Пермские монстры глазами канадского художника

Еще одна увлекательная статья из жж коллеги Харитонова, которая, думаю, заинтересует сотрудников.

Желаете еще картин Джулиуса Чотоньи с пояснениями?

290 млн лет назад, начало пермского периода. Тварь, что выскакивает из воды – эриопс, продвинутое двухметровое земноводное, реликт прошлой эры – каменноугольного периода. Не забывайте, как появились первые тетраподы – ни рыба, ни мясо? Это было еще раньше, в девоне, 360 млн лет назад. И вот получается, почти 70 миллионов лет – больше, чем прошло времени от вымирания динозавров до наших дней – эти самые тетраподы так и сидели в болоте.

Очень вылезать им было некуда и незачем – поверхность суши, свободная от ледников (а каменноугольный период был эрой достаточно прохладной), представляла собой или заваленные гниющими стволами деревьев болота, или материковую пустыню. В болотах-то твари и копошились. В действительности они времени напрасно не теряли и мало изменились лишь снаружи – анатомически самые продвинутые из них успели пройти путь от практически рыбы через хорошее земноводное до практически рептилии – вот как данный эриопс, относящийся к классу темноспондилов.

Самые примитивные из темноспондилов к началу пермского периода еще сохраняли рыбьи черты – боковую линию, чешую (причем местами, к примеру на брюхе), но это были не ажурные создания типа современных лягушек и тритонов – нет, замечательные, как крокодилы, с черепами, напоминавшими башни танков: целыми, обтекаемой формы, только с амбразурами для глаз и ноздрей – такими были эти земноводные. Раньше их именовали стегоцефалы – панцирноголовые.

Самый большой – склероцефал, если судить по округлой пасти – юный (у ветхих особей, выраставших до двух метров в длину, морда вытягивалась и напоминала морду аллигатора, а хвост, напротив, сокращался – быть может, с возрастом склероцефалы становились более наземными и напоминали по образу судьбы крокодилов, так их останки и распределены – молодых в отложениях глубоких озер, скелеты ветхих на бывших мелководьях и в болотах). Склероцефал преследует рыбу-акантоду, а на заднем замысле виден ортакант – пресноводная акула, также юная (взрослая достигала бы длины трех метров и сама бы гоняла склероцефала).

Справа, лежит на дне у берега – еще более, чем эриопс, продвинутое создание – сеймурия: уже не земноводное, еще не ящер. Она уже имела сухую кожу и имела возможность подолгу пребывать вне воды, но всё еще метала икру, а ее личинки имели наружные жабры. Откладывай она яйца – ее возможно было бы уже назвать рептилией.

Но сеймурия застряла в прошлом — яйца были изобретены какими-то ее сородичами еще в конце карбона, и эти-то сородичи и начали предков млекопитающих и пресмыкающихся.

Все эти твари на картинах не являются предками друг другу – это всё боковые ветви той эволюционной цепочки, что привела в конечном счете к появлению млекопитающих, и только иллюстрируют ее этапы. Эволюцию в большинстве случаев творят небольшие неспециализированные тварюшки, но тварюшек показывать неинтересно – в то время все они были похожим ящериц другое дело их могучие родичи, хоть и тупиковые ветви:

Слева – офиакодон, справа – эдафозавр. Один с парусом, второй без, но оба этих существа относятся к одному отряду пеликозавров и эволюционно стоят ближе отнюдь не к динозаврам, а к млекопитающим – правильнее, эта несколько застряла где-то на трети пути от земноводных к млекопитающим и оставалась такой, пока их не вытеснили более прогрессивные сородичи. Парус на пояснице – одна из первых попыток синапсид не ожидать милостей от природы, а обучиться самостоятельно регулировать температуру тела; предки и их родичи в отличие от других ящериц, чуть выйдя на сушу, почему-то сходу начали интересоваться данной темой.

Теоретические расчеты (подопытных пеликозавров у нас все равно нет) говорят о том, что 200-килограммовый хладнокровный диметродон (а на рисунке – он: также пеликозавр, но хищный и из другого семейства) разогревался бы без паруса с 26°C до 32°C за 205 мин., а с парусом — за 80 мин.. Причем благодаря вертикальному положению паруса имел возможность применять самые ранние утренние часы, пока беспарусные еще не очухались, и по-стремительному перейти к бесчинствам:

На ланч всевышний отправил диметродонам ксенакантуса – еще одну пресноводную акулу. Правильнее, те, что поближе – диметродоны, а подальше понурился их меньший брат секодонтозавр – более хилый и с мордой, напоминающей крокодилью.

Слева эриопс под шумок тащит в пасти диплокаулуса – необычную амфибию с головой как у акулы-молота; время от времени пишут, что такая голова это защита от проглатывания более большими хищниками, вторая теория предполагает применение ее как необычного крыла для плавания а я на данный момент написал про акулу-молот и подумалось: быть может, это, как и у акулы-молота, был электрический детектор для поиска в иле небольших организмов? За ними – эдафозавр, а сверху, на ветке, возможно, приглядевшись, заметить ареосцелиса – тварь, напоминающую ящерицу – одного из первых диапсид. Вот так тогда было – родственники предков млекопитающих рвали мясо, а маленькие насекомоядные родственники предков динозавров с немым кошмаром взирали на них с веток.

Парус в итоге был неудачной конструкцией (сами представьте таковой радиатор таскать – он не складной был!). По крайней мере, парусные пеликозавры по большей части повымерли уже к середине перми, вытесненные потомками собственных беспарусных родичей но факт остается фактом – звероящеры-терапсиды, потомками которых являемся и мы с вами, случились от сфенакодонтов – группы пеликозавров, к каким принадлежал и уродский диметродон (лишь не от диметродона, само собой разумеется, а от каких-то его небольших сородичей). Парусу нашлась какая-то успешная альтернатива – вероятно кроме того, примитивную метаболическую теплокровность имели уже вот такие создания:

Слева – титанозух, справа – в первых рядах. Это уже середина пермского периода, где-то 270 млн лет назад, Южная Африка. Правильнее, это сейчас их кости появились в Южной Африке, а тогда они жили на одном материке с украшенным каренитом. В случае если пеликозавры прошли треть пути от амфибии до млекопитающего, то эти чудища – две трети. Оба они относятся к одному отряду тапиноцефалов.

Весьма массивные – но, это характерно для всех четвероногих того времени, скелеты созданий размером с собаку либо лошадь имеют пропорции, как у слона – толстенные кости с раздутыми мыщелками, сплошной, как у предков-стегоцефалов, череп с тремя глазницами Не знаю, с чем это связано, вряд ли с какими-то внешними условиями (членистоногие-то того времени имеют приблизительно современные пропорции), скорее, с несовершенством костной ткани – меньшая прочность компенсировалась большей толщиной. Оба животных на картине достигали двух метров длины и двигались как помесь комодского варана и носорога, а также хищный (либо всеядный) титанозух.

Продолжительно пережевывать пищу они не могли – у них не было вторичного нёба, разрешающего в один момент имеется и дышать. Не очень умели они и нагибаться, в особенности мосхопс, да ему и незачем было – травы еще не было, он питался страницами и полусгнившими стволами, причем пасся, быть может, лёжа – продолжительно враскорячку не простоишь – либо в воде.

Климат в Пермском периоде характеризовался, с одной стороны, все большей засушливостью, с другой – распространением и появлением растений, талантливых расти не только по колено в воде – голосеменных и настоящих папоротников. За растениями на сухое двинулись и животные, адаптируясь к по-настоящему сухопутному образу судьбы.

Это уже финиш Пермского периода, 252 млн лет назад. Рогатые красно-светло синий твари на переднем замысле – эльгинии прекрасные, небольшие (до 1 м) парейазавры из Шотландии. Их окраской, быть может, живописец намекает на то, что они могли быть ядовиты – как мы знаем, что кожа парейазавров содержала много желез.

Эта вторая, свободная от синапсидов ветвь пути из амфибий в рептилии, Наверное, так и оставшаяся полуводной и такой же и вымершая. А вот толстенькие на заднем замысле – гордония и две геикии – дицинодонты, в полной мере свободные от воды создания с сухой кожей, вторичным нёбом, разрешавшим жевать пищу, и двумя клыками для (возможно) копания. Вместо передних зубов у них был роговой клюв, как позднее у цератопсид, и, быть может, их главная диета была такой же.

Как и цератопсов в конце мезозоя, дицинодонтов в конце палеозоя было большое количество, различных и везде, кое-какие кроме того пережили пермь-триасовое вымирание. А вот кто к ним подкрадывается – совершенно верно неясно, но, думается, какой-то небольшой (либо легко юный) горгонопсид. Бывали и большие:

Это два диногоргона дискутируют над телом какого-либо немелкого дицинодонта. Сами диногоргоны трехметровые. Это одни из наибольших представителей горгонопсов – уже практически зверей, менее прогрессивные, чем дицинодонты (к примеру, вторичным нёбом и диафрагмой они так и не обзавелись, опоздали), наряду с этим находившиеся ближе них к предкам млекопитающих.

Очень по тем временам подвижные, сильные и тупые создания, главные хищники большинства экосистем но не везде.

На переднем замысле – опять дицинодонты, а подальше справа – архозавр, трехметровая крокодилоподобная тварь: еще не динозавр, но одна из боковых ветвей предков динозавров и крокодилов. К птицам и динозаврам он имеет приблизительно такое же отношение, как диногоргоны – к нам. Долгие рыбы – заурихтисы, дальние родственники осетровых, делавшие в данной экосистеме роль щук. Справа под водой – хрониозух, один из последних рептилиоморфов, с которых мы начали это рассказ.

Их время подошло к концу, да и для остальных изображенных на рисунке созданий мир не так долго осталось ждать изменится…

источник: http://haritonoff.livejournal.com/286614.html

Пермские монстры глазами канадского художника

Кровожадные мутанты.В старинных катакомбах Перми пропадают люди!!!

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: