Непобедимая армада часть 2

В июле 1587 года эскадра де Базана вышла из Лиссабона к Азорским островам, дабы сопроводить в Испанию под охраной «серебряный флот», потому, что по окончании налета Дрейка британских корсаров очень сильно опасались. Все же, как мы уже упоминали, Дрейк смог захватить «Сан-Фелиппе» и удачно возвратился к себе.

Филипп II торопил де Базана с окончанием подготовки Армады. Он считал, что нужно форсировать изготовление и выходить в море. В январе 1588 г. дон Альваро отвечал, что из рассчетных 50 галеонов он имеет в строю лишь 13; вместо 100 поддержки и судов обеспечения – всего 70; вместо 15 гребных судов – всего 4 галеры! Из этих судов большинство не кренгована и не загружена припасами и пушками.

23 января король настойчиво попросил выхода флота в море, но снова узнал ответ, что флот еще совсем не готов. Филипп, не доверяя до конца Базану, отправил в Лиссабон с ревизией графа де Фуэнтеса. Проверка не распознала нарушений и хищений со стороны маркиза Санта-Крус, но дон Альваро воспринял ревизию как королевскую немилость, заболел, впал в горячку и 19 февраля скончался.

По окончании недолгих раздумий, король назначил новым командующим Радостнейшей Армадой уже известного нам по обороне Кадиса дона Алонсо Переса де Гусмана эль Буэно, герцога Медина-Сидония. Громадную роль в выборе как раз этого назначения сыграли администраторские свойства герцога.

По признанию Медины-Сидонии, по прибытии в Лиссабон он застал в том месте полный хаос: припасы, провизия, пушки, порох, ядра – все это в беспорядке свалено у пристаней; часть галеонов были хоть на данный момент готовы к выходу в море, но на другой части не были поставлены кроме того мачты; какие-то суда, благодаря расторопности собственных капитанов, были перегружены провизией, а на вторых ее не было совсем; Кто-то загрузил на собственные суда все пушки, но не имел ядер; кто-то, напротив, имел пороха и полный комплект ядер, но еще не установил пушки. В общем, царило неразберихи и состояние хаоса.

Благодаря титаническим упрочнениям Медины-Сидонии, к лету Армада была оснащена. В нее вошли 21 галеон, 2 гали-сабары, 39 нао, 30 «уркас», 22 паташа, 2 пинаса, 4 галеаса, 4 галеры, 8 забар – итого 132 корабля. Уже по перечню видно, что силы различных эскадр были весьма неоднородны.

Лучше всех укомплектованы были Португальская и Кастильская Армады. Средиземноморский и Германский [1] отряды представляли собой пестрое сборище наскоро переделанных торговых судов, вооруженных как попало, с командами, собранными с бору по сосенке. Эскадра галеасов, либо Неаполитанская Армада предназначалась специально для выгрузки армий на территории Англии, следовательно, имела серьёзное стратегическое значение.

Много гребных и парусно-гребных судов, непременно, было нужно в Ла-Манше для перевозки армий Пармы из Дюнкерка в Эссекс и Кент, но появлялся резонный вопрос: а смогут ли эти не хорошо приспособленные для открытого моря суда пережить переход через Атлантику и Бискайский залив к Каналу? К этому направляться добавить, что на борту пребывало 30565 солдат и моряков, и провиант и припасы на такое количество людей, исходя из этого часть судов была плохо перегружена.

Задача, поставленная Армаде Филиппом II, была несложна: не отвлекаясь на затяжные битвы, дойти до Дюнкерка, перевезти и прикрыть от вероятных атак британцев Фламандскую армию Фарнезе на Остров, организовать ее высадку недалеко от Дувра и Маргейта. Стоит заявить, что начальный замысел 1586 года сейчас уже потребовал модификации – дело в том, что испанцы не смогли захватить глубоководные Флиссинген и Бриль, куда имели возможность бы прибыть океанские суда Армады, и сейчас голландский флот имел возможность блокировать все начинания Пармы, у которого из портов остался только мелководный Дюнкерк [2].

Помимо этого, по окончании первых поражений от испанского флота голландцы начали строить громадные суда по типу галеонов (появилась кроме того его новая разновидность – мелкосидящий «фламандский галеон» либо «орлогсхип» – армейский корабль) и имели возможность на равных противостоять иберийцам. Сейчас погрузка 27 тысяч ветеранов Фламандской армии была вероятна лишь гребными судами Армады, причем было ясно, что обезопасисть их испанские галеоны не смогут, чем точно воспользуются голландцы, имеющие маленькие суда с плоскими доньями, но достаточно прекрасно вооруженные.

Но Филипп II отказался что-либо поменять в замыслах. Получалась анекдотичная обстановка: с одной стороны, герцог Медина-Сидония должен был придерживаться четких руководств короля, а с другой – импровизировать на месте. Другими словами, еще до выхода Армады замысел, согласованный во второй половине 80-ых годов шестнадцатого века, по сути стал фикцией.

И все же 28 мая 1588 г. Армада вышла из Лиссабона. Из-за неприятного ветра суда четыре дня дрейфовали у мыса Финистерре, а 19 июня вошли в Ла-Корунью пополнить последние запасы и сделать ремонт. В том месте задержались до 25-го числа из-за сильного норда, позже вышли и сразу же попали в шторм. Суда раскидало по Бискайскому заливу. Сидония приказал при сильных невозможности и повреждений присоединиться к Армаде отходить и интернироваться во французские порты.

Около Ла-Рошели испанские галеры взяли повреждения и на протяжении берега возвратились в Испанию. Сейчас в качестве десантных судов остались лишь галеасы и забары.

Что же сейчас творилось в Англии? Охарактеризовать судорожные изготовление британцев к вторжению возможно лишь одним словом – бардак! Во всей юго-восточной части Острова только один замок имел квадратные бастионы нового стиля, могущие выдержать тяжелую бомбардировку – это был выстроенный в 1559-1567 гг. для защиты корабельных доков Чатэма замок Апнор.

В царствование Генриха VIII были обновлены упрочнения в некоторых местах (Сан-даун, Дил, Уолмер, Сандгейт, Камбер, и пара местечек по берегу Темзы), но все они были выстроены в ветхом стиле, с круглыми башнями и узкими полукруглыми бастионами. Большие города – Рочестер, Кент и Кентербери – были обнесены средневековыми упрочнениями, и из них Рочестерские, господствующие над главным переходом через Медуэй, были в скверном состоянии.

Между этим последним пунктом и Маргейтом, где испанцы собирались высадиться, упрочнений не было по большому счету. Помимо этого, нужно отметить важную подробность: урожай только-только поспел, и испанцы, если бы высадились по замыслу в сутки «X», двигаясь скоро и решительно, в полной мере имели возможность бы воспользоваться таким достатком припасов. Лондон также был защищен ветхими, средневековыми стенками, каковые не смогли удержать кроме того не хорошо организованную армию Томаса Уайатта в первой половине 50-ых годов XVI века.

Отличные упрочнения острова Уайт по большому счету не воображали препятствия для испанцев, высаживающихся в Кенте.

В любом случае, особых удач у британских воинов в походных перечнях не было, и их уровень качества (и количество) существенно уступало как Фламандской Армии, так и организованным испанским терциям. Сами британцы не тешили себя обманчивыми надеждами – ни Уолтер Рэйли, пишущий спустя 25 лет, ни командующие британскими силами, ни министры, ни несложный люд (как видно из мемуаров, записок, депеш и писем) не считали, что силы их имели возможность оказать какое количество-нибудь важное сопротивление.

Обороной на суше руководил граф Лестер, ничем себя не показавший за все собственный руководство в других местах и Нидерландах. Еще хуже было то, что распоряжения, действенно дающие в его руки руководство над британскими силами вне графства Эссекс, прибыли только 2 августа, а его отсутствие приводило к грызне среди начальников касательно замысла действия.

Примеры сквернейшей организации на этом не заканчиваются: английское ополчение подготавливалось и упражнялось достаточно продолжительно (не смотря на то, что многие скептически относились к его эффективности), но распоряжения на созыв ополчения вне столицы были посланы также лишь 2 августа, причем местом конечного сбора значился Тилбери в Эссексе (не смотря на то, что испанцы планировали высадиться в Кенте). В том направлении ширские [3] ополчения прибыли практически без единой краюхи хлеба, а их оружие было из рук вон нехорошим. Части ополченцев были выданы стрелы и луки – оружие, обучение которому занимало пара лет, у большинства отсутствовала та либо другая часть снаряжения, а у подавляющего большинства вооруженных огнестрельным оружием ополченцев не было зарядов; причем в Кентском ополчении обстановка была еще хлеще: оно складывалось из 567 лучников и 1172 «стрелков», у которых, по отчету командующего ополчением не было

«пороха, спичек, фитилей, инструментов и зарядов».

Упрочнение бастионов Тилбери, где британцы, по-видимому, планировали дать решающее сражение по окончании высадки испанцев, начались только 3 августа, в то время, когда в Канале уже вовсю шли битвы. На руку испанцам было да и то, что 2000 воинов застряли во Флашинге до 6 августа. В самом Кенте британские воины начали убегать из Дувра практически сразу же по окончании появления Армады в близости к Кале, а 6 августа (другими словами за сутки до намечаемой высадки испанцев) командующий королевскими армиями в графстве Кент согласился, что остров Таннет, где испанцы планировали высаживаться, по большому счету был неохраняем, по причине того, что

«дежурный офицер отсутствовал».

Генплана обороны на суше у британцев также не было. ИО главнокому до получения Лестером распоряжений (до 2 августа) господин Джон Норрис рекомендовал отойти со всеми силами к Кентербери, где и дать решающее сражение, а командующий местными силами в Кенте господин Томас Скотт обосновывал, что лучше растянуть силы по береговой линии и отбросить соперника от пунктов высадки.

Из всего этого возможно заключить, что гипотетическая армия испанцев, высадившаяся на побережье, имела возможность достаточно вольно господствовать на острове, а если бы удалось организовать переброску армий Фарнезе – в полной мере захватить Англию полностью. И уж само собой разумеется, при таковой расстановке сил испанцы имели возможность бы выбить из Елизаветы любой контракт, любую уступку. Все, в конечном итоге, зависело от флота, как раз британский флот был всем единственной защитой и укреплением Альбиона.

К маю 1588 г. британский флот насчитывал 34 королевских галеона и 163 зафрахтованных приватира – всего 197 судов. Из этого количества 30 судов имели водоизмещение от 200 до 1000 тысячь киллограм; 19 королевских судов имели не меньше чем по 30 пушек; 12 судов из этого числа были приватиры, вооруженные корсарами – Фрэнсисом Дрейком, Мартином Фробишером, Джоном Хокинсом, лордом Чарльзом Говардом Эффингемским. Главнокомом флотом был назначен лорд Говард Эффингемский.

Суммарный тоннаж британских судов составлял всего 29744 т (другими словами средний корабль был водоизмещением 150 т, что соответствовало испанскому паташу), численность команд составляла 15551 человек. В соответствии с теории Джона Хокинса, назначенного в 1573 г. инспектором и казначеем Royal Navy, победить испанцев рассчитывали в артиллерийском бою. Как раз для этого строились суда нового типа и пестовались команды судов.

Хокинс думал, что сейчас ни галеасы, ни галеоны, ни каравеллы не удовлетворяют требованиям каперского флота. Все громоздкие надстройки в корме и носу судов бессердечно снимались (это помогало избавиться от лишнего груза и большой парусности, и повышало маневренность), киль делался глубже, парусники приобретали более острые обводы с целью сделать их быстроходнее, везде внедрялось применение артиллерии.

Хокинс сказал, что по возможности нужно уйти от тактики захвата, активнее применять дальнобойные пушки, стремиться сбить у соперника рангоут и такелаж, чтобы сделать его неуправляемым. Новый инспектор флота всецело отверг испанский опыт, где в составе экипажей пребывала всего лишь четверть моряков и три четверти воинов. Наоборот, Хокинс внес предложение комплектовать команды по большей части артиллеристами и моряками, причем в совершенстве опытными собственный дело.

артиллерийский бой и Маневр – вот главное оружие британцев в пику испанцам; основное – не допустить захвата, в котором доны не имеют себе равных.

Сражения с британским флотом

В то время, когда слухи о выходе Армады достигли Англии, Дрейк, назначенный адмиралом, по согласованию с Говардом и Елизаветой перевел 55 судов в Плимут, поближе к Западным Подходам, дабы тревожить нападениями испанцев на входе в Канал. Главная же часть флота вместе с Говардом (адмирал), Фробишером (адмирал) и Хокинсом (адмирал) заканчивала последние изготовление в Дувре.

Двадцать судов выделили для потребностей береговой охраны, руководил этим отдельным соединением лорд Генри Сеймур [4]. Его главной задачей было, в контакте с голландцами, смотреть за всеми телодвижениями Фарнезе. 31 июля у Говарда уже было практически 100 судов.

29 июля Радостнейшая Армада показалась на траверзе мыса Лизард. Изначально иберийцы шли в походных колоннах в трех группах – авангард, арьергард и центр. Дрейк, заблаговременно извещенный о подходе испанцев, в соответствии с легенде, игрался в шары, в то время, когда его застигло известие о появлении испанских судов у побережья Корнуолла. В соответствии с той же легенде, господин Фрэнсис решил доиграть партию, пробурчав под шнобель, что, дескать,

«все равно никуда они от нас не денутся».

Тем временем на флагмане испанцев «Сан-Мартин» состоялся армейский совет. Медина-Сидония, Флорес де Вальдес, Рекальде и Окендо догадывались, что британские суда сделают ставку на артиллерийский бой. Наряду с этим Вальдес предлагал воспользоваться оплошностью лорда Говарда, поделившего собственные силы между несколькими портами, атаковать английские корабли в гавани Плимута и стереть с лица земли отряд Дрейка.

Данный в полной мере разумный совет был отклонен, потому, что Медина-Сидония имел четкие руководства не ввязываться в битвы местного значения и как возможно стремительнее идти к фламандским берегам. По окончании бурного дискуссии было решено не атаковать плимутскую эскадру. Со своей стороны, Дрейк вышел из июля и 31 Плимута попытался нападать данный «гуситский табор», но атака эта была нерешительной, стрельбу корсар вел с особого вреда и дальней дистанции испанцам нанести не смог.

1 августа флагманский «Ривендж» Дрейка [5], и «Уайт Бир» и «Мэри Роуз» нашли отбившийся от основных сил на протяжении боя 31 июля 1150-тонный 46-пушечный «Нуэстра Сеньора дель Розарио» под руководством дона Педро Вальдеса, флагмана Андалузской Армады. Дело в том, что корабль Педро Вальдеса столкнулся с 882-тоным «Санта-Каталина», сломал себе бушприт и повредил фок-мачту. Господин Фрэнсис отправил парламентера на борт испанца, что задал вопрос, будут ли доны драться либо .

Вальдес решил сдаться. На борту «Нуэстра Сеньора дель Розарио» британцы нашли 55 тысяч дукатов (жалование ветеранам Фарнезе), что потом стало причиной громкому скандалу между корсарскими адмиралами. Мартин Фробишер в сердцах заявил:

«Он [Дрейк] как трус крутился всю ночь недалеко от испанца, чтобы забрать добычу. Думал нас одурачить, дабы мы не взяли собственную долю в пятнадцать тысяч дукатов, но мы ее возьмём либо, клянусь Всевышним, мы разрешим войти ему кровь».

Но основное, на «Нуэстра Сеньора дель Розарио» британцы смогли захватить 132 бочки мелкозернистого пороха – ровно треть запасов британского флота, что эскадра Дрейка порядком истратила в сражении 31 июля.

Второй подранок, которого смогли захватить суда Плимутской эскадры – 958-тонный 25-пушечный «Сан-Сальватор», у которого в сражении 31 июля взорвалась часть пороховых зарядов. Корабль был небоеспособен, исходя из этого его решено было кинуть, и утром 1 августа он легко сдался британцам. Третьей и последней жертвой был 500-тонный 16-пушечный гамбургский галеон «Фалькон Бланко Майор» из Германской Армады.

Данный корабль отбился от августа и главных 1 сил был взят на абордаж.

Оценивая итоги боя у Плимута возможно сообщить лишь одно: Дрейк проиграл его стратегически. Да, он захватил три испанских корабля, но сейчас испанцы были впереди него, в то время как он плелся сзади них, и если бы Медина-Сидония решил высадить те войска, каковые были на судах, помешать этому десанту Дрейк просто не имел возможность.

По окончании боя Сидония приказал совершить перестроение, и сейчас Армада шла клином. Авангард составляли Кастильская и Португальская армады Сидонии и Диего Вальдеса, имея в первых рядах галеасы. За ними следовали пинасы и мобилизованные суда.

Левый фланг арьергарда под неспециализированным руководством Рекальде закрывали Андалузская и Бискайская Армады; правый фланг (флаг Алонсо де Лейвы) составляли Гипускоанская и Левантийская Армады Окендо и Брентендона.

Тем временем к Армаде торопились эскадры Говарда и Хокинса. 2 августа около Уэймута при сильном восточном ветре главные силы британцев нападали Армаду. Опять-таки, как и в сражении у Плимута, англичане расстреливали испанские суда с дальней дистанции; бой свелся к нерешительным стычкам. Наученные неприятным опытом, при появлении соперника все небольшие испанские суда укрылись в клина.

Видя, что шесть судов британцев («Мерчант Ройал», «Центурион», «Маргарет энд Джон», «Мэри Роуз», «Голден Лайон», «Успех») вырвались вперед и появились в узости между скалами и Армадой Портленд-Билл (неподалеку от Уэймута), испанцы постарались атаковать противника галеасами, но неудачно. В следствии британские суда отошли на юг, к французским берегам, а Армада проследовала потом по Каналу.

И данный бой Говард и Хокинс, так же как и Дрейк двумя днями ранее, проиграли стратегически – сейчас целый флот британцев следовал сзади Армады. С позиций корсарской тактики это, само собой разумеется, было совершенным расположением: иди себе спокойненько за испанцами и захватывай отставших.

Но сейчас Медина-Сидония был свободен в маневре – он имел возможность высадить войска в любой точке по пути следования, и сейчас между ним и Дюнкерком было лишь 20 британских судов Сеймура и голландцы Юстина Нассауского (30 флиботов и 16 «орлогсхипов»). Британский флот был фактически исключен из борьбы.

3 августа около острова Уайт Говард и Дрейк нападали Армаду с тыла. Они кроме того сумели внести сумятицу в соединение де Мендосы (утратившее мачту и отставшее от конвоя судно «Гран Грифон» было атаковано судами Дрейка), но оперативно подошедшие большие суда Бискайской Армады под руководством Рекальде и галеасы смогли оттеснить британцев к западу и обезопасисть собственных.

Более того, 4 августа испанцы по собственной инициативе пробовали атаковать англичан, Говард не принял боя и отошел, сейчас между эскадрами появился некоторый разрыв. Это разрешило испанцам 5-го числа тихо подойти к Кале. Из этого к Фарнезе был отправлен вестник с донесением, что Армада близко.

Что же сейчас творилось во Фландрии? Двадцать семь тысяч ветеранов Пармы сконцентрировались на побережье, но в море выйти не могли – Антверпен и Дюнкерк были блокированы голландским флотом Юстина не сильный. Тут направляться сообщить одно «но»: расстояние от Кале до Дюнкерка – 20 миль либо 38 километров, другими словами города расположены весьма близко.

Конечно, Медина-Сидония сразу же связался с Фарнезе, прося его морем переправить войска на суда Армады. Герцог Пармский, ссылаясь на голландскую блокаду и

«текущие, как решето»

плоскодонные суда, отказался. Тогда дон Алонсо внес предложение фламандским терциям выполнить марш-бросок к Кале и погрузиться на суда тут, на французской территории. Само собой разумеется, это стало бы нарушением французского суверенитета, но глава горадминистрации Кале Жиро де Мелон являлся членом Католической Лиги, поддерживаемой испанцами, так что данный замысел при должной сноровке и дипломатических упрочнениях в полной мере мог быть выполнен.

Но в этот самый момент Фарнезе отказался. Со своей стороны, Парма внес предложение Медине-Сидонии атаковать голландский флот у Дюнкерка и отогнать его, по окончании чего десантные суда ветеранов соединятся с Армадой. Дону Алонсо и его штабу было ясно, что это не хорошо прикрытая провокация. Самые сильные суда Армады имели громадную осадку, в то время как голландские боевые галеоны были мелкосидящими и в полной мере имели возможность воспользоваться мелководьями.

Иными словами, воспользоваться у Дюнкерка превосходством прекрасно вооруженных океанских судов Кастильской и Португальской Армад не имелось возможности, а пускать в бой забары и пинасы, уступающие в вооружении и численности эскадре Нассауского – форменное сумасшествие.

К тому же, атаковать голландский флот, имея в тылу британцев, причем превосходящих испанцев в численности, было подобно смертоубийству – кроме того если бы Медине-Сидонии и удалось бы прорваться через заслоны «морских гезов» на рейд Дюнкерка, выйти обратно не получилось бы. В случае если ко мне добавить неприятности с снарядами на судах Армады – ясно, что уже на данной стадии замысел высадки в Англии упал. Тут Филипп и Фарнезе начинают импровизировать: для посадки армий на суда было решено захватить французскую Булонь (!!!) [6], но и данный замысел дал сбой.

Новости о неготовности армии Фарнезе к высадке произвели эффект разорвавшейся бомбы. Рассматривался вариант повернуть обратно и возвратиться в родные порты. До тех пор пока что этому замыслу помогал ветер – устойчивый зюйд-ост, но все же решили выждать. 6 августа испанцев пробовал нападать Говард, соединившийся с Сеймуром. Перестрелки шли целый сутки, но утрат не было. Обе стороны начали испытывать недочёт пороха, и британцы отошли к своим берегам пополнить запасы.

На следующий сутки Армада встретила флот снабжения из Фландрии. К громадному разочарованию, снарядов он не привез, не смотря на то, что пополнил запасы провизии.

Тем временем британцы, по совету Дрейка, решили совершить атаку брандерами. Для этого были выделены следующие парусно-гребные суда: барк «Тальбот», пинас «Хоуп», хоу «Томас», барк «Бонд», небольшие суда «Бир Янге», «Элизабет», «Энджел» и «Кюре шип». В ночь с 7 на 8 августа подожженные брандеры с попутным ветром направили на испанцев.

Это стало причиной панику на рейде Кале. Капитаны галеонов в спешке рубили якоря, галеас «Сан-Лоренцо» вылетел на мель и на следующий сутки был взят на абордаж (причем утраты британцев составили 200 человек), испанский флот рассеялся по морю. 8 августа британцы сблизились и осыпали ядрами рассыпавшиеся испанские суда, причем у Медины-Сидонии под рукой выяснилось всего 40 вымпелов, остальные снесло западнее.

Так началось сражение при Гравелине.

Отчего же испанцев привели в таковой панический кошмар брандеры, разрешённые войти Дрейком у Кале? Так как отвести суда, пускай кроме того и горящие, достаточно легко, и таким приемом пользовались чуть позднее чуть ли не везде.

Для того чтобы выяснить это, нужно возвратиться в 1584-1585 гг., к Фламандской Армии герцога Пармского. Тогда Фарнезе осаждал Антверпен. Чтобы отрезать город от помощи с моря, сир Алессандро – по подобию Македонского ранее и Ришелье позднее – решил выстроить плотину-пост через Шельду, которая бы мешала проходу судов в Антверпен.

Со своей стороны, фламандцы атаковали эту дамбу «бомбами », придуманными итальянцем Джианибелли. Процитируем «Сытинскую военную энциклопедию»:

«Устройство адских автомобилей взял на себя итальянский инженер Джианибелли. Но вместо 3 малых и больших 60 судов плоскодонных лодок, каковые необходимы были Джианибелли, ему отпустили из-за пагубной бережливости только два малых судна и всего пара лодок. На судах итальянец устроил особенные каменные камеры, наполненные порохом, сверху прикрыл их камнями, а промежутки между последними заполнил всевозможными боеприпасами. На лодках кроме этого были помещены пороховые мины [7].

Лодки должны были идти в первых рядах и подорвать плавучие судовые заграждения, а после этого брандеры взорвали бы мост. Дабы одурачить и утомить бдительность испанцев, Джианибелли снарядил еще 32 малых лодки, сохраняя надежду вселить спуском их уверенность в сопернике, что дело идет лишь о производстве пожара.

В то время, когда началась эта превосходная операция, испанские армии устремились на мосты; все полководцы, кроме того сам герцог Пармский, были в том месте и с наслаждением замечали, как, кинутые собственными проводниками шагах в 2000 выше по течению, лодки-брандеры либо остались на местах, либо стали прибиваться к берегу. Кроме того одно из громадных судов стало на мель, не достигнув моста, и взрыв его не причинил значительного вреда. Второе громадное судно навалилось на плавучее заграждение, прорвало его и достигло моста.

С трудом удалось сейчас одному из офицеров убедить герцога Пармского покинуть страшное место на мосту. За этим раздался взрыв, и часть моста, совместно со находившимися в том месте людьми и орудиями, была брошена на воздушное пространство. Погибло до 800 человек, но еще больше было моральное чувство и, если бы обороняющийся ринулся сейчас на испанцев, осада, возможно, была бы окончена».

К этому небходимо отметить, что Джанибелли по окончании сдачи Антверпена иммигрировал не куда-нибудь, а в Англию, и на протяжении похода Непобедимой Армады руководил береговой обороной Кента и Эссекса. Более того, брандеры были снаряжены при его живейшем участии и под его контролем. Но в отличие от «мин Джанибелли», это были простые брандеры, а не «бомбы », но испанцы предполагали совсем второе.

Так, как раз опыт Антверпена сыграл с Армадой злую шутку.

Но продолжим про бой у Гравелина. Из книги британского историка Уильяма Томаса Уэлша:

«яростный бой длился с 09:00 до 18:00. У Медины-Сидонии было сейчас всего 40 судов, с которыми он противостоял всему британскому флоту. Испанцы сражались с отчаянной решимостью.

Ни при каких обстоятельствах ни до, ни по окончании – кроме того при Лепанто – морские солдаты и испанские моряки не давали для того чтобы примера неустрашимости, как в данный сутки, 8 августа. И это – по окончании девяти дней постоянных боев, по окончании страшной ночи, полной страха и душевного волнения, позванного потерей якорей и атакой брандеров».

Британцам удалось отрезать от главных сил шесть испанских галеонов («Сан-Мартин», «Сан-Маркос», «Сан-Хуан де Сицилия», «Тринидад Валенсера», «Сан-Фелиппе» и «Сан-Матео») и навалиться на них. По отчетам испанцев, их нападало аж 150 судов (в это мало верится, но британцев в том месте было, возможно, большое количество), но своевременно прорвались эскадры Рекальде и Окендо и помогли отбиться [8]. Орудийным огнем было очень сильно повреждено 665-тонное 24-пушечное зафрахтованное судно «Мария Хуан».

10 августа оно затонуло от взятых повреждений у Гравелина, причем экипаж с него был снят.

Эскадра Дрейка (50 вымпелов) три часа расстреливала галеон «Сан-Мартин» (1000 строевых тысячь киллограм, 48 пушек) с убойной дистанции – 30-50 ярдов. Напомним: эскадра Дрейка включала в себя 12 «стремительных» королевских галеонов, любой с оружием в 42 долгие пушки. Потом подошли Хокинс и Фробишер со собственными дивизионами, 17 британских судов два часа расстреливали галеон «Сан-Фелиппе» (840 тысячь киллограм, 40 пушек), на галеон «Сан-Матео» (750 тысячь киллограм, 34 пушки) восемь британских судов три раза заходили на абордаж, и все три раза были отбиты!

Несчастные «Сан-Фелиппе» и «Сан-Матео» по окончании шестичасового боя взяли сильные повреждения, и отстали. Наутро «Сан-Фелиппе» забрал курс на Дюнкерк, но вылетел на мель неподалеку от Флиссингена. Его сразу же окружили легкие голландские суда. Нидерландцы внесли предложение донам сдаться, на что те по окончании маленького раздумья дали согласие.

Но протестанты нарушили условия капитуляции и устроили настоящее избиение команды, за исключением аристократов, с которых сохраняли надежду забрать выкуп. Как пишет голландский свидетель взятия «Сан-Фелиппе»,

«палуба покраснела от крови»,

и у экипажа корабля было лишь два выхода: драться до конца, либо прыгать в море, сохраняя надежду выплыть к берегу и уйти во Фландрию [9].

Та же будущее постигла и корабль под руководством квартирмейстера (полковника) морской пехоты Сицилии дона Диего де Пиментеля «Сан-Матео» – он, ко всему другому, сел на мель наоборот форта Раммекенс – у входа в канал Вельзинге, соединяющий Мидельбург с морем. Испанцу было нужно выдержать обстрел береговой артиллерии, и это притом, что по окончании боя 8 августа на корабле Пиментеля совсем не оставалось ядер, и ответить он не имел возможности! Все же на «Сан-Матео» смогли отбить две попытки захвата, исходя из этого озверевшие от сопротивления голландцы в третью попытку устроили выжившим на палубах настоящую бойню, спаслись оттуда только единицы.

Из голландского описания последнего боя «Сан-Матео»:

«когда отечественные лодки приблизились к обреченному испанскому кораблю на 15 ярдов, у бортов испанца показалась стенки аркебузиров, которая дала по нам прицельный залп. Большое количество моих товарищей было ранено и убито, часть слетела с лодок в море. С мачт вели тревожащий пламя испанские мушкетеры, от пуль их тяжелых ружей не выручали кроме того кирасы. Пара лейтенантов, управлявших абордажные партии, было убито этими мушкетерами.

Нам все-таки удалось пробраться на борт, и началась свалка, ожесточённая и безжалостная. Пощады не знали ни мы, ни отечественные неприятели. Кровь лилась рекой».

Кормовой флаг «Сан-Матео» пара раз переходил из рук в руки, и, наконец, порезанный в пяти местах и пробитый аркебузными пулями, был захвачен [10].

Поврежденный нао «Тринидад Валенсера» забрал курс на Брюгге, но около Бланкенберге был перехвачен британским капитаном Робертом Кроссом на «Хоупе» и сдался по окончании получасового обстрела. направляться кроме этого упомянуть и португальскую «урку» «Сан-Педро Менор», которая перед боем перешла на сторону британцев со всем экипажем.

модель испанского нао

И все же, к полудню 9 августа голландцы и англичане были отбиты по всем направлениям. В данный же сутки пришло сообщение от Фарнезе, что армии смогут готовься к погрузке не раньше, чем через 14 дней. На следующем армейском совете развернулась жаркая дискуссия по поводу последующих действий.

Рекальде, Лейва и Окендо говорили, что атака у Гравелина не стала причиной победе британцев. Армада может дрейфовать у входа в Па-де-Кале, дождаться простого в тех краях норд-оста [11] и готовности Фарнезе, прорваться в Дюнкерк, загрузить войска и высадить их в Англии. Не смотря на то, что эти адмиралы оставались в меньшинстве довольно предстоящего замысла действий, их вывод было весьма весомо. Растерявшийся Медина-Сидония решил все же совершить голосование.

В следствии было решено возвратиться обратно в Ла-Манш и вести суда к себе. Но этим замыслам не суждено было сбыться: ветер переменился на юго-западный, исходя из этого было решено обойти около Английских островов. Британская королева, определив о ответе иберийцев, сообщила весьма совершенно верно:

«Дунул Господь, и они рассеялись!»

До 11 августа британцы, не веря собственному счастью, с опаской следовали за испанцами, но не нападали их. 12-го испанцы миновали Фёрт-оф-Форт, к 20-му были около Оркнейских островов. Уже сейчас на эскадре было около 3000 больных и обмороженных [12]. 3 сентября часть эскадры миновала пролив между Шотландией и Гебридскими островами. К этому времени суда были рассеяны по морю. 10 сентября испанские суда достигли Ирландии. О негостеприимные скалы этого острова разбилось 26 судов.

Надежды на помощь братьев по вере не оправдались: британский лорд-наместник Ирландии Уильям Фицвильям находился на северном берегу множество дозорных постов с приказом убивать всех испанцев, каковые высадятся на берег, в следствии потерпевшие кораблекрушение бессердечно уничтожались – было убито порядка 3000 выживших. Кроме этого множество моряков погибло от голода.

21 сентября на рейд Сантандера вошли остатки Бискайской Армады Рекальде. С 22 по 30 сентября прибывали отставшие. Часть судов дошли до Ла-Коруньи, Сан-Себастьяна и Ферроля. Всего Радостнейшая Армада утратила 63 корабля, из них лишь 7 – боевые утраты [13]. Стоимостная оценка утрат – 1 миллион 400 тысяч эскудо.

Не досчитались кроме этого 10 тысяч моряков.

Утраты голландцев в сражении при Гравелине малоизвестны.

Утраты британцев, по официальным отчетам, совокупно составили до 500 моряков убитыми и раненными, но эти сведенья приводят к большим сомнениям. Дело в том, что в то время, когда британские суда возвратились в собственные порты, Елизавета, нарушив собственный слово [14], не расплатилась с командами. 14472 из 15925 моряков лишились работы из флота без выходного пособия. Бедняги гибли на улицах от истощения и голода – так умирали те, кто спас Англию.

Множество трупов моряков, каковые просто не успевали убирать, позвали в Лондоне вспышку дизентерии, а позже и тифа. В течение месяца (до тех пор пока Непобедимая Армада еще плыла к своим берегам) погибло не меньше половины британских матросов. Лорд Говард, уж на что скупой дядька, потрясенный замеченным, дал половину собственного состояния, дабы уменьшить участь собственных вчерашних подчиненных.

В первой половине 90-ых годов шестнадцатого века Говард, Дрейк и Хокинс на личные средства организовали Чатэмский военно-морской госпиталь, предназначенный для реабилитации и лечения раненных моряков. Правительство же Англии и ее королева о тех, кто спас королевство. Потому, что учета погибших от эпидемии и голода не велось и приблизительно оценивается от 6000 до 8000 человек, в эти цифры в полной мере может входить какая-то часть погибших входе боевых действий с Армадой.

Но вот какая, и входит ли по большому счету – неизвестно.

Что касается британских судов – в битвах с Армадой их удалось сохранить, не смотря на то, что в сражении при Гравелине 8 августа многие кроме того из громадных британских судов были без шуток повреждены (в соответствии с Колину Мартину и Джефри Паркеру, «Ривендж» и «Уайт Бир» взяли до 40 подводных пробоин).

Определив все перипетии похода Армады к берегам Англии, мы сейчас четко можем ответить на вопрос, из-за чего высадка 1588 года не удалась. Во-первых, замысел, составленный во второй половине 80-ых годов шестнадцатого века, к лету 1588 г. стал фикцией. Армада вправду имела возможность дойти до Антверпена и Дюнкерка, но, в лучшем случае, была бы в том месте заблокирована превосходящими силами голландцев и англичан, а в нехорошем – разгромлена.

Со своей стороны, испанцам везло до определенного момента – британцы не смогли перекрыть им путь к берегам Альбиона, и не нанесли важных утрат в битвах в Канале. Но везение кончилось 6 августа, в то время, когда стало ясно, что войска Фарнезе не готовы к погрузке, более того – на рейд Антверпена и Дюнкерка судам Армады прорваться не удастся. Как раз тогда раздалось ответ идти к себе.

При обратной дороги через Канал утраты, конечно же, были бы меньше, и это все, чем такая обстановка была бы лучше настоящей.

Резюмируя, возможно заявить, что высадиться в Англии во второй половине 80-ых годов шестнадцатого века испанцам помешал оторванный от действительности замысел десантирования, и неготовность Фарнезе. На это наложилось четкое следование королевским руководствам герцога Медины-Сидонии, каковые (и это было ясно) стали никчемными бумажками еще до выхода Армады из Лиссабона.

Кое-какие выводы из похода Непобедимой влияние и Армады этого события на последующую морскую тактику

Вопреки бытующему во многих книгах точке зрения, испанцы в походе Непобедимой Армады были в численном меньшинстве. Их флот насчитывал 132 корабля (из них 67 водоизмещением более 500 тысячь киллограм), в то время как британский флот, считая и коммерческие корабли, складывался из 197 судов (18 из них более 500 тысячь киллограм [15] водоизмещения), голландцы блокировали Дюнкерк и Брюгге эскадрой из 100 судов, по большей части небольших флиботов.

Так, 132 испанским судам противостояли в общем итоге 297 судов соперника, пускай и меньших размеров. Необходимо подчеркнуть, что меньшие размеры британских и голландских судов были скорее преимуществом, нежели недочётом, потому, что Ла-Манш в районе Кале и Дюнкерка изобилует мелями, исходя из этого добрая половина Армады была боеспособна лишь на «громадной воде».

Раздельно стоит решить вопрос по артиллерии. Во всех книгах раз за разом говорится о том, что британцы сделали упор на пушечный бой, и по артиллерии любой корабль британцев превосходил любой корабль испанцев как минимум в полтора раза. Что же показывает статистика? Испанские суда неспециализированным тоннажем в 59394 тонны имели 2493 орудия всех калибров [16]; на 33 британских королевских и корсарских судах было 916 орудий, а всего их во флоте Говарда их насчитывалось до 3500 штук.

В случае если мы вычислим среднее количество пушек на одном корабле, то возьмём значение 17 для испанцев, и 18 – для британцев. Другими словами оружие противоборствующих сторон было приблизительно однообразным.

Оппоненты довольно часто говорят, что да, возможно, количество и было однообразным в пересчете на корабль, но у британцев было больше пушек больших калибров. Давайте подумаем, прекрасно это либо не хорошо? Дело в том, что тогда пушки громадного калибра были маленькими [17] (каннон-роялы, канноны, деми-канноны) и имели прицельную дальность огня не более 50-150 ярдов, в то время как практически вся серия боев Армады в Канале (не считая Гравелина) прошла на дальности в 200-400 ярдов.

Соответственно, не могли громадные калибры британцев сыграть решающей роли. Это косвенно подтверждается тем, что и у британцев, и у испанцев были полностью израсходованы ядра средних калибров (кулеврины и деми-кулеврины), в то время как ядер для каннонов, фапьконетов и сакр было еще предостаточно. Одновременно с этим, совсем ясно, что для британцев такая расстояние боя диктовалась страхом попасть под захват, в котором испанцы в то время не имели себе равных.

Но – палка о двух финишах – на таких расстояниях КПД тяжелой артиллерии свелся на нет, что с убедительностью и показали битвы с Армадой.

В подтверждение возможно привести эти из книги Майкла Льюиса «Armada guns», где дается статистика по пушкам противоборствующих сторон. Льюис делает упор на орудия большого калибра и среднего (орудия от фальконета и ниже не учитываются), и приводит вот какую таблицу:

Как видно, вывод о том, что у британцев было больше пушек больших калибров, прямо противоречит данным сторон и есть в корне неверным. Тот же создатель приводит суммарный вес бортового залпа: для испанцев он образовывает 19369 фунтов, в то время как для британцев – всего лишь 14677 фунта, либо на 24% меньше испанского.

Кроме этого в книгах довольно часто упоминается так называемый «чугунный фактор». Поясним: считается, что испанские ядра, сделанные из чугуна без примесей, при попадании в борта британских судов на небольшие куски, тогда как британские ядра из-за низкокачественного чугуна имели значительно громадную пробивную свойство.

Разглядывая битвы с Армадой с 31 июля по 6 августа, мы с удивлением обнаруживаем, что судов, потопленных артиллерией, с обеих сторон нет по большому счету. В случае если исходить из приведенных выше данных, это и ясно – так как, как мы выше продемонстрировали, дистанции боя были достаточно громадны, а средний калибр не имел возможности нанести фатальных повреждений ни одной из сторон. Мы уже говорили о бое «Сан-Фелиппе» и «Сан-Матео» с превосходящими силами британцев и о вторых битвах в Канале.

Из них направляться несложной вывод: или у британцев кроме этого ядра были «не той совокупности», или дело не в ядрах, а в том, что артиллерия сторон еще была легко неспособна топить суда.

Какие конкретно же выводы сделали Англия, другие страны и Испания из череды боев в Канале в августе 1588 года?

Наибольшими морскими сражениями финиша XVI века с громадным правом можно считать всего два – Лепанто и серию боев с Непобедимой Армадой. Эти два сражения оказали влияние на предстоящую историю развития военно-морской тактики а также на постройку судов. При Лепанто гребные суда христиан победили гребной флот мусульман. Пушечный бой игрался в том месте хоть и серьёзную, но второстепенную роль, главные схватки случились при захватах судов.

Так, в этом сражении все решило лучшее оружие среднего испанского пехотинца по сравнению со средним мусульманским солдатом. Испанцы, благодаря насыщению морской пехоты огнестрельным оружием и тяжелым доспехам, абордажные партии турок с клинками, луками и легким защитным оружием.

Серия сражений британского флота с испанской Непобедимой Армадой кроме этого не распознала преимущества артиллерийского боя. По сути, только несобранность зюйд-и устойчивый вест Фарнезе спасли Англию от неминуемого поражения и вторжения. Оказалось, что артиллерия до тех пор пока еще не достигла пика собственного развития, и лучшее ее использование – это пламя по такелажу и верхней палубе в надежде нанести абордажным партиям соперника значительные утраты, или ослабить сопротивление перед захватом судна.

Это выглядит не таким уж и фантастичным, в случае если отыскать в памяти, что орудия громадных калибров тогда владели малой дальностью выстрела, а залп из легких орудий не имел возможности пробить борт вражеского корабля. Для примера, на испанских и голландских судах весьма редко виделись орудия калибром более 18 фунтов, что всецело укладывалось в концепцию запасном роли артиллерии: задача пушек – скоро стрелять, а громадные калибры потребовали большого времени на перезаряжание.

Так, первый вывод, сделанный из боев у Лепанто и в Ла-Манше, был следующим: главным приемом морского боя был и остается захват.

В то же самое время, битвы с Непобедимой Армадой продемонстрировали, что стремительные, легкие, маневренные суда легко смогут избежать захвата более тяжелых, но неповоротливых галеонов соперника, и легко удержат такое расстояние, на котором пушки галеонов будут малоэффективны. Из этого последовал второй вывод: в эскадре в обязательном порядке должно быть большое число малых судов, каковые или будут отгонять подобные суда от основных сил, или атаковать противника.

Ясно, что один на один малое судно с маленькой командой практически не имеет шансов при захвате вражеского корабля. Из этого адмиралы сделали еще один вывод: при захвате громадных судов малыми нужно создать локальное превосходство в силах, другими словами один громадный корабль должно нападать три-пять малых.

Так показалась тактика «роя». Для атаки соперника суда выстраивались в соответствии с данной тактикой – другими словами, концентрируясь у флагманов дивизионов. Дивизионы насчитывали три-пять судов.

Сам флот делился на авангард, центр и арьергард, причем арьергард и авангард довольно часто употреблялись не как задняя линии и передняя судов, а как на суше – по флангам («полк правой руки», «полк левой руки»). Управление боем находилось лишь на начальной стадии, потом любой корабль сам выбирал себе цель. В случае если соперник имел суда громадного водоизмещения, то их нападали одним либо двумя дивизионами.

Задачей судов «роя» было стремительнее сблизиться и идти на абордаж. Так же, как ранее запорожские казаки либо позднее «морские служители» гребного флота Петра Великого, множество небольших корабликов облепляли «левиафаны» соперника, и призовые команды со всех сторон высаживались на неприятельские палубы.

Но что делать, в случае если соперник имеет громадные силы, чем атакующий? Либо в случае если построение соперника исключает атаку «роем»? Для разрушения нанесения и вражеского строя значительных утрат употреблялись брандеры – суда, нагруженные легкогорючими или взрывчатыми веществами, применяемые для уничтожения и поджога вражеских судов.

Таковой корабль имел возможность управляться экипажем, покидавшим судно в середине пути, или сплавляться по течению либо по ветру в сторону вражеского флота. Плывущие на древесные суда факелы в большинстве случаев всецело расстраивали управление и построение вражеским флотом, что показала атака у Гравелина, где испанцы утратили все якоря и по сути уже не могли принять на борт сухопутные части Фарнезе.

Голландский флот скоро сделал для себя как раз такие выводы – более легкие суда нагрузили легкой же артиллерией и снабдили увеличенными командами. Что же касается испанцев, они сделали вывод, что их крепкие галеоны с громадным числом морских воинов воображают достаточно крепкий орешек для любого атакующего. Как мы уже говорили, галеон для идальго был океанским кораблем, со всеми его недостатками и достоинствами.

И ключевую роль в строительных работах галеонов игрался как раз их универсализм, а не «заточенность» под конкретные боевые задачи. Сейчас он имел возможность везти груз в Вест-Индию, на следующий день – плыть за товарами в Манилу, послезавтра на галеон устанавливали пушки, и корабль принимал участие в военной экспедиции к Ла-Маншу, и вдобавок через пара дней судно, вернув пушки в Кадисский Арсенал, снова направлялось за серебром в Вест-Индию.

Да, это был тяжелый и неповоротливый корабль, но задача атаки чьей-либо морской торговли перед галеонами не ставилась, они скорее должны были беспокоиться, что их атакуют, исходя из этого скорость им не очень была нужна. Любопытно, что в той же Фламандской Армаде, ориентированной именно на борьбу с голландским флотом и голландской торговлей, галеоны скоро провалились сквозь землю как класс, а их место заняли боевые суда (по типу голландских и британских) и «дюнкеркские» фрегаты (модифицированные флейты с удлиненным и зауженным корпусом и тремя ярусами парусов).

В отличие от фрегатов более позднего времени, «дюнкеркцы» были ориентированы именно на абордаж, имея хорошую скорость, хорошую маневренность, легкое оружие (орудия от 8-фунтовых и меньше) и увеличенную команду. Громадные своры этих корабликов стали грозной силой Ла-Манша и Северного моря, они практически смогли сломить голландское сопротивление, и только во второй половине 30-ых годов XVII века, по окончании реструкуризации голландского флота, Соединенные Провинции смогли хоть как-то сократить деятельность фламандских корсаров.

Что касается британцев, они сделали выводы, совершено хорошие от голландцев и испанцев. В столкновениях с Непобедимой Армадой их суда избрали тактику обстрела испанцев на дальней и средней расстоянии, и в следствии просто не смогли нанести сопернику значительных утрат. Тогда же оказалось, что громадные калибры нижних деков просто не достреливали до соперника, а небольшие калибры верхних палуб были ненужны.

В следствии было израсходовано много снарядов среднего калибра. На протяжении царствования Карла I тогдашний глава морского ведомства лорд Нортумберленд внес предложение сделать ставку на ближний бой, но решить его обязана артиллерия, а не захват. Иными словами, вес выбрасываемого залпа должен был быть таков, дабы смести все абордажные партии и нанести сопернику фатальные повреждения.

Исходя из этого, во флотской артиллерии заряд больших пушек снизили до двух третей против простого. В следствии дульная скорость ядра упала с 1300 до 900 футов в секунду (соответственно, 395 и 275 м/с). Ядра с таких орудий на близкой расстоянии не пробивали, а проламывали борта судов соперника, что приводило к целому облаку обломков и щепы корпуса, каковые ранили и калечили прислугу, экипаж противника и абордажные команды.

Тогда же фундаментальным принципом морского боя было провозглашено потопление вражеского судна, исходя из этого стрельбу старались вести по корпусу, а не по такелажу и рангоуту. Действительно, случаи потопления от огня артиллерии были очень редки – чаще, по окончании получения сильных больших потерь и повреждений в личном составе, таковой корабль спускал флаг.

Поводя результат, возможно заявить, что битвы с Непобедимой Армадой внесли громадный вклад в военно-морское мастерство и породили в трех различных государствах целых три новых тактики, каковые отрабатывались в последующих войнах.

1 Практически все суда Германской Армады были зафрахтованы в Антверпене и Гамбурге
Антверпен был отрезан от моря с захватом Флиосингена англичанами и голландцами в 1585 г., сейчас во Флиссингене базировалась голландская эскадра.
Шир (shire) – классические заглавия земельных округов в Англии. К примеру: Девоншир, Йоркшир, Дорсетшир и т.д.
В соответствии с письму Генри Сеймура королеве от 1 августа 1588 г., его отряд складывался из следующих судов: «Вэнгард» (флагман), «Рейнбоу», «Антилоуп», «Булл», «Тайгер», «Тремонтана», «Скаут», «Экейтес», «Мерлин», «Сан», «Сигнет», «Джордж», «Гэллей», и 4 пинасов и 3 галер
Самое забавное в том, что в ночь на 1 августа лорд Говард, признавая намного больший опыт Дрейка в морских делах, отдал приказ сэру Фрэнсису принять на себя функции флагмана флота. Но Дрейк не только не сказал о его получении, но и погасил сигнальный фонарь на «Ривендже», легкомысленно уйдя на поиски отставших испанских судов. В следствии, Говард, разыскивавший ноч

1588 год История разгрома непобедимой армады-англо-испанская войны 1585-1604..

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: