Начало великой отечественной: невежественный диагноз марка солонина

Марк Солонин, считающийся в некоторых кругах армейским историком, опубликовал книгу «Июнь 41-го. Окончательный диагноз» (изд-во «Яуза-Пресс», 2014 г.), воображая ее в качестве итога долгого изучения действий Красной армии в первые дни ВОВ. Главный тезис собственной книги Солонин сформулировал так: «основная обстоятельство поражения (Красной армии в первые дни войны. – В.Л.) лежит вне сферы неприятностей своевременного мастерства, тактики, качества и количества оружий: АРМИЯ НЕ вести войну с первых же дней войны большинство личного состава Красной армии кинула оружие и разбрелась по лесам» Данный тезис Солонина разумным признать запрещено.
Вермахт против Солонина

В первую очередь дать согласие с приведенным тезисом мешают генералы, солдаты и офицеры вермахта: их оценки боевых качеств Красной армии в начале войны кардинально расходятся с оценками Солонина.

Глава генштаба сухопутных армий вермахта (до сентября 1942 г.) генерал Франц Гальдер (запись в ежедневнике от 29 июня 1941 г.):

«Сведения с фронта подтверждают тот факт, что русские везде сражаются до последнего Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам отечественных боевых уставов. Сейчас отечественные войска должны сражаться в соответствии с книжками ближнего боя. В Польше и на Западе они имели возможность пренебречь правилами, но тут опять было нужно отыскать в памяти о них».

Начальник штаба 4-й германской армии (несколько армий «Центр», 1941 г.) генерал Гюнтер Блюментрит (статья о Столичной битве в сборнике «Роковые ответы»):

«Поведение русских армий кроме того в первых битвах пребывало в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Кроме того в окружении русские продолжали упорные битвы Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось видеться на поле боя».

Генерал вермахта Эдгар фон Бутлар (статья о войне с Россией в сборнике «Мировая война. 1939–1945 годы»):

«в следствии упорного сопротивления русских уже в первые дни боев германская армия понесли такие утраты в технике и людях, каковые были существенно выше утрат, известных им по опыту кампаний в Польше и на Западе метод ведения военных действий и боевой дух соперника были совсем не похожи на те, с которыми немцы виделись в прошлых «быстрых войнах».

Начальник штаба руководства люфтваффе генерал Гофман фон Вальдад (запись в ежедневнике от 3 июля 1941 г.):

«Сопротивление (войск СССР. – В.Л.), его массовый темперамент не соответствуют отечественным начальным представлениям».

Командующий 1-й танковой группой (несколько армий «Юг», 1941 г.) генерал (в 1943 г. – фельдмаршал, командующий группой армий «А») Эвальд фон Клейст:

«Русские сначала продемонстрировали себя как высококлассные солдаты, и отечественные удачи в первые месяцы войны разъяснялись легко лучшей подготовкой. Получив боевой опыт, они стали высококлассными воинами. Они сражались с необыкновенным упорством, имели поразительную выносливость».

Офицер 18-й танковой дивизии вермахта (запись в ежедневнике):

«Не обращая внимания на огромные пройденные расстояния, не было эмоции, которое у нас было во Франции, не было эмоции, что мы входим в побежденную страну. Наоборот – тут было сопротивление, неизменно сопротивление, каким бы неисправимым оно ни было».

Вот еще впечатления солдатах вермахта, конкретно участвовавших в первых битвах с войсками СССР (цитируются по книге Роберта Киршоу «1941 год глазами немцев»).

Танкист 12-й танковой дивизии вермахта Ганс Беккер:

« На восточном фронте мне повстречались люди, которых возможно назвать особенной расой. Уже первая атака обернулась сражением не на судьбу, а на смерть».

Лейтенант Гельмут Риттен из 6-й танковой дивизии вермахта:

«В плен никто не сдавался, исходя из этого и пленных фактически не было. Кстати, отечественные танки достаточно скоро расстреляли целый боекомплект, а для того чтобы не случалось нигде – ни в Польше, ни во Франции».

Кроме того откровенный апологет гитлеровской армии Пауль Карелл (псевдоним оберштурмбанфюрера СС Пауля Карла Шмидта) в книге «Восточный фронт», обрисовывая первые дни войны, отдает должное стойкости советских солдат:

«Германские воины начинали сознавать, что с таким соперником нельзя не принимать во внимание То, что эта танковая война в Прибалтике не станет радостной прогулкой, легким блицкригом, встречей специалистов с дворовой командой, немцы на неприятном примере познали уже в первые сорок восемь часов по окончании начала кампании».

Возможно было бы высказать предположение, что Солонин не знаком с вышеприведенными мнениями, но в собственной книге он цитирует и Гальдера, и Блюментрита, т.е. позиция Солонина разъясняется не незнанием, а сознательным игнорированием высказываний солдатах вермахта. Это говорит о неспособности Солонина к всестороннему рассмотрению изучаемых явлений. Но, это не единственный, да и не самый невежественный порок его «изысканий».

Несостоятельность доказательной базы Солонина

Солонин, заявив в предисловии тезис «АРМИЯ НЕ СРАЖАЛАСЬ», приводит в книге, якобы в пользу этого тезиса, множество фактов, интерпретация которых, мягко говоря, некорректна: она опирается на искаженные представления о соотношении сил в начале войны, непонимание сущности блицкрига и фейковые манипуляции с цифрами утрат войск СССР.

Сравнительному описанию мощи вермахта Красной и войск армии (1-я часть книги) и соотношения сил Юго-Западного (2-я часть книги), Западного и Северо-Западного фронтов (3-я часть книги) с силами германских групп армий «Центр» и «юг» Солонин посвятил более 100 страниц. Морем цифр, рассуждений и цитат, размещенных на указанных 100 страницах, Солонин показывает неспециализированное превосходство Красной армии над вермахтом в средствах и силах.

Но о самом серьёзном, выяснившем итоги первых сражений войны – соотношении сил на направлениях главного удара немцев – Солонин информирует вскользь, всего несколькими предложениями, причем конкретные цифры не приводятся. А цифры эти очень красноречивы (см. табл. 1).

Они показывают, что на направлениях основных ударов немцы имели многократное преимущество, как в людях, так и в артиллерии (а на Западном фронте и в танках). При таком превосходстве вермахта разгром войск СССР, принявших на себя первый удар германских армий, был неминуем.

Солонин уверяет читателей, что в июне 1941 г. «сопротивлялась только малая часть огромной советской армии», а солидная ее часть «с первых же дней войны кинула оружие и разбрелась по лесам», что в тех условиях пленные и дезертиры «в значительной мере не различимы – сперва происходило бегство в лес, а после этого переход из леса в лагерь пленных». Иначе говоря Солонин считает, что в начале войны сдача в плен красноармейцев носила практически необязательный темперамент.

сути вывод – блицкрига и Этот результат непонимания. Солонин растолковывает победы вермахта в мае-июне 1940 года во Франции и в первой половине 40-ых годов двадцатого века в СССР грамотным применением немцами двух правил ведения военных действий: «концентрации сил и взаимодействия родов армий». Но в настоящем блицкриге «взаимодействие родов и концентрация сил армий» игрались серьёзную, но не ключевую роль.

Главным в стратегии германского блицкрига было снабжения и нарушение управления обороняющихся армий в следствии стремительного и безостановочного (обходя без боя очень сильно укрепленные позиции) продвижения танковых и моторизированных соединений на громадную глубину обороны соперника, окружение и охват его армий. Стратегией блицкрига предполагалось, что у окруженных, лишенных снабжения и управления армий соперника будет сломлена воля к сопротивлению, и они скоро капитулируют. Эта стратегия себя всецело оправдала в Польше и во Франции. Но в Российской Федерации уже в первых битвах, как справедливо отметил британский историк Роберт Кершоу, «азбучные» истины блицкрига

«были поставлены с ног на голову отчаянным, доходившим иногда до фанатизма сопротивлением русских в, казалось, безнадежнейших обстановках».

Именно это сопротивление стало причиной тому, что

«добрая половина наступательного потенциала немцев ушла не на продвижение к поставленной цели, а на закрепление уже имевшихся удач».

В следствии в июле 1941 года показалась директива германским армиям №33 «По предстоящему ведению войны на Востоке», в которой признавалось:

«Группе армий «Центр» потребуется время для ликвидации сильных боевых групп соперника, остающихся между отечественными подвижными соединениями».

В конечном итоге для большинства войск СССР сдача в плен в начале войны была не необязательным, как вычисляет Солонин, а вынужденным актом: окруженные армии сдавались в плен, только пребывав в безнадёжном положении, в то время, когда у них заканчивались продовольствие, боеприпасы и горючее. Это подтверждают германские документы. Франц Гальдер на 7-й сутки войны записал в ежедневнике:

«На всех участках фронта характерно маленькое число военнопленных».

30 июня 1941 года в своевременной сводке группы армий «Центр» отмечалось «военнопленных мало». Лишь ко 2 июля 1941 года материальные ресурсы окруженных под Белостоком войск СССР были исчерпаны, и они были вынуждены сложить оружие. Окруженные под Минском войска СССР оказывали упорное сопротивление вермахту и начали сдаваться в плен из-за средств и истощения сил только по окончании 4 июля 1941 года.

Приведенные факты, во-первых, опровергают утверждение Солонина о том, что красноармейцы «с первых же дней» бросали оружие и разбредались по лесам, а, во-вторых, показывают, что число добровольно сдавшихся в плен красноармейцев было мизерным.

И еще один факт, опровергающий догадки Солонина о том, что большинство войск СССР «с первых же дней войны кинула оружие и разбрелась по лесам», и характеризующий настоящую силу сопротивления Красной армии вермахту в июне 1941 года. Согласно данным германского исследователя Рюдигера Оверманса, средние за сутки утраты погибшими, каковые понес вермахт в битвах с войсками СССР в июне 1941 года, оставались самыми громадными в течение трех последующих лет войны – впредь до лета 1944 года, в то время, когда на протяжении Белорусской стратегической операции была стёрта с лица земли германская несколько армий «Центр».

* * *

Сейчас о манипуляциях Солонина цифрами. В эпилоге книги Солонин обозначил ее цель: «перевести дискусия по вопросу «о антропогенном его» роли и факторе в катастрофическом поражении Красной армии из области чувств, ритуальных фраз в сферу науки; для начала таковой несложной науки, как математика». Но отношения с «таковой несложной наукой, как математика» у Солонина не заладились.

Во-первых, Солонин безнадежно запутался в численности людских утрат Западного фронта. Сперва он «подсчитал», что неспециализированные людские утраты Западного фронта во время с 22 июня по 9 июля 1941 года составили 540 тыс. чел. А после этого Солонин привел другие информацию о утратах Западного фронта: попало в плен 338,5 тыс. красноармейцев, убито и ранено 80–100 тыс. чел., «рассеявшихся» 400–450 тыс. чел.

В сумме получается не 540 тыс. чел., а намного больше: порядка 820–880 тыс. чел. Возможно было бы высказать предположение, что Солонин в число «рассеявшихся» включил и пленных, но в предисловии книги, обрисовывая удачи вермахта, он разделяет эти категории утрат:

«Войска Прибалтийского и Западного особенных военных округов были разгромлены, рассеяны по лесам либо пленены» (выделено мной. – В.Л.).

Так какое количество утратил Западный фронт по «подсчетам» Солонина – 540 тыс. чел. либо более 800 тыс. чел.? По всей видимости, все же не 800 тыс. чел., потому, что общее колличество армий Западного фронта перед войной была намного меньше (625 тыс. чел.).

Во-вторых, доводы Солонина в пользу собственных цифр утрат Западного фронта несостоятельны. Потому, что упомянутые цифры намного превышают сведения о утратах Западного фронта, содержащиеся в книге «Гриф секретности снят» (418 тыс. чел.) авторского коллектива под управлением генерала Г.Ф. Кривошеева, то Солонин постарался опорочить цифры Кривошеева. Он заявляет:

«Сейчас уже не вызывает сомнений явное и большое занижение информации о утратах, допущенное составителями сборника «Гриф секретности снят» (сборник Кривошеева)».

В качестве подтверждения этого вывода Солонин ссылается, например, на личный подсчет балансовым способом безвозвратных утрат Красной армии в первой половине 40-ых годов двадцатого века, совершённый в книге «22 июня. Анатомия трагедии». Но подсчет Солонина ошибочен.

За базу им забрана справка о численности Красной армии, потерях и пополнении за период В первую очередь войны по 1 марта 1942 года, которую подписал глава организационно-учетного отдела Оперативного управления Генштаба полковник Ефремов. В соответствии с данной справке, к 1 марта 1942 года в РККА было призвано (с учетом довоенной численности) 17 414 тыс. чел. За вычетом безвозвратных утрат в армии должно быть 14 197 тыс. чел., а реально было 9 315 тыс. чел. Недостающие 4 882 тыс. чел.

Солонин всецело отнес к безвозвратным утратам, взяв неспециализированную оценку «безвозвратных утрат 41 года в размере 7,5–8 млн чел.», что на 3,9–4,4 млн чел. больше, чем у Кривошеева (около 3,6 млн чел.). Но дело в том, что во время с 22 июня 1941 года по 1 марта 1942 года в Красной армии, не считая безвозвратных утрат, была и вторая убыль личного состава:

мобилизованные, но захваченные немцами до прибытия в армии (500 тыс. чел.);

выгнанные с работы из армии по ранению либо болезни (около 600 тыс. чел.);

направленные для работы в народное хозяйство (более 1300 тыс. чел.);

на пополнение ВВ и вооруженных формирований вторых ведомств (более 400 тыс. чел);

находящиеся в больницах (около 1300 тыс. чел.);

осужденные за воинские правонарушения (около 200 тыс. чел.);

и не разысканные изменники (приблизительно 100 тыс. чел.).

В случае если все эти составляющие убыли личного состава Красной армии учесть, то на долю безвозвратных утрат войск СССР за период с 22 июня 1941 года по 1 марта 1942 года будет приходиться не 7,5–8,0 млн чел., как подсчитал Солонин, а около двух миллионов чел., что сопоставимо с цифрой, приведенной Кривошеевым в книге «Гриф секретности снят».

В-третьих, Солонин так и не сумел дать количественную оценку якобы низкого «боевого духа» войск СССР. Конкретные цифры у Солонина не сложились: он смог только продекларировать, что изменников было «огромное количество», а «пропавших без вести было многократно (довольно часто на порядок) больше совокупного числа учтенных в штабных документах убитых и раненых».

Выполним сейчас то, что не сумел сделать Солонин, – оценим количественно справедливость его утверждений довольно «боевого духа» Красной армии в начале войны. Сперва определим численность советских солдат, убегавших из армий Западного фронта на протяжении боев с 22 июня по 6–9 июля 1941 года. Для этого оценим отдельные составляющие утрат Западного фронта в разглядываемом периоде.

Потому, что эти Кривошеева несравненно адекватнее, чем цифры Солонина, отражают результаты вермахта Красной и противоборства армии в первой половине 40-ых годов двадцатого века, то для количественной оценки отдельных составляющих утрат Западного фронта воспользуемся сведениями из книги «Гриф секретности снят».

В неспециализированное число утрат Западного фронта (418 тыс. чел.) входят санитарные утраты (77 тыс. чел.) и безвозвратные утраты (341 тыс. чел.), включающие погибших и погибших от ран, попавших в плен и пропавших без вести. Число военнопленных на Западном фронте Солонин определяет в 338,5 тыс. чел., но эта цифра завышена, потому, что в числе военнопленных было много гражданских. Солонин, действительно, с этим категорически не согласен:

«Сейчас чрезвычайное распространение в патриотических кругах взяла байка о том, что «немцы хватали всех мужчин призывного возраста и зачисляли их в военнопленные». распространителей и Авторов этого бреда нисколько не смущают простые вопросы: «Для чего?», «Кто их обязан кормить?» «Как совместить это с фактом освобождения сотен тысяч настоящих пленных?».

Эта фраза Солонина «феерически» (любимое его слово. – В.Л.) дремуча. Страно, но «тучные стада» (это также из словаря Солонина – таким эпитетом он характеризует советских историков. – В.Л.) единомышленников не посоветовали Солонину, что автором «байки» был не кто-то из «патриотических кругов», а германский государственный служащий Ксавьер Дорш из организации Тодта, что 10 июля 1941 года сказал министру по делам оккупированных территорий Розенбергу, что войска 4-й армии фельдмаршала фон Клюге оборудовали под Минском «на территории величиной приблизительно с Вильгельм-плац (берлинская площадь. –В.Л.)» лагерь для практически 100 000 военнопленных и 40 000 гражданских. А одним из «распространителей этого бреда» (о наличии среди военнопленных лиц, не относящихся к солдатам Красной армии) стал узнаваемый германский историк Кристиан Штрайт, указавший в книге «Они нам не товарищи», что

«члены особых дружин из гражданских учреждений, народное ополчение, рабочие батальоны, милиция и пр. составляли в 1941 г. большую часть военнопленных».

Реально в общем числе советских военнопленных 1941 года приблизительно 20% составляли лица, не относящиеся к солдатам Красной армии, т.е. из 338,5 тыс. человек, забранных немцами в плен в Белостокском и Минском «котлах», пленных красноармейцев было около 270 тыс. чел. (часть из них, приблизительно 10%, попали в плен ранеными). Это значит, что на долю погибших и пропавших без вести солдат Западного фронта приходится порядка 70 тыс. чел. В германских документах сообщается об уничтожении солидного числа красноармейцев при их бессчётных попытках вырваться из окружения. В своевременной сводке группы армий «Центр» от 30 июля 1941 года сообщается:

«русские несут большие потери убитыми, пленных мало»

Строго говоря, одной данной фразы достаточно, дабы поставить жирный крест на всей «концепции» Солонина. Разумеется, число погибших солдат Красной армии на Западном фронте было не меньше 50 тыс. чел. Так, избежавших германского плена пропавших без вести красноармейцев Западного фронта было приблизительно 20 тыс. чел.

Завершая обсуждение цифровой эквилибристики Солонина, оценим справедливость его утверждения о том, что «пропавших без вести было многократно (довольно часто на порядок) больше совокупного числа учтенных в штабных документах убитых и раненых». Потому, что часть красноармейцев попала в германский плен ранеными, то совокупное число раненых в армиях Западного фронта было приблизительно 100 тыс. чел. Тогда численность неспециализированных «кровавых утрат» (убитых и раненых) образовывает ориентировочно 150 тыс. чел.

Так как попавших в плен (не считая забранных в плен раненых) и пропавших без вести было около 270 тыс. чел., то отношение утрат попавшими в плен и пропавшими без вести к «кровавым утратам» равняется 1,8:1. Ну и где же тут превышение «многократно», «на порядок»? Напомним, что отношение числа военнопленных и пропавших без вести к числу убитых значительно выше – 5,8:1.

Но ничего «ненормального», как это пробует представить Солонин, в таком соотношении нет: оно в большинстве случаев для операций, заканчивающихся разгромом и окружением соперника. В случае если это соотношение послужило Солонину основанием для вывода, что в начале войны Красная армия «не сражалась», то тогда необходимо признать, что и вермахт «не сражался» в июле и августе 1944 года, в то время, когда, согласно данным Б. Мюллера-Гиллебранда, на протяжении операции «Багратион» число пропавших без вести германских воинов было в 5–6 раза больше, чем убитых: в июле – 310 тыс. пропавших без вести и 59 тыс. убитых (соотношение 5,3:1); в августе – 407 тыс. пропавших без вести и 64 тыс. убитых (соотношение 6,3:1).

* * *

По большому счету попытка Марка Солонина количественно оценить «боевой дух» Красной армии выглядит дилетантской. В ней не фигурирует общепризнанный показатель «боевого духа» армий – показатель их стойкости в битвах. В качестве для того чтобы показателя употребляется отношение числа погибших солдат к числу сдавшихся в плен: чем больше это отношение, тем более стойкой считается армия.

Оценим стойкость Красной армии в первой половине 40-ых годов двадцатого века в сравнении со стойкостью вторых участников боевых действий в критические для них периоды войны. Красная армия в первой половине 40-ых годов двадцатого века, согласно данным Г.Ф. Кривошеева, утратила 802,2 тыс. чел. погибшими и 2353 тыс. чел. военнопленными. Утраты Польши за 20 дней боев против немцев в сентябре 1939 года, согласно данным М.И. Мельтюхова, составили 66,3 тыс. чел. убитыми и 420 тыс. чел. военнопленными.

Франция в мае-июне 1940 года понесла следующие утраты: убитыми 90 тыс. чел., а военнопленными более 1,5 млн. Наконец, вермахт с июля 1944 года по 8 мая 1945 года, согласно данным Р. Оверманса и Б. Мюллера-Гиллебранда, утратил около 1500 тыс. чел. погибшими и 6,1–6,2 млн чел. военнопленными (на советско-германском фронте – около шести миллионов чел., на западном фронте – 3,2–3,3 млн чел.). Вычисленные по приведенным данным характеристики стойкости армий Второй мировой представлены в табл. 2.

Эти табл. 2 показывают: в первой половине 40-ых годов двадцатого века, в самое катастрофическое для Красной армии время войны, ее стойкость в борьбе с неприятелем была выше стойкости польской армии более чем вдвое; стойкости французской армии – более чем в пять раз; и выше стойкости гитлеровской армии в последние 10 месяцев войны – приблизительно в 1,4 раза. Последняя цифра демонстрирует, что офицеры и солдаты Красной армии более стойко и отважно защищали СССР в первой половине 40-ых годов двадцатого века, чем офицеры и солдаты вермахта — Германию в 1945 году.

В книге Солонина содержится большое количество пренебрежительных и язвительных фраз, высмеивающих «пропагандистские заклинания» и «ритуальные фразы» советских историков. Но по части агитационных уловок советские историки – дети малые в сравнении с Солониным. Его книга разного рода «пропагандистскими заклинаниями» и «ритуальными фразами»: о «превращении Красной» и стихийном распаде армии «в вооруженную и быстро разоружающуюся толпу», о «огромном числе» и массовом дезертирстве «рассеявшихся» и «убежавших в лес» красноармейцев.

Всё это агитационное кликушество Солонина вызывает, пользуясь его же фразеологией, «чувство стыда и неловкости» за всё им написанное.

Но, в словарном арсенале Солонина имеется три слова (предназначенные им, конечно, для других), справедливо и совершенно верно показывающие место, которое заслуживают его бессчётные военно-исторические «изыскания», – «лишь на свалке». Книги Солонина хороши как раз этого места не столько из-за их научной ничтожности, сколько из-за содержащихся в них грязных домыслов и клеветы о поведении советских солдат в начале ВОВ, что искажает и принижает роль Красной армии в разгроме нацизма, разрушает историческую память народа.

Таковой духовный яд очень страшен для нравственного здоровья населения России. Недооценка данной опасности вылилась в Украине в бесчинства бандеровских нацистских банд, яростно разрушающих монументы советским солдатам, оскорбляющих и избивающих ветеранов ВОВ, и, в конечном итоге, явилась одной из обстоятельств кровавой братоубийственной гражданской войны.

Владимир ЛИТВИНЕНКО,
врач технических наук, доктор наук

Источник: http://www.sovross.ru/modules.php?name=Newsfile=articlesid=599998

Начало великой отечественной: невежественный диагноз марка солонина

Марк Солонин — Фальшивая история Великой войны | Цена победы

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: