Халхин-гол. взгляд с запада

Сравнительно не так давно на просторах Интернета я наткнулся на американо-канадский издание «Вторая мировая война». Издание, наверное, научно-популярный, но дело не в этом. Один из номеров – 05 2009 — привлёк моё внимание основной статьёй, чьё наименование было вынесено на обложку: «Монголия, 1939 г. Проницательный вступительный акт Сталина. Советская массированная танковая атака развернула японскую агрессию на восток, прямо на Соединённые Штаты» — «Mongolia, 1939.

Stalin s Shrewd Opening Act. A massive Soviet tank attack turned Japan s aggression east, straight at the United States». Конечно, мимо для того чтобы заголовка я пройти не имел возможности.

Дальше больше. На следующей странице попался маленький комментарий: «Ожесточённое, но неизвестное советско-японское сражение во Внешней Монголии придало форму всемирный войне». И наконец, сама статья за авторством Стюарта Д. Голдмэна, раскрывалась словами: «70 лет назад Внешняя Монголия стала центром масштабной битвы.

Её ударные волны прошли через Европу и Азию и выяснили курс Второй мировой».

В итоге, я решил сделать перевод статьи и выложить его на сайт, снабдив его некоторыми комментариями. Именно одвременно с этим приобрёл книгу Максима Коломийца «Танки на Халхин-Голе. «Необъявленная война» Сталина». М., 2013 г. В том месте, само собой разумеется, информации в разы больше, возможно сравнить и описание хода и численность войск боевых операций, но я комментариев решил додавать по минимуму.

Считаю, что в статье самое занимательное то, как на Западе оценивают события на Халхин-Голе, их последствия и итоги.

Кое-какие уточнения я забрал из книги М. Коломийца, цитаты слов Г.К. Жукова — из воспоминаний маршала — Жуков Г.К. размышления и Воспоминания – Сама книга забрана с сайта militera.lib.ru. Кстати, наверное, что Стюарт Голдмэн главный пласт информации о событиях на Халхин-Голе забрал именно из воспоминаний Георгия Константиновича.

Чертежи японских танков забраны из монографии С. Федосеева «Бронетанковая техника Японии. 1939-1945» — «Бронеколлекция» № 3 95 и издания Моделист-Конструктор № 1’97. Большая часть описаний и фотографий к ним — сайт waralbum.ru Надеюсь, ничьи права не нарушил.

Единственное — я так и не смог подобрать тождественный перевод для уникального заглавия статьи – «A Long Shadow» — было нужно покинуть как имеется – «Долгая Тень».
Итак, отправились.
Долгая Тень.
70 лет назад Внешняя Монголия стала центром масштабной битвы. Её ударные волны прошли через Европу и Азию и выяснили курс Второй мировой.
Река Халха протекает с севера на юг недалеко от плоского травяного выступа Монголии, выдающегося приблизительно на 100 миль (приблизительно 160 километров) на восток, в Маньчжурию. В 30-е годы японские командующие в Маньчжурии разглядывали реку как национальную границу: Маньчжурия к востоку и Внешняя Монголия – в то время протекторат СССР называющиеся Монгольская Народная республика – к западу.

С монгольской же стороны заявляли, что линия границы обязана проходить на 10 миль (около 16 километров) восточнее, недалеко от деревушки Номонган. Правильная граница мало что означала для кочевых монголов, столетиями пересекавших реку со собственными стадами в обоих направлениях. Но Квантунская армия, элита японских армий, осуществлявшая контроль Маньчжурию, имела на данный счёт собственный взор.
В апреле 1939 г. майор Масанобу Цудзи (Masanobu Tsuji), узнаваемый а также выдающийся старший офицер оперативного отдела штаба армии, составил комплект правил для борьбы с пограничными стычками, каковые всегда беспокоили опустошённый регион с того времени как в 1931-32 гг. японцы захватили Маньчжурию и создали тут государство Маньчжоу-Го. Составленные чтобы больше провоцировать, чем решать подобные споры, правила Цудзи провозглашали, что в том месте «где границы чётко не выяснены, начальники смогут устанавливать таковые по собственному усмотрению», что при вооружённого столкновения армия будет «сражаться до победы, не считаясь с границами» и, наконец, что «возможно попадать на советскую территорию либо завлекать войска СССР на территорию Маньчжоу-Го».
В мае, основной важный за спорную территорию, генерал Мичиторо Комацубара (Michitoro Komatsubara), начальник 23-й дивизии, встретился со своим штабом, дабы обсудить новые пограничные правила. Сейчас он взял сообщение о рейдах монгольской кавалерии через Халху недалеко от Номонгана. В соответствии с новыми распоряжениями, в большинстве случаев осмотрительный, педантичный Комацубара разработал замысел решительных действий.

Утомившийся от постоянных стычек и рассчитывавший, что твёрдый ответ вынудит Рекомендации отойти, Комацубара, как позднее вспоминал один из участников встречи, «за 60 секунд решил стереть с лица земли вторгшиеся монгольские отряды». (Дело имело возможность обстоять следующим образом. «21 мая начальник 23-й дивизии Комацубара решил разгромить вторгшиеся на территорию Маньчжурии советско-монгольские части. Утром 27 мая было приказано: в 5:00 28 мая нападать и стереть с лица земли части соперника на правом берегу Халхин-Гола».

М. Коломиец. Стр. 32. И не смотря на то, что Голдмэн ссылается на воспоминания участника штабного заседания, вряд ли такое ответ имело возможность приниматься так скоропалительно.)
Это неожиданное ответ выяснилось одним из самых серьёзных для Второй мировой.
Вспыхнувший конфликт не был несложным пограничным столкновением. Более 100 сотни и тысяч человек танков и самолётов принимали участие в четырёхмесячном сражении, известном в Японии как Номонганский инцидент, а в Советском Альянсе и в Монголии как битвы на реке Халхин-Гол. Два начальника, майор Цудзи и генерал Георгий Жуков, сыграли решающие роли во Второй мировой.

Первый помог Японии подняться на путь к Перл-Харбору, второй отразил германский блицкриг против России в 1941 г., и в итоге привёл СССР к победе в данной титанической схватке.
Но более поразительно то, что это неизвестное сражение, которое велось в отдалённой Азии, подготовило базу для нацистского вторжения в Польшу и всего того, что последовало после этого. Вправду, наивысшая точка сражения при Номонгане совпала с заключением советско-германского Пакта о ненападении в августе 1939 г., что дал Гитлеру зелёный свет для вторжения в Польшу, положив начало новой всемирный войне. Это не было совпадением.

Пакт был частью дипломатического наступления и одновременного военного Сталина с целью нейтрализовать германскую угрозу и ошеломить японцев. Пакт уверил Гитлера в том, что ему не нужно будет сражаться сходу с Британией, Россией и Францией, и он имел возможность ощущать себя с уверенностью, нападая на Польшу. Пакт удержал Сталина в стороне от капиталистической войны в Европе; изолировав Японию от Германии, Сталин имел возможность вольно обрушить собственную гнев на японцев у Номонгана.
Утром 28 мая, генерал Комацубара привёл собственное ответ в воздействие. По окончании серии неважных столкновений в середине мая, он послал силы в 2082 человека, под руководством полковника Такемицу Ямагата (Takemitsu Yamagata) разбить монгольских «нарушителей». Отряд Ямагаты складывался из батальона из состава 23-й пехотной дивизии, отряда полковой артиллерии 75-мм. скорострельных пушек и орудий меньшего калибра, и разведывательного отряда из 220 человек, снабжённых бронеавтомобилями и грузовиками, под руководством полковника Яозо Азума (Yaozo Azuma).
Ямагата понял, что соперник навёл крепкий понтонный мост через реку и занял позиции менее чем в миле (приблизительно 1,5 километра) к западу от Номонгана. Ямагата решил поймать неприятеля в капкан восточнее реки и стереть с лица земли его. Он приказал отряду Азумы проследовать на юг на протяжении левого берега к мосту, перерезав сопернику пути отхода.

Пехота Ямагаты, при помощи артиллерии, должна была нападать в лоб, отбросив неприятеля к реке и ожидающему отряду Азумы. Тут соперник должен был быть зажат между японскими частями и разбит.
Однако, в течение всего конфликта бедой японцев была не сильный разведка. Ямагата ошибочно поверил, что предмостная позиция удерживается лишь лёгкой кавалерией и монгольскими пограничниками – главным видом как монгольских армий, так и армий Маньчжоу-Го в степи. На деле, монгольские подразделения были усилены советской пехотой, сапёрным отрядом, артиллерией и бронеавтомобилями, включавшей в себя самоходные 76-мм. орудия (Имеются в виду СУ-12 на базе ГАЗ-ААА).

Объединённые силы численно достигали 1 тысячи человек.
В то утро основные силы Ямагаты нападали советские и монгольские подразделения недалеко от Номонгана и отбросили их к мосту. Но наступление Ямагаты было остановлено бронетанковыми частями и советской артиллерией. Одвременно с этим, отряд Азумы, достигнув моста, был очень сильно удивлён, найдя, что он в действительности удерживается советской пехотой при помощи бронеавтомобилей и артиллерии.

Эти бронеавтомобили были военными машинами с башней и 45-мм. орудием от среднего танка (Имеются в виду все три типа автомобилей БА – БА-3, БА-6 и БА-10). У Азумы не было артиллерии или других противотанковых средств, и он совсем не имел возможности выбить войска СССР с позиций. В то время, когда удар Ямагаты увяз, Азума нашёл себя закрытым между превосходящими силами соперника.

Те, кто собрался окружать, сами появились в окружении.
Сутки доходил к концу, в то время, когда коммунистический 149-й сп., сравнительно не так давно прибывший в данный район, был переброшен на грузовиках в зону военных действий и ударил по отряду Азумы. Ямагата, прижатый в нескольких милях к востоку, не имел возможности оказать помощь ему. Результат был неизбежен: отряд Азумы был стёрт с лица земли.

Лишь 4 человека смогли выбраться в ту ночь; остальные, включая Азуму, были убиты либо пленены. Это было идеальное несчастье и, по словам записей Квантунской армии, «сожаление съедало сердце генерала Комацубары».
Коммунистический авианалёт 19 июня на японскую тыловую базу приблизительно в 12 милях (приблизительно 19 километров 300 метров) от границы, ускорил ответ Комацубары и Квантунской армии отплатить за поражение. В главном офисе армии Цудзи скоро образовывает замысел более широкого наступления.
Цудзи, что стал примечательной фигурой в японской военной и послевоенной истории, было сейчас 37 лет. Не обращая внимания на его не создающий впечатления рост в 5 футов 2 дюйма (155 сантиметров) и круглые очки в тёмной оправе, выделявшиеся на его лице, он был харизматичным фаворитом, что по заведённому порядку доводил собственные взоры до собственных глав при помощи собственного сильного характера, крайней самоуверенности и интеллекта.

Он мог быть идеалистом а также храбрецом, но он кроме этого мог быть ожесточённым фанатиком. Он был человеком действия и идей, гениальным составителем замыслов с богатым воображением, что кроме этого старался быть в гуще событий.
Цудзи и его сотрудники желали возложить грядущую операцию на 7-ю дивизию, одно из лучших подразделений Квантунской армии. 23-я дивизия Комацубары, организованная лишь во второй половине 30-ых годов XX века, была молодым подразделением с малым боевым опытом. Самому 52-х летнему Комацубаре, не смотря на то, что он и был одним из ведущих специалистов по СССР в Квантунской армии – он являлся военным атташе в Москве и управлял советское отделение разведки Квантунской армии – кроме этого не хватало боевого опыта.
Генерал Кенкичи Уэда (Kenkichi Ueda), командующий Квантунской армией, утвердил замысел Цудзи, — с одной поправкой. Он настойчиво попросил, дабы наступление проводила 23-я дивизия. Уэда согласился с оценкой, данной своим штабом 23-й дивизии как «не хватает готовой к военным действиям», но напомнил, что район Номонгана был территорией ответственности Комацубары. «Назначить принимать участие в операции начальника второй дивизии будет означать утрату доверия к начальнику 23-й дивизии.

Если бы я был на месте Комацубары — сообщил Уэда собственному штабу, — я бы покончил суицидом». Штабные офицеры не смогли переубедить генерала.
Замысел атаки Цудзи предусматривал для усиления 23-й дивизии создание замечательного ударного отряда, под руководством генерала Масаоми Ясуоки (Masaomi Yasuoka), складывавшегося из двух танковых полков, моторизованного артполка и 26-го пехотного полка из состава 7-й дивизии. С учётом 2-й авиагруппы общее колличество сил составляла 15 тысяч людей, 116 орудий, 87 танков и 180 самолётов.

Силы соперника оценивались в один либо два пехотных полка, два маленьких бронетанковых отряда и две либо три авиаэскадрильи, плюс монгольская кавалерия. Штаб Квантунской армии был уверен, что их силы нападения сокрушат неприятеля «как нож мясника, разделывающий цыплёнка».
Сейчас основной заботой было сделать так, дабы соперник не смог додуматься о готовящейся атаке. Исходя из этого была сокращена дальность воздушной разведки к западу от Халхи, дабы не встревожить неприятеля. И это была смертельная неточность.

Силы, с которыми японцы скоро столкнулись, были значительно более замечательными, чем это представлялось ранее. И они возглавлялись новым страшным соперником, генералом Георгием Жуковым.
1 июня, дородный, 42-х летний Жуков, в то время помощник командующего Белорусским армейским округом, взял срочный телефонный вызов в Москву. Так как сталинская кровавая чистка офицерского корпуса была свежим воспоминанием, подобный вызов был очень нежелательным. Но набирающему известность кавалерийскому и танковому начальнику не было суждено взять пулю в застенке тайной полиции. (О, да! «Кровавая гэбня»!

Как это звучит!) Вместо этого, ему сказали о недавних битвах у Номонгана. Жуков взял инструкции срочно вылететь в том направлении, оценить обстановку и, если он сочтёт нужным, забрать руководство на себя. «Я вас прошу – настаивал помощник главы Генштаба – когда прибудете на место, разберитесь, что в том месте происходит, и открыто доложите нам собственное вывод».
5 июня Жуков прибыл в Тамцак-Булак, расположение штаб-квартиры 57-го АК в Монголии, в 100 милях (приблизительно 160 километров) к западу от Номонгана. Он скоро заключил , что командующий корпусом Н.В. Фекленко и большая часть его штаба не обладали обстановкой.

Лишь один штабной старший офицер был в зоне военных действий. Жуков забрал этого офицера с собой, отправившись на фронт. Жуков доложил в Москву, что сражение у Номонгана – не простое пограничное столкновение, что японцы скоро планируют расширить масштабы агрессии, и что 57-й его командование и корпус не могут совладать с обстановкой.

Жуков советовал временно приостановить боевые действия, дабы сохранить предмостной плацдарм, пока не прибудут подкрепления, достаточные для наступления.
Фекленко был скоро высвобожден от руководства, а Жуков назначен на его место. Жуков взял замечательные подкрепления – 36-ю механизированную сд., 7-ю, 8-ю и 9-ю механизированные сбр. (у нас они именовались мотоброневые бригады. М. Коломиец. Стр. 21), 11-ю тбр., подразделение тяжёлых 150-мм. орудий, 8-ю кавдивизию МНР и авиакрыло из более чем 100 самолётов. Все эти силы взяли наименование 1-й военного группы (Правильнее, 57-й АК с подкреплениями был преобразован в 1-ю военного группу.

М. Коломиец. Стр. 40).

Монгольские кавалеристы на протяжении боев на Халхин-Голе.

Разработанный майором Цудзи замысел будущего наступления был, по существу, более амбициозной версией замысла, применённого полковником Ямагатой 28 мая. Он потребовал от основных сил 23-й дивизии захватить на восточном берегу Халхи гряду холмов под наименование высоты Фуи, расположенные в 11 милях (приблизительно 17 километров 700 метров) к северу от советского моста. Эти силы должны были после этого форсировать Халху и ударить на юг на протяжении её правого берега по направлению к тому же мосту.

В один момент, отряд генерала Ясуоки, кроме этого сконцентрированный у высот Фуи, наступал на юг на протяжении левого берега реки. Комацубара и Ясуока должны были после этого зажать соперника у моста и разбить его.
Цудзи лично вёл воздушную разведку и нашёл сосредоточение советской авиации. Он сделал вывод, что нужен упреждающий удар. Руководство Квантунской армии скоро приняло предложение Цудзи – 27 июня японцы совершили воздушный налёт. Цудзи, с борта одного из бомбардировщиков, насчитал 25 самолётов, стёртых с лица земли на аэропорте, и более 100 автомобилей сбитых при попытке взлететь и принять бой.

Кроме того допуская большое преувеличение японцами советских утрат, нужно признать, что японские лётчики захватили временное превосходство в воздухе.

Японские истребители Накадзима Ki-27 (армейский истребитель тип 97) на аэропорте недалеко от селения Номонхан входе боевых действий на реке Халхин-Гол. Истребители на фотографии принадлежат к 24-му сентаю (полку) 1-му либо 3-му чутаю (эскадрилья). Существует два варианта места, где сделана фотография.

Это, или аэропорт Ганчжур в 40 км от реки Халхин-Гол, или аэропорт Алаи в 8 км к северу от озера Узур-Нур.

Удачи Квантунской армии длились. В ночь на 1-ое июля 23-я дивизия без боя заняла высоты Фуи. Следующей ночью, Комацубара победил блестящий тактический успех. Батальон 71-го полка переправился через Халху и высадился на правом берегу, не встретив сопротивления. Ночью инженеры навели понтонный мост.

К восходу солнца, основные силы 23-й дивизии во главе с Комацубарой и Цудзи, необнаруженными пересекли реку. И не смотря на то, что понтонный мост не имел возможности выдержать веса танков, пехотинцы смогли переправиться совместно со всей артиллерией (Но мост мог быть возведён и раньше. М. Коломиец. Стр.

44).
Первое подозрение советской стороны о подготавливающемся большом японском наступлении показалось, в то время, когда в предрассветные часы генерал Ясуока нападал в южном направлении с высот Фуи на левом берегу. Ночью была молнии и гроза освещали небо, и сейчас 87 танков Ясуоки, стреляя из всех орудий, обрушились на 149-й сп. Ошеломлённые защитники моста были рассеяны.
В то время, когда Жуков взял донесение о танковой атаке, он приказал 11-й ТераБайт., 7-й механизированной сбр., 24-му механизированному сп. и частям 6-й монгольской кавдивизии идти к бугру Баин-Цаган на западном берегу, лежащим наоборот высот Фуи. Но пехотинцы Комацубары уже захватили Баин-Цаган и продолжали перемещение (М. Коломиец упоминает генерала Койчи Кобаяши как командующего ударной группой для форсирования Халхин-Гола.

Стр. 44. А вот Голдмэн его не именует). В тусклом свете раннего утра передовые отряды 23-й дивизии, наступавшие на юг от Баин-Цагана, налетели прямо на авангард 11-й ТераБайт., шедшей на север.

Неожиданное столкновение застало неожиданно обе стороны. Советские танки без промедления пошли в наступление, но их развёртывание было затруднено, и японские артиллеристы расстреляли их.
В то время, когда Жуков, наконец, осознал, что огромные силы японцев перешли реку и стали угрожать его позициям, он кинул собственные оставшиеся подкрепления против пехоты Комацубары, дабы не разрешить ей захватить мост. Итогом была серия нескоординированных атак, каковые японские пехотинцы при авиации и поддержке артиллерии, смогли отбить, нанеся большие потери сопернику. Японские пехотинцы поняли, что бензиновые моторы советских танков и бронеавтомобилей легко поджечь артогнём либо ручными бензиновыми бомбами, предшественниками «коктейля Молотова».

Японская пехота на позиции у двух подбитых советских бронеавтомобилей БА-10 в монгольской степи (район реки Халхин-Гол). В правой части фотографии — расчет пулемета Тип 92 калибра 7,7 мм. Видны рукоятки для переноски пулемета. Июль 1939 г.

«Дюжины груд железа, в каковые превратились танки, были разбросаны около, а дым от пылающих автомобилей застилал солнце» — вспоминал один из японских пехотинцев. Наступление Комацубары, однако, было остановлено. Советские атаки заставили 23-ю дивизию окопаться в рыхлом песке на правом берегу Халхи к югу от Баин-Цагана.
С остановкой наступления, надежды Комацубары были сейчас связаны с отрядом Ясуоки. В случае если Ясуока имел возможность захватить мост и соединиться с Комацубарой, наступление однако имело возможность стать успешным. Правый берег Халхи на 200 футов (6 с маленьким метров) выше левого, и это давало воинам 23-й дивизии хороший вид на продвижение людей Ясуоки на дальнем берегу.

Но это не было воодушевляющим зрелищем.
По окончании начального успеха, Ясуока столкнулся с яростным сопротивлением. Японский средний танк «Тип 89» имел большой профиль и узкую броню, которую советская скорострельная 45-мм. танковая пушка легко пробивала.

Танк Тип 89 «Ко» («А»)

Танк Тип 89 «Оцу» («Б»)

Танк Тип 94 как результат развития линейки танков 2589.

Инструктаж японских танкистов у танка «Йи-Го» (Тип 89) на протяжении наступления в монгольской степи. На заднем замысле виден танк «Чи-Ха» (Тип 97). Фотография иллюстрирует эпизод из боев на реке Халхин-Гол.

Танк Тип 94, доживший до наших дней.

Наоборот, короткоствольная, с низким темпом стрельбы, пушка танка «Тип 89» продемонстрировала практически полную неэффективность против наклонной брони советского танка БТ-7 – предшественника известного Т-34 (Для Голдмэна, наверное, нет отличия между лёгким и средним танком, и, кроме этого, наверное, на Западе ничего неизвестно ни о А-20, ни о Т-111). Более подвижные, но ещё хуже забронированные японские лёгкие танки было нужно убрать из авангарда. К концу дня наступление Ясуоки кроме этого было остановлено и его воины начали окапываться для защиты от бомбардировки.
Японцы сейчас нашли себя в плохом положении. Их армии пребывали на различных берегах реки, разделяемые к тому же сильным соперником. 23-я дивизия должна была переправиться обратно как возможно скорее. К счастью для японцев, Жуков остановил наглую переправу через реку, проводившуюся без прикрытия, и не сходу осознал уязвимость позиций Комацубары. Ночью 3 июля Жуков всё ещё думал об отражении соперника, а не о его уничтожении и окружении.

Это разрешило 23-й дивизии ускользнуть в относительную безопасность левого берега.
Обе стороны понесли тяжелые потери, но Квантунская армия не смогла оценить их объективно. Опять основная обстоятельство неточности крылась в нехорошей работе разведки. Силы соперника очень сильно недооценивались. Быть может, более тревожным для японцев было то событие, что неточность разведки была не столько числом, сколько в качестве.

Войска СССР были не только бессчётнее, они были посильнее, чем ожидалось. Тогда как японцы имели незначительный численный перевес и тактическую внезапность в начале, советская огневая мощь появилась решающей. Как Жуков позднее отметил: «Главным отечественным козырем были бронетанковые соединения».

Это был урок, что японцы усваивали нехотя. И в случае если кодекс бусидо, предполагавший духовное превосходство японского солдата, не имел возможности превзойти неотёсанную материальную силу, армейские возможности Японии становились мрачными.
Кроме того в случае если, как казалось сперва, сражение у Номонгана выросло из пограничного столкновения, Сталин создавал дипломатический замысел, что должен был связать сражение с ещё громадным конфликтом – Второй мировой войны войной.
К лету 1939 г. стало ясно, что Европа скатывается к войне. Гитлер был полон решимости идти на восток, против Польши. Ночным кошмаром Сталина, которого нужно было избежать любой ценой, была война на два фронта – против японии и Германии. Идеалом Сталина была война между капиталистическими государствами: фашистско-милитаристские капиталисты (Германия, япония и Италия) против буржуазно-демократических капиталистов (Британия, Франция и, быть может, Соединённые Штаты).

Наряду с этим СССР был бы свободен в ответе о выступлении на любой стороне, в то время, когда капиталисты истощат силы друг друга.
Аннексия Гитлером Чехословакии в марте 1939 г. – в нарушение арестанта за шесть месяцев до этого Мюнхенского соглашения – дала Сталину предлог рассчитывать на то, на что он сохранял надежду. В ответ на действия Гитлера, Британия и Франция дали обещание начать войну с Германией, если она нападёт на Польшу. В один момент Англия и Франция открыто стали стремиться включить Москву в антинацистский альянс. Это предложение дало Сталину основание для начала тайных переговоров с Германией.

Сталин правильно вычислил, что в случае если Гитлер начнёт войну с Польшей, то он захочет избежать неточности 1914 г, в то время, когда Германии было нужно сражаться в один момент с Британией, Россией и Францией. Сталин решил маневрировать, дабы Англия, Франция и Германия стали соревноваться между собой за соглашение с ним. Выбор же оставался за Сталиным.

Одновременно с этим, Номонганский конфликт длился, и японский элемент мозаики должен был стать частью громадного сталинского плана.
В последующие семь дней японцы постарались выровнять положение, стянув под Номонган фактически всю тяжёлую артиллерию из Маньчжоу-Го. Кроме этого была предпринята серия крупномасштабных ночных атак. Но и в том и другом случае войска СССР подтвердили собственное превосходство в мощности орудий и сильных укреплённых линиях.
И войска СССР становились всё посильнее. Сталин, продолжая открытые переговоры с Францией и Британией и тайные переговоры с Германией, усиливал армию под Номонганом. В июле 1-я военный несколько Жукова была усилена 57-й и 82-й сд., 6-й ТераБайт., 212-й ВДБр., двумя монгольскими кавдивизиями, и меньшими пехотными, бронетанковыми и артиллерийскими подразделениями.

К середине августа, в то время, когда сосредоточение было завершено, Жуков руководил силами в составе 4-х стрелковых дивизий, 2-х кавалерийских дивизий, 216 орудий, 498 танков и самолёта и 581 бронеавтомобилей.
Дабы доставить эти силы к месту битв, и продовольствие и снаряжение, нужные для большого наступления, Забайкальский армейский округ собрал парк из более чем 4200 грузовиков, каковые доставили около 55 млн кг груза за 400 миль (643 с лишним километра) от ближайшей базы снабжения до территории военных действий.
Японская разведка, хоть и не сильный, однако не была слепой. Японцы знали о подкреплениях, идущих на восток по Транссибирской ЖД магистрали. Но у них не было представлений об их численности. Помимо этого, японцы пребывали под влиянием идеи, принятой за истину в Императорской армии, что большое расстояние с целью проведения крупномасштабных боевых операций, возможно 125-175 миль (приблизительно 201-281 километр с половиной) от ЖД линии.

Расстояние более чем 200 миль (322 километра) считалось логистически неосуществимым. Квантунская армия имела лишь 800 грузовиков по всему Маньчжоу-Го, и логистическая операция, подобная советской, была практически невообразимой. Никакого решительного наступления не ожидалось.
7-я дивизия Квантунской армии размешалась недалеко от основной ЖД линии и исходя из этого могла быть переброшена в любую проблемную точку за пара дней. Кое-какие в штабе Квантунской армии желали развернуть 7-ю дивизию под Номонганом на случай наступления советских войск, но дивизия была единственным стратегическим резервом армии, и своевременный отдел не торопился вводить её в дело на дальневосточной границе.

Вместо этого, под Номонган был послан 28-й полк 7-й дивизии и один батальон из отдалённого гарнизона в Мукдене на востоке Маньчжоу-Го. Эти подкрепления, действительно, смогли только восполнить утраты, понесённые силами Комацубары. В то время, когда 1-я военный несколько Жукова готовься к наступлению, действующие под Номонганом японские силы превосходили советские не более чем на одну дивизию.
Жукову требовалась подробная информация о развёртывании Комацубары, но непроницаемая охрана позиций последнего и отсутствие японских перебежчиков, делали задачу затруднительной. В итоге, майор И.М. Ремизов, комполка, что был в гуще сражения, начиная с 28 мая, удачно пробрался за линию обороны японцев и добыл необходимые Жукову сведения.

За это Ремизов был удостоен звания Героя СССР. (Тут у меня чуть разрыв мозга не произошёл. Вот что пишет М. Коломиец о бое 8 июля: «В 14:30 от прямого попадания боеприпаса погиб начальник 149-го мотострелкового полка майор И. Ремизов (посмертно ему присвоено звание Героя СССР, а высота, на которой он погиб, с этого времени в документах начала называться «ремизовской»). М. Коломиец. Стр.

63-64. Наряду с этим о Ремизове, как об офицере, прекрасно поставившем разведку, пишет в своих мемуарах Жуков, и как раз Жуков говорит о получении майором звания Героя. Единственное, что я смог предположить, так это то, что работу Ремизова как хорошего разведчика, Жуков смог оценить ещё до смерти майора).

По сведениям, доставленным Ремизовым, основные силы 23-й дивизии концентрировались в нескольких милях восточнее Халхи. Пехота испытывала недочёты в танках и автотранспорте. правый и Левый фланги держала кавалерия Маньчжоу-Го.
Жуков предложил свой несложный замысел наступления. Он поделил 1-ую военного группу на три отряда. Центральный отряд, под его личным руководством, должен был ударить фронт при авиации и максимальной поддержке артиллерии, и связать основные силы Комацубары.

Северный и южный отряды, которым были приданы бронетанковые части, должны были атаковать по флангам. Неприятель появился в мешке, и сейчас объединившиеся отряды должны были его разгромить.

Дабы обеспечить неожиданность удара, его штаб и Жуков разработали шепетильно созданную программу, призванную ослабить бдительность японцев. Отправлялись фиктивные радио- и телефонные сообщения о постройке оборонительных сооружений, были напечатаны листовки, якобы для воинов, озаглавленные: «Что пехотинец обязан знать об обороне». Кроме этого были поставлены громкоговорители, каждую ночь передававшие звуки танковых и авиационных моторов.

Сначала, японские армии на переднем крае ошибочно принимали эти звуковые эффекты за начало атаки и открывали пламя, но через пара дней они привыкли к ночным «серенадам» и сейчас старались проигнорировать их. В ночь атаки звуки сосредоточения войск СССР и подготовки к наступлению не привлекли должного внимания японцев.

19 августа, в то время, когда Сталин уже верил в подписании соглашения с Гитлером, он дал Жукову разрешение на начало наступления. В 5:45 20 августа, в то время, когда германский глава министерства внешей политики Иоахим фон Риббентроп подготавливался вылететь в Москву для подписания Пакта о ненападении, 200 советских бомбардировщиков показались над Халхой и начали бомбить японские позиции.

В то время, когда бомбардировщики улетели, открыла огонь артиллерия – огневой вал продолжался 2 часа 45 мин. – именно то время, которое требовалось бомбардировщикам дабы перевооружиться, дозаправиться и возвратиться для второго удара. После этого вся советская артиллерия открыла шквальный 15-минутный пламя по переднему краю японских позиций.

Люди Комацубары сжались в собственных окопах под самой замечательной бомбардировкой, которой они либо каждый японский отряд когда-либо подвергались. Эффект, физический и психотерапевтический, был потрясающим. Один из японских офицеров-артиллеристов обрисовывал постоянные бомбардировки как грохочущие «гонги ада».
В 9 утра советские бронетанковые и стрелковые части начали наступать по всей линии фронта. Густой утренний туман у реки скрыл в некоторых местах их выдвижение, разрешив подойти к обороняющимся на расстояние выстрела. беспорядок и Неожиданность удара на японских позициях были так громадны, что артиллерия не открывала ответного огня до 10:15. К этому времени японские позиции на некоторых участках уже были прорваны.

Однако, японцы стали жестоко сопротивляться, и яростное сражение разгорелось в течении 40 миль (более чем 64 километров) по всему фронту.
В первоначальный сутки сражения усиленная танками южная атакующая несколько, под руководством полковника М.И. Потапова, разбила маньчжурскую кавалерию, державшую левый фланг Комацубары, и прошла 8 миль (практически 13 километров). Центральная несколько Жукова продвинулась вперёд лишь на полмили (приблизительно 800 метров с маленьким), преодолевая яростное сопротивление, но удар по фронту сковал пехоту Комацубары, не дав тому возможность усилить собственные фланги.
Северная несколько полковника Алексеенко легко прорвала позиции маньчжурской кавалерии на правом фланге, в двух милях (3 километра 200 метров) к северу от высот Фуи. Но сами высоты были естественным опорным пунктом и они стали северной точкой японской обороны. Штаб Квантунской армии не сходу понял целый размах наступления Жукова и думал, что позиции Комацубары достаточно стабильны.

7-я дивизия осталась в резерве.
В течение 21 и 22 августа южная несколько Потапова продвигалась вперёд, сбивая японский левый фланг к центру позиций. Часть сил Потапова была выведена из боя и заняла позиции в 11 милях (более чем 17,5 километров) к востоку от реки, преграждая вероятный путь отхода японцев на юг. В центре японцы понемногу сдавали собственные позиции.

Правый фланг оставался надёжно закрепившимся за главные позиции на высотах Фуи, «где соперник оказал более важное сопротивление, чем мы предполагали», как позже признавал Жуков.
23 августа руководство Квантунской армии стало достаточно встревоженным, дабы направить 7-ю дивизию к Номонгану. Но приказ был дан уже через чур поздно. В данный сутки Комацубара приказал собственному 72-му полку и 28-му полку 7-й дивизии контратаковать. Густой утренний туман ухудшил видимость, в то время, когда воины следующим утром двинулись вперёд. В то время, когда туман рассеялся, 72-й полк понял, что он был на направлении замечательной советской танковой атаки.

Японская пехота была фактически стёрта с лица земли. Практически батальонный и каждый ротный начальник был убит, кроме этого как комполка и большинство его штаба.
С 28-м полком дело обстояло немногим лучше. Интенсивный огонь артиллерии остановил его в 500 ярдах (45 с лишним метров) от советских позиций. Пехота не имела возможности наступать, но и приказа об отходе не было, исходя из этого японцы окопались.

Послевоенные японские армейские историки говорят, что в то время, когда Комацубара взял боевые донесения от обоих собственных полков, он «выказал глубокую тревогу», тогда как начальник штаба дивизии «казался смущённым». По окончании захода было приказано отступать, но к этому времени оба полка были уже разбиты.
Приблизительно одвременно с этим, новости о заключении советско-германского Пакта о ненападении достигли Токио, и надежда Японии на армейский альянс с Германией упала. Японцы осознали, что они остались с СССР один на один. Армейское руководство в Токио, которое стремилось к альянсу с Германией, было унижено.

Его войска под Номонганом ожидала ожесточённая будущее.
Северная несколько полковника Алексеенко атаковывала японцев на высотах Фуи вот уже 3 дня, но бесполезно. Не обращая внимания на то, что атакующие были посильнее, чем довольно малый отряд в 800 человек под руководством полковника Эиичи Иоки (Eiichi Ioki), удерживавший высоты, укреплённый пункт имел оборонительные упрочнения по всему периметру, а колючая проволока перекрывала блиндажи, соединённые траншеями. Японцы наносили большие потери атакующим.
Раздражённый Жуков позвал Алексеенко по телефону. В то время, когда последний выразил сомнение в собственной возможности штурмовать высоты срочно, Жуков срочно высвободил его от руководства и приказал нападать его помощнику. Через некое время Жуков опять позвонил, и, выяснив, что высоты всё ещё не забраны, кроме этого высвободил от руководства второго офицера, и направил одного офицера из собственного штаба возглавить штурм.
Жуков кроме этого усилил северную группу 212-й ВДБр., подразделением и артиллерией огнемётных танков.
Сейчас положение японцев стало неисправимым. Артиллерия давала 2-3 выстрела в секунду. земля и Небо дрожали, напомнив одному из оборонявшихся постоянное биение кото – барабанов буддийских монахов.

У японцев не осталось артиллерии, исходя из этого им нечего было противопоставить огнемётным танкам. Один из японских офицеров обрисовал их как «выплёвывающие красные стрелы, подобно змеиным жалам». Полковник Иоки и 200 оставшихся в живых, большая часть из которых были ранены, покинули высоты Фуи без приказа и отошли в восточном направлении, покинув территорию битв.
По окончании взятия высот Фуи, северная несколько начала расширять участок прорыва и охватывать целый правый фланг японцев широким перемещением к югу и востоку от высот в направлении Номонгана. На следующий сутки, части 11-й ТераБайт. северной группы соединились с 8-й ТераБайт. южной группы у Номонгана. Металлическое кольцо сомкнулось.
Так как японские фланги провалились сквозь землю, войска под руководством Комацубары, как единое целое, прекратили существовать. Японские позиции были прорваны во многих местах, и организованное сопротивление длилось лишь в трёх очагах. Единственная надежда была на помощь, которая сможет прорваться извне через кольцо советского окружения. Но Квантунская армия была очень сильно разбросана, и достаточного количества грузовиков, дабы скоро перебросить кроме того 7-ю дивизию к месту битв, не хватало.

27 августа 7-я дивизия с северо-востока достигла кольца, которое Жуков создал около армий Комацубары. Однодневный тяжёлый бой продемонстрировал, что сил для прорыва сейчас уже не хватает. 7-я дивизия отошла.

Солнце палило окружённых японцев, температура увеличилась до 100 градусов (Это по Фаренгейту. По шкале Цельсия получается, приблизительно, 37-38 градусов). Канистры с водой опустели. Утомлённые воины еле могли рассмотреть неприятельские позиции через стекающий марево и пот, висящее над местом битв.

Начальник самого отдалённого очага сопротивления, поскольку его люди не могли достигнуть реки и наполнить канистры, приказал слить воду из автомобильных радиаторов. Протухшая жидкость из обездвиженных машин стала верным знаком того, что окружённые знали о безнадёжности собственного положения.
В течение 27 и 28 августа советские авиация, артиллерия, бронетанковые и стрелковые части постоянно атаковывали японские опорные пункты, разбивая их на ещё более небольшие очаги, и неспешно перемалывали их. Окружённые японцы сражались храбро и наносили большие потери советской пехоте, но финал сражения был уже ясен. 23-я дивизия и приданные ей соединения были стёрты с лица земли.

Только немногие сдались в плен.
Практически сразу после полуночи 30 августа большинство советской военной техники отошла для дозаправки, были отведены и те стрелковые части, каковые пребывали в битвах 10 дней без перерыва. Генерал Комацубара и около 400 выживших сумели просочиться через советские позиции. Среди них был и майор Цудзи.

По окончании четырёх месяцев битв жертвы с обеих сторон насчитывали 50 тысяч ранеными и убитыми.

Командарм 2-го ранга Г.М. Штерн, маршал Монгольской Народной Республики Х. Чойбалсан и комкорп Г.К. Жуков на командном пункте Хамар-Даба.

Халхин-Гол, 1939 год.

В годы и последующие дни, события, запущенные в перемещение при Номонгане, продолжали играть свою роль. Советско-германский Пакт о ненападении предусматривал присоединение СССР к Германии в оккупации и подчинении Польши. В то время, когда германский блицкриг 1 сентября обрушился на Польшу, основные силы польской армии были разбиты в течение нескольких суток. Уже 3 сентября Риббентроп призвал Рекомендации вступить в их территорию оккупации в восточной части Польши.

Но советские дивизии, находившиеся на польской границе, 2,5 семь дней не двигались с места. Одвременно с этим у Номонгана длились отдельные сухопутные и воздушные битвы. Официальное соглашение о прекращении огня получило юридическую силу 16 сентября. На следующее утро Красная Армия пересекла польскую границу и вошла в страну, которая была открыта перед ней уже пара дней.

Сталин, разумеется, желал решить проблему на востоке перед тем, как начать функционировать на западе.
Сейчас коротко о событиях следующих двух лет. Япония всё ещё вести войну в Китае, имевшим огромные стратегические ресурсы. Эмбарго на поставки нефти, наложенное Франклином Рузвельтом на Японию в июле 1941 г., угрожало остановить японскую военную машину, а самих японцев поставить на колени.

Тем временем, Германия, осуществлявшая контроль солидную часть Западной и Центральной Европы, вторглась в СССР. За 3 месяца 1941 г. германские армии пробрались дальше, чем за 1914-1918 гг. Целые армии были стёрты с лица земли либо массово сдались в плен. Украина открыта. Ленинград осаждён.

Германские армии на пути к Москве. Многие специалисты вычисляли провал советского сопротивления делом нескольких недель. Это было время ответа для Токио.
Гитлер убеждал Японию присоединиться к нему в войне против СССР: «Отомстите за поражение при Номонгане и захватите коммунистический Дальний Восток. Но сделайте это на данный момент. Если вы станете ожидать, пока я разобью Сталина, я уже не буду нуждаться в вас». Высшие командующие японской армии поддерживали эту идею, имевшую наименование «северный курс».

Командующие флотом категорически выступали против, предпочитая «южный курс» — захват голландских, французских и английских колоний в Азии. Голландская Ост-Индия (современная Индонезия) была единственно вероятным японским источником нефти. Голландские и французские колонии были беспомощны, Британия сражалась за собственную жизнь.

Единственным настоящим препятствием для южного курса был Тихоокеанский флот Соединённых Штатов. Южный курс означал войну с Соединёнными Штатами.
Эти два направления рассматривались в серии Императорских конференций в Токио во второй половине 1941 г., где и принималось ответ. Цудзи, сейчас уже полковник, был главной фигурой своевременного отдела в Имперском Генштабе и опять находился в центре событий.

Старший офицер японского военного министерства, дававший показания в Токийском трибунале по армейским правонарушениям, объявил, что Цудзи был «самым решительным и единственным (среди военных чинов) приверженцем войны с Соединёнными Штатами». Ответ, конечно же, вело прямиком к нападению на Перл-Харбор и войне на Тихом Океане.
Генерал Ойген Отт, германский посол в Японии, телеграфировал в Берлин следующее разъяснение ответа японцев: «В моих докладах я много раз показывал, что по окончании событий у Номонгана и ввиду сопротивления России таковой армии как германская армия, японские военные активисты разглядывают участие в войне против СССР через чур рискованным и негативным».
В то время, когда в Японии решили ударить на юге, коммунистический тайный агент в Токио Рихард Зорге дал сигнал в Москву, что Япония не начнёт нападать на СССР. Лишь затем Сталин решил о переброске сил с Дальнего Востока на запад. 15 пехотных дивизий, 3 кавалерийские дивизии, 1700 танков и 1500 самолётов были переброшены на советско-германский фронт.

Это были те замечательные подкрепления, каковые под руководством Жукова, переломили обстановку в битве под Москвой в первую семь дней декабря – в это же самое время японцы атаковали Перл-Харбор. Это была самая решающая семь дней войны, семь дней, которая, в конечном счёте, была роковой для государств Оси.
Жуков добился признания при Номонгане – и приобрёл доверие Сталина, решившего возложить на Жукова главное руководство в конце 1941 г., в то время, когда обстановка под Москвой была критической. Жуков вёл Красную Армию от победы к победе всю дорогу до Берлина. Неоднократный Герой Советского Союза пережил Сталина и в 1955 г. был назначен военным министром.
Будущее главного архитектора японского поражения под Номонганом сложилась в противном случае. В то время, когда началась война, Цудзи опять был в гуще событий. Он руководил выдающейся Малайско-уничтожением и – Сингапурской кампанией в Сингапуре нескольких тысяч проанглийски настроенных китайцев.

На Филиппинах он принимал участие в организации Батаанского Марша Смерти. Он принимал участие в битвах (и проиграл) на Гуадалканале. По окончании капитуляции Японии он прятался под видом буддийского монаха в Тайланде, дабы избежать преследований за совершённые армейские преступлени

Операция Жукова против японцев на р. Халкин-Гол

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: