Лисикова ольга михайловна

Ольга Михайловна Лисикова — единственная во время второй мировой дама — начальник наибольших американских транспортных самолётов DC-3 (в СССР более узнаваемый называющиеся Ли-2) и С-47. На её счету 408 вылетов в блокадный Ленинград, в глубочайший тыл соперника, полёты в тяжелейших условиях Заполярья. По крайней мере два раза она должна была стать Храбрецом СССР, но её не наградили кроме того орденом Ленина.

Окончила Батайскую лётную школу во второй половине 30-ых годов XX века. Участница войны с белофиннами 1939 — 1940 годов.

В первую очередь ВОВ летала на связных самолётах, перевозила раненых, доставляла лекарства, кровь для переливания и тому подобное. Позднее, освоила двухмоторный самолёт DC-3.

Награждена орденами Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны (два раза), медалью «За боевые заслуги».

* * *

— Это ж нужно умудриться, дабы, сидя в «кукурузнике», на котором нет кроме того пулемёта, завалить «Мессершмит»!

Ольга Михайловна говорит так как будто бы всё это произошло лишь день назад.

— Забрала с передовой двух раненых и лечу с ними в больницу. Прошли всего километров 20, как мне в хвост заходит Ме-109. Куда деваться?! Внезапно подмечаю обрыв. Это была Мета, речка маленькая, но течёт между высоких берегов. Пикирую к воде, в этот самый момент же слышу, как позади ударила замечательная очередь — мимо!

Быстро отворачиваю в сторону, прижимаюсь к воде и лечу, чуть не касаясь крыльями берегов. Сейчас нацисту нужно собрать высоту, опять найти эту «русскую этажерку» и попытаться зайти ей в хвост.

Река поворачивает сильно вправо. Я — следом. Спиной, плечами, затылком ожидаю, в то время, когда же нацист опять ударит. И совершенно верно: ещё одна сильная очередь.

В этом случае ощущаю, попал в хвостовое оперение. Самолёт качнуло, да так очень сильно, что он левым колесом и крылом чиркнул по воде. Даю полный газ, взмываю над обрывом, а в том месте уже отечественный аэропорт. Сажусь с ходу, без подготовки. Выключаю двигатель, выскакиваю из кабины и первое, что вижу, отечественные солдатики бегут мне навстречу и кричат, показывая куда-то в сторону: «Наблюдай! Наблюдай!» Поворачиваю голову — на моих глазах «Мессер» врезается в обрыв. С чего это он?

В этот самый момент осознала: увлёкся и спикировал так низко, что для комплекта высоты уже не хватило времени.

Таков проклятый закон войны: радость победы практически в любое время смешивается с печалью утрат. Не прошло и месяца, как Ольге Лисиковой сказали о смерти мужа.

Ещё сравнительно не так давно они совместно трудились в ленинградском отряде Аэрофлота. С началом войны обоих сходу мобилизовали: её — в эскадрилью связи, его — в одну из 2-х авиадивизий, каковые делали особо важные задания Генштаба. Сейчас, по окончании того как Василий погиб, она жёстко сделала вывод, что обязана его заменить.

Дам-капитанов судов в обеих дивизиях не было, но её приняли. Не могли не принять: Лисикову в Аэрофлоте знали все — и как одну из лучших спортсменок, и как умелую лётчицу, участницу ещё Советско — Финляндской войны. А основное, знали: женщина с характером, всё равняется не отступится.

Так лейтенант О. М. Лисикова стала начальником «Дугласа» в 1-м авиаполку 10-й авиадивизии особенного назначения. Женская гордость в боевых условиях…

— Значительно чаще мы летали в блокадный Ленинград. Самый тяжёлый рейс — в то время, когда на обратном пути вывозили блокадных детей. Тех, кто имел возможность ходить, рассаживали на протяжении бортов на скамьях, для остальных расстилали на полу ещё тёплые чехлы от моторов. После этого отдавали детям буханку из собственного пайка.

Кто-нибудь из старших ребят тут же, на подносе, дробил её ровно на 60 либо 80 кусочков, в зависимости от числа детей.

Как-то раз один мальчик забыл посчитать себя, к в то время, когда все забрали собственный кусочек, он внезапно заметил, что поднос безлюден. Негромко, без всяких просьб, старшие отщипнули по чуть — чуть от собственной доли, и вот на подносе выросла маленькая горка хлебного мякиша.

Это были дети — старички!

Ни слёз расставания с родными, ни эйфории от грядущего полёта на Громадную почву, где нет голода, обстрелов и бомбёжек, — лишь огромные глаза на маленьких исхудавших личиках…

Ей повезло, собственную двухлетнюю дочь она сумела увезти от блокадной смерти в один из первых же рейсов.

Позже поступили по ленд-лизу Си-47, самые громадные транспортники того времени. Они брали на борт до 40 десантников с полным оружием. Но при полётах в глубочайший тыл соперника пассажиров в большинстве случаев было лишь 3: модно одетые, по-европейски элегантные девушка и молодой человек, а с ними Полковник, сопровождающий из разведупра.

— в один раз взлетели, и уже на подходе к линии фронта нас засёк «Фокке-Вульф». лётные данные и Огневая мощь у «Фоккера» такие, что от него некуда не убежишь, тем более на транспортном самолёте. Но он нас не обстреливает, барражирует над нами, ведёт в собственный тыл, дабы расстрелять уже в том месте, у собственных на виду.

Сходу осознаю: любой маневр будет воспринят как попытка скрыться, соответственно — сходу пламя из всех пушек, и мы погибли. Луна светит вовсю, и, как назло, около ни тучки.

Внезапно подмечаю — в первых рядах по курсу лёгкая пелена перистых облачков. Лету до них 5 мин., но любая думается часом. Наконец пора: нежданно быстро снижаю высоту, и вот мы уже летим, окутанные лёгкой пелериной. Германский лётчик мгновенно среагировав, открывает пламя.

Но поздно: я опять проваливаюсь в пике и прячусь в обычном облаке. Проверила рули — наподобие всё в порядке. Спустя некое время с опаской снова набираю высоту и, перевалив линию фронта, понижаюсь до 300 метров.

В общем, благополучно выходим на точку выброса, и очередная пара отечественных разведчиков отправляется делать собственный тайное задание. Сейчас на пути к себе возможно мало расслабиться. Передаю управление второму пилоту, мне приносят кофе…

В данный миг на доске устройств загорается красная лампочка: горючее на исходе! Значит, «Фоккер» нас всё — таки задел. Лишь бы дотянуть до собственных!

Снова время ползёт, нервы на пределе. Ну вот, слава всевышнему, и фронт! Ещё ночь: немцы, само собой разумеется, дремлют — у них всё по часам, но отечественные открывают по нас пальбу из всего, что лишь может стрелять. Чуть перевалив через линию фронта, лихорадочно ищу место для посадки.

И в тот самый момент, в то время, когда я уже готовлюсь заходить на какую-то полянку, в первых рядах под нами загорается «Т» — посадочные огни! Садимся. И сходу, как по команде, смолкают двигатели.

Транспортный самолёт Douglas DC-3. На таковой машине летала О. М. Лисикова

Такие полёты потребовали высшего, особенной отваги, а потому кроме того в этом полку их доверяли только избранным. Не просто так один начальник СИ-47 стал Храбрецом СССР уже по окончании 5-ти рейдов в глубочайший тыл соперника, второй — по окончании 6-ти. Ольга Лисикова выполнила 9 таких полетов, и лишь затем её наконец представили к ордену Ленина.

Но, начальник штаба дивизии заявил: «Мы решили не давать тебе орден. Так как ты такая юная, да к тому же единственная у нас дама — капитан корабля — ещё зазнаешься! Мы решили лучше выпустить плакат с твоим портретом. Дабы лётчики всей государства знали, какая ты молодец!»

Она просто онемела от обиды. Кроме того что её обошли боевой призом, так вдобавок отчислили из полка. Большое столичное руководство, выяснив, что в тыл летает дама, устроило ужасный разнос: «А вдруг собьют? Нацисты сообщат — у русских уже мужиков не достаточно, они на самые страшные задания вынуждены отправлять баб!»

Она сначала осознавала, что не женское это дело — проходить службу в авиации особенного назначения. А потому, в то время, когда другие начальники самолётов в перерывах между полётами игрались в бильярд либо , она опять и опять штудировала матчастъ, часами просиживала у метеорологов, в сотый раз выверяла по карте грядущий маршрут. За всё время работы ни разу не взяла хотя бы замечания.

Лишь одно: приземлившись по окончании исполнения очередного задания, выходила с докладом не сходу, как положено, а спустя 5 мин..

— Осознаёте, — растолковывает Ольга Михайловна, — от пилотного шлема на голове — буря в лесу. Исходя из этого перед вылетом я быстренько накручу бигуди, а по окончании посадки сниму, наведу причесочку и лишь затем бегу с рапортом.

Но, отчислили Ольгу Лисикову не куда — нибудь, а в интернационально — правительственную авиацию. И стала она возить генералов, маршалов, наркомов, зарубежные делегации. Уже в последнюю зиму войны приобрела новое важное поручение — со стойбищ Крайнего Севера безотлагательно перебросить в Нарьян — Мар, а оттуда в Архангельск улов и пушнину полезных рыб.

— В 1945 году я упала без сознания прямо на улице, позже — дома. Я днями лежала как в летаргическом сне. Доктор наук пришёл, осмотрел и поставил диагноз: «Итог продолжительного нахождения без воздуха!» Так как я в условиях Заполярья, не осознавая, что на Крайнем Севере воздушное пространство более разрежённый, забиралась на 5500 метров без кислородной маски!

Легко на громадных высотах летишь стремительнее, и за один световой сутки получалось 2 раза обернуться.

Практически всю войну лётчик 1-го класса Ольга Лисикова сражалась на самые опасных и важных участках. Она по праву считалась одним из асов отечественной авиации. В самых рискованных обстановках не утратила ни одной автомобили и ни одного участника собственного экипажа.

Неоднократно блестяще делала кроме того те задания, каковые появились не по плечу мужчинам. Отчего же, начав войну Лейтенантом, она дослужилась всего лишь до лейтенанта и все её боевые призы — Красной Красного Звезды и ордена Знамени, 2 ордена Отечественной войны и медаль «За боевые заслуги».

Спустя более полувека ответить на данный вопрос тяжело. Но имеется два, на мой взор, в полной мере настоящих догадки.

Первое. В действительности Василий Лисиков вовсе не погиб в Октябре 1941 года, как сообщили Ольге его товарищи. Самолёт его вправду при падении взорвался на их глазах, но 3-е членов экипажа, а также начальник, как позднее выяснилось, были выкинуты взрывной волной из развалившейся надвое автомобили и тяжелораненые пленены.

Василий прошёл сперва нацистский лагерь, после этого сталинский фильтрационный и возвратился в Ленинград лишь во второй половине 40-ых годов двадцатого века.

Ольга Михайловна всю войну вычисляла мужа погибшим, но бдительные особисты числили его пропавшим без вести, причём на вражеской территории. А по законам того времени супруга для того чтобы мужа вряд ли имела возможность рассчитывать на высокие чины, звания и награды. То, что Лисиковой доверяли столь важные полёты, уже само по себе было чудесным образом.

И второе. Нужно знать Ольгу Михайловну: она отличалась не только редкой красотой, но и крайней независимостью. А на войне, как мы знаем, мужское руководство женскую гордость не жалует.

В 1995 году Ольга Михайловна была в Москве на праздновании 50-летия Победы. Уже перед самым отъездом из гостиницы раздался звонок телефона:

— Оля, мы только что были в музее на Поклонной горе! — услышала она взволнованный голос одного из ветхих боевых друзей. — В том месте твой портрет среди отечественных самых прославленных лётчиков! Наконец-то тебя оценили по преимуществу!

Вадим Иващенко The Boneshakers with Ольга Лисикова — Barefootin'

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны:

Вадим Иващенко The Boneshakers with Ольга Лисикова — Barefootin&#39;

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны:

Вадим Иващенко The Boneshakers with Ольга Лисикова — Barefootin'