Год 1941-й. депортация

Катастрофа русских немцев — в цифрах, документах и глазами шестилетнего ребенка. как это было в действительности.

Выселение из родных мест остается незаживающей раной во многих семьях русских немцев. Потому что нет семьи, которую обошла бы стороной эта катастрофа.

Как это происходило? Старшее поколение еще не забывает то время, большая часть же из нас знает о нем по рассказам своих родителей, дедушек и бабушек. Сохранились и документальные свидетельства.

Сейчас перед вами — и архивные документы, и рассказ очевидца.

Крым первенствовал

Первой депортацией в первой половине 40-ых годов двадцатого века стало выселение 60 тысяч немцев из Крыма. Оно проводилось завуалированно, в форме эвакуации (по распоряжению Совета по эвакуации от 15 августа 1941 года). Немцев Крымской АССР эвакуиовали в Орджоникидзевский край.

Сами работники НКВД отмечали: эвакуация проходила быстро и непродуманно, в совсем ненужной спешке, эвакуированным не говорили, куда их вывозят, сколько времени они будут в пути, какой запас продуктов необходимо забрать с собой. В следствии через два-‘три дня пути большая часть муниципальных обитателей остались без еды.

Время Поволжья

По окончании эвакуации немцев из Крыма наступил черед Поволжья. Предложение о выселении поволжских ликвидации и немцев АССР немцев Поволжья созрело в недрах НКВД и уже в оформленном виде было представлено Сталину в середине августа. Он согласился.

26 августа 1941 года Совет народных комиссаров ЦК и СССР ВКП(б) приняли распоряжение «О переселении всех немцев из Республики немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей в области и другие края». В соответствии с этому документу, переселению подлежали все подряд немцы — как обитатели городов, так и сельских районов. Высылали по перечню: в Красноярский край — 70 тысяч, в Республику Алтай — 91 тысячу, в Омскую область — 80 тысяч, в Новосибирскую область — 92 тысячи, в Казахскую ССР — 100 тысяч людей.

Была, издана особая Инструкция по проведению переселения немцев. Им разрешалось забирать личное имущество, небольшой сельскохозяйственный инвентарь, продовольствие всего весом до 1 тонны на семью. Постройки, сельхозорудия, зернофураж и скот должны были сдаваться по оценочному акту особым рабочим группам.

Видимость законности-огромному по масштабам репрессивному мероприятию придалофициально опубликованный Указ Президиума ВС СССР от 28 августа 1941 года «О переселении немцев, живущих в районах Поволжья». Данный документ дал идеологическое и политическое обоснование ответу советского управления. Совсем необоснованно в нем утверждалось, что в районах Поволжья

«имеются тысячи и шпионов тысяч и десятки диверсантов, каковые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, заселенных немцами Поволжья».

Проводилась депортация поволжских немцев е 3 по 20 сентября. Всего, согласно данным НКВД, было выселено 438,6 тысячи немцев, а также дз АССР немцев Поволжья — 365,7 тысячи, из Саратовской области — 46,7 тысячи, из Сталинградской — 26,2 тысячи человек.

Операцию снабжали подразделения армий НКВД и милиции неспециализированной численностью 12,3 тысячи человек. В целях «профилактики» органами НКВД подверглось аресту 349 человек, признанных «антисоветскими элементами». Руководил депортацией немцев из Поволжья И.А.

Серов, в то время помощник наркома внутренних дел СССР, что пребывал в Саратове.

Кавказ и Украина

В будущем порядок депортации немцев из европейской части СССР изменился. Сейчас уже не требовалось вмешательства Парламента, ответ о депортации принимал Государственный обороный комитет СССР а также более низкие инстанции: к примеру, управление НКВД либо Армейские рекомендации фронтов.

В большинстве случаев, происходило это так. Органы НКВД проводили учет всего германского населения, живущего в зоне грядущего выселения. Потом на имя Сталина направлялась докладная записка за подписью наркома внутренних дел Берии.

В ней указывались общее число немцев, живущих в зоне выселения, и численность «антисоветского элемента», что предлагалось арестовать. К записке прилагался проект распоряжения с конкретными указаниями, как проводить переселение. По окончании того, как Сталин подписывал это распоряжение, оно получало силу закона и подлежало немедленному выполнению.

22 сентября ГКО решил переселить в Казахскую ССР немцев из Запорожской области — 63000 человек, из Сталинской области — 41000, из Ворошиловградской области — 5487 человек.

8 октября было принято распоряжение ГКО о переселении в Казахстан немцев из Грузинской ССР — 23580, из Азербайджанской ССР — 22741 и из Армянской ССР — 212 человек.

Без особого ответа ГКО СССР депортация немцев проводилась из Одесской и Днепропетровской областей Украины, из Горьковской, Куйбышевской, Ленинградской, Калининской областей, города Ленинграда, Калмыцкой АССР. В большинстве случаев, она осуществлялась на базе распоряжения наркома внутренних дел.

Глазами ребенка

Все это факты. Их подтверждают указы, распоряжения, сводки, цифры. А какое количество горя, прячется за этими сухими строчками? Не измерить.

Вот рассказ о трагедии всего лишь одной семьи из тысяч и тысяч депортированных. Его отправила в редакцию Инга Коваленко.

«Осень в Грузии. Спадает летний зной, сияет ясное небо, через заборы перевешиваются ветви деревьев, в густой листве видны груши и персики. Звучит постоянный тбилисский шум голосов. Но уже во всем чувствуется тревога: четвертый месяц идет ужасная война. В октябре началось выселение немцев из Грузии.

В один из октябрьских вечеров Тбилисский вокзал воображал собой потрясающую картину. Тысячи немцев, много поколений живших в близлежащих колониях и городе, ожидали тут отправления неизвестно куда.

Это были швабы, потомки колонистов, каковые в 1818 году достигли собственной грезы — предгорий Кавказа. Среди них и моя семья, вернее те, кто от нее остался: больной дед бабушка и Эмиль Хедвиг. С ними я, шестилетняя девочка.

Где же были остальные?

Их дочь, моя мама, Нора Маккер пребывала в лагере как член семьи изменника отчизны. А «изменник» — мой папа, политэмигрант из Германии Карл Ломан. По окончании прихода к власти фашистов он учавствовал в демонстрациях, столкновениях со штурмовиками и был арестован.

А позже его под чужим именем переправили в СССР.

Тут он встретился с моей мамой. По окончании окончания сельскохозяйственного университета она трудилась в Никитском ботаническом саду в Ялте. Мама стала его эйфорией, его громадной любовью. Папа принял советское гражданство, он был радостен.

В 1934-м из-за голода в Крыму они переехали в Тбилиси к родителям мамы.

Папа начал работать в Питомнике, где выращивали саженцы для посадки леса на протяжении железной дороги. Но настоящей страстью отца было цветоводство. Он выводил новые сорта, грезил сделать цветы дешёвыми для всех.

Дабы, как в Германии, мужчины, возвращаясь с работы, приносили любимым цветы..

Во второй половине 30-ых годов XX века в Тбилиси решили заложить парк на Давидовской горе, а к нему подвести Комсомольскую аллею. Насадить аллею желали поручить моему отцу. На приеме у Лаврентия Берии, что в то время был наркомом, внутренних дел Грузии, папа задал вопрос, будет ли совершено водоснабжение к посадкам.

Берия ответил отрицательно. Тогда папа от поручения отказался. «Отказываешься? Голову положишь!» — припугнул всесильный нарком. Но папа стоял на своем.

Дома он сказал нам, что в случае если возьмется озеленять аллею без воды, то все саженцы погибнут, а отвечать все равно придется ему.

В сентябре в питомник нежданно нагрянула рабочая группа, в бессчётных бочках нашла компостные смеси. Отца обвинили в том, что он собирался спустить все это в водопроводную совокупность и отравить город. Ему приписали саботаж и расстреляли.

Мама со мной возвратилась к родителям, она всегда чувствовала слежку за собой. Через несколько месяцев ее арестовали. В то время, когда ее забирали, я кричала: «Mutti, nimm dein Kind!» Девять лет она провела в лагерях, возвратилась к нам, в то время, когда мы уже жили в Казахстане. Это был физически и морально сломленный человек.

В моей семье она прожила до 83 лет.

Жизни трех поколений уничтожила эта катастрофа: мои бабушка и дедушка лишились дочери, мой папа утратил жизнь, моя мама осталась без мужа, а я тактически выросла без родателей.

В 1960-е годы рядом от Тбилиси очищали берег реки Куры и наткнулись на остнанки человека. Извлекли тысячи остатков. Это было место казни».

ПРИЛОЖЕНИЕ

Стихи Виктора Гергенредера о времени, в то время, когда люди стали возвращаться из трудармии.

Память на холсте

Он наблюдает на меня безрадосно и у стало,
Как словно бы не портрет, а собеседник мои.
Глазами говорит:
— Привет! — мне для начала. —
Ты видишь, мой земляк, возвратился я живой.
В морщинах все лицо от ветра и холода.
Не весьма юный, но, видно, не старик.
Он чудесным образом избежал клочка почвы в два метра.
В прищуре карих глаз-отчаянье и крик.
В нарывах кисти рук, и сердце на пределе.
От каторжных работ иссяк запас тепла.
Он был высвобожден всего как 14 дней,
Он в пекле побывал, но не сгорел дотла.
Он не был осужден, как не был и повинен,
Только в паспорте графа, но это — не пустяк.
Для немцев решение суда за подписью — Калинин,
И ты уже никто, и кликать тебя никак.
И ссылка, и колония, Карлагии Гулаги.
Храбрец, кто сохранился,
Храбрец, кто не дожил.
Имеется память на холсте и почесть на бумаге.
Земной поклон всем тем, кто это пережил.

источник: «Год 1941-й. Депортация «КОНТАКТ-ШАНС 37/2015

Ставка. 1 серия Катастрофа 1941 год.

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: