими годами ранее работы над противолодочным комплексом, планировавшимся для оружия больших надводных судов.

Осуществлявшаяся параллельно с проектированием РБУ и первоначально мыслившаяся авторам неким аналогом американскому реактивному бомбомету «Alfa», эта программа под влиянием «увлечения» оперативно-тактическим ракетным оружием для сухопутных армий купила пара иное направление, узаконенное упомянутым распоряжением. превратившись в «реактивный противолодочный комплекс «Вихрь»[2].

пусковая установка РПК-1 «Вихрь»

На базе военном неуправляемой оперативно-тактической ракеты было решено создать противолодочную ракету дальностью действия около 25 км, оснащенную ядерной БЧ. В конкурсе принимали участие пара разработчиков, предлагавших подачи ракет и различные схемы хранения, типы пусковых установок (ПУ). Участниками конкурса стали три организации, любая из которых подчинялась своим «главам»: НИИ-1 ГКОТ, СКВ-203 Свердловского совнархоза (СНХ), СКВ-709 Государственного комитета по судостроению (ГКС).

Однако Главным конструктором РПК-1 сначала являлся Н.П.Мазуров, что «вел» комплекс в НИИ-1.

Пара забегая вперед, приведем краткое описание возможностей и состава комплекса в окончательном виде.

Шестиметровая неуправляемая твердотопливная баллистическая ракета 82Р стартовой массой 1800 кг, которая должна была доставлять ядерную БЧ в район нахождения цели, запускалась со стабилизированной наводящейся (пределы углов вертикального наведения –от +16° до +54°, горизонтального – ±150°) двухбалочной ПУ МС-18 по целеуказанию корабельной ГАС (на ранних стадиях проектирования комплекса рассматривалась убирающаяся под палубу ПУ с сверхсложной кинематикой – это было обусловлено учетом требований противоатомной защиты). «Паспортная» дальность стрельбы комплекса составляла от 10 до 24 км, но большое расстояние, которое ракета преодолевала в полете, достигало 28 км. Стрельба имела возможность осуществляться как одиночной ракетой, так и двухракетным залпом.

Ракета снабжалась двумя двигателем маршевыми вращения и пороховыми двигателями. Подрыв БЧ ракеты, по окончании приводнения погружавшейся со скоростью 12 м/с, был вероятен на глубине до 200 м (ввод глубины взрыва осуществлялся машинально), глубина действия превышала 500 м. Расчетный радиус поражения составлял полтора км. Эти для стрельбы (углы наведения пусковой установки) вырабатывались совокупностью управления «Спрут», созданной в ЦКБ-209.

Боезапас комплекса ограничили восемью ракетами, каковые хранились под верхней палубой в горизонтально расположенных вращающихся барабанах (автомат заряжания), благодаря которым при фиксированном угле заряжания +54° осуществлялась перезарядка ПУ[3].

Итак, РПК (по окончании принятия его на вооружение) давал надводному кораблю возможность нападать и стереть с лица земли АПЛ ядерной глубинной бомбой на расстоянии более двадцати километров от точки пуска ракеты, другими словами не подвергаясь риску стать жертвой собственного оружия. Но выдача правильного целеуказания на большую дальность стрельбы РПК становилась проблемой не только по обстоятельству малого радиуса действия корабельной ГАС, но и вследствие того что лодка-цель «слышала» надводный корабль на большем расстоянии, нежели корабль имел возможность найти ее.

Относительно малая дальность действия корабельных ГАС настойчиво попросила изыскать метод повышения расстояния обнаружения ПЛ. С одной стороны, увеличение мощности звукового излучения означало неизбежный рост энергопотребления, габаритов и массы как самой антенны ГАС, так и аппаратуры станции, что не имело возможности не отразиться на водоизмещении корабля. Иначе, порог обнаружения ведущего поиск ПЛ надводного корабля отодвигался на еще более дальние расстояния, что тактически являлось более удачным для ПЛ.

Ответ напрашивалось само – достаточно было отыскать в памяти о самые эффективных соперниках ПЛ во время второй мировой, каковыми являлись противолодочные авианосцы. Но не считая палубного противолодочного самолета за прошедшее время прошел противолодочный вертолёт и стадию становления.

Одним из основных его преимуществ если сравнивать с противолодочным самолетом являлась возможность делать поиск ПЛ в режиме висения посредством опускаемой гидроакустической станции (ОГАС), владеющей рядом тактических преимуществ перед вторыми типами звуковой аппаратуры. Отсутствие в отечественном флоте авианосцев со целой полетной палубой и просторным подпалубным ангаром делало фактически неосуществимым базировать на переоборудованных отечественных судах тяжелые противолодочные вертолеты, но с созданием относительно легкой и компактной автомобили возможность появления вертолетоносца особой постройки становилась более ясной.

Итак, ответ было обнаружено в применении вертолета корабельного базирования, талантливого осуществлять поиск подводного соперника при помощи опускаемой ОГАС и радиогидроакустических буев (РГАБ). Снабжение же вертолета бортовым противолодочным оружием разрешало ему, помимо этого, самостоятельно нападать ПЛ. Проектирование как раз для того чтобы, другими словами специального противолодочного вертолета, предназначенного как для берегового, так и для одиночного корабельного базирования, началось по заказу ВВС флота в осеннюю пору 1958 г. в ОКБ-938 Государственного комитета по авиационной технике (ГКАТ).

Так, корабль ПЛО, которому ставилась задача поиска, уничтожения и обнаружения АПЛ в дальней территории, должен был взять на вооружение реактивные противолодочные комплексы разной дальности действия и палубные противолодочные вертолеты. Само собой разумеется, не стоило забывать и «классические» виды оружия, к каким возможно было отнести перспективные 533-мм противолодочные самонаводящиеся торпеды «Енот-2», выстреливаемые из бортовых торпедных аппаратов.

Очевидным являлось то, что «корабль дальней территории ПЛО» обязан нести пара вертолетов. А вот выяснить их нужное количество было существенно тяжелее.

Дело в том, что уже начавшемуся созданию противолодочного вертолета не предшествовала систематическая разработка тактики его группового применения при базирования на корабле (тактико-техническое задание на проектирование автомобили, подготовленное экспертами противолодочной авиации ВМФ на базе очевидно недостаточного опыта эксплуатации Ка-15, предусматривало только возможность одиночного базирования вертолета на корабле «при необходимости»). А разработке самой модели применения мешало отсутствие надежно гарантированных летно-тактических черт вертолета[4].

Картина применения противолодочных сил в тот период представлялась следующей.

Дальняя территория ПЛО (давшая наименование объекту отечественного повествования) начиналась на расстоянии 150 миль от отечественного побережья. Границы территории определялись как радиусом действия существовавших противолодочных судов, так и тактическим радиусом противолодочной и истребительной авиации берегового базирования. Суда дальней территории ПЛО предполагалось применять для уничтожения и поиска прорвавшихся через дальние противолодочные пределы подводных ракетоносцев.

Защита дальних противолодочных пределов возлагалась на ПЛ и береговую авиацию ПЛО дальнего действия. В пределах 150-мильной территории уничтожения и задачу поиска ПЛ (тут речь заходит уже не о стратегических подводных ракетоносцах, а о многоцелевых лодках) должны были решать существующие противолодочные суда, и сторожевые суда ПЛО-ПВО пр.61 (работы по которому началась ранее).

Так как акватории, в которых предстояло функционировать судам дальней территории ПЛО, пребывали вне контролируемых отечественной береговой авиацией районов, подразумевалась необходимая их помощь особыми судами ПВО пр.1126, каковые планировалось вооружить (не считая средств самообороны) перспективными зенитными ракетными комплексами (ЗРК) дальнего действия, талантливыми обеспечить эшелонированную оборону поисково-ударного противолодочного соединения от современных средств воздушного нападения (СВН) соперника. Как выявилось во время проектного обоснования корабля дальней территории ПЛО, СКР ПВО-ПЛО пр.61, вооруженные ЗРК М-1 «Волна», с ответом данной задачи не справлялись.

Объективное рассмотрение данной неприятности стало причиной однозначному выводу: с учетом стремительного развития СВН возможного соперника ни уже созданные, ни перспективные корабельные ЗРК не в состоянии с требуемой возможностью обеспечивать неуязвимость соединения, а тем более одиночного корабля. Лишь барражирующая палубная истребительная авиация имела возможность обеспечить дальнюю ПВО, разрешая создать минимальный резерв времени для успешного применения ЗРК. Но такое заключение (сделанное, кстати, в 1958 г. в одном из разделов выполненной ЦНИИ ВК научно-исследовательской работы под шифром «ИТ-21», воображавшей собой военно-техническое обоснование вида авианосца) выяснилось «неудобным» для официальной точки зрения и исходя из этого потом было легко проигнорировано – работы по судам ПВО пр.1126, каковые, повторяю, рассматривались в качестве совсем необходимого элемента ордера поисково-ударной группы, прекратили «волевым ответом» сверху.

Корабль дальней территории ПЛО

Сочетание всех вышеупомянутых видов противолодочного и оборонительного оружия рассматривалось при формировании концепции корабля дальней территории ПЛО, работа над которым началась в осеннюю пору 1958 г.

Импульсом к включению проектирования будущего противолодочного вертолетоносца в «святая святых советской судьбе» – утверждаемый высшей партийно-властью замысел работ соответствующих армейских и гражданских организаций – послужило техническое предложение ЦКБ-17 ГКС о создании авианесущих судов двух типов, направленное в ГКС и ВМФ в августе 1958 года. Испытывая естественную озабоченность за судьбу семи крейсеров пр.68бис-ЗиФ, строительство которых на четырех фабриках практически было прекращено, ЦКБ-17 предложило применять законсервированные корпуса этих судов для реализации плана громадного противолодочного вертолетоносца с групповым базированием автомобилей методом переоборудования[5]. Чтобы не остаться без работы при отказа от этого варианта и показать правительства «политики и понимание партии», ранее ЦКБ-17 послало в ГКС собственные предварительные мысли по «малому кораблю ПЛО-вертолетоносцу» особого проекта.

Идею создания противолодочного корабля дальней территории (без конкретизации варианта из предложенных ГКС) поддержал Глава МинОбороны СССР маршал Р.Я.Малиновский. В следствии 3 декабря 1958 г. показалось распоряжение ЦК КПСС и Совета министров №1324-639, в котором, например, говорилось о постройки и необходимости проектирования для того чтобы корабля.

31 декабря вышло распоряжение СМ СССР № 1429-636, утвердившее «Замысел главных умело-конструкторских работ по созданию новых образцов оружия, приборов и оборудования для обеспечения программы судостроения на 1960-1965 гг.». В этом распоряжении правительства фигурировали и ОКР по проекту, взявшему номер 1123.

Период выработки концепции

В то время, когда вышедшее 3 декабря 1958 года распоряжение ЦК КПСС и Совета министров СССР констатировало необходимость создания к 1964 году[6] «корабля дальней территории ПЛО», пара позднее включенного в замысел армейского кораблестроения на пятилетку, ВМФ уже совершил нужную предварительную работу. Но до того момента, в то время, когда технический вид принципиально нового авианесущего корабля (АНК) советского ВМФ совсем определился, прошло еще практически четыре года. За это время случилось пара событий, в той либо другой степени оказавших влияние на процесс проектирования корабля.

Предварительные главные элементы корабля, главным назначением которого Основной штаб ВМФ выяснил «уничтожение и поиск быстроходных ПЛ-ракетоносцев в дальних территориях ПЛО в составе группы судов и вместе с авиацией ПЛО», были выданы для проработки ОТЗ Главному управлению кораблестроения (ГУК) ВМФ 3 октября 1958 г.

Документ конкретизировал состав оружия: противолодочная совокупность «Вихрь» с набором особых (другими словами ядерных) бомб, дальноходные противолодочные торпеды, по две установки РБУ-6000 и РБУ-1000, 12-16 зенитных управляемых ракет (ЗУР) дальностью действия 8-10 км (количество ПУ не указывалось), две-три счетверенные скорострельные артустановки (АУ) калибра 57 мм. Количество противолодочных вертолетов указывалось менее конкретно: четыре-шесть единиц. С учетом размещения совокупностей обеспечения, боезапаса и авиатоплива для вертолетов пятидесятипроцентная отличие в составе авиагруппы имела возможность означать большой диапазон в водоизмещении корабля.

реактивная бомбометная установка РБУ-1000

Состав и тактико-технические характеристики средств обнаружения ПЛ, как и средств обнаружения воздушных и надводных целей, предварительным заданием ГШ ВМФ не оговаривались. Подразумевалось, что на корабле должны быть размещены уже созданные либо перспективные совокупности радиоэлектронного оружия (РЭВ), снабжающие действенное использование всех видов оружия.

Кораблестроительные элементы запрашивались достаточно спорные: при дальности плавания 18-узловым оперативно-экономическим ходом всего три автономности и тысячи миль по запасам провизии 15 дней нужно было, согласно точки зрения ГШ ВМФ, обеспечить скорость полного хода 38-40 узлов. Для чего кораблю – вертолетоносцу, имеющему намного более скоростные, чем он сам, вертолеты, столь высокая скорость? Вопрос «повис в воздухе».

Более логичным для специального корабля ПЛО дальней территории было настойчиво попросить увеличенной автономности и дальности плавания.

Столь необычное сочетание требований «операторов» свидетельствовало об отсутствии четких представлений о модели применения корабля. То, что вид и тактика соперника кроме этого пребывали в стадии становления, оправдывало Основной штаб, ссылавшийся на медлительность и инертность Военно-морской академии (ВМА) в теоретических разработках, только частично.

В течение 1958 г. ЦНИИ ВК в рамках темы под шифром «ИТ-22» делал обоснование и разработку концепции корабля дальней территории ПЛО. Взяв указание ГУК выполнить проработку ОТЗ, университет был перед сверхсложной задачей: предстояло не только выяснить техвозможность реализации требований ГШ, но и уточнить ТТЭ корабля, снабжающие исполнение его главных задач.

Исследовательское проектирование стало причиной выводу, что корабль с шестью вертолетами, полетной палубой длиной около 50 м, нужной для размещения трех взлетно-посадочных площадок (ВПП), расположенным на одном уровне с полетной палубой ангаром минимального количества, при заданном оружии будет иметь стандартное водоизмещение как минимум несколько тысяч т. Наряду с этим заданная скорость хода, потребовавшая от ГЭУ мощность более чем 100 тысяч л.с., могла быть достигнута лишь при применении энергетики с низким удельным весом на одну л.с. – газотурбинной либо комбинированной дизель-газотурбинной.

корабль ПЛО дальней территории. Концепция ЦНИИ ВК

Главные кораблестроительные элементы, полученные в предэскизном пр.1123, созданном в проектном бюро ЦНИИ ВК, в сравнении с элементами корабля ПВО-ПЛО пр.61 и ракетного эсминца (потом – ракетного крейсера) пр. 58 приведены в таблице в конце статьи.

Не обращая внимания на то, что в проработках учитывались очень «оптимистические» веса и габариты технических средств и систем вооружения, каковые неизбежно должны были вырасти к моменту появления их в металле, стандартное водоизмещение самый реалистичного варианта корабля превысило пять млн кг.

Столкнувшись с очевидным несоответствием между твёрдым ограничением водоизмещения проектировавшегося корабля, обусловленным «политическими» обстоятельствами, отсутствием четко обоснованной тактической модели его применения и явной недостаточностью количества противолодочных вертолетов для ответа кроме того несложной задачи (разового поиска ПЛ в заданной акватории), руководство флота вынуждено было поменять подход к выдаче задания на проектирование. 31 января 1959 г. ГК ВМФ утвердил новое ОТЗ, в котором уже не указывался состав оружия, а определялась тактическая задача для каждого его вида.

В задании показалось требование обеспечить круглосуточный поиск ПЛ не меньше чем двумя вертолетами в течение всего срока автономности корабля. С учетом летно-тактических черт автомобили это означало, что авиагруппу нужно увеличивать практически в два раза.

Так, по окончании года работы концепция корабля дальней территории ПЛО ясней не стала.

На следующем этапе проектирования, в то время, когда параллельно разрабатывались варианты предэскизного проекта силами проектно-конструкторских организаций Судпрома и ЦНИИВК, между ними выявились важные разногласия. Обстоятельства споров коренились в разном подходе к проектированию, что, со своей стороны, базировался, с одной стороны, на естественной ориентации КБ индустрии на проверенные технические ответы, а с другой – на перспективные, не смотря на то, что и не реализованные до тех пор пока «в металле» образцы вооружения и техники.

Предэскизный проект ЦНИИВК обосновывал корабль с восемью вертолетами. Корабль проектировался гладкопалубным, с расположенной в кормовой части полетной палубой протяженностью около 60 м, на которой пребывали три ВПП. Надстройка, по ширине занимавшая весь обьем от борта до борта, содержала ангар на четыре вертолета.

Остальные четыре автомобили должны были храниться в двух ангарах под полетной палубой, которые связаны с последней двумя подъемниками. Все оружие, не считая размещенных побортно на кормовом рецессе двух трехтрубных 533-мм ТА, было сконцентрировано в носовой части корпуса и на первом ярусе целой надстройки. Силуэт корабля формировали две дымовых трубы и такое же количество решетчатых мачт.

На грот-марсе поместили антенный пост РЛС «Ангара-А», а на нижних площадках – посты совокупностей радиоэлектронного противодействия «Разрыв» и «Гурзуф». В средней части корпуса корабля пребывали два МО и энергоотсек, ближе к носовой оконечности – отсек ГАС с подъемно-опускным устройством (ПОУ).

Отказавшись от РБУ, каковые считались малоперспективным оружием, эксперты 1-го университета МО предлагали вместо ЗРК типа М-1 и РПК «Вихрь» установить на корабле перспективный универсальный комплекс «БД-25», талантливый осуществлять стрельбу как ЗУР, так и управляемыми противолодочными ракетами (проектирование для того чтобы комплекса пребывало тогда еще в стадии технического предложения и, конечно, рассчитывать на его появление ранее чем через пять-семь лег было бы опрометчиво). При размещения двух ПУ комплекса «БД-25» решалась неприятность одновременной стрельбы по воздушной и подводной целям, потребовавшая при наличии лишь одной ПУ распределения целей между судами соединения.

Рвение отказаться от комплекса «Вихрь» разъяснялось тем, что возможность применения ядерной БЧ зависела от интернациональных соглашений. Возможность применения неуправляемой противолодочной ракеты в простом снаряжении не давала практически никаих поводов для оптимизма: «попасть» таковой ракетой в ПЛ, стреляя на беспокойстве более чем 5-6 баллов – весьма тяжёлая задача кроме того при наличии правильного целеуказания. Оставался путь – снабдить ракету в качестве БЧ самонаводящейся противолодочной торпедой

В предэскизном проекте ЦНИИВК корабль имел трехвальную дизель-газотурбинную ЭУ суммарной мощностью 80 тысяч л.с., что при обычном водоизмещении около пяти тысяч т разрешило бы развить скорость 35 узлов. Расчетная дальность плавания 18-узловым ходом составляла четыре тысячи миль.

Инициативное техническое предложение ЦКБ-53 ГКС, созданное под управлением А.Л.Фишера, предусматривало создание многоцелевого корабля. талантливого функционировать как в ближней, так и в дальней территории ПЛО. Он должен был нести четыре вертолета.

ЦКБ-17 в собственных предложениях опиралось на «крейсерский» опыт и исходило из постулата, гласившего, что корабль, спроектированный по принципу «лучше меньше, да лучше», все же будет хуже. Исходя из этого выполненные в ЦКБ-17 предварительные проработки стали причиной водоизмещению около восьми тысяч т, разрешавшему, согласно точки зрения проектантов, разместить на корабле перспективные совокупности противолодочного оружия и группу вертолетов ПЛО.

один из вариантов предэскизного проекта корабля ПЛО дальней территории. ЦКБ-17

Потому, что самоё эффективным средством поиска быстроходных ядерных ПЛ-ракетоносцев признавался вертолет корабельного базирования, владеющий высокой поисковой производительностью, другими словами свойством за маленькое время обследовать посредством ОГАС и РГАБ громадные акватории, главным в новом корабле должно было стать использования возможности и обеспечение базирования корабельных вертолетов, главной функцией которых изначально считалось целеуказание, другими словами обнаружение ПЛ. Разъяснялось это, первым делом, тем, что корабельные гидроакустические комплексы (ГАК) имели относительно малую дальность устойчивого гидроакустического контакта с подводной целью.

Уничтожение ПЛ кроме этого возлагалось на палубную авиацию – корабельный вертолет имел возможность самостоятельно нападать найденную ПЛ бортовым оружием: самонаводящимися противолодочными противолодочными авиабомбами и авиационными торпедами (ПЛАБ). Но создававшаяся в то время и предполагавшаяся к оружию корабельных вертолетов авиационная противолодочная торпеда ПЛАТ-1 владела малой проектной скоростью хода – 23 узла. что было очевидно недостаточным для действенной борьбы с быстроходными АПЛ[7].

Однако, противолодочный вертолет Ка-25 оставался самоё эффективным средством для ответа задач ПЛО вместе с кораблем – носителем (напомню, что первоначально, в то время, когда начались работы по проектированию специального противолодочного вертолета, обращение шла о противолодочных судах с одиночным базированием вертолетов, причем корабль не считалось необходимым снабжать полным комплексом авиационно-технических средств, поскольку наличие вертолета на борту предполагалось лишь во время боевой работы).

Особенное внимание было уделено определению нужного количественного состава авиагруппы.

Исходя из этого в предэскизных проработках ЦКБ-17 предлагалась и обосновывалась оптимальная тактика противолодочной борьбы. Весьма интересно подчернуть, что в этом случае оказался прецедент, что потом неоднократно разрешил Судпрому, обвиняя ВМФ в отсутствии концепции боевого применения принципиально новых кораблей ВМФ, практически навязывать ему собственную «идеологию» при формировании технического вида этих самых судов. Но по существу дела ВМФ тогда нечего было противопоставить либо возразить – Основной штаб и ВМА не имели четкой концепции применения корабля дальней территории ПЛО.

В «Объяснительной записке к предварительной проработке корабля ПЛО дальней территории пр.1123», подписанной Главным конструктором проекта А.С.Савичевым в сентябре 1959 г., излагалась тактика действий противолодочной поисково-ударной группы (ПУГ) и приводился расчет потребного количества корабельных вертолетов.

Для расчета приняли следующие данные. Радиус обнаружения ПЛАРБ, движущейся на боевом патрулировании в подводном положении на глубине до 200 м со скоростью 5,5 узла, посредством вертолетной ОГАС – 5,5 км. Дальность связи с РГАБ (один вертолет способен поддерживать сообщение с 18-ю буями) – 60 км. Поисковая скорость вертолета – 24 узла (с учетом времени, нужного для операций с ОГАС).

При поиска ПЛ в заданном районе один вертолет в течение полутора часов обследует полосу шириной 7,4 км.

Сценарий действий корабля предлагался таковой: вертолетоносец подходит к месту предполагаемого поиска на расстояние около 50 км, другими словами находится вне территории обнаружения его с ПЛ; после этого два вертолета, действуя один раз в день, устанавливают по контуру обследуемой акватории РГАБ 24-часового действия; по окончании их возвращения на корабль для обеспечения связи с самый удаленными буями вылетает один вертолет, после этого в зону направляется пара поисковых вертолетов, в задачу которых входит уничтожение найденной цели. При таковой тактической модели минимально нужное количество автомобилей составляло пять единиц, оптимальное при круглосуточном поиске – четырнадцать.

Так, созданная модель поисковой операции и уничтожению ПЛ силами соединения противолодочных судов разрешила вычислить количественный состав авиагруппы. С учетом конкретных возможностей вертолета Ка-25, каковые имел возможность обеспечивать его разработчик, для исполнения круглосуточного поиска ПЛ соперника либо для обследования заданной акватории, согласно точки зрения ЦКБ-17, выяснилось нужным иметь на борту одного корабля ПЛО дальней территории не меньше 14 противолодочных вертолетов. Все выводы и дальнейшие умозаключения отталкивались от этого факта.

18 августа 1959 г. произошло совместное обсуждение проекта ТТЗ представителями руководства ВМФ и управления ГКС. В следствии было принято и юридически оформлено общее рещение, признавшее необходимость базирования на корабле 10-14 вертолетов (с поиском ПЛ в один момент тремя вертолетами), и оружия его двумя ЗРК ближнего действия.

Главным на этом этапе явилась победа экспертов, «отстоявших», не взирая на давление «политических мыслей», необходимость повышения количественного состава авиагруппы и водоизмещения корабля.

В соответствии с правительственному ответу, предстоящие изыскания продолжились по пр.1123, взявшему шифр «Кондор».

Сравнение кораблестроительных элементов судов проектов 1123, 61, 58

  1. в послевоенное время в Соединенных Штатах принимается на вооружение реактивный бомбомет «Alfa», талантливый осуществлять стрельбу противолодочной ракетой с ядерной глубинной бомбой с тротиловым эквивалентом около полутора килотонн в качестве БЧ. Работы по созданию нового противолодочного бомбомета, предназначенного для борьбы с быстроходными советскими ПЛ нового поколения, начались еще в 1945 г. Базу совокупности составляли автоматическая наводящаяся ПУ со скорострельностью 12 выстрелов в 60 секунд и боезапасом 22 РГБ в погребе. Твердотопливная РГБ калибра 324 мм, взявшая полуофициальное наименование «Weapon Able», весила 227 кг и несла 90-кг БЧ. Дальность стрельбы – до двух км. Под обозначением Mk.108 совокупность приняли на вооружение в 1949 г. Занимательные практические опробования бомбомет прошел в осеннюю пору 1951 г.: 8 октября эсминец DD-827 «Robert A. Owens» произвел три выстрела «Weapon Able» по бывшей германской ПЛ U-2513, поставленной на якорь на перископной глубине в двадцати милях от Dry Tortugas на побережье Флориды. Первая же РГБ, взорвавшись на глубине около 15 м, проделала в корпусе ПЛ изрядную дыру, что и стало причиной потоплению лодки. Маленькая дальность стрельбы, соизмеримая с надёжным радиусом ядерного взрыва для корабля-носителя, сделала «ядерный» вариант применения «Alfa» скорее декларативно-устрашающим, чем фактически осуществимым. Однако, американские «истребители ПЛ» (Hunter-Killer Ship) типа «Mitcher», вооруженные совокупностью Mk.108, принимали в качестве штатного боезапаса по четыре ядерных глубинных бомбы на одну установку
  2. в качестве самая реалистичной модели боевого применения реактивного противолодочного комплекса экспертами рассматривалась следующая развитие событий и исходная ситуация. Корабль – носитель комплекса

НАШ ОТВЕТ МИСТРАЛЯМ ОЗАДАЧИЛ НАТО | вертолетоносец лавина прибой десантные корабли россии оружие

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: