Юлия белова. если бы это случилось в наши дни…

      Комментарии к записи Юлия белова. если бы это случилось в наши дни… отключены

Рассказ был написан для фэнзина Славная подруга, позднее был перепечатан в сб. Отечественная фантастика в 2000-м году.

Редактор издательства Додекаэдр Модест Матвеевич Камноедов, гроза подчиненных и молодых авторов, возвышался над огромным и совсем безлюдным столом как будто бы сияющий Будда. Его необъятную фигуру облекал великолепно сшитый пиджак цвета недозревшего лимона. Открыто говоря, Модест Матвеевич грезил о малиновом пиджаке, но подобное счастье было ему и не по чину, и не по карману.

Два начинающих автора, столь похожих друг на друга, что очевидно являлись братьями, положили на стол маленькую папку со своим детищем. Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий, — еле прочёл перевернутую надпись Модест Матвеевич. Наименование творения ему разобрать не удалось.

Юлия белова. если бы это случилось в наши дни...

— Ну, и что приволокли, юные люди? — не через чур приветливо спросил Модест Матвеевич.

Юные люди поморщились. Старшему из них было уже под сорок, младшему очевидно перевалило за тридцать.

— У нас имеется повесть… в смысле роман…

— А вот ам-нотация у вас имеется? — еле произнёс мудреное слово Модест Матвеевич и скорбно набрался воздуха. Повестей он на дух не переносил, даже в том случае, если их именовали романами.

Требуемая аннотация как по волшебству появилась в руках редактора, но, кинув беглый взор на отпечатанный на пишущей машинке текст, Модест Матвеевич разочаровано протянул:

— Э нет, парни, так у нас с вами не отправится. Вы бы без этого, значит, без залетов всяких в том месте и фантазий. Несложнее нужно писать, несложнее.

Братья-авторы переглянулись, старший кивнул, и тогда младший, собравшись с силами, заговорил:

— Один чувак… в общем, хороший русский юноша… попал на другую планету… нести прогресс и культуру… — юный создатель украдкой стёр лоб. Его лицо, безнадежно покалеченное интеллигентностью, отражало мучительную попытку проникнуться духом великого вершителя литературных судеб Модеста Матвеевича Камноедова. — Данный юноша лучший на планете боец на клинках… В него дамы влюбляются… прекрасные… и… это все…

На лице Модеста Матвеевича показался не сильный интерес. Он как бы кстати придвинул к себе папку, подозрительно, хмуря брови, осмотрел ее и дал обещание прочесть как-нибудь на досуге.

Через полгода Модест Матвеевич Камноедов снова принимал молодых авторов. Настроение у него было немного поднятое, пиджак цвета недозревшего лимона сменился на лимон вызревший и перезревший, папка с рукописью была раскрыта, и на первом же странице красовался громадный вопросительный символ.

— Ну, молодцы, парни! — растроганно вскрикнул он. — Ну, вы даете! Чуть слезу не прошибли… Это да!..

Братья-писатели робко радовались.

— Но вот в таком виде печатать это запрещено… — строго закончил Модест Матвеевич и решительно прихлопнул папку ладонью.

Авторы от неожиданности содрогнулись. Лица их растянулись.

— Вы должны осознавать, юные люди, — сурово продолжал Модест Матвеевич, — печатать вас, начинающих, неоправдано громадный риск. А у нас на дворе, кстати, кризис, и политический, и экономический, так сообщить…

— Но у нас уже десятый год кризис, — резонно увидел старший из братьев (Модест Матвеевич так и не удосужился определить, Аркадий это либо Борис), но подобная безответственная реплика то ли Бориса, то ли Аркадия не произвела на Модеста Матвеевича ожидаемого авторами впечатления.

— Это вы напрасно, это вы прекратите, — непреклонно увидел господин Камноедов. — У нас бумага сейчас дорого стоит и типографские услуги также…

— Так так как большое количество бумаги тут и не потребуется, — наивно увидел младший из братьев, — роман то так как мелкий…

— Вот как раз что мелкий, — негодующе подхватил Модест Матвеевич. — И вы что же думаете, что мы вот так, свободно, выбросим деньги на какой-то гулькин хвост? Я тут посидел, подсчитал с кулькулятором. У вас всего двенадцать авторских страниц, а нужно — хотя бы пятнадцать, а оптимальнее — тридцать либо сорок.

Меньше, допишете.

— Но тут уже все сообщено, тут нечего дописывать! — чуть ли не хором вскрикнули братья-авторы.

— Как это нечего? — удивился Модест Матвеевич. — У вас же храбрец, у него же подвиги! Лишь вы, значит, без этого, без зауми, значит, всякой и умствований. Отечественному читателю умствования не надобны. Отечественному читателю надобно отдохнуть, откинуться.

У нас читатель несложной…

— Да что вы такое рассказываете? — постарался было возразить старший из авторов. — Где это вы несложного читателя видели? И что это за слово такое — простой? Это лопаты бывают простые, а человек… человек…

— Мы университетов не заканчивали, — гнул собственный Модест Матвеевич. — Вот вы лучше ответьте, что это вы в том месте такое желали сообщить по поводу лавочников? Мы не разрешим обижать отечественного читателя. Народ отечественный умён, но сер, — принципиально важно докончил он.

— Это не отечественный народ, — утомленно возразил создатель. — Это на другой планете.

— Вы это прекратите, — повторил Модест Матвеевич. — Вы лучше пишите, трудитесь. Разумеется это у вас получается, человека, значит, баба приглашает, а он, значит, дружеский поцелуй в щечку?

— Ему неприятно было и грязно, — безнадежно ответил младший из братьев. — И по большому счету, он другую обожал.

— Храбрец не опасается грязи. И любви он также не опасается. Меньше, тут вы еще поработаете и обработаете.

В противном случае плохо как то получается — любой первоклассник знает о сексе больше вашего… как его в том месте?..

— Румата.

— Вот! — Модест Матвеевич поднял палец. — Румата. И побольше, побольше данной самой, койки, значит. И крови — также побольше. Дабы по стенке, в общем, неприятелей размазывать.

В итоге, он храбрец ваш Румата либо нет?

— Да вы осознайте, мы же не историю Неистового пишем, — постарался вразумить Модеста Матвеевича старший из авторов.

— А вот и напишите! И напишите! И позже, у вас продолжение имеется?

— В каком смысле? — братья озадачено переглянулись.

Модест Матвеевич набрался воздуха. Вот, с этими новичками неизменно так. Самого несложного не знают.

Хуже младенцев прямо.

— Издательству нужна серия. Дабы томов пять либо десять было. И дабы друг за другом. В таком вот аксепте.

— У нас была задумка написать пара произведений о Земле XXII века… — робко сказал старший из братьев.

— Да при чем тут XXII век?! Я об этом, о Румате, значит, вашем говорю…

— А его к себе послали, на Землю… — хмуро возразил младший создатель.

— Ну так пускай угонит ракету либо звездолет! — с азартом вскрикнул Модест Матвеевич. — Думайте же, думайте, юные люди. Шевелите мозгами! Фантазию, значит, собственную поднапрягите. Фантасты вы, в итоге, либо нет?

Либо, может, у него ребенок где имеется, а? Лишь его похитили?

— Но это же не женский роман, линия побери! — взорвался наконец старший из братьев-писателей.

— Не женский, — задумчиво дал согласие Модест Матвеевич. — С женским романом вам было нужно бы забрать женский всевдоним. Кстати, о всевдониме. Нужно бы вам подобрать что-нибудь побоевитее, что-нибудь поубойнее.

В противном случае не думаете же вы, что читатель купится на каких-то в том месте Страгец…

— Стругацких, — мрачно исправили оба автора.

— Да какая отличие? — неосторожно отмахнулся Модест Матвеевич. — Читатель обязан знать, что берет, он обязан доверять автору как будто бы папе родному. А тут всякие Стрелец…

— Стругацкие!

— Вот как раз, — многозначительно подтвердил Модест Матвеевич. — И не кучевражтесь, парни, не кучевражтесь. Вы еще юные. Вот обучитесь писать как Василий отечественный Васильич Головачев либо, значительно лучше, как Никитин Юра, тогда и кучевражтесь, сколько душе угодно.

Братья-авторы тоскливо переглянулись и угрюмо задали вопрос:

— И что же нам сейчас с романом делать?

— А вот то и делать, — наставительно ответил Модест Матвеевич. — Роман дописать, койки и крови подбавить, продолжение подготовить. Вот в то время, когда все это напишете, тогда и поболтаем. И еще, парни. Последнее. Это что же у вас за наименование такое диковинное — Тяжело быть всевышним?

Это кто же такое приобретёт?

Ошалевшие авторы молчали и Модест Матвеевич тяжко набрался воздуха. Эх, жизнь, что за судьбу, все-то с этими молодыми приходится делать самому!

— Как в том месте у вас парня кличут?

— Р-румата Эс-сторский, — еле слышно прошелестели авторы.

— Не, не отправится, — озабочено проговорил Модест Матвеевич. — Что-нибудь отечественное должно быть, родное, крепкое…

— Т-тошка он. Антон…

— Вот! — Модест Матвеевич поднял голову и просиял. — Так, значит, и запишем: Антон Эсторский — храбрец Галактики. Звучит?!

Источник: http://samlib.ru/b/belowa_j_r/strugazdoc.shtml

Если это случится с тобой (1973) Полная версия

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: