Последний великий эллин (в. лещенко)

Хорошего времени дней, коллеги. Сейчас я снова публикую отрывок из книги В. Лещенко Ветвящееся время, и посвящен он будет еще одной занимательной, но неизменно забываемой многими (а также мною) возможности кардинально поменять движение истории в этих отечественных Европах и Средиземноморьях. Обращение отправится о Митридате Евпаторе и Понтийском царстве.

Очередной раз высказываю признательность сотруднике Андрею Толстому за то, что поделился информацией об данной книге.

Вступление

Если не считать парфян, то Понт стал последним хорошим неприятелем Рима эры его расцвета, и дальше были уже только варвары и упадок Рима у ворот. Митридатовы войны стали важным опробованием Римского страны, в котором неприятель римлян показал невиданную живучесть. Вместе с другими конфликтами, каковые в большинстве случаев принято разглядывать раздельно от римско-понтийских, получается впечатляющая картина конфликта, что раскинулся по всему Средиземноморью, от Испании до Киликии.

И все же мы знаем об этом мало, кроме того меньше, чем про Карфаген – римляне весьма не обожали оставлять хорошую память о тех, кто достойно им противостоял. И именно это противостояние выбрал В. Лещенко в качестве точки бифуркации в одной главе собственной книги – Понтийское царство побеждает над Римом, и мировая история идет по совсем иному пути. Комментировать нижеприведенный текст я не буду – в том месте хватает спорных моментов, но все равно вариант представляется очень заманчивым и увлекательным для рассмотрения.

От себя добавлю только вероятный движение событий, что развернулся бы при победе Понтийского царства над Римом:

1) Понтийское царство объединило бы территории Греции и Малой Азии, и продолжило бы расширять собственные границы на балканском полуострове и Ближнем Востоке, что неизбежно столкнуло бы его с Персией;

2) Объединение Парфии и Понта представляется маловероятным, скорее уж между ними шли бы войны за приграничные территории;

3) В культурном замысле Понт стал бы синкретическим страной – сплавом эллинистических и ближневосточных традиций, включая религию. Что вышло бы при слиянии греческого пантеона и зороастризма в конце – сложно представить, но в полной мере быть может, что появилась бы эдакая альтернатива христианству, основанная во многом на традициях зороастризма. Фактически христианство при таких условиях имело возможность бы и не показаться, либо стать полностью вторым, либо не приобрести таковой популярности.

4) Вызывающе большие сомнения, что Понт имел возможность совсем избавиться от римской угрозы, но противостоять ей он был в полной мере способен (в плане наличия ресурсов – для реализации этого потенциала не хватило только умений играться против сильнейшего игрока античности). Как следствие – мир постоянной борьбе между несколькими сильными державами, что делает предстоящий движение истории полностью непредсказуемым. Как минимум религиозная карта изменилась бы весьма и весьма без шуток, и я бы сделал важную ставку на его течения и зороастризм в качестве главной европейской религии, а мусульмане не достигли бы таких высот, встретив сильные страны, а не рыхлый поздний Рим.

Но это все уже представления о далеких возможностях, которых при победе Понта над Римом имело возможность и не быть. Понт имел возможность рассыпаться практически сразу после собственного успеха, как это бывало с многими странами в то время, а имел возможность и прочно обосноваться на карте мира – к примеру, перенеся столицу из Малой Азии в общеизвестный и удачный город, пребывающий на стыке восточной и эллинистической культур, Митридат VI Евпатор имел возможность бы создать еще в древние времена Византийскую империю…

Ну да это только фантазии. Действительно я до тех пор пока это дело не продумывал, а в то время, когда буду – на историю Понта повлияет еще один ответственный фактор: Карфаген, действенно противостоящий на западе Риму. А тут условностей и возможностей появляется уже куда больше, чем в действительности….

Последний великий эллин

Митридат VI Евпатор собственной персоной.

В истории много явлений и событий, находящихся как бы в тени официальной науки, но однако имевших большое значение для развития всего человечества, выяснивших движение событий на многие века, а также тысячелетия вперед. Одной из таких практически не завлекавших внимание исторических альтернатив остается существовавшая во второй половине I в. до н.э. возможность победы широкой антиримской коалиции, возглавляемой Понтийским царством. Альтернатива, связанная в первую очередь с именем Митридата Евпатора – его базилевса.

По словам известный германского историка Освальда Шпенглера «борьба между эллинизмом и Римом была доиграна при Каннах» Но, это не верно. Спустя практически полтора века по окончании Канн, спустя десятилетия по окончании того, как провалился сквозь землю с лица почвы Карфаген, а Афины и Коринф стали провинциями Вечного Города, уже, казалось, безвозвратно угасающий греческий мир дал последний бой римскому владычеству. Под знаком этого противоборства прошло пара десятилетий, и все значимые события в тогдашнем древнем мире, так или иначе связанны с этим противостоянием: Союзническая и Гражданская войны в Риме, диктатуры Суллы и Мария, известное восстание Спартака – все это так или иначе завязано на намерения и деяния понтийского властелина.

Об этом великом – без всякого преувеличения – человеке широкой публике известно мало, да да и то, что известно, не имеет возможности не вызывать сомнений. И неудивительно – пожалуй, он, как никто, был оболган римскими историками и их позднейшими последователями, из трудов которых мы вынуждены черпать все сведения о нем. Что же касается точек зрения его друзей, союзников либо легко его летописцев и придворных историографов, то их нет [1].

В случае если за Ганнибалом, а также за вождем восставших рабов – Спартаком, квиритские хронисты, пускай и со скрежетом зубовным, но признавали определенные преимущества, то этого человека изображают каким-то чудовищем. Так зло писали разве что о Калигуле и Нероне.

Да и в трудах современных римских подголосков хорошей школы, по понятной обстоятельству по большей части немцев (от Моммзена до Бенгтсона), войны, каковые он вел с Римом, подаются как борьба добропорядочного несущего цивилизацию Запада с диким Востоком. Сам же понтийский царь именуется не в противном случае как «султан», воплощающий в себе все азиатские пороки: «неотёсанный, сладострастный, вероломный, безжалостный, суеверный, ожесточённый», которым двигало только рвение к захвату как возможно большего количества сокровищ и все новых земель (у Рима, очевидно, цели были совсем другие – только честные и добропорядочные).

Митридату приписывают собственноручное убийство матери, младшего брата (довольно последнего вообще-то имеется кое-какие сомнения – а был ли мальчик?), трех дочерей и двух сыновей, трех сестер, из которых одна – еще и была его женой (снова таки – в одних источниках говорится, что она была казнена по обвинению в заговоре, в других, что он «устранил ее посредством яда». Наконец – что он собственноручно заколол каппадокийского царя при личной встрече.

Приводятся и совсем фантастические и неправдоподобные факты [2]. Наряду с этим соперники признают, к примеру, его любовь к мастерству, да и то, что собранные им коллекции (к примеру, коллекция гемм, позднее вывезенная в Рим как трофей), говорят о узком художественном вкусе.

Большое количество говорят о его огромной физической выносливости и силе, неутомимости в обжорстве, гаремных утехах и пьянстве и мало (и через зубы) – о его политической деятельности, имеющей целью создать единый фронт против римской агрессии на Ближнем Востоке. Что касается его армий, то они изображаются как масса людей пестро разодетых дикарей, талантливых побеждать лишь при подавляющем превосходстве, да да и то лишь случайно, и готовых бежать при первой неудаче.

Эта неприязнь, переходящая в неприязнь, в полной мере объяснима. Митридатовы войны – последний случай, в то время, когда кто-то кинул Риму вызов, кто-то не просто отбивался от нападения либо тщетно пробовал отвоевать свободу, но действительно замахнулся на то, дабы сокрушить его мощь. Однако, по произведениям современников, и благодаря изложенным ими – кроме того тенденциозно истолкованным фактам, все же возможно вернуть настоящую картину этого противостояния.

Умный и гениальный политик, вдобавок – образованнейший человек собственного времени, Митридат в маленький срок формирует державу, собственной могуществом и величиной соперничающую с Римом, наряду с этим скрепленную не одними только кровью и железом. Вся его будущее до удивления напоминает судьбу его великого предка – Александра.

Та же ранняя и загадочная смерть отца, те же сложные отношения с властолюбивой и непреклонной матерью, то же благородные мечты и прекрасное начало о честном царствовании – и бессмысленно кровавая реальность. Кроме того снаружи они как словно бы были похожи.

В случае если шепетильно процедить все, что мы знаем об данной личности, то вырисовывается донельзя противоречивый темперамент – мягкость и жестокость, враждебность и дружелюбие, низость и великодушие, неразборчивость в средствах и рвение быть честным кроме того в ущерб себе. Он великолепно разбирался в людях, практически с первого взора определяя – приятель перед ним либо неприятель, и умел предугадать – где человек принесет больше всего пользы.

И в один момент не смог рассмотреть изменников среди ближайших соратников. И вдобавок – в анналах истории он остался как «злейший неприятель римского народа» – как раз таково было официальное звание, данное Митридату Сенатом. И одно это, на взгляд автора, свидетельствует в его пользу.

По рождению Митридат, как уже говорилось, был базилевсом Понтийского царства – наибольшей державы Малой Азии, и шестым по счету правителем семейства Эвергетов, носившим это имя. То была обычная эллинистическая монархия, сочетавшая в себе как хорошие греческие элементы, так и широкий пласт восточного влияния. В соответствии с официальным преданием, по отцовской линии Митридат приходился родственником Киру Великому и Дарию II, по материнской – Александру Македонскому.

Отметим одно важное событие, явившееся одной из обстоятельств неукротимой неприязни царя к Риму. Его папа, Митридат V Эвергет, был верным союзником римлян. Он кроме того безо всякого нажима отправил на протяжении Третьей Пунической войны, в помощь им, пара судов. Но, громаднейшую услугу он оказал Риму вовсе не у африканских берегов а, возможно сообщить, в своей квартире. В 129 году до н.э. погиб столь же верный римский союзник – последний царь Пергама Аталл, завещавший собственный царство Риму.

В Пергаме вспыхнуло восстание против римлян, под предводительством Аристоника, сводного брата покойного царя. Восставшие именовали себя гелополитами («солдатами Солнца»), и целью их было не только изгнание римлян, но и, ни большое количество ни мало, создание страны, базой которого были бы равенство и справедливость всех людей. Восстание продолжалось практически пять лет, римляне понесли последовательность тяжёлых поражений; в одном из сражений, под Левкою, в бегство были обращены пять легионов.

Тогда и понадобился римлянам их восточный союзник. В обмен на обещание передать ему Фригию – одну из провинций Пергамского царства, Митридат Эвергет начал войну с повстанцами. Борьбы на два фронта Аристоник не выдержал, гелиополиты были побеждены, и бывшая монархия Аталлидов стала римской провинцией Азия.

Само собой очевидно, Фригии Митридат, под надуманным предлогом, не взял. Единственным результатом войны стало появление на его границах легионов . Появление столь сильного и страшного соседа, наверное, вынудило синопского базилевса задуматься.

Он начал переговоры о армейском альянсе с Арменией, исподволь принялся налаживать отношения со скифским царством.

Но скоро царь скоропостижно умирает. Как это довольно часто бывало, поползли слухи о его отравлении римлянами. Никаких данных, разрешающих подтвердить либо опровергнуть это обвинение, в распоряжении историков не имеется. Но в случае если высказать предположение, что это так, то без сомнений, римляне неоднократно пожалели, что поднесли яд отцу, а не сыну.

Сразу после этого Митридат, которому тогда исполнилось двенадцать лет, исчезает неизвестно куда. По общераспространенному точке зрения, его запрятали приятели отца, дабы спасти его жизнь, причем против воли его матери. Так либо нет – неизвестно. Данный период его жизни по большому счету воображает целое «белое пятно». Следующие семь лет он прятался неизвестно где.

По словам тогдашних историков, он словно бы бы совершил это время в диких горах Малой Азии, чуть ли не в качестве несложного пастуха, либо охотника. Кроме того в трудах современных ученых возможно встретить утверждения, что он, опасаясь за собственную жизнь, «удалился в горы», где «предавался эйфориям охоты». Согласно другой информации, он воспитывался под чужим именем при дворе кого-либо из окрестных владык – союзников его покойного отца.

Это могла быть Армения либо Боспор (кое кто упоминал кроме того Парфянское царство).

По истечение семи лет мы видим его уже во главе переворота, лишившего власти его мать – царицу Лаодику. По утверждению историков, свергнув мать, Митридат заточил ее в колонию, где она скоро и погибла – не то не выдержав тяжелых условий заключения, не то отравленная по приказу сына.

Автору представляется, но, очень вызывающим большие сомнения, дабы юный царь решился на подобный поступок, что, мягко говоря, не прибавил бы ему популярности в народе (не имея в виду кроме того морально-этические нюансы), да и то, что, будучи ревностным поклонником Ахура-Мазды, он не должен был брать на душу для того чтобы греха. Несравненно более возможным выглядит предположение, что, отстранив царицу от власти, Митридат поместил ее под домашний арест в одном из ее бессчётных дворцов, где она и погибла, вероятно не сумев перенести потерю престола.

В девятнадцать лет он делается властителем наибольшей державы Малой Азии, протянувшейся от Амады до Диоскурии (нынешнего Сухуми). Уже в следующем году базилевсу Понта приходится вести собственную первую войну – со скифами. Сначала – в защиту Херсонеса, а после этого – подавляя восстание скифов Боспорского царства, властитель которого – Перисад, ветхий и бездетный, сделал своим наследником Митридата.

Скифы, к тому времени в большинстве собственном более либо менее эллинизированные, составляли большую часть населения Боспорского царства, если не большая часть. Тяжело заявить, что конкретно послужило обстоятельством их возмущения. Нельзя исключать, что они рассчитывали заметить на троне, по окончании смерти царя, собственного соплеменника. Возглавивший восстание Савмак (будущий союзник Митридата), по некоторым сведениям, был воспитанником Перисада и его любимцем.

Митридат, по окончании победоносной войны, торопится, но, помириться со скифами а также заключает с ними союзный контракт, как это планировал его папа. Скифы в качестве союзников необходимы ему в подготавливающейся схватке с Римской республикой, в которой он с детства, со времен странной смерти отца видел главного неприятеля – и собственного личного, и неприятеля эллинов, к каким себя причислял. Не смотря на то, что и был, с ортодоксальной греческой точки зрения, полуварваром и тираном.

Л.Н. Гумилев со характерной ему безаппеляционностью высказывается о целях и деяниях Митридата приблизительно в таком духе: какой-то причерноморский царек, захвативший пара окрестных карликовых царств, вознамерился состязаться с великим Римом в борьбе за мировое господство. Того же мнения придерживается и заметная часть историков, говоря о том, что царь недооценивал римлян, что его представления о настоящей мощи Римской державы были «совсем ошибочны».

Оценка эта представляется в корне неверной. Не смотря на то, что соотношение сил как словно бы не в его пользу, но обращение вовсе не идет об авантюре, затеянной в приступе азарта либо неприязни. Это был, как разрешают делать выводы источники, шепетильно продуманный замысел, включавший в себя пара этапов. И подчинение Таврии и Боспора было первым из них.

Скифия должна была стать источником пополнения и житницей Понта войска непобедимыми наездниками. За Северным Причерноморьем, должна была стать понтийской и Малая Азия, после этого юг и Македония Балкан. А затем превосходство Рима стало бы очень вызывающим большие сомнения. Тем более, что реализация этого замысла открывала возможность понтийской армии, усиленной кочевниками – роксоланами и скифами, и фракийцами, ударить по Италии с северо-востока, через Балканы.

Как раз этим направлением, несравненно более эргономичным, чем западное (не приходилось преодолевать труднопроходимые перевалы Высоких Альп), воспользовался спустя пять столетий Атилла, именно на него были нацелены тумены Субудая и Бату-хана еще через семь столетий. Наконец, было еще кое-что – Рим стоял на пороге громадных внутренних смут и, без сомнений, Митридат это учитывал.

Но основное – он великолепно знал, сколько взрывоопасного материала скопилось в Малой Азии – и в формально свободных царствах, и в провинциях. Откупщики, опустошавшие провинции хуже легионов, торговцы и ростовщики, не дававшие в буквальном смысле дышать, работорговцы, без всяких последствий устраивавшие самые настоящие облавы на людей. Кроме того по словам воинствующего поклонника Рима Т. Моммзена «ни крестьянская хижина, ни царская корона не были ограждены от захвата».

В 87 году Митридат присоединяет Малую Армению, и южные границы его царства достигают верховьев Евфрата, его тыл существенно укрепляется. В полном соответствии со словами его предка Филиппа Македонского [3], в движение пускается золото, которое должно открыть ворота римской твердыни. Агенты Митридата поощряют раздоры между аристократическими группировками, подкупают сенаторов. Наконец, что ответственнее всего, ему удалось наладить контакты с вождями италиков.

В один момент строится замечательный флот. Скоро понтийские суда уже находились у проливов, готовясь в любую секунду выйти в Средиземное море. На стороне Митридата должны были выступить скифы и Великая Армения.

Тем временем римский посланник в Вифинии (практически – ее полновластный наместник), Маний Аквилий, начал активную подготовку к войне с Митридатом. Фактически, вести войну должны были все те же вифинцы, а Риму предназначалась почетная обязанность попользоваться плодами победы. Митридату было о чем задуматься – неприятель открыто готовил Понту участь Пергама.

И он подготавливается к борьбе. По легенде, готовя собственную первую войну с Римом, он тайно, в одеянии простолюдина, пара месяцев странствовал по римским владениям в Малой Азии и Греции, дабы лично составить преставление об обстановке на будущем театре боевых действий. Первая Митридатова война началась в 89 году до н.э. И начал ее вовсе не Понт. С подачи Аквилия, Никомед Вифинский открывает боевые действия и в один момент из Рима приходит грозное повеление – «не причинять ущерба» Вифинии.

Кроме того Моммзен признал, что против Понта разрешён войти в движение любимый и на уникальность подлый способ добивания слабого соперника, отработанный еще на Карфагене. «Рим натравливает всю свору против заблаговременно обреченной жертвы, и запрещает последней защищаться». Это сработало в отношении издыхающего Карфагена, но на это раз итог был совсем иным.

В начавшейся войне, в первой же битве при Амнейоне, вифинцы были полностью разбиты, еще до соединения с легионами Мания Аквилия. Римлянам было нужно сразиться с Митридатом в одиночку, и в равнине реки Сангарий непобедимые легионы обращены в бегство. Армия Понта стремительным броском захватывает Вифинию, занимает Пафлагонию, Галатию и Каппадокию. Важного сопротивления никто не оказывает. Митридат осуществляет контроль проливы, в его руках практически вся Малая Азия.

В течении года он делается хозяином огромных владений. Римская Фракия, Македония, Северная Греция, Аттика – все это новые провинции Понта. С успехом Митридат вступает в Афины, где наместником назначается философ Аристион – приятель царя.

На северно-восточной границе древнего мира появилась могущественная держава, сосредоточившая в собственных руках ресурсы фактически всего черноморского региона. Города открывают перед Митридатом ворота, обитатели весело приветствуют царя-освободителя. Митридат провозгласил себя освободителем эллинов и всех других малоазиатских народов от засилья иноземцев, в первую очередь – римлян.

Римское господство в Македонии, и вся Эллада, за исключением Фессалии и Этолии, была под властью Понта. Обитатели греческих городов – бедные крестьяне и ремесленники, матросы, небогатые торговцы, в особенности страдавшие от римского угнетения, целиком и полностью были на стороне Митридата. Местная знать и богатые торговцы, на первых порах, также поддержали царя-победителя. Но первые же неудачи толкнут их в ряды его тайных и явных соперников.

Но пока, повторим, все идет удачно. Сам вдохновитель данной войны – Аквилий бежал в Пергам, но был схвачен приверженцами понтийцев, по окончании чего провезен по забранному Пергаму верхом на осле, а после этого казнен – ему залили в глотку расплавленное золото. Риму не до того, дабы отвоевывать собственные провинции и мстить за мучительную смерть отпрыска старого патрицианского рода.

В самой Италии уже вовсю полыхает война, узнаваемая историкам называющиеся Союзнической, вспыхнувшая в 90 году до н.э. Яркой обстоятельством ее был упорный отказ римских правительства дать гражданские права «союзникам» – латинским племенам, подданным Рима. Латины создали собственный национальное образование со столицей в городе не, где действовало собственный народное собрание а также собственный сенат из пятисот участников, избравший, как и в Риме, двух консулов и двенадцать преторов.

Союзники кроме того начали чеканить собственную монету, с изображением быка, топчущего римскую волчицу. Продолжавшаяся три года война отличалась крайней напряжением и жестокостью – так как римлянам практически было нужно вести войну против собственной армии. Союзники отправляли к Митридату консульства, приобретая финпомощь, а также предлагали ему высадиться в Италии, но перед тем как началась подготовка к десанту, война была ими проиграна.

Параллельно с военными действиями Митридат пытается создать широкий армейский альянс против римлян – «разбойников, грабящих народы» по его собственным словам. «Так как у римлян имеется только одно, и притом давешнее, основание для войн со всеми племенами, народами, царями – глубоко укоренившееся в них желание богатств и владычества римляне, по окончании того как Океан преградил им предстоящее продвижение на запад, обратили оружие в отечественную сторону и что В первую очередь их существования все, что у них имеется, ими украдено – дом, жены, почвы, власть, что они, некогда сброд без отчизны, без своих родителей, были созданы на погибель всему миру? Так как им ни человеческие, ни божеские законы не запрещают ни предавать, ни истреблять союзников, друзей, людей, живущих далеко и вблизи, ни вычислять враждебным все, ими не порабощенное Они держат наготове оружие против всех.

Больше всего ожесточены они против тех, победа над кем сулит им огромную военную добычу; дерзая, обманывая и переходя от одной войны к второй, они и стали великими. При таком образе действий они все сотрут с лица земли либо падут» К несчастью для него, и в конечном счете для себя, своих народов и своих потомков, не все Малой Ближнего Азии и владыки Востока прислушались к его словам. Многие цари, но, примкнули к нему, дабы при первых же поражениях поменять союзнику.

И – что самое основное – не удалось привлечь к совместной борьбе парфян.

Понтийское царство при Митридате VI

Но пока что Митридат во славе и власти. Держава его объединяла фактически все народы, населявшие берега Черного моря. Понтийское царство включало практически всю Малую Азию, за исключением Киликии, ставшей его союзником и вассалом.

Помимо этого, под его властью была восточная Фракия, Колхида, большинство Северного Причерноморья, территория Боспорского царства. Из добываемого в изобилии колхидского золота чеканилась полновесная монета, по примеру статеров Александра Македонского. В его власти все берега Черного моря – Понта Эвксинского – от Дуная до Северного Кавказа. Одни племена его главенство, другие – платили дань, но все поставляли в его войско воинов.

Лишь Херсонес и Боспор платили ежегодную дань в 200 тысяч и 180 талантов медимнов хлеба. В этот самый момент нужно отметить одно неординарно ответственное событие. В случае если римляне руководили подвластными им народами посредством бича и меча, видя в завоеванных государствах не более чем «поместья римского народа», то Митридат, по примеру собственного великого предка, старался учитывать нужды и интересы собственных разноплеменных подданных и не ущемлять их без потребности.

Он кроме того в полной мере имел возможность объясниться со многими из них, потому, что вольно обладал двадцатью двумя языками.

Наступил 88 год до нэ, и настал сутки, названный самим Митридатом в приказе «сутки возмездия», а римскими хронистами – «кровавыми нундинами». По всем городам Малой Азии было разослано тайное распоряжение царя, которым предписывалось поголовное истребление всех римлян. По разным данным, было стёрто с лица земли от восьмидесяти до ста пятидесяти италиков и тысяч римлян.

Вместе с ними было стёрто с лица земли кроме этого много иудеев и египтян. Имущество их подлежало разграблению, рабы иноземцев приобретали свободу, все долги аннулировались. Провозглашалось кроме этого освобождение от налогов сроком до пяти лет. Римские хроники полны душераздирающими описаниями того, как убивали у алтарей тщетно ищущих в храмах убежища, как детей умерщвляли на глазах своих родителей, и не щадили кроме того рабов – италиков, не соблазняясь возможностью реализовать их.

Данный приказ, именуемый еще и «Эфесским эдиктом», возможно оценивать по-различному. Кто-то заметит в нем проявление безжалостной азиатской жестокости, в полной мере хорошей потомка персидских тиранов (а чем, сообщите на милость, жестокость безжалостная хуже жестокости цивилизованной – к примеру римской?). Кто-то – необдуманный поступок ослепленного неприязнью к Риму политика. Кто-то – рвение столь низменным методом стяжать популярность у бедного демоса.

А кто-то, в полной мере в духе отечественного времени – попытку «повязать кровью» собственных новых подданных, сделав неосуществимым компромисс с Вечным Городом.

Риму пока не до Востока. Не смотря на то, что удалось – г

Лев Лещенко. Ты помнишь плыли две звезды

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: