Испытано в ссср. баллистическая ракета v-2/р-1 часть 1

самый заинтересованным германской ракетной, либо (как ее тогда именовали) реактивной техникой, был Народный комиссариат авиапромышленности. Именно это ведомство в годы войны на практике освоило жидкостные ракетные двигатели, предназначавшиеся для намерено спроектированных перехватчиков, а также в качестве ускорителей для ранее созданных самолетов.

Еще до окончания военных действий, в апреле 1944 г., в Германию вылетели первые группы советских экспертов, в состав которых наровне с новичками в ракетной технике вошли кроме этого и инженеры, уже годами трудившиеся в данной области. По ряду причин персональный состав «трофейных команд» снабдили офицерскими мундирами, выдав документы, подтверждающие воинские звания. Но, в Германии этих «профсоюзных полковников» возможно было сходу распознать по полному отсутствию планок боевых призов, обязательно украшавших грудь офицеров-фронтовиков.

Неспешно в Германию прибыли и те советские эксперты, которым предстояло спустя несколько лет возглавить ведущие отечественные организации по разработке ракет (С. П. Королев, В. П. Мишин), двигателей (В. П. Глушко, А. М. Исаев), бортовой аппаратуры (Н. А. Пилюгин, М. С. Рязанский), наземного оборудования (В.П.

Бармин).

Группу гражданских экспертов возглавил, в полной мере «настоящий» генерал Андрей Иларионович Соколов. Позднее в соответствии с распоряжением ГКО от 8 июля 1945 г. неспециализированное управление перешло к генералу Льву Михайловичу Гайдукову.

На протяжении войны он пребывал в должности участника армейского совета Гвардейских минометных частей, т.е. самого главного комиссара входивших в состав артиллерии соединений Армии и Красной частей, вооруженных «катюшами» (по современной терминологии – реактивными ракетными установками ). Но Лев Михаилович, блестяще защитившим инженерный диплом в МВТУ им.

Баумана, а после этого поработавший в аппарате ЦК ВКП(Б), на голову превосходил всех других «гвардейских минометных» генералов в способности к ответу не только и не столько политических, сколько технических вопросов. В следствии именно на него еще в разгар войны лег груз забот, которые связаны с разработкой новых образцов реактивных ракетных установок . Конечно, что пребывающий в должности политработника прирожденный инженер в генеральском мундире с искренним энтузиазмом взялся за овладение столь фантастической в те времена ракетной техникой.

Достаточно скоро советские эксперты убедились в том, что основной испытания ракет и немецкий центр разработки – Пенемюнде – основательно выхолощен еще самими немцами на протяжении их эвакуации. С территории расположенного поблизости от г. Нордхаузена подземного завода «Миттельверке» все более либо менее полезное движимое имущество уже отбыло в заокеанском направлении. В том же направлении устремилось и большая часть германских экспертов-ракетчиков.

Само собой разумеется, возможно было разобраться в оставшихся фрагментах «Фау-2» без посторонней помощи, но это потребовало бы излишних затрат сил и времени. Было нужно бы тратить годы на то, дабы самостоятельно собрать из разрозненных фрагментов хотя бы пара пригодных к лету ракет.

Чтобы как возможно стремительнее овладеть германскими достижениями в области ракетной техники, советские инженеры привлекли к анализу и сбору матчасти и документации не успевших удрать на запад германских экспертов. Эта задача облегчалась тем, что население Германии во всех оккупационных территориях в те годы жило впроголодь. Война была катастрофически проиграна, элементарное выживание стало более чем проблематичным.

Исходя из этого в сердцах большинства немцев не появлялось непреодолимых моральных барьеров на пути к добросовестному сотрудничеству с бывшим соперником.

Немногочисленные германские ракетчики, не захотевшие либо не успевшие перейти к американцам, в июне 1945 г. были привлечены к работе в университете РАБЕ (сокращение RABE от германского Raketen bau Entwinklung – «Воссоздание ракетостроения»), организованном в городе Бляйхероде, расположенном рядом от Нордхаузена. Деятельность советских военно-промышленных «трофейных команд» осуществлялась с действительно военным решительностью. «Полковник» А. М. Исаев собственной властью назначил «майора» Б. Е. Чертока главой ими же созданного университета РАБЕ.

Официальное одобрение на создание университета от главы управления советской военной администрации Тюрингии И. С. Колисниченко было получено позднее. Но, к августу эта организация перешла в подчинение опытных армейских.

Намного больше элементов авантюры проявилось в попытках привлечь к работе в РАБЕ самые квалифицированных германских экспертов, ранее сдавшихся американцам. В 1945 г. «холодная война» действительно еще не началась. Не смотря на то, что любая из держав-победительниц учитывала прежде всего собственные интересы, союзнические отношения поддерживались в предельно широкой области.

Пересечь разграничительную линию между оккупационными территориями было несложно. Но американцы показали бдительность, и большая часть попыток перевербовок не удалось. Однако, как раз с Запада перешел Гельмут Греттруп – помощник фон Брауна по электротехнической части и радиоуправлению ракетами, что в будущем и возглавил группу германских сотрудников.

Полезными экспертами были кроме этого гироскопист Курт Магнус и инженер по бортовой автоматике Ганс Хох.

К сожалению, большая часть германских сотрудников университета РАБЕ и других организованных советской администрацией научно-технических учреждений, будучи очень квалифицированными экспертами в собственной узкой области техники, ни при каких обстоятельствах не трудилось в ракетостроении и не имело соответствующего опыта.

самый неожиданный случай привлечения германского эксперта из западных территорий оккупации был связан с организованными британцами октябре 1945 г. показательными пусками трофейной «Фау-2» из окрестностей г. Кугсгафена в направлении прилегающего к нему Северного моря. Британцы пригласили союзников на последний из трех пусков. В составе направленной в британскую оккупационную территорию советской группы вошел С. П. Королев.

С американской делегацией прибыл наибольший в Соединенных Штатах эксперт по аэродинамике и ракетной технике Теодор фон Карман, в то время – полковник, очевидно, столь же «профсоюзный», как и отечественный Сергей Павлович.

Пуски осуществляли боевые расчеты, собранные из военнопленных германских солдат и офицеров. По преданию, действенным доводом в пользу участия в пусках выяснилось обещание при успешного проведения ракетных стрельб впредь не рассматривать этих немцев как бывших эсэсовцев, которым было доверено нацистами ракетное оружие, а приравнять их к солдатам вермахта.

Королев определил от британцев фамилию капрала Фихтеля, проводившего предстартовую подготовку ракеты. В конечном итоге, удалось склонить его к переходу на восток Германии.

В феврале 1946 г. на базе университета РАБЕ и других немецко-советских организаций, занимавшихся в Германии освоением трофейной ракетной техники, был создан университет «Нордхаузен». Он включил в себя кроме этого КБ по восстановлению технологического оборудования и документации A-4, расчетно-теоретическую группу в Бляйхероде, группу «Выстрел», призванную освоить практические действия по пуску ракет, производственную базу – завод «Монтанья» под Нордхаузеном, и стенд для огневых опробований двигателей в Леестене.

Бюро Греттрупа вошло в университет независимым подразделением. Наряду с этим объекты университета размешались не дальше нескольких десятков километров от Нордхаузена.

Начальником университета был назначен генерал Л. М. Гайдуков, а его главным и первым заместителем инженером – С. П. Королев. Это стало наиболее значимым событием в жизни Сергея Павловича. В первый раз по окончании незаслуженных унижений финиша 1930-х гг. он стал практически первым лицом проектно-конструкторской организации, определяющим ее техническую политику.

Разработчики отдельных совокупностей, а также извечный соперник С. П. Королева – двигателист Валентин Петрович Глушко, оказались под его управлением.

Число советских экспертов, изучавших ракеты в Германии, неуклонно росло и весной 1946 г. приблизилось к тысяче. Помимо этого, управление помогало приезду в Германию участников семей многих советских ракетчиков.

Но все работы в Германии имели возможность рассматриваться лишь как сугубо промежуточный этап освоения ракетного оружия. В соответствии с распространенной версии, Л. М. Гайдуков с конца 1945 г. начал продумывать проект правительственного распоряжения об организации ракетостроения в СССР.

Создание нового особенного ведомства, подобного Первому главному управлению при Совнаркоме СССР, созданному 30 августа 1945 г. для реализации ядерного проекта, было не нужно и очевидно несвоевременно в разоренной войной стране. К тому же ракетное оружие еще не заявило о собственной приоритетности столь же убедительно, как ядерное. Необходимо было применять уже имеющиеся ведомственные структуры и предприятия, перепрофилировав НИИ, КБ и фабрики и «сосватав» ракетостроение одному из действующих министров.

Подбор «женихов» начался еще перед тем, как первые «трофейные команды» углубились в туннели завода «Миттельверке».

Разработка ракетостроения была ближе всего к авиапромышленности: те же крупногабаритные силовые каркасы из шпангоутов и стрингеров, прикрытые тонкостенными оболочками; клёпка и сварка как главные техпроцессы формирования конструкции. Но наркому авиапромышленности Алексею Ивановичу Шахурину с окончанием войны стало совсем не до ракет.

Его целиком и полностью поглотило срочное развертывание работ по реактивной авиации, которой его ведомство не смогло выделить должного внимания в лихорадочные армейские годы. Озабоченность Шахурина была в полной мере оправдана. В начале 1946 г. разгневанный вождь поменял его на М. В. Хруничева.

Предводителем советских ракетчиков в полной мере конечно должен был стать Борис Львович Ванников, руководивший Наркоматом снарядов (НКБ), производившим реактивные боеприпасы для «катюш». Добившись 19 марта 1945 г. принятия распоряжения Госкомобороны (ГКО) о создании в НКБ новой проектной организации по неуправляемым пороховым реактивным боеприпасам ГЦКБ-1, призванной подстраховать отрасль при неудач важного за эту тематику, но «чужого», подчиненного авиапрому филиала №1 НИИ-1, Ванников стремился кроме этого и увеличить собственный участие в перспективном «громадном» ракетостроении, а для начала – взять образцы германских ракет и трофейное оборудование.

В середине мая 1945 г. ответом ГКО Народному комиссариату снарядов передали оборудование завода «Ворксверке» по производству узлов к «Фау-2», а в последний сутки месяца ГКО обязал направлять в распоряжение НКБ все обнаруженные территории Германии образцы реактивного оружия.

Народный комиссариат снарядов был выяснен важным по тематике «Фау-2» Распоряжением ГКО «О мероприятиях по освоению и изучению германской реактивной техники» от 16 июня 1945 г.

Однако в июле 1945 г. Особенный комитет при ГКО поручил не Ванникову, а Шахурину возглавить особую рабочую группу по выработке предложений для организации предстоящих работ по реактивной технике. Народный комиссариат снарядов 23 июля направил в эту рабочую группу собственную редакцию проекта правительственного распоряжения, предусматривающую создание в дополнение к ГЦКБ-1, занятому проектированием пороховых реактивных снарядов с дальностью до 20-30 км, еще двух новых проектно-конструкторских организаций: ЦКБ-2 при заводе №67 «Мастяжарт», предназначенного для разработки пороховых и жидкостных снарядов дальнего действия с досягаемостью до 100 км, и ГЦКБ-3 при заводе №70, которому поручалась разработка жидкостных снарядов сверхдальнего действия «по типу «Фау-2».

Завод №70, в революционные годы именовавшийся «Механическим и чугунолитейным заводом Л. А. Михельсона», вошел в историю кровопролитной пальбой по В. И. Ленину 30 августа 1918 г. Оборонно-промышленная история этого предприятия, основанного в 1847 г. как «Завод В. Я. Гоппера», началась в годы Первой Мировой, в то время, когда его подключили к производству снарядов. Чуть ли не первым приняв в 1922 г. высокоидейное наименование «Завод им. Владимира Ильича», это предприятие в годы ВОВ стало одним из главных производителей реактивных снарядов для «катюш».

Для опробований как твердотопливных, так и жидкостных ракет с дальностью более 50 км Народный комиссариат снарядов предлагал оборудовать полигон площадью 50-60 км? южнее Махачкалы, севернее нынешнего г. Каспийска. Морские просторы, а за ними – Туркмении и пустыни Казахстана снабжали безопасность проведения опробований по автострадам, в полной мере достаточным для пусков не только «Фау-2», но и ракет, создававшихся ей на смену.

В самом Каспийске размешался якобы моторный завод «Дагдизель», выстроенный в 1930-е гг. для производства торпед. Имел возможность он производить и ракеты, что и было осуществлено в 1950-1960-е гг. Так что полигон обеспечивался предельно близкой и в полной мере достаточной производственной базой.

Бытовые и жилищные условия, продуктовое снабжение в этих благословенных краях возможно было наладить скоро и дешево. Выбор окрестностей Махачкалы основывался на итогах рекогносцировки, совершённый в середине июня рабочей группой во главе с помощником Ванникова – Петром Николаевичем Горемыкиным в девяти районах на побережье Каспийского моря.

В рабочую группу Шахурина были представлены и предложения Народного комиссариата снарядов по ведомственному распределению направлений работ по реактивной техники. Авиапромышленности предлагалось заняться пилотируемой самолётами и реактивной авиацией-боеприпасами типа «Фау-1», боеприпасникам – всеми типами ракет, а Народному комиссариату оружия – пусковыми установками, каковые рассматривались как собственного рода пушки для реактивных снарядов.

В соответствии с воспоминаниям Бориса Евсеевича Чертока, участника событий, а в будущем – помощника С. П. Королева, 25 июля на первом совещании рабочей группы по реактивной технике Шахурина находились: представитель ЦК ВКП(б) – генерал Л.М Гайдуков, Основной маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов, глава Главного артиллерийского управления маршал артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев, наркомы оружия, минометного оружия, химической, судостроительной, электротехнической индустрии, помощник наркома авиапромышленности. Воображавший Народный комиссариат снарядов П. Н. Горемыкин в собственном выступлении выяснил главной задачей собственного ведомства освоение «Фау-2» и показал готовность сосредоточить у себя кроме этого и производство большинства комплектующих для ракеты, а также двигатели, за одним исключением – аппаратуры совокупности управления. Никто из присутствующих не оспаривал эти предложения и, например, не брался за воспроизводство «Фау-2».

Подготовленный в соответствии с этими предложениями проект правительственного распоряжения был представлен 22 ноября на имя помощника Главы Совета народных комиссаров Л. П. Берии за автографами Н. Д. Яковлева, Л. М. Гайдукова, Б. Л. Ванникова, П. В. наркома и Дементьева минометного оружия Петра Ивановича Паршина.

Как и в июльском документе, предусматривалось создание при заводе №70 организации по разработке ракет сверхдальнего действия с ЖРД, в этом случае под наименованием Национальный союзный НИИ №70 (ГС НИИ-70). В качестве главного конструктора предлагался В. П. Глушко.

Наряду с этим предписывалось перевести в Народный комиссариат снарядов «группу инженера С. П. Королева, созданную в ОКБ-СД из рабочих завода №22 (11 человек)». Отметим, что эвакуированный в Казань самолетостроительный завод №22 в войну производил пикирующий бомбардировщик Пе-2, на что планировалось поставить в качестве ускорителя разрабатывавшийся Глушко и Королевым жидкостный ракетный двигатель.

Предлагалось передать на завод №70 из авиапромышленности и филиал №2 НИИ-1 (в пригороде Москвы – Владыкино), что в какой-то мере компенсировало отказ от создания проектной организации на заводе №67. На подмосковном Софринском полигоне предусматривалось организовать Центральный научно-исследовательский полигон НКБ, а к югу от Махачкалы – Национальный центральный полигон НКБ для опробования ракет с дальностью более 50 км и «типа Фау-2».

На завод №70 в Москву стали прибывать из Германии эшелоны с матчастью от «Фау-2», зенитного «Рейнтохтера», авиационных крылатых ракет Хеншель Hs 293A и Hs 294, управляемых бомб «Фриц-Х», противотанковых гранатометов «Панцерштрек». Конструкторское бюро, первоначально насчитывавшее 10 человек, наращивало собственные кадры, но В. П. Глушко, предложенный проектом распоряжения на пост главного конструктора, все еще оставался в Германии.

Тем временем на заводе №70 бурно демонстрировал собственную активность еще довольно юный человек, уже владевший богатым, но весьма своеобразным жизненным опытом.

источник: Станислав Воскресенский «РУССКАЯ «НЕМКА» ПОВОЛЖЬЯ. История баллистической ракеты Р-1» «Техника и оружие» Март 2009 г.

Испытано в ссср. баллистическая ракета v-2/р-1 часть 1

Заводские испытания ракеты Р-1 первой серии (1948)

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: