Фантазии маршала победы

И в действительности – так о войне не писал никто

Многие отечественные историки достаточно довольно часто ссылаются в собственных работах на мемуары размышления Жукова «и Георгия Воспоминания». Что в трудах полководца вымыслы и ложь присутствуют практически в каждом абзаце, знают многие (но, наверное, еще не все). Причем неправда, что именуется, по-большому.

Но маршал победы (и его так именуемые литературные редакторы) частенько прокалывались и по мелочам. И в действительности – так о войне не писал никто

Но маршал победы (и его так именуемые литературные редакторы) частенько прокалывались и по мелочам.

Обратимся хотя бы к нескольким страницам маршальских рассказов. Сходу скажем, цитируем по книге «размышления и Воспоминания», Издательство Агентства печати Новости, 1974 г. Действительно, отечественные современные полководцы утверждают, что верное издание этого эпохального труда – лишь десятое, а я цитирую всего лишь по третьему. Ну, да хорошо.

По-моему, цитируемые мной страницы не претерпели значительной корректировки во всех изданиях.

Вот, в частности.

С. 243-244.

«В 9 часов утра 23 июня мы прибыли на командный пункт начальника 8-го мехкорпуса генерала Д. И. Рябышева. Я прекрасно знал его еще по работе в Киевском армейском округе. По внешнему виду командиров и комкора штаба нетрудно было додуматься, что они совершили нелегкий путь.

Они весьма скоро прошли из района Дрогобыча в район Броды, настроение у них было немного поднятое…».

То, что Георгий Жуков утром 23 июня 1941 г. был в Москве, будем вычислять несущественной мелочью.

Сейчас о том, как «…весьма скоро прошли из района Дрогобыча в район Броды». По тексту, нужно прямо сообщить, не совсем ясно – кто прошел – командиры и комкор штаба? Либо же 8-й танковый корпус «целый» прошел?

И что возможно было осознать «по внешнему виду командиров и комкора штаба»? И те другие совершали марш либо на автомобиль , либо в автобусе. Так что разве что не выспались.

Но и ничего необычного. Второй сутки идет война. Тут уже не до полноценного отдыха. Но кроме того в обстановке того времени нереально представить, дабы офицеры штаба корпуса передвигались на броне, скажем, Т-26 либо БТ-7. И покрылись пылью, грязью, пропитались бензиновой гарью.

Штаб корпуса, увидим – он и в Африке штаб корпуса.

Но будем и это вычислять мелочью.

Обратимся сейчас к с. 244 «Воспоминаний…».

«…Глядя на Д. И. Рябышева и начальников штаба, я отыскал в памяти славную 11-ю танковую бригаду, ее начальника, отважного комбрига М. П. Яковлева, отыскал в памяти, как отважно громили соперника бойцы данной бригады у горы Баин-Цаган на Халхин-Голе.

«Да, эти люди будут и сейчас драться не хуже, — поразмыслил я. — Только бы не опоздать с контрударом…»

Д. И. Рябышев продемонстрировал на карте, где и как находится корпус. Он кратко доложил, в каком состоянии его части.

— Корпусу требуются дни для полного сосредоточения, приведения в порядок матчасти и пополнения запасов, — сообщил он. — За эти же дни будет произведена боевая разведка и организовано управление корпусом. Следовательно, корпус может вступить в бой всеми силами утром 24 июня.

— Прекрасно, — ответил я. — Само собой разумеется, лучше было бы нанести контрудар совместно с 9, 19-м и 22-м механизированными корпусами, но они, к сожалению, выходят в исходные районы с опозданием. Ожидать полного сосредоточения корпусов нам не разрешит ситуация. Контрудару 8-го мехкорпуса соперник может противопоставить сильный танковый и противотанковый артиллерийский заслон.

Учитывая это событие, необходимо шепетильно разведать местность и соперника.

Лишь Д. И. Рябышев что-то желал сообщить мне, как раздалась команда: «Воздушное пространство!»

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев сутки, — тихо увидел Дмитрий Иванович, — а мы еще не успели вырыть противовоздушные щели. Так что, товарищ генерал, придется условно вычислять, что мы уже укрыты в щели.

— Вы, Дмитрий Иванович, что-то желали сообщить?

— Я желал предложить, возможно, мы на данный момент перекусим?

— Хорошая идея. У меня, думается, в машине кое-что имеется.

В палатку вошли другие штаба командиры и начальник корпуса штаба. Опоздали они представиться, как послышался характерный вой германского пикирующего бомбардировщика и в тот же час же последовали разрывы авиационных бомб. Я взглянуть на Д. И. Рябышева и находившихся начальников. Видна была лишь деловая сосредоточенность.

Они ощущали себя приблизительно так же, как на полевых учениях.

«Молодцы, — подумалось мне. — С этими войну не проигрывают…».

Договорившись с комкорп по принципиальным вопросам, к вечеру мы возвратились в Тернополь на командный пункт фронта».

Просматриваешь – и слеза прошибает, честное слово. Какие конкретно, блин храбрецы. Каков Жуков-то молодец.

Бомбы рвутся, а он закусывать планирует.

Сейчас о том, как, куда и кто шел. И по большому счету – как было в действительности.

Будем сравнивать текст воспоминаний Георгия Жукова с «Описанием начальником 8-го мехкорпуса военных действий корпуса с 22 по 29 июня 1941 г., карта 200 000». Документ подписан 18.7.41 г., № 00232. На данный момент находится в ЦА МО Ф.229, оп.

З780сс, д.6, лл.116-121.

Вот как об этих событиях докладывал Дмитрий Рябышев.

«1. По приказу командующего 26-й армией № 002 от 17.5.41 г. части 8-го мехкорпуса в 5.40 22.6.41 г. были подняты по тревоге и к финалу дня, составляя резерв, 26-й армии, сосредоточились в районе Чишки, Ваньковичи, Райтаревиче. За 22.6.41 г. корпус в среднем, с учетом выдвижения частей в район сосредоточения по тревоге, прошел 81 км.

2. В 20.40 22.6.41 г. корпус, не успев всецело сосредоточиться в районе Чишки, Ваньковичи, Райтаревиче, приказом командующего Юго-Западньм фронтом был выведен в новый район Куровице, Винники, Борыниче. По этому приказу корпусу ставилась задача: по окончании ночного марша к утру 23.6.41 г. сосредоточиться в районе Куровице в готовности парирования удара мотомеханизированных соединений соперника в направлении Броды и войти в подчинение 6-й армии. Корпус с 23-24.00 22.6.41 г. начал выдвижение в новый район по двум маршрутам, и к 11.00 23.6.41 г. головные части дивизии подошли: 12-й танковой дивизии — к Куровице, 7-й мотострелковой дивизии — к Миколаюв, а 34-я танковая дивизия прошла Грудек Ягельоньски.

К этому же времени был взят устный приказ командующего 6-й армией о повороте сосредоточения и корпуса его в районе (иск.) Яворов, (иск.) Грудек Ягельоньски, Ярына.

Корпус (без танковых полков 12-й танковой дивизии и артполка 7-й мотострелковой дивизии, сосредоточившихся в районе Куровице), сосредоточился в указанном районе к 24.00 23.6.41 г.

Марш с первого и второго районов сосредоточения в район северо-западнее Грудек Ягельоньски проходил по двум маршрутам вне действия авиации соперника».

А сейчас будем сравнивать текст Дмитрия Рябышева и воспоминания Георгия Жукова.

Жуков:

«…В 9 часов утра 23 июня мы прибыли на командный пункт начальника 8-го мехкорпуса генерала Д. И. Рябышева…»

Рябышев:

«Корпус с 23-24.00 22.6.41 г. начал выдвижение в новый район по двум маршрутам, и к 11.00 23.6.41 г. головные части дивизии подошли: 12-й танковой дивизии — к Куровице, 7-й мотострелковой дивизии — к Миколаюв, а 34-я танковая дивизия прошла Грудек Ягельоньски».

Другими словами в 9.00 корпус в полном составе был на марше. КП, конечно, никакого в то время времени не существовало. «Прибыть» Жукову было попросту некуда.

Но самая поразительная вещь — в собственном отчете комкорп не упоминает о том, что в соединение в 9.00 23.6.1941 г. прибыл глава Генштаба Герой Советского Союза генерал Георгий Жуков.

Визит в корпус второго человека в Вооруженных Силах равносилен полному солнечному затмению, произошедшему в боевых порядках соединения. Либо падению Тунгусского метеорита.

В случае если генерал Рябышев в отчетном документе не отыскал в памяти о визите Жукова 23.6.1941 г., то такового попросту в это сутки не было.

По окончании сообщённого разбирать текст Георгия Жукова не имеет смысла.

Не было маршала победы в корпусе Рябышева в тот момент времени — и все тут.

Для чего, казалось бы, более детально вникать в маршальские фантазии?

Но продолжим. Для интереса. Поцепляемся за слова.

Жуков:

«…Д. И. Рябышев продемонстрировал на карте, где и как находится корпус. Он кратко доложил, в каком состоянии его части.

Рябышев:

«…к 11.00 23.6.41 г. головные части дивизии подошли: 12-й танковой дивизии — к Куровице, 7-й мотострелковой дивизии — к Миколаюв, а 34-я танковая дивизия прошла Грудек Ягельоньски».

Если бы Рябышев и докладывал Жукову обстановку в 9.00 23.6.1941 г. (а этого в действительности не было), то в лучшем случае (корпус сейчас был на марше) он имел возможность сообщить, где находятся «головы» колонн.

Другое направляться отнести на счет неграмотных в армейском деле политруков-редакторов воспоминаний Жукова.

Комкорп (кроме того среднего уровня подготовки) такими словами (какие конкретно вкладывают в его уста редакторы жуковских рассказов) выразиться никак не имел возможности.

Перечисляем:

«…за эти же дни будет произведена боевая разведка».

Что такое «боевая разведка», знают лишь политруки. Разведка, например, не редкость войсковой, своевременной и стратегической. Она обязана вестись непрерывно и в произвольных условиях обстановки (среди них и на марше).

«…и организовано управление корпусом».

Напрашивается вывод, что на марше комкорп потерял управление соединением. А оно также, как и разведка, должно быть постоянным.

Что тут сообщишь — ересь, да и лишь.

Читаем Жукова дальше.

«…Лишь Д. И. Рябышев что-то желал сообщить мне, как раздалась команда: «Воздушное пространство!»

— Вы, Дмитрий Иванович, что-то желали сообщить?

— Я желал предложить, возможно, мы на данный момент перекусим?

— Хорошая идея. У меня, думается, в машине кое-что имеется.

Они ощущали себя приблизительно так же, как на полевых учениях».

Сейчас по предложениям.

Жуков:

«…Лишь Д. И. Рябышев что-то желал сообщить мне, как раздалась команда: «Воздушное пространство!»

Рябышев:

«…Марш с первого и второго районов сосредоточения в район северо-западнее Грудек Ягельоньски проходил по двум маршрутам вне действия авиации соперника».

Другими словами если бы кроме того Жуков и был 23 июня у Рябышева, то никто сейчас в 8-м механизированном корпусе не подавал команд «Воздушное пространство» — по той несложной причине, что немцы в данный сутки не бомбили и не обстреливали с воздуха боевые порядки корпуса. Ну, не было предлога закусить под бомбами соперника – хоть тресни.

Сейчас о «противовоздушных щелях». Прочтите это еще раз. Ну, ересь же.

Обратимся к документам.

Щель — узкий ров длиной 3-6 м и глубиной 1,5-1,8 м, предназначенный для защиты личного состава от пуль, осколков снарядов, авиабомб и мин, и от поражающих факторов ядерного взрыва. Щели устраиваются при оборудовании позиций и р-нов размещения армий. Они смогут быть открытыми сверху либо перекрытыми.

Покрытие устраивается из бревен (досок, жердей, жел.-бет. плит, элементов волнистой стали и т. д.) и слоя грунта в 40-50 см. Крутости щели в неустойчивых грунтах укрепляются жердями, досками, хворостом, камышом и пр. Вход в перекрытую щель закрывается приставным щитом из жердей либо занавесом из брезента, плащ-накидки и т.п.

Иными словами, додавать эпитет к термину «щель» — неграмотно. Не бывает противопульных, противоосколочных и противовоздушных щелей. Щель – она и имеется щель.

Потому, что Дмитрий Рябышев аналогичных сентенций («а мы еще не успели вырыть противовоздушные щели») не произносил, то выражение «противовоздушная щель» должно числится за Жуковым (либо за его невеждами литературными редакторами).

Читаем дальше.

Жуков:

«В палатку вошли другие штаба командиры и начальник корпуса штаба. Опоздали они представиться, как послышался характерный вой германского пикирующего бомбардировщика и в тот же час же последовали разрывы авиационных бомб».

В июне 1941 г. обязанности начальник штаба 8-го мехкорпуса выполнял полковник Александр Цинченко. Другими словами уже неправда – начальника штаба корпуса не было – был выполняющий.

Тяжело себе представить — глава Генштаба пригласил к себе полковника (без разрешения к начальнику для того чтобы ранга не подойти и на пушечный выстрел). Позже, в чем, фактически говоря, суть встречи генерала с полковником? Выслушать его вывод о противостоящем сопернике?

Но Цинченко к тому времени опыта военных действий с немцами не имел. Ничего увлекательного он главе Генштаба сообщить объективно не имел возможности. Встреча с ним была лишена смысла.

А другие «командиры и фраза штаба»? Это, возможно, глава оперативного отдела штаба корпуса полковник Павел Шмырев и глава разведывательного отдела полковник Авраам Лосев.

Само собой разумеется, дабы встретиться с тремя необстрелянными полковниками (другими словами не имеющими опыта военных действий с германской армией) – для этого начальнику генерального штаба стоило, непременно, прилетать из Москвы. Выслушать их впечатления об очень контрмаршах и бестолковых маршах, которыми занимался 8-й мк в первые дни войны.

Маршал Победы

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: