Конница цинской империи в 1890-х годах

      Комментарии к записи Конница цинской империи в 1890-х годах отключены

Как и во всем остальном мире, в определенный период времени конница начала играть главную роль в армейском деле Китая. Солдатом стал прежде всего конный специалист, проводивший большое время в обучении верховой езде и владением оружием. В китайском народе сложилось устойчивое вывод, что солдатом возможно стать, только обучась ездить верхом и стрелять из лука с коня.

Этот парадокс стал причиной нередким поражениям Китая во внешних войнах – страна, главная часть населения которой была вынуждена заниматься земледелием с минимальным применением тяглового скота, много раз сходилась на полях сражений с соперником, не только поголовно конным, но и не мыслившим собственного существования без коня!

Слабость военной машины Китая проявилась весьма скоро – незначительные свойства страны по независимому обеспечению себя пригодным для армий конским составом не разрешали вывести в бой большие опытные конные отряды, а собранные в порядке отбывания воинской повинности крестьяне представляли собой на поле боя только некую преграду коннице соперника, будучи мало чем талантливыми оказать помощь собственной немногочисленной коннице.

Помимо этого, неизменно трудясь на полях, у ткацких станков и гончарных печей, они не могли систематически тренироваться в стрельбе из лука и противостоять сопернику, легко маневрирующему на поле боя и засыпающему китайскую малоподвижную пехоту дождем из стрел, тем более смертоносных, т.к. доспехи, положенные мобилизованным, в большинстве случаев, выяснялись либо реализованными вороватыми армейскими государственный служащими, либо же были в плачевном состоянии по окончании долгого хранения на не хорошо содержащихся складах. Китайская пехота имела возможность лишь мужественно находиться под ливневым дождем стрел, сохраняя строй, либо пробовать контратаковать соперника, дабы свести дело врукопашную.

Но опыт бессчётных сражений продемонстрировал, что именно атака пехоты и нужна сопернику – плотный строй копейщиков разрывался, и вклинившаяся в разрывы строя конница начинала ужасающее по своим масштабам избиение, оставаясь практически безнаказанной. А довольно часто и сами деревенские юноши, ни при каких обстоятельствах в жизни не видевшие коня, теряли самообладание перед видом мчащейся на их строй лавины коней, несущих закованных в броню наездников, вооруженных мечами и копьями. Кроме того И. Э. Якир отмечал, что воины собранного им из китайских кули, волей судьбы занесенных в Россию, батальона не выдерживали одного вида конной атаки и больше всего страшились блеска сабель атакующей конницы, не смотря на то, что в целом продемонстрировали себя в битвах с самой лучшей стороны!

Совладать с таким соперником имела возможность или собственная конница, или опытные пешие отряды, могшие скоро бегать и обладавшие приемами боя против конного соперника. Такие отряды сумели воспитать и научить узнаваемые китайские полководцы Юэ Фэй (период Сун) и Чжэн Чэнгун (период Цин), но эти исключения только подчеркивали неспециализированное правило.

Баланс структуры армии в Китае изменялся , если к власти в стране приходила семейство, происходившая из кочевников либо народа, владевшего развитым коневодством. Это началось еще с периода 16 стран 10 народов (IV–V вв.), и было подтверждено опытом империй Тан (618–907), Цзинь (1115–1234), Юань (1269–1368) и Цин (1636–1912).

Вторгшиеся в начале XVII в. в Китай маньчжуры не были кочевниками, но владели развитым коневодством и прекрасно владели тактикой конного боя. С самого основания империи Цин конница занимала привилегированное положение в армии, составляя базу армии империи. В течение XVII–XVIII вв. происходила интеграция новых монгольских и тунгусо-маньчжурских племен в состав армии империи.

Как раз солдаты-конники тунгусо-маньчжурского и монгольского происхождения вынесли на себе главную тяжесть самой ответственной войны для Цинской империи – долгого противоборства с Джунгарским страной (1636–1757).

Но к середине XIX в. маньчжурская и монгольская конница утратила собственный прежнее значение. Набираемые за деньги наемные китайские конники скоро заменили ее и количественно, и, во многом, и как следует. Последним всплеском боевой активности классических цинских конных формирований стала операция монгольской конницы по разгрому Северного Похода тайпинов в 1856 г. Затем, пользуясь словами русских писателей XIX в., монголы «скоро впали в ничтожество» и не представляли собой ничего примечательного до 1920-х годов, в то время, когда на протяжении Монгольской революции обновленная монгольская конница смогла вернуть себе прежнюю славу на полях сражений с японскими захватчиками и врагами революции.

К 1894 г. главную часть конных частей, вступивших в бой с японцами, составляли или маньчжурские «новые войска», или войска ляньцзюнь, собранные из этнических китайцев. Маленькое количество (около 500 человек) чахарских [1] наездников под командой князя Дамдинсурэна было отправлено из Внутренней Монголии через Мукден. Если сравнивать с японской кавалерией цинская конница была более бессчётной и сыграла громадную роль в развитии событий на фронтах.

Комплектация, комсостав и организация

Как и пехотные части, кавалерийские подразделения формировались из наемных воинов. Размер жалования рядового составлял от 5 до 9 лян в зависимости от того, к какому полководцу нанимался солдат.

Главной тактической и административной единицей в кавалерии, как и в пехоте, была ляньцзы (в этом случае – эскадрон), но организационная структура кавалерийских частей отличалась от пехотных. Численность кавалерийского эскадрона составляла 250 человек, каковые, как и в пехоте, делились на 5 шао (в этом случае – взвод либо полусотня). Со своей стороны, любой взвод делился на 5 пэн (отделений).

По некоторым данным, к каждому кавалерийскому эскадрону придавалось некое количество нестроевых для выполнения всех хозяйственных работ, но думается более возможным, что нестроевые входили в состав каждого отделения. Подтвердить либо опровергнуть это нереально, но неспециализированная структура конного подразделения в целом не предусматривала большого «довеска» из людей, не имевших возможности учавствовать в военных действиях.

Командный состав не имел особой подготовки и рекрутировался из самые опытных и храбрых воинов. Исходя из этого китайская конница представляла собой не современный на конец XIX в. род армий, могущий функционировать в сомкнутом и рассыпном строю, верхом и спешившись, а сумму хороших стрелков и наездников, достаточно подготовленных к личному бою, но не привычных с современной кавалерийской тактикой. В целом кавалерию расценивали как самый отсталый род армий в Китае.

Фактически не известно ни одного большого цинского полководца, про которого возможно было бы сообщить с полным правом «выдающийся кавалерийский генерал».

Так, к примеру, в сражении при Балицяо (1860) маньчжурские и монгольские конники не смогли сокрушительной лобовой атакой прорвать узкие линии англо-французской пехоты, и отступали под натиском владевших минимальной выучкой и фактически не способных к личному бою эскадронов сипайской кавалерии, собранной из сикхов, но стремились навязать личный бой англо-индийской кавалерии, которого она всячески избегала, и смогли создать достаточно острый момент, атаковав свиту одного из британских генералов, выехавших для рекогносцировки местности в сопровождении кавалеристов-сикхов. В следствии британцам было нужно спасаться бегством и укрыться в пехотном каре, недосягаемом для атак иррегулярной цинской конницы.

Этими изюминками маньчжуро-монгольской конницы и разъяснялось отсутствие активного преследования разгромленного цинского войска англо-индийской кавалерией. Но в целом составлявшая главную ударную силы армии Сэнгэ Ринчена бессчётная конница так и не смогла переломить движение боевых действий в пользу цинского оружия. Классическая конница цинской армии деградировала, а новая только начинала создаваться.

Снабжение

Кавалерист должен был сам снабжать собственного коня фуражом. Приобретаемые им дополнительные, если сравнивать с пехотинцем, деньги расценивались как компенсация на содержание коня. Исходя из этого в течение года коней воины стремились как возможно продолжительнее держать в табунах, а на зиму размещали в конюшнях.

На зиму воинам выдавали за казенный счет соломы и некоторое количество проса. Коней кормили сеном, просом, полупротертой пшеницей либо горохом, намоченными водой.

В отношении снабжения личного состава действовали те же правила, что и для пехоты.

Обмундирование

Громадной отличия между обмундированием конницы и пехоты не имелось. Но конница в основном носила маленькие матерчатые сапоги, более удобные для верховой езды. Курма кавалеристов ни при каких обстоятельствах не имела рукавов и, в большинстве случаев, была красной с чёрной окантовкой. Набедренники с вышивкой и окантовкой были необходимой опцией униформы и принадлежностью кавалериста для пехотинца.

Головной убор летом воображал собой тюрбан из легкой материи либо легкую войлочную шапку с отогнутыми полями, обшитыми красной и чёрным плисом кистью на макушке. Зимний период носили малахаи, утепленные тюрбаны либо подбитые мехом шапки наподобие летних.

снаряжение и Вооружение

Оружие кавалериста зависело от начальника части. Самый распространенным набором оружия были винтовка (обычно пехотная, кроме того со штыком) и сабля.

По описаниям, сабля была, в большинстве случаев, достаточно маленькая – до 70 см длиной, с длиной меча около 50 с маленьким см, и подвешивалась к седлу с левой стороны в древесных ножнах, обтянутых красным сукном у офицеров и тёмным – у рядовых. Но такие маленькие сабли достаточно редко видятся по большому счету – в большинстве случаев, это парные мечи, мало распространенные в целом. Чаще протяженность меча достигала 65-70 см при средней ширине в 3 см.

В способах ношения и оформлении ножен сабли кроме этого нет единообразия – фотографии финиша XIX – начала XX вв., в большинстве случаев, демонстрируют ножны, обтянутые шлифованной шкурой ската, подвешенные на классическую поясную портупею. сабля и Ножны имели прибор из бронзы, латуни либо нейзильбера в стиле юаньши, у нижних чинов ровные, скобленые рашпилем, у офицеров, в большинстве случаев, гравированные. Мечи имели весьма неравномерное уровень качества, потому, что обычно заказывались лично.

Среди сабель виделись как прекрасные образцы из сварного дамаска, так и очень не хорошо изготовленные массовые образцы из мягкой стали, но в целом, если судить по сохранившимся примерам, уровень качества клинкового оружия у цинской конницы хватало хорошим. Пара образцов поздних цинских высококачественных сабель мы имеем возможность воспроизвести тут с любезного позволения к.и.н. В.Е.

Белановского.

Ружья были самых различных совокупностей – от дульнозарядных до магазинных. В Хуайской армии предпочтение отдавалось карабинам Маузера обр. 1871/84 г., но полного единообразия не было и в ее частях.

Револьверы имелись лишь у офицеров – это оружие по большому счету было мало распространено в империи Цин и стоило достаточно дорого.

У некоторых частей имелись пики из клееного бамбука длиной около 5,5 м [2]. Снаружи пика оборачивалась тканевой лентой либо бумагой и покрывалась лаком. Такая пика была весьма прочной и эластичной.

Под наконечником крепился бунчук из крашенного конского волоса либо значок из ткани. Но фактов применения пик в битвах с японцами не отмечено.

Помимо этого, еще в 1870-е годы кое-какие кавалеристы имели алебарды дадао. Довольно их боевого применения в 1894–1895 гг. сведений нет, но нельзя исключать, что многие воины применяли в сражении то оружие, к которому были самый привычны. Алебарды эргономичны при преследовании рассеянного и бегущего соперника, при неожиданных налетах, и исходя из этого не следует исключать алебарду из оружия цинских кавалеристов, в особенности прибывших из самые отдалённых гарнизонов.

Особое снаряжение кавалериста складывалось из выдаваемого бессрочно тяжелого и широкого седла. Русские очевидцы говорили, что оно весьма комфортно, но весит около полутора пудов, т.е. 20 с лишним кг. Быть может, что вес седла указан вместе с весом кожаных чемоданов и ремней подвески сабли к седлу.

По другой информации, вес седла составлял 12 и более кг. Создатель лично освидетельствовал остов седла из китайско-индийского приграничного района, датированный XIX в. и сделанный из… железа (!). В этом случае вес лишь седельной базы составлял более четырех килограмм, что, по всей видимости, растолковывает долговечность этого предмета конского снаряжения и его большой вес.

Помимо этого, воин приобретал на целый срок работы полный набор ременной сбруи, громадный потник и уздечку с поводьями и железными удилами из ремней либо тесьмы. По наблюдениям некоторых очевидцев, седло не стирало пояснице лошади, но громадный потник, на большом растоянии поддерживая переднюю луку седла, обычно сбивал ей холку.

ремонт и Конский состав

По ветхой традиции, цинское правительство содержало казенные табуны, выпасавшиеся монголами-чахарами на пастбищах Внутренней Монголии. Эти кони должны были идти на обеспечение конским составом кавалерийских почтовых станций и частей, и являться постоянным резервом для ремонта кавалерии. Кони для армии жали монгольской породы, среднего роста (по оценке генерала Колпаковского), сильные и выносливые, с мягким аллюром.

Очевидцы утверждают, что китайские воины мастерски управлялись с конями, умели научить их а также развивали в них нужные аллюры, подъезживая особенным образом стреноженную лошадь.

Кони были послушными и не строптивыми, прекрасно слушались голосовых команд. Более всего воины ценили в конях силу, скорость и выносливость.

направляться отметить кроме этого свойство коней у воинов, служивших в горных частях Маньчжурии, ходить по горам и пробираться по заваленным буреломом тропам – этим качеством кони их соперников не владели.

Теоретически воин приобретал коня при поступлении на работу за казенный счет. Замене конь подлежал, лишь в случае если появился негодным к несению работы по старости, болезни, ранению либо смерти. Но в конечном итоге замена коня зависела от начальника части.

Исходя из этого коня, как показывала сложившаяся практика, солдат частенько должен был применять собственного, а при его потери начальник имел возможность настойчиво попросить от воина приобретения коня за собственный счет, что при ежемесячном жаловании от 5 до 9 лян и расходе на питание не меньше 2 лян было весьма накладно, т.к. конь стоил не меньше 15-40 лян. Исходя из этого независимое приобретение коня был очень затруднительно для рядового воина. Вследствие этого воины конных частей довольно часто выяснялись в затруднительном денежном положении и, дабы избежать наказания, бежали из части, захватывая с собой оружие и чужих коней, пополняя последовательности разбойничьих шаек, носивших в Маньчжурии наименование хунхузов.

Офицеры кроме этого приобретали казенных коней, но, кроме них, имели и собственных верховых лошадей, и верховых мулов, которых весьма ценили за выносливость. Частенько кавалеристы вне строя применяли ослов, что много раз являлось пищей для саркастических высказываний европейцев довольно китайской кавалерии. Однако, использование ослов в боевых частях в качестве верхового животного не отмечено.

Ветеринарная работа была поставлена слабо – ветеринаров не хватало, воины сами лечили собственных коней, но их представления о ветеринарии казались европейцам нелепыми. В частности, среди воинов было распространено средневековое суеверие, что в случае если разрезать на протяжении ноздри коню, то он ни при каких обстоятельствах не будет поражен молнией и не будет очень сильно уставать на протяжении стремительной скачки.

Обычно конные части были вынуждены прибегать к услугам вольнонаемных коновалов. Так, в 1894 г. будущий диктатор Маньчжурии Чжан Цзолинь, в молодости хорошо овладевший ремеслом коновала, сумел скоро сделать себе карьеру в цинской армии, открыв в деревне Гаокань уезда Хайчэн ветеринарную лечебницу, пользовавшуюся громадной популярностью среди цинских военных. Вылечив коня известного генерала Ма Юйкуня, Чжан Цзолинь взял в приз патент на офицерский чин и начал скоро продвигаться по служебной лестнице.

Обучение и тактика

Цинская конница обучалась в основном личному бою – стрельбе с коня в цель, рубке саблями и бою пиками. Но это обучение не учитывало современных требований к сотрудничеству частей различных родов армий. Помимо этого, большая часть конницы обучалась этому от случая к случаю, что ярко видно на примере монголов из области Цайдам [3] – по свидетельству русского путешественника П.К.

Козлова, до серии дунганских восстаний в 1890-х годах монголы каждый год планировали на красочные сборы, на протяжении которых демонстрировали прекрасную джигитовку, мастерское умение функционировать пикой и рубку саблями соломенных чучел, но по окончании разорения Цайдама восставшими дунганами прекратили подобную практику, считая ее ненужной для поддержания безопасности в районе. Как свидетельствовал Г. Пржевальский, еще в 1870-е годы монголы стали переходить к тактике создания временных упрочнений для защиты скота и своего имущества и стали более надеяться на хорошее стрелковое оружие, частично приобретаемое из России.

Действия конницы в строю в основном сводились к залповой стрельбе из ружей с места. По окончании выстрела передняя шеренга разделялась надвое и заезжала в затылок последней шеренги, делая маневр, узнаваемый в военной истории как караколирование. Другие маневры в составе подразделения были фактически малоизвестны.

Если соперник не выдерживал стрельбы цинских кавалеристов с коня и обращался в бегство, конница убирала огнестрельное оружие и нападала с саблями наголо, клином либо лавой.

Но при маневрах конница в большинстве случаев держалась во второй линии и вела себя пассивно, не проявляя инициативы, не пробуя атаковать противника во фланг либо обойти его с тыла. Сабля была для кавалериста не главным, а запасным оружием, используясь для самообороны либо же при преследовании бегущего соперника. Использование цинскими кавалеристами пик в битвах с японцами не отмечено, не смотря на то, что, к примеру, монгольские отряды умели сражаться пиками в рассыпном строю, чему были очевидцами русские офицеры, а сам китайский стиль боя пиками с коня был зафиксирован еще в 1789 г. корейскими просветителями Пак Чега и Ли Донму в трактате «Муе тобо тхонджи» [4].

В битвах 1894-1895 гг. китайская конница значительно чаще действовала в сражении по типу драгунов, спешиваясь и ведя пламя из ружей. Наряду с этим она, в большинстве случаев, не вступала в открытое столкновение с японцами, предпочитая функционировать из засад и совершая неожиданные нападения. Справедливости для направляться подчернуть, что японцы кроме этого не показали себя как кавалеристы ни в японо-китайскую и в русско-японскую войну.

О кавалерийских сражениях на протяжении войны практически ничего неизвестно – только время от времени, в большинстве случаев, китайская конница атаковала японские разъезды либо же нападала на расстроенные артиллерийским огнем пехотные колонны, как произошло в бою в устье р. Тэдонган 17.08.1894, в то время, когда конница Цзо Баогуя и Вэй Жугуя нападала высаженный с японских судов десант по окончании того, как китайская артиллерия обстреляла пехоту соперника. Хорошие личные навыки мастерское владение и верховой езды клинковым оружием разрешили китайцам нанести значительные утраты японцам – на поле боя, по сообщению газеты «Нью-Йорк таймс», осталось около 1300 вражеских воинов. От полного уничтожения десант спас заградительный пламя с судов, закрывавших высадку. Вторая операция китайской конницы, в соответствии с произведению Цай Эркана, опиравшегося в собственной работе по большей части на эти японской прессы, стала причиной уничтожению одной из обходивших Пхеньян с северо-востока японских колонн и захвату бессчётных военнопленных и 4 орудий, приведенных китайцами в Пхеньян в первых числах Сентября 1894 г.

Кроме этого в МНР сохранилась любопытная легенда о действиях чахарских солдат под руководством князя Дамдинсурэна, поведанная автору этих строчков монгольским к.и.н. Нацагдоржем Сонгоолом. В соответствии с данной легенде, по окончании того как было начато о начале войны, во Внутренней Монголии был заявлен комплект солдат в армию.

Мобилизации подлежали 1000 монгольских солдат из племени чахар. 500 подлежавших мобилизации чахаров, бывших зажиточными людьми, дали взятку госслужащим, и их не послали на фронт, а 500 бедняков прибыли в Мукден, поклонились священному для монголов изображению буддийского святого Дзонхавы и отправились на войну. Князь Дамдинсурэн вел собственный полк в национальной одежде, с устаревшим оружием – фитильными винтовками, саблями и луками.

Встретившись в сражении с чахарами, японцы засмеялись и отправили отряд собственной конницы с приказом «разогнать толпу этих паяцев». Но сабельного боя с чахарской конницей японские кавалеристы не выдержали и бежали под прикрытие собственной пехоты. Утраты японцев в этом бою были так громадны, что японское руководство якобы кроме того издало особый приказ, в соответствии с которому кавалерии строго воспрещалось вступать с монголами в сабельный бой и предписывалось встречать конную атаку соперника только спешившись и стреляя из-за коней.

Но в побеждённых китайцами битвах за Тумэньлин, Кунцзятунь и других сражениях на мукденском направлении [5] китайская конница предпочитала применять партизанскую тактику, спешиваясь и действуя из засад, максимально применяя преимущества в мобильности и знании местности.

На протяжении оборонительной операции на р. Ялуцзян, продолжавшейся пара дней, с 24 по 29 октября 1894 г., маньчжурская конница генерала Икэтанъа не поддержала атакованные японцами во фланг части китайской пехоты, что стало причиной тяжелому поражению цинских армий и вторжению японской армии на территорию Маньчжурии. Действительно, в будущем Икэтанъа сумел искупить собственную трусость храбрыми действиями в Ляныианьгуанской оборонительной операции в ноябре-декабре 1894 г. Помимо этого, подчиненный Икэтанъа – полковник Юн Шань – совершил единственный на протяжении войны кавалерийский рейд по японским тылам, выбив японцев из приграничного города Фэнхуанчэн, бывшего серьёзной перевалочной базой на пути из Кореи в Маньчжурию. Удачно разворачивавшаяся операция не была закончена по обстоятельству смерти самого Юн Шаня в разгоревшемся за город недостаточности и бою сил для надежного овладения городом, но данный рейд китайской конницы стал причиной стабилизации положения на мукденском направлении до самого финиша войны.

В целом направляться подчернуть, что, имея хорошую личную подготовку, китайская кавалерия не умела прекрасно функционировать в составе подразделений и использовала по преимуществу партизанскую тактику, не стремясь деятельно функционировать на коммуникациях соперника, охватывать его боевые порядки в сражении и вести лобовые столкновения со не сильный японской кавалерией. Вследствие этого действия конных отрядов хунхузов, кроме этого великолепно ездивших верхом и использовавших партизанскую тактику, считались китайскими полководцами кроме того по окончании 1895 г. не меньше действенными, чем действия фактически конных военных частей.

В частности, кроме того по окончании войны с Японией самые боеспособными частями цинской армии считались части генерала Дун Фусяна, собранные из китайских мусульман и имевшие в собственном составе бессчётную конницу. Но события 1900 г. только подтвердили то, что продемонстрировала война 1894–1895 гг., – глубочайший кризис этого рода армий в Китае. Выбраться из данной пропасти китайская конница не смогла кроме того на протяжении активных армейских реформ 1900-х годов.

Некое улучшение кавалерии при переходе на европейские уставы в 1904–1912 гг. было увидено кроме того зарубежным наблюдателем, но предстоящие события не разрешили китайцам применять реформированную кавалерию на фронтах войны с внешним соперником, а участие армии в долгой гражданской войне привело только к глубокой деградации армейского мастерства в стране.

Конница цинской империи в 1890-х годах

  • [1] Одно из монгольских племен, живущих во Внутренней Монголии.
  • [2] Пики таковой длины показались на вооружении цинской конницы не позднее 1719 г. – в законах, регламентирующих комплект монгольской конницы, оговаривался штраф за недостачу у воина пики с древком длиной 5,4 м. Кое-какие русские источники XIX в. говорят, что кавалерийские пики были длиной в 2 с маленьким сажени. Об этом свидетельствуют и кое-какие артефакты из музейных собраний.
  • [3] Область Цайдам находится на границе района и Тибета, заселенного дунганами (китайскими мусульманами).
  • [4] Фото из издания «Life», сделанное в 1940-х годах, подтверждает отечественное вывод.
  • [5] Последовательность боев местного значения, побеждённых китайскими армиями, сражавшимися под управлением Не Шичэна в декабре 1894 г. – январе 1895 г. на мукденском направлении.

источник: Алексей Пастухов «Конница цинской империи в 1890-х годах» // «Арсенал-Коллекция» № 3 2013

Китай в 19-м веке. Закат последней империи.

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: