В авиационной индустрии очень многое делалось для увеличения летных качеств самолетов с поршневыми двигателями. Но в целях обеспечения господства в воздухе необходимо было искать принципиально новые пути в самолетостроении. Время потребовало высоких большой скороподъёмности и скоростей.
Авиационная идея обратилась к реактивным двигателям (на их будущее показывал еще К.Э.Циолковский), так когда они при маленькой массе имели возможность развивать большие мощности.
Государственный обороный комитет поставил задачу в малейший срок создать скоростной истребитель-перехватчик. Благодаря величайшим упрочнениям конструкторов, инженеров, рабочих и техников, трудившихся днем и ночью, двигатель и самолёт были созданы.
Рабочей группой по проведению опробований под руководством известного ученого аэродинамика генерал-лейтенанта-инженера доктора наук В.С.Пышнова были созданы типовые профили полета от взлета до посадки. В один момент был выстроен особый тренажер, где отрабатывались регулирование и запуск тяги двигателя.
Мне было нужно находиться на 30-летнем юбилее первого взлета человека на ракете. Собрались первооткрыватели реактивных автострад. В зале — история отечественной авиации, ее живые свидетели и творцы…
Генерал И.Д.Гайдаенко в собственном докладе поведал о том тревожном времени, в то время, когда рождался полет на ракете. После этого выступали В.С.Пышнов, Л.С.Душкин, В.И.Мишин, В.И.Кравченко.
Со сцены легко следить за сидящими в зале. Достаточно того, чью фамилию именуют с трибуны: легкая ухмылка озаряет лицо человека, что большое количество энергии и сил положил в полет и которому дорого то, что он не забыт, о нем не забывают.
Было решено поставить на самолет реактивный двигатель, и в работу, всецело отдавая талант и свои силы, включились Виктор Федорович Болховитинов — глава конструкторского бюро, Александр Яковлевич Березняк — ведущий создатель и конструктор будущего истребителя БИ-1, Алексей Михайлович Исаев — двигателист, потом конструктор двигателей для космических судов.
И вот летчик Бахчиванджи занял место в кабине тренажера — началась отработка двигателя. Первые попытки были неудачными. в один раз он чуть не сгорел в тренажере. При взрывном характере горения камера сгорания по окончании запуска двигателя в тот же час же отделилась от головки цилиндра, случился удар…
Вторым летчиком был назначен Константин Груздев, также гениальный и умелый испытатель. Подготавливались поочередно.
15 мая 1942 года на аэропорте Кольцово под Свердловском Бахчиванджи мастерски взлетел, совершил опробования в воздухе и приземлил не виданный до того самолет. Первый в мире полет на реактивном самолете состоялся! Это было свидетельство не только мастерства летчика, таланта конструкторов, рабочих и инженеров, но и способности нашей страны удачно решать непростые технические неприятности в короткие сроки.
Уместно подметить, что летные опробования реактивного самолета были произведены в разгар ВОВ.
До проведения опробований самолета БИ-1 Бахчиванджи был на фронте, где за маленькое время совершил 65 боевых вылетов, сбил в воздушных битвах пять самолетов неприятеля. С громадным энтузиазмом он воспринял собственный назначение ведущим летчиком-испытателем БИ-1. Генерал авиации П.М.Стефановский вспоминает о собственной встрече с Бахчиванджи на Урале в первой половине 40-ых годов XX века: «Бахчиванджи передавал всех участников опробований своим кипучим энтузиазмом.
Он с восторгом говорил о новом реактивном самолете, к опробованиям которого шепетильно подготовился. Он не просто собирался вести эту работу, а практически жил ею, горел, был влюблен в нее. Упорно, со знанием дела, растолковывал он мне на испытательном стенде устройство, запуск и работу реактивного двигателя.
Он был похожим человека, говорящего о собственном изобретении».
На заводском митинге, посвященном первому полету самолета с реактивным двигателем, рабочие и конструкторы приветствовали Бахчиванджи транспарантом с надписью: «Привет капитану Г.Я.Бахчиванджи — первому летчику, совершившему полет в Новое!»
Опробования самолета-ракеты длились. Бахчиванджи «учил летать самолет», как поется в известной песне. Вот первая оценка, эта им самолету:
«Полет на данном типе самолета в сравнении с простыми типами самолетов только приятен, по причине того, что перед летчиком нет винта мотора, шума и выхлопных газов, каковые попадают в кабину. Летчик сидит в передней части кабины самолета, имея только хороший обзор передней полусферы и существенно лучший, чем на простом самолете, обзор задней полусферы. Размещение устройств успешное, кабина не загромождена.
Размещение управления педалями эргономичное.
Теоретические расчеты данного самолета всецело обоснованы полетом в ходе сделанных элементов полета, самолет имеет манёвренность и хорошую устойчивость на скорости до 360 км/ч. По легкости управления самолет стоит выше современных истребителей».
БИ-1 первенствовал реактивным самолетом-перехватчиком, вооруженным двумя скорострельными пушками калибра 20 мм. Это моноплан с низкорасположенным крылом, убирающимися колесами либо лыжным шасси и одним жидкостно-ракетным двигателем, размещенным в хвостовой части фюзеляжа. Он имел следующие тактико-технические характеристики: размах крыла 7,5 м, площадь крыла 10 м2, масса безлюдного самолета 900 кг, масса горючего 300 — 500 кг, тяга двигателя 1100 кгс.
Он отличался высокой тяговооруженностью.
Создание для того чтобы самолета было подготовлено целым рядом работ советских ученых и конструкторов. Ракетный двигатель еще в годы первой пятилетки выстроил у нас конструктор Ф.Цандер.
На протяжении опробований ставилась задача распознать главные летно-технические и эксплуатационные эти самолета, и эксплуатационные качества реактивного двигателя нового типа.
Любой полет вносил собственные коррективы в конструкцию автомобили. Глядя на прекрасное смуглое лицо Бахчиванджи, с которого ни при каких обстоятельствах не сходила приветливая ухмылка, тяжело было представить, что его жизнь связана с постоянным риском. Но он был легко влюблен в собственный дело.
в один раз на протяжении опробований на большую скорость на высоте 1500 м Бахчиванджи, развернувшись на 180°, начал разгонять машину. Внезапно самолет быстро перешел в пике и врезался в почву…
В то время, когда уже по окончании смерти Бахчиванджи в скоростной аэродинамической трубе продули модель самолета и достигли скорости 300 км/ч, произошло то же самое, модель затягивало в пике. Согласно точки зрения экспертов, это случилось из-за перераспределения давления. Проявилась одна из заболеваний трансзвукового самолета — непроизвольное затягивание в пикирование.
В каждом деле постоянно бывает первый. И в случае если им окажешься ты, не упускай собственной возможности. Капитан Г.Я.Бахчиванджи первенствовал летчиком — испытателем реактивных самолетов.
Его полет на самолете-ракете многоразового применения стал предшественником отечественных космических полетов.
Но открытия ожидают тех, кто идет следом.
Собственный неоценимый вклад в испытание и создание первых отечественных самолетов с реактивными двигателями внесли заслуженные летчики-испытатели нашей страны Храбрецы СССР М.П.Стефановский, Н.Г.Кочетков, А.Г.Прошаков, В.Е.Голохвостов, Л.Г.Кубышкин, А.П.Супрун, Ю.А.Антипов, Г.А.Седов, Л.М.Кувшинов, И.М.Дзюба, В.Г.Иванов, МА.Нюхтиков, И.В.Тимофеенко, Н.И.Коровушкин, П.Н.Балясник, и заслуженные летчики-испытатели А.Г.Терентьев, А.Ф.Кабрелев, М.С.Твеленев. Среди них была и Ольга Николаевна Ямщикова.
На всегда запомнила она тот сутки, в то время, когда в первый раз села в кабину реактивного самолета. Его буксировали на взлетную полосу.
— Куда ты, безумная? Опомнись! — кричали ей вслед.
Она вправду ощущала себя безумной от происходящего. И в ежедневнике, как в свое время Григорий Бахчиванджи, записала:
«Летать на реактивном самолете — чудо. Нет шума, нет диска вращения винта перед глазами. Чувство — ты врезаешься вместе с самолетом в атмосферу и руки у тебя — это крылья, ощущаешь любое отклонение автомобили.
Тяга огромная, как будто бы нет сопротивления, самолет все время идет с разгоном. Полет на реактивном самолете — это сказка».
Но в то время, когда скорости стали приближаться к звуковым (около 1000 км/ч), машина нежданно начала проявлять неповиновение. Над преодолением его обстоятельств бились и создатели самолетов, и летчики-испытатели, а также О.Н.Ямщикова. Для меня она лётчик и человек совершенный.
Восторг ею помогало мне производить личный темперамент. Выбранные нами совершенства — пример для подражания, самосовершенствования и самовоспитания.
Передо мной лежат газеты и издания за уже далекие 20-, 30-, 40-е годы. Пожелтевшая бумага. Я трепетно прикасаюсь к ней — это же моей авиации и история. С опаской перелистываю хрупкие страницы. Вот статья за апрель 1927 года.
Пламенный пионерский призыв. На фотографии девочка-пионерка — Оля. Она думается весьма важной для собственных 13 лет.
Лётчик-испытатель О.Н. Ямщикова
Сознательная публичная деятельность О.Н.Ямщиковой началась во второй половине 20-ых годов XX века на должности главы районного бюро пионерской организации. Она внесла предложение организовать сбор средств на трактор «Пионер» и передать его подшефному району. Совершили платный вечер с концертом самодеятельности, собирали гривенники и пятаки в пионерских отрядах, пошли с подписными страницами к родителям.
Любой пионер сдавал золу для удобрения полей. В апреле заявили конкурс на лучший отряд, участвующий в походе за большой урожай. В этих делах — вся она, юный вожак пионеров района.
Появилась Оля в г. Кирове, окончила семилетку. В Лениграде, куда переехали ее родители, превосходно обучалась в один момент в школе-школе и десятилетке авиационных мотористов, куда направил ее Смоленский райком комсомола за активную работу в организациях Осоавиахима. В том месте было 60 юношей и она — единственная женщина, ей тогда исполнилось 15 лет.
С весны 1931 года Ольга — моторист школы летчиков Осоавиахима на древнем корпусном аэропорте. С него поднимались в атмосферу такие известные летчики, как Уточкин и Нестеров.
Сперва трудилась в мастерской, где собирали ветхие авиационные моторы, часто подбирая недостающие подробности на свалке. Позже перешла на самолет — заливала из бочек масло и бензин, чистила мотор. Мотор тогда вращался около винта коленвала и за час работы выбрасывал на самолет до 20 л касторового масла.
Необходимо было приложить много упрочнений, дабы отмыть машину, не повредив перкалевой обшивки. На тракторе «Фордзон» Оля развозила по аэропорту целый поезд, составленный из тележек с бочками.
Первую в жизни «мертвую петлю» она сделала на этом тракторе, чем и прославилась на целый аэропорт. Произошло это так. За ночь трактор задним колесом вмерз в почву. Оля села за руль, запустила двигатель, включила сцепление и дала полный газ.
Легкая передняя часть встала вверх — трактор опрокинулся.
Инструктор самолета Ветров, с которым трудилась женщина, сообщил:
— В случае если уж на тракторе сумела сделать «мертвую петлю», то на самолете точно сделаешь.
И провез ее на самолете У-1. Воздушное крещение не обошлось без приключения. Перед полетом Оля пристегнулась ремнями, но по окончании первого круга их отстегнула. Инструктор повел самолет в зону, где и показал целый пилотаж.
На одной из фигур женщина вылетела из кабины, но, к счастью, успела зацепиться за стойки и расчалки и вползла обратно в кабину.
В итоге неоднократные просьбы девушки научить летать разжалобили старших товарищей. Для Ольги началась летная учеба.
Первый ее инструктор Анатолий Матвеевич Муреев был строгим. Он честно обожал учлетов, но и ругал их за всякие промахи беспощадно. Учлеты не обижались на строгость наставника — осознавали, что он волнуется за их жизнь.
Первый независимый полет Оли на самолете состоялся утром 1 июня 1932 года.
— Внизу целый Столичный район Ленинграда, — вспоминает Ямщикова. — Город лишь просыпался. Но разглядывать его не было времени — второй круг с заходом на посадку. Посадку совершила, как учил инструктор.
А он не скрывает эйфории — целует и поздравляет.
За лето освоила всю программу, полеты по маршруту, пилотаж. Осень и зиму 1932 — 1933 годов она провела в школе летчиков-инструкторов в Тушино. В первый раз летала на По-2, показавшемся тогда верхом совершенства. Инструктор Иван Иванович Черевичный, будущий известный полярный летчик, относился к ней весьма аккуратно, пристально.
Какое-то особенное, добропорядочное отношение к ней сложилось у всех курсантов группы.
Программу освоила легко. Прекрасно обучаться тому, что обожаешь больше всего на свете!
Весной 1933 года окончила школу летчиков-инструкторов, мало позднее — Высшую парашютную школу, выпустившую тогда собственных первых курсантов. Обучалась у пионера парашютного спорта Я.Д.Мошковского. Прыгали днем и ночью, на лес и на воду, из разных положений самолета и с различных высот.
Независимая работа началась в только что созданном ленинградском аэроклубе Осоавиахима. Днем группа из 10 — 12 курсантов, которых нужно научить летать, вечером — подготовка парашютистов. За пять лет работы научила более 100 парашютистов и 500 лётчиков.
Запомнилась самая первая несколько. 12 ребят: все высокие, сильные, отслужили в армии, все — умелые мотоциклисты. Как-то, пробираясь между самолетами, нечаянно услышала:
— Вот влипли, парни! У всех инструкторы настоящие, а у нас хохотушка какая-то.
Она остановилась, как вкопанная, продолжительно считала, что же делать? И до осени прекратила не только смеяться, но и радоваться. Курсанты поражались, откуда взялась такая ожесточённая требовательность?
И тянулись приложив все возможные усилия — любой опасался появляться перед девушкой этаким недорослем, от стыда же места на отыщешь.
На выпускных экзаменах все взяли хорошие оценки. Возможно, многие подумывали о том, дабы подойти к ней и чистосердечно извиниться за прежние нелестные думы о ней. Но никто не решился — еще на хохот поднимет. А за науку горячо благодарили все.
И были уверенны: счастье иметь для того чтобы умного и строгого преподавателя.
В ленинградском аэроклубе весной и летом 1935 года шла напряженная работа. Звено дам летчиков-инструкторов, в которое входили Вероника Стручко, Лена Каратеева и Ольга Ямщикова, первым закончило программу обучения собственных учлетов. За хорошую работу им поручили вести в Коктебель к планерному слету женский воздушный поезд, составленный из трех планеров Г-9, буксируемых самолетом Р-5.
Пилотировала самолет Вероника Стручко, пилотами планеров были Ольга Ямщикова, Лена Каратеева и Люся Чистякова — инструктор по планеризму, занявшая первое место на планерных состязаниях.
Маршрут с посадками проходил через Москву, Орел, Полтаву. Весьма сложен был одновременный взлет трех планеров на тросах длиной 120 — 130 м. Самолет медлительно набирал скорость — не легко тащить три планера на сошниках. Скорость мелка, и они, неуправляемые, валятся на крыло, тросы тянут в стороны, и необходимо строго выдерживать расстояние, дабы избежать столкновения.
Все это потребовало от летчиков большого мастерства.
В сутки старта — 23 сентября 1935 года — моросил ливень. Девушки идут под тучами. Легкие планеры, как листочки, болтает в воздухе. При подходе к Малой Вишере облачность прижала к почва. Летят бреющим.
На аэропорт в Тушино вышли совершенно верно, посадку и отцепку осуществляли по одному. Сперва садятся планеры, позже самолет бросает трос и создаёт посадку.
«На Орел вылетели с надеждой на лучшую погоду, — вспоминает Ямщикова, — но опять попали в ливень. Время от времени облачность так прижимала, что мы то и дело выяснялись в тучах. А уж о болтанке и сказать нечего. Любой летчик знает, как болтает под нижней кромкой кучевой облачности. При подходе к Орлу погода вправду стала лучше. Орловцы наблюдали на нас, как на инопланетян с другой планеты.
До тех пор пока в Орле пообедали в праздничной обстановке, небо совсем прояснилось. Взлетели, забрав курс на Полтаву. Посадку в Полтаве создавали в темноте. Гостеприимные хозяева повезли нас сходу в баню, а позже принялись много кормить. Девчата смеялись, что назавтра не смогут взлететь.
Взлетали в Полтаве на Геническ… От Геническа пошли на Коктебель по последней прямой. Забрызгал по стеклам ливень. От грозы некуда было уйти.
Над Сивашем встретил шторм. Болтало так, что отечественные легкие планеры ложились на пояснице либо внезапно какое-то мгновение летели хвостом вперед. «Что же мне с ними делать?» — думала тогда Вероника Стручко. И приняла единственно верное ответ: дать полный газ и карабкаться вверх, не смотря на то, что не очень-то легко тащить три планера. Высота около 2000 м. Стало тише, планеры летят тихо.
Далеко показываются горы. Сгущаются сумерки. Новая забота: непредвиденный комплект высоты, шторм, распутывание тросов по окончании взлета в пыли — все на повышенных режимах мотора. Хватит ли горючего? Непросто в горах отыскать незнакомый аэропорт.
Сейчас все зависит от выдержки летчицы. Накачала мало горючего в верхний бак для страховки. Проверила курс. В этот самый момент опять заметила горы. Они надвигались на самолет. Вероника всматривалась в темноту в отыскивании символа посадки. Вот, наконец, и посадочная полоса! Вероника понижается, пока не давая команды нам на отцепку планеров.
Сели благополучно. Встречали нас цветами и овациями. Мы были радостны. Имеется рекорд!»
Со слета они также возвращались в составе воздушного поезда.
В книге «Даты отечественной авиации и воздухоплавания» имеется маленькая запись за 1935 год: «23 — 26 сентября совершен выдающийся женский перелет на воздушном поезде по маршруту Ленинград — Коктебель неспециализированным расстоянием 1950 км». Это был и всесоюзный, и всемирный рекорд!
Мне хочется привести публикацию из газеты «Молот и Серп» — органа Крестецкого райкома ВКП(б) и районого исполнительного комитета — от 17 августа 1937 года.
«Ольга Николаевна Ямщикова — популярная личность в отечественной организации. Она летный уникум: летчик-инструктор, парашютист, авиатехник. Она принимала участие в 1935 году в женском воздушном поезде Ленинград — Москва — Коктебель. Данный поезд поставил всемирный рекорд дальности буксировки за самолетом трех планеров. Данный рекорд никем еще не превзойден. Она — мать грудного ребенка.
Ольге Николаевне всего 23 года, не обращая внимания на юность, она уже подготовила стране пара десятков пилотов. Она в данное время стоит во главе ведущего экипажа и к 1 сентября даст стране еще 12 пилотов. Она трудится без аварий и поломок.
Ольга Николаевна — это пример отечественной советской смелой дамы».
А вот аттестация, датируемая 25 апреля 1938 года.
«Тов. Ямщикова О.Н., 1914 года рождения. Происхождение из крестьян. Член ВЛКСМ.
Окончила Центральную инструкторскую школу Осоавиахима в первой половине 30-ых годов XX века.
Техника пилотирования хорошая. Превосходно обладает методикой обучения. В работе энергична. Теоретическая подготовка хорошая. К подчиненным требовательна.
Над собой трудится прекрасно. Трудясь с группой из 11 человек, выпустила их первая и с лучшими показателями. Идеологически выдержанна.
Политически развита прекрасно.
Вывод: хороша к продвижению на пост начальника звена во дополнительном порядке.
Начальник отряда Александров «.
Стала Ольга Николаевна начальником женского звена. Дам летчиков-инструкторов в ленинградском аэроклубе было уже большое количество. Начальниками звеньев были летчицы старшего поколения Вероника Стручко и Лена Каратеева.
С Ольгой Николаевной летали ее близкая ученица и школьная подруга Рая Беляева, превосходные летчицы Нина Корытова и Женя Рачко.
Марина Раскова, 1938 г.
В августе 1935 года Корытова и Рачко вместе с Мариной Расковой принимали участие в групповом перелете на спортивных самолетах конструкции А.С.Яковлева по маршруту Ленинград — Москва. Тогда же на корпусном аэропорте познакомилась Ольга Николаевна Ямщикова с Мариной Михайловной Расковой. Ольга так говорила мне о ней:
«Сразу же при встрече она поразила меня действительно русской женской красотой. Верные черты лица, живые, весьма ясные глаза. А ухмылку тяжело обрисовать. Мало насмешливая, вернее, задорная.
На работе Марина Раскова была весьма собранная, требовательная, мне казалось, кроме того через чур. Но в часы отдыха с ней не заскучаешь. Прекрасно пела, замечательно играла на пианино. не забываю, как-то под собственный сопровождение спела нам древнюю балладу.
Мы все находились, пораженные ее выполнением. А она взглянуть на нас и внезапно запела: «Мы рождены, чтобы сказку сделать былью… — а позже обратилась к нам. — Так как действительно, девчата?»
Во второй половине 30-ых годов XX века за хорошую работу Ольгу Николаевну направили на учебу в Военно-воздушную инженерную академию имени Н.Е.Жуковского.
Пришла к главе академии командиру дивизии З.М.Померанцеву с путевкой ЦК ВЛКСМ.
— Летчик — рассказываете? А ну, отправимся, слетаем!
Перешли Ленинградское шоссе и на Центральный аэропорт. Самолет Р-5. Ботинки на высоком каблуке выкинула из кабины. Полетела в чулках. Отпилотировала с уверенностью. Главе академии полет понравился.
В управление самолетом он не вмешивался. По окончании посадки празднично поблагодарил ее.
Экзамены сдала удачно и была зачислена в числе немногих дам на инженерный факультет.
Грянула война. В осеннюю пору 1941 года в опустевших строениях академии остались лишь слушатели выпускного курса. Собрали все оружие, имевшееся в учебных классах, сделали подставки к авиационным пулеметам ШКАС. Днем — напряженные занятия, вечером — к оружию.
Все рвутся на передовую, кое-какие ушли кроме того самовольно. В большинстве случаев, таких возвращали обратно, наказав за нарушение дисциплины. Строго приказали: беседы об отправке на фронт прекратить, заниматься в полную силу!
Как-то в Киеве на аэропорте в Жулянах в ожидании вылета говорила я с генерал-лейтенантом Николаем Александровичем Максимовым.
— Тут, в Жулянах, в осеннюю пору 1943 года стоял женский летный 586-й полк, в котором вести войну полковник Ямщикова, — говорю я.
— Да, знаю. И Ольгу Николаевну знаю. С 1938 года. Со времени поступления в академию. Мне было нужно быть начальником классного отделения, в котором она обучалась. не забываю, в начале учебного года была аккуратная, радостная, общительная. А позже, месяца через два, ее как словно бы подменили. Ходит хмурая, ни с кем не говорит.
Парни к ней и без того, и сяк, никому не подступиться. Спросил. Дома все в порядке. Что же произошло? Стал за ней замечать. На практических занятиях сидит у окна. В перерыве подошел.
Наблюдаю: виден Центральный аэропорт, старт, взлетают и садятся самолеты. Осознал сходу, о чем затосковала. Горе с этими летчиками.
Внес предложение ей сесть за мой стол, он на большом растоянии от окна, самолетов не видно.
Она без звучно пересела. А я пологаю, что же с ней делать? Вечером она приносит рапорт по команде: «Прошу отчислить меня из академии.
Не могу без полетов». Было нужно группу летчиков на курсе организовать, летали в перерывах между сессиями.
Позже она втянулась в учебу и обучалась прекрасно. И еще была история. Идем с парада на Красной площади по улице Неприятного.
У нее косы частые, русые. Я с опаской говорю:
— Запрячьте косы под фуражку!
— Не получается, — отвечает она.
— Остричь не желаете?
— Супруг не разрешает!
Я так и не смог вынудить ее остричься. Никакие распоряжения не помогли. А вот в первоначальный же сутки войны остриглась кратко и явилась ко мне прося послать на фронт.
Тут уж я не выдержал и заявил, что сам вперед уеду. Так и оказалось. По окончании окончания академии весной 1942 года мы, мужчины, отправились на Запад, а она на Восток — в Новосибирск военпредом.
До полного изнеможения, практически круглосуточно контролировала, облетывала и принимала капитан Ямщикова самолеты. А сама подавала рапорт за рапортом прося послать на фронт. Добилась этого лишь в августе благодаря вызову Марины Расковой.
Полевой аэропорт женского авиационного полка был на левом берегу Волги. Со стороны реки землянки и капониры. Землянки долгие, в них в два последовательности койки. Все механики и лётчики жили в землянках.
В сентябре 1942 года за пара дней до выезда из Новосибирска Ольга определила о смерти мужа, военного летчика.
В полк ехала замкнутая, в состоянии полной отрешенности. Поклялась — до последнего дыхания мстить проклятым нацистам за поруганные почвы, за смерть любимого мужа…
Сперва необходимо было явиться в Энгельс к Расковой. Скорей бы уж доехать, не легко в такое время одной. В том месте ее ожидали приятели: Мила Казаринова, Рая Беляева и Зулейка Сеид-Мамедова. С Милицей Александровной Казариновой и с Зулейкой Сеид-Мамедовой их связывали годы учебы в академии, действительно, на различных факультетах. Большое количество неспециализированного было у Казариновой и Ямщиковой. Обе до академии летали и безусловно обожали авиацию.
У обеих мужья — летчики, дочки одногодки ходили в один столичный детский сад. Довольно часто Мила забирала девочек на свою квартиру. Напоит, накормит и дремать уложит.
Знала, как тяжело подруге на инженерном факультете.
Рая Беляева, завершив семилетку в районном поселке Зуевка, приехала в Киров получать образование кожевенном техникуме. В том месте и познакомилась с Ольгой. А позже в ленинградском аэроклубе она обучалась у Ольги летать, совершать парашютные прыжки.
Прекрасно обучалась, стала инструктором-летчиком.
— Дай-ка мне на зону человек пяток твоих курсантов, — просила Рая подругу. — Проверю, лучше ли они летают, чем мои?
А вечером, в то время, когда Ольге нужно было «бросать» парашютистов, она со своим самолетом тут как тут.
— Мы их вдвоем быстренько раскидаем, в противном случае как бы погода не подвела, — сказала Рая.
И вот Ольга Николаевна у дежурного по гарнизону. Лишь он позвонил, тут же подъехал газик. Раскова схватила в охапку Ольгу Николаевну и, целуя, приговаривала:
— Наконец-то, наконец. Мы тебя заждались. Ишь какой академик, не желала ехать. Хорошо, не обижайся. Все знаю — не отпускали.
Но мы также не терялись. Отправились на ужин. Милица Александровна! Где Вы?
— Тут, в газике. И вещи уже тут.
Мила без звучно в темноте пожала подруге руку. В столовой с ходу Раскова говорит:
— Ну, говори все.
— Мне нечего говорить. Вы говорите.
— Мы из отечественной группы отформировали уже два полка. Истребители несут на данный момент боевую работу на самолетах Як-1. Знаешь эти самолеты прекрасно?
— Знаю.
— Комполка у них Казаринова Тамара Александровна — сестра Милицы Александровны. Ветшайший армейский летчик. Знаешь ее?
— Знаю.
— Конечно же, знаешь. вести войну полк ночных бомбардировщиков на самолетах По-2. Начальник — капитан Бершанская Евдокия Давыдовна.
С ней знакома?
— Нет.
— А вот отечественный полк. Комполка — майор Раскова Марина Михайловна, начальник штаба полка — майор Казаринова Милица Александровна. Нас знаешь? — смеясь говорит Раскова.
— Знаю, — негромко отвечает Ямщикова.
Марина всматривается в нее пристально и уже без шуток продолжает:
— Мы мало застряли. Ожидаем новую матчасть — самолеты Пе-2, пикирующие бомбардировщики конструкции Петлякова. Летала на них?
— Нет.
— Жаль. Но ты прекрасно знаешь Як-1. Будешь у истребителей инженером полка?
— Нет. Не буду. Инженером полка не буду.
— Опасаешься ответственности?
— Об этом и не думала.
Большие слезы катятся по щекам Ольги Николаевны.
— Оленька, дорогая, что с тобой? Я что-нибудь сообщила либо сделала не так? Товарищ майор! Милица Александровна!
Что же Вы молчите? Сообщите же что-нибудь! — восклицает Раскова.
Милица Александровна опустила голову. Ольга Николаевна наблюдает на них и, захлебываясь слезами, шепчет:
— Я так ожидала встречи с Вами, я так желала приехать к Вам. Весь год. Целый тяжелый, долгий год.
без звучно они идут по городу. Казаринову все время кто-нибудь останавливает.
— Товарищ майор, возможно Вас на минутку?
Остановится, не успеет догнать, опять:
— Товарищ майор, разрешите?
В комнате холодней, чем на улице. Марина Михайловна заботливо закрывает окно, говорит:
— Будешь дремать со мной. У меня две подушки. Одеяло теплое. Не замерзнешь.
— Пускай ложится на мою кровать, — говорит Казаринова, входя в помещение. — Мне все равно нужно будет уйти. Прибыла несколько командировочных, разместить их нужно. Выспишься. на следующий день будешь проходить медкомиссию на предмет годности к летной работе.
Эх ты, Ольга Николаевна! Неужто мы не знаем, чего ты желаешь. Летай себе на здоровье!
Раскова умывается в ванной.
— Мила! — негромко говорит Ольга. — Федя погиб.
— Я додумалась еще в столовой. А мы будем жить, дабы отомстить и победить, — говорит она, выпрямившись, как струна. В этот самый момент же уходит.
Раскова заботливо закрыла Ольгу Николаевну поверх одеяла собственной кожанкой, села в постель.
— Вот так мы тут и живем уже не так долго осталось ждать год.
— Какие конкретно вы молодцы, — восхищенно говорит Ольга. — Создали три боевых полка из гражданских девочек за таковой маленький срок. Практически одна зима и одна весна на подготовку. Это же нужно такое провернуть.
— Мы не одни. Нас практически тысяча. Кадровые офицеры-дамы пришли. Это прекрасные командиры и знающие специалисты. И мужчины отечественные помогали. Я сначала не сомневалась в сноровке и способностях отечественных дам и уверена, что все отечественные полки будут отважно сражаться. Ты заметишь, как замечательно летают отечественные летчицы и как самоотверженно отечественные техники обслуживают вооружение и самолёты. И результаты уже имеется.
Вот, к примеру, данной весной девушки-истребители при учебных стрельбах заняли первое место в дивизии. А твоя майор Казаринова вправду молодец. Высокой самодисциплины человек.
С таким начальником штаба мне делать совсем нечего. Куда ни сунусь — уже все сделано.
Они продолжительно говорили, Марина Михайловна поведала о собственной дочке Тане:
— Получает образование хореографическом училище. Танцует, занимается музыкой. Весьма скучает без мамы.
И я весьма скучаю по ней.
Двое дней они практически не расставались. Старались совместно позавтракать, пообедать, а вечером обсуждали дела на фронте. Много говорили о тактике воздушных боев, разбирали возможности нанесения бомбовых ударов.
Спорили. Марина Михайловна знакомила с способами ведения ориентировки в боевой обстановке.
— Запомни, Ольга, — сказала она. — Мы — воздушные бойцы за правое дело. Все отечественные девушки оправдывают это доверие вследствие того что нас объединяет любовь и высокое чувство долга к Отчизне. И мы победим.
В планшете у Ольги Николаевны заключение медкомиссии: «Годна к летной работе». Она сидит в задней кабине самолета По-2, аккуратно держа в руках пуховую подушку, презент Расковой. Казаринова, стоя на крыле, задаёт вопросы ее:
— Возможно, пока повременишь летать? Как ты себя ощущаешь?
— Замечательно!
— Полетишь с Расковой.
— Ясно!
Марина Михайловна садится в переднюю кабину, через пара мин. они на аэропорте истребителей. Раскова воображает Ямщикову начальнику полка:
— Вот новый летчик с высшим образованием.
И, подойдя к Ямщиковой, целует ее:
— Ну, Ольга, держись!
Днем Ольга Николаевна обнаруживает в постели новый набор летного обмундирования: куртка и меховые брюки, шлемофон, унты, перчатки.
— Откуда это?
— Дежурная по полетам передала для Вас, — отвечает дневальная.
Разыскав дежурную, Ольга задаёт вопросы:
— Откуда забрали обмундирование?
— Майор Раскова опять прилетала и привезла. Она кроме того мотор не выключала. Тут же улетела.
«Дорогой мой дорогой друг, какая же ты хорошая дама. какое количество же любви к людям в твоем сердце», — думает Ольга Николаевна и с уверенностью шагает к стоянке самолетов-истребителей.
Не знала она тогда, что расстались они окончательно. 4 января 1943 года Герой Советского Союза Марина Михайловна Раскова погибла. В составе трех самолетов-бомбардировщиков Пе-2 она перелетала с завода в полк, что базировался неподалеку от озера Эльтон, что под Сталинградом.
Между Балашовом и Саратовом экипажи попали в пургу, и самолет Расковой столкнулся с сопкой. Лишь через три дня экипаж Расковой нашли лыжники неподалеку от самолета.
Осень была жёсткой. Донимали дождь и холод, механики ночь и день трудились на аэропорте и готовили самолеты к боевым и учебным полетам. Девушки-летчики наровне с боевыми полетами осваивали стрельбы по наземным и воздушным целям.
Инженер полка по оружию инженер-капитан Антонина Константиновна Скворцова неутомимо обучала их на земле и в воздухе.
Девушки пришли в полк преимущественно из аэроклубов, имели обширный опыт инструкторской работы. Не обращая внимания на новую для них материальную часть — боевые истребители Як-1, летали замечательно, четко делали групповые взлеты.
Боевая работа в полку целиком и полностью захватила Ямщикову с первых же дней. Нужно было обучаться самой и учить вторых. В полку имелись три эскадрильи. Одна уже вести войну под Сталинградом под руководством лейтенанта Раисы Васильевны Беляевой. Вторая несла вахту по охране Саратова.
Начальником третьей (как ее именовали, юный эскадрильи) прописали Ямщикову.
Ольга прекрасно знала конструкцию самолетов Яковлева: завод, где она трудилась военпредом, производил эти автомобили. Она обучала молодых летчиц, летала сама. Во всем ей помогала комиссар эскадрильи лейтенант Лена Курбакова.
…Осенние ночи чёрные. Летчики в воздухе не видят друг друга на расстоянии нескольких десятков метров. Один фашистский бомбардировщик прорвался через огневую завесу отечественных зениток и попал в перекрестные лучи прожекторов.
В ярком свете мелькает истребитель. Видна его трассирующая очередь — одна, вторая… Бомбардировщик падает, и где-то неподалеку у реки слышен шум от его взрыва и падения бомб. «Юнкерс-88» подорвался на собственных бомбах.
В первый раз в мире в ночном бою женщина летчик-истребитель сбила самолет. Это была замкомандира эскадрильи лейтенант Валерия Хомякова. Она открыла боевой счет всего полка.
В начале утра майор Казаринова и батальонный комиссар Куликова поздравляют Хомякову, все восхищены ее уменьем и мужеством. А Ольга Николаевна вспоминает слова Расковой: «В полку ты заметишь, какие конкретно отважные и красивые летчицы отечественные девушки, сестры Икара…»
Начальники эскадрильи Ольга Ямщикова и Женя Прохорова живут в одной землянке. Женя спит урывками среди дня. Ее эскадрилья трудится ночью.
Ольга летает днем, тренирует молодых летчиц, пришедших сравнительно не так давно в полк из пензенской школы.
Видятся они лишь вечерами. лейтенант Женя Прохорова до войны летала в Центральном аэроклубе Москвы. Неоднократная чемпионка мира в рекордных полетах на планерах, участница воздушных парадов в женской пилотажной пятерке, она считалась лучшим летчиком полка. «Вот у кого имеется, чему поучиться», — думала Ольга.
Но Женя приходила весьма усталая, и в маленькие 60 секунд отдыха не хотелось тревожить ее расспросами.
Не удалось молодому начальнику эскадрильи Ямщиковой поучиться ни у Жени Прохоровой, ни у Валерии Хомяковой. Не удалось полетать с ними. Погибли они в эту ужасную осень 1942 года: Валерия при боевом вылете ночью, Женя при сопровождении.
Уехала из полка майор Казаринова. На протяжении воздушного налета она была ранена в ногу. Рана не хорошо заживала. Летать было нельзя. Полк принял майор Гриднев. Сперва тяжело ему было, пристально приглядывался к девушкам.
Летал со всеми, изучал.
Довольно часто прилетал к ним комдив Герой Советского Союза полковник Нога. Он принимал полк в собственную дивизию у майора Расковой весной 1942 года и как-то сходу поверил дамам, доверял им и помогал стать настоящими воздушными бойцами.
По прибытии Ольги Ямщиковой в полк он слетал с ней на диагностику техники пилотирования. По окончании полета тихо и сухо сообщил:
— Все превосходно. Трудитесь.
в один раз привёл к Ольге Николаевну комполка Гриднев:
— Задание Вам, лейтенант , важное. Погоните новые самолеты под Сталинград. Повидайтесь с Беляевой. Определите, как у них идут дела. Заберите с собой из 2-й эскадрильи младших лейтенантов Лисицыну, Вурдину, Панкратову.
Приглядитесь к ним. Трудиться с ними станете. Лисицына — Ваш помощник, Вурдина и Панкратова — начальники звеньев.
Возможно, в том месте полетаете мало, наберетесь опыта у Беляевой. Продолжительно не задерживайтесь. Предстоит перебазировка ближе к линии фронта.
Эйфории Ямщиковой не было предела. Наконец-то заметит Раю, полетает с ней в боевой обстановке.
Подлетают к аэропорту Средняя Ахтуба. Сгущаются сумерки. Ухудшается видимость почвы.
Нужно стремительнее заходить на посадку. С воздуха видны две наезженные полосы, расположенные в виде буквы Г.
— Ох, я в том месте и отличилась, — говорит Ольга Николаевна, — хуже некуда. Необходимо было дать приказ на посадку кому-нибудь из девчат, они уже летали тут. Но я так как начальник. Смело захожу на посадку, сглаживаю, и внезапно слышу в наушниках голос Гали Бурдиной:
— «Сокол-4!» «Сокол-4!» Куда Вы? Куда Вы? Заходите с перпендикулярным курсом!
Но поздно. Самолет мой катится по каким-то кочкам, прыгает то вверх, как с трамплина, то опускает шнобель, я еле выдерживаю направление. Приложив все возможные усилия прижимаю к себе ручку, торможу, где возможно. Выключаю мотор. Самолет быстро разворачивается влево практически на 180°, и я вижу, что остановилась у входа в землянку.
в первых рядах меня на полосу слаженно, красиво, друг за другом садятся девчата. Около моего самолета собрались механики. Осматривают машину.
— Вот дала по тылам землянок!
Провалиться бы мне через почву, думаю я, вылезая из кабины. Подходят девчата.
— А ну, что стоите, рты пооткрывали, — звучно говорит Клава Панкратова.
— Раз, два! Забрали! Самолет на стоянку. Забрали! Забрали все!
Ох, молодец Клава. Она неизменно четко руководила на строевой подготовке в этот самый момент не растерялась. Прекрасно, что самолет цел.
В то время, когда мы остались одни, я сообщила:
— Благодарю вас. И простите меня за опрометчивость и самонадеянность.
— Ничего, — ответила Клава, — с кем не бывает. Это также нужно мочь, так сесть.
Лишь на следующий сутки Ольге удалось разыскать Раю. Обе несказанно были рады встрече. Рая сразу же захлопотала.
Откуда-то дотянулась уйму продуктов, натолкала полную парашютную сумку вкусных вещей. Но основное, добилась разрешения на вылет. По окончании первого полета Рая сурово отчитала подругу за то, что при заходе в облачность Ольга ее утратила, а во втором полете так старалась держаться хвоста собственного ведущего, что кроме того не увидела фашистские самолеты.
— Заметить соперника раньше, чем он тебя увидит, — залог успеха, — сказала Рая. — В случае если летишь одна при заходе в тучи, действуй по обстановке, но если ты попала в тучи ведущей группы, не шарахайся в стороны, выдерживай курс, а при трансформации давай предупреждение, в противном случае тебя утратят. А вдруг идешь ведомой, то потеряешься сама.
Полет за полетом учила Беляева Ямщикову:
— Что же ты сидишь на моем хвосте, не считая меня никого не видишь. Увеличивай расстояние, переходи из стороны в сторону. Наблюдай пристально кругом. Куда ты лезешь к фашистским истребителям, к тому же снизу? Они лишь этого и ожидают.
Для чего так тянешь ручку? Ощущай же машину, на данный момент в штопор загремишь!
А сама Рая маневрирует так, что лишь белая завихренная пелена с крыльев срывается.
Запомнился Ольге Николаевне перелет в Воронеж. Фронт уходил дальше. Отечественные армии высвободили город, и полк перелетал на аэропорт, расположенный на левой стороне реки Воронеж, наоборот города.
Ямщикова должна вести собственную эскадрилью на учебно-тренировочном самолете Як-7. Самолет порядком поэксплуатировали, мотор выработал ресурс и в долгих полетах перегревался.
— Нужно бы поменять мотор, да запасных нет. Вы уж аккуратненько летите, на пониженных режимах, — сообщил механик перед вылетом.
— Лечу, — вспоминает Ямщикова, — пониженный режим, выпущены шасси, на них лыжи, они не убираются. Лечу негромко и совсем не так, как хотелось бы. За мной идет десятка новеньких, только что с завода Яков. Их ведут мои девочки. У них боевое настроение. Идет парами шестерка, выше закрывает четверка.
Я вся настороже. Ориентировка сложная. Девчата весьма юные. Почва покрыта снегом. В воздухе смогут встретиться фрицы-охотники.
Время от времени они ходят многочисленными группами. Радиопередатчик лишь у меня, на остальных самолетах только приемники. Я иногда пересчитываю собственные самолеты: шестерка, четверка. Смотрю за температурой воды, которая охлаждает двигатель: она медлительно, но правильно растет. Лететь осталось 25 мин., летим по расчету, горючее у всех на исходе.
При встречи с соперником бой принимать не можем. Передаю по радио ориентировку:
— Под нами населенный пункт «анна», в первых рядах по курсу — аэропорт. Кто осознал, покачайте крыльями.
Все девчата осознали. По всем правилам мне пора было выбирать площадку и садиться (по всей видимости, прорвало уплотнение рубах цилиндров). Передаю ориентировку на местности. Мотор греется все больше.
Я еще понижаю режим и могу лететь лишь со понижением. Девчата понижаются за мной.
— Высоту не терять! — приказываю им.
в первых рядах по курсу показался аэропорт. Связываюсь с ним по радио:
— Несколько подходит к аэропорту, обеспечьте посадку, поднимите в атмосферу истребители прикрытия.
А температура воды все растет, уже перевалила за 100°С. Иду к аэропорту, самолет теряет высоту, обороты мотора прибавлять запрещено. Девчата идут позади на указанной мной высоте.
— в первых рядах на левой стороне реки аэропорт, между рекой и железной дорогой, — передаю им, — покачайте крыльями, кто видит.
Никто не качнул крыльями, значит, не видят. У меня высота всего лишь 600 м. очевидно не доведу эскадрилью до аэропорта. Тому, кто раньше тут не садилс
ГражданинЪ TV: Дмитрий Богатырёв
Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны:
-
Реактивные самолёты германии. могли ли они изменить ход войны?
(Аннотация Redstar72: Этот материал выкладывается в продолжение темы, поднятой сотрудником Борода в темах Переиграем Курскую дугу и Реактивные…
-
Григорий кравченко. от китая, халхин-гола до синявинских высот
Григорий Кравченко появился 12.10.1912 года в селе Голубовка Новомосковского района Днепропетровской области, в многодетной крестьянской семье. Украинец….
-
Ночной таран виктора талалихина
Виктор Талалихин появился в селе Тепловка Саратовской губернии 18 сентября 1918 года. отец и Мать будущего храбреца были крестьянами. Виктор закончил 7…
-
Дабы спасти неповторимый самолет Ил-14П от «депортации», петербуржец каждый месяц отдает половину пенсии. Красивый мужчина Ил-14 с надписью «СССР» на…
-
Подвиги советских лётчиков в боях за москву
В декабре 1941 г. отечественные войска в тяжелых битвах разгромили фашистских захватчиков на подступах к столице нашей страны Москве. Это был период, в…
-
И-16 в «безоблачном небе» испании.
«Мы внезапно осознали всю серьезность положения. Отечественные ветхие «Хейнкели-51» были через чур медлительны если сравнивать с этими новыми «крысами»….