Довоенная самоходная гаубица ркка

К середине 30-х годов, танковые части РККА уже воображали из себя огромную силу. И по количеству и по качеству они без всяких сомнений занимали одно из ведущих мест в мире.

Но, были у танковых частей РККА и определённые проблемы-печали. Одна из них — артиллерия за танками никак не поспевала! Сложно было потребовать этого от гаубиц и пушек на гужевой тяге, к тому же при лафетах, не имеющих рессор. Скорость перемещения артиллерии была в поле 5-6 км/ч, а по шоссе 6-8.

Те артсистемы, что в следствии модернизации приобрели новые железные колёса на шарикоподшипниках с пневматической грузошиной и механическую тягу, по шоссе имели возможность транспортироваться на скоростях 12-15 км/ч (отдельные образцы кроме того до 25 км/ч) но это был предел – любое злоупотребление неизбежно приводило к риску выхода матчасти из строя. Ясно, танки, такая «скоростная» помощь по шоссе, не устраивала.

Выходов из данной обстановки было два – или изобретать рессорные подкатные тележки для скоростной возки орудий, или делать сами артсистемы самоходными. Последнее было само собой разумеется предпочтительнее! Кроме того на подкатной тележке, у артсистемы оставалось большое количество неприятностей. Её нужно было на эту тележку затащить, закрепить. Позже, снять, развернуть на позиции. А вдруг под огнём? Плюс, нужен буксировщик. Нужно замечательный, быстроходный и хоть чем-то, хоть как-то защищённый.

А откель ёго узять? Снова на шасси Т-26 лепить? Тогда уж лучше сходу делать самоходку!

САУ эти неприятности не только решала, она к тому же неизменно готова к бою хоть прямо с марша!

Осознавая это, управление РККА неизменно включало САУ самых разных классов в совокупность танкоавтотракторного оснащения армии. Но, как ни старались конструктора, им никак не получалось «осчастливить» механизированные части надёжными и замечательными самоходками. В начале 30-х, ещё открыто паршивые по качеству советские танки при попытке взгромоздить на них хоть сколь-нибудь важную артиллерию.

Кто интересуется темой, замечательно не забывают отчёт о первых опробованиях самого массового танка РККА Т-26, вооружённого убогой полковой трёхдюймовкой. Тут и рассыпавшаяся подвеска и прогнувшийся подбашенный лист и деформированный куча и погон отказов внутреннего оборудования

усиление и Доводка всего этого потребовали времени и неспециализированного подъёма качества танкостроения. В то время, когда это свершилось, на вооружение РККА наконец-то принимаются «артиллерийские» лёгкие танки БТ-7А и Т-26-4 в увеличенных башнях которых, находились всё те же жалкие «окурки» полковых трёхдюймовок, имевших дальность прямого выстрела всего 440 м. что делало их лёгкой добычей кроме того малокалиберных ПТП – броньки-то кот наплакал.

В случае если с БТ-7А всё более менее «срослось» — для четырёх имеющихся в Красную армию мехкорпусов было выпущено 150 автомобилей – т. е. практически по целому артполку в 36 штук на любой, с запасом, то с Т-26-4 «номер не прошёл». Танк Т-26 при собственной «жестяной» противопульной броне скоростными данными не блистал и укомплектованные ими бригады предназначались для яркой помощи неторопливой пехоты, у которой имелись гаубицы и собственные пушки. Соответственно, выпуск Т-26-4 был отменён за неактуальностью.

Однако, учитывая фатальную тихоходность имеющейся артиллерийской матчасти, грезы о мобильной артиллерии не покидали управление РККА.

И вот, к середине 30-х, коллективу конструкторов под управлением Гинзбурга (шасси) и Сячинтова (артчасть) удалось, возможно сообщить, совершить прорыв. К опробованиям были подготовлены безбашенная САУ АТ-1 вооружённая более замечательной чем КТ особой танковой пушкой ПС-3, созданной тем же Сячинтовым, триплекс СУ-5, включавший единообразное шасси на базе Т-26, с установкой дивизионной трёхдюймовки (СУ-5-1), 122 мм гаубицы (СУ-5-2) и 152 мм мортиры (СУ-5-3) и, наконец, САУ с замечательной 76,2 мм зенитной пушкой СУ-6 установленной на очень сильно модифицированном шасси того же Т-26. Плюс титаническая СУ-14 с 203 мм гаубицей.

(Возможно сообщить – полная гамма самоходок!)

По результатам прошедших в 35-ом году опробований, на вооружение РККА официально принимаются АТ-1 и СУ-5-2. Но, для АТ-1, положенной ему штатно, пушки ПС-3 не выяснилось. Серийное производство орудия ЛКЗ сорвал. Но в 36-ом выпускается «пробная» партия из 30 СУ-5-2 с замыслами развернуть в 1937-ом их массовый выпуск.

Но, арест Сячинтова по наветам недоброжелателей, перечеркнул не только жизнь хорошего конструктора, но полностью саму тему САУ для РККА.

Альтернатива.

В 1936-37 г.г. каждому стало ясно, что:

1. Ветхая артиллерия по маневренности уступает новейшей артиллерии возможного соперника – пушки и немецкие гаубицы, принятые на вооружение в конце 20-х – начале 30-х, и каковые с приходом Гитлера к власти, во всё громадных и всё более угрожающих количествах производятся для Вермахта, допускают быстроходную возку как гужевой, так и механической тягой.

2. самый массовый танк РККА – Т-26 фактически исчерпал собственный модернизационный ресурс и совсем устарел.

В связи с этими выводами, в СССР начинаются работы по созданию новых моделей и современной артиллерии лёгких танков.

Но, работы продвигаются тяжело. Достаточно заявить, что не смотря на то, что новая тяжёлая гаубица М-10 была создана в 1937-ом году, доводили до серии и ума её мучительно продолжительно. Массовый выпуск удалось развернуть лишь в 1940-ом году.

Со 122 мм гаубицей М-30 история та же.

Программа модернизации Т-26 на 37-38 г.г. предусматривала форсирование двигателя до 105 л.с. и усиление подвески, благодаря чему предполагалось заменить 15-13 мм гомогенную броню на 22-20 мм цементованную (да ещё установленную с рациональными углами наклона), и значительно увеличить БК.

Кое что из этого сделать удалось, кое что нет. Но, даже если бы удалось практически всё, Т-26 это современным танком не сделало бы, потому что как писал Гинзбург: «Т-26 есть танком устарелой конструкции. Нужно безотлагательно создать замену данной машине».

И вот во второй половине 30-ых годов XX века, под управлением Гинзбурга началась разработка танка Т-26М. На начальной стадии, это был простой Т-26, у которого родную подвеску заменили на скопированную с чешского танка «Шкода-2», с катками от Т-28, гусеницей типа Т-28 но с шириной траков 350 мм (у Т-26 260 мм, у Т-28 380 мм).

(Танк Т-26М на опробованиях новой подвески)

Больше никаких важных трансформаций в конструкции не было (не факт само собой разумеется, но об этом ниже) – по сути, это было опробование ветхого-хорошего Т-26 с новой подвеской. Опробования танк выдержал блестяще.

Вот выдержка из выводов рабочей группы:

«Ходовая часть танка Т-26М прочна, надёжна и даёт существенно лучшую плавность хода, что разрешает применить на танке более замечательный двигатель. Гусеницы обеспечены от спадения, в т.ч. при поворотах с креном до 40 гр., что нереально на вторых типах танков Сцепные качества гусеницы Т-26М выше, чем гусеницы серийного танка. Уширенные гусеницы, хоть и требуют пара громадных упрочнений на поворотах, но улучшают проходимость на не сильный грунтах и сцепление при преодолении препятствий».

Использование подвески от «Шкоды» было не случайным. Данный танк весьма заинтересовал отечественных танкистов-интернационалистов, возвращавшихся из Испании, и советское правительство разглядывало возможность приобретения данной автомобили.

Пример танка доставили в СССР и подвергли всесторонним опробованиям. Танк в целом понравился, но, однако не хватает, чтобы платить за него запрошенную чехами сумму. В общем, в цене не сошлись, и сделка не произошла.

А чтобы не упускать неповторимую возможность досконально изучить заграничную штучку, отечественные эксперты в одну негромкую ночь успели её разобрать, обмерять и собрать обратно без ведома хозяев (этим занималась целая сводная бригада лучших экспертов аж двух фабрик №185 и №37).

Вердикт подтвердил необязательность приобретения танка, но крайнюю желательность заимствования его отдельных узлов. В первую очередь, это касалось подвески, КПП, приборов наблюдения и механизмов поворотов.

Потому, что подвеску скопировать было несложнее всего, как раз с нею и испытывался умелый Т-26М.

В будущем, на нём же собирались установить полностью новый двигатель (или 6-циллиндровый карбюраторник мощностью до 150 л.с. или 4-циллиндровый дизель мощностью 180 л.с. над которыми трудились в двигательном отделе з-да №174), планетарную КПП, механизмы поворота чешского примера и более толстую бронезащиту.

Так начинался путь к созданию нового пехотного танка Т-126, огромное количество бюрократических препятствий на котором, стали причиной плачевным итогам – апофеоз этого геморроя – танк Т-50 в итоге не только запоздал минимум на год, он к тому же был через чур сложным, дорогим и бесперспективным в плане предстоящего развития конструкции.

Но, эта статья не о танках – танк, на замену Т-26 будут вымучивать ещё весьма долго. А до тех пор пока вся эта волынка тянется, на конвейере 174-го з-да как ни в чём не бывало штамповали легко подновлённого старикана Т-26 Для чего? Х. З. Нужно же что-то лепить!

Тем более что главную массу бюрократов, Т-26 по соотношению цена/эффективность, как и раньше устраивал. Не им же на нём вести войну! И, что значительно занимательнее, параллельно выпустили какое-то количество телетанков с чешской подвеской – свидетельство того, что изготавливать чешскую подвеску 174-й завод обучился без неприятностей.

(Это машина радиоуправления «беспилотным» инженерным танком)

Возвратимся к альтернативе.

Расследование по уголовному делу Сячинтова узнало следующее:

1. В якобы «недоводимости» танковой пушки ПС-3 вины конструктора нет. Эталонные пушки трудились превосходно либо как минимум удовлетворительно. Неустойчивая работа полуавтоматики серийных ПС-3 была неизбежна, потому, что, как доказало расследование, ни одна серийная пушка, изготовленная Кировским заводом, эталонам не соответствовала (как раз так было записано в материалах РИ расследования).

Вследствие этого событием, арестован начальник сопровождавшего выпуск ПС-3 на ЛКЗ, глава артиллерийского КБ завода Маханов (в некоторых источниках утверждалось, что донос на Сячинтова как раз его рук дело – так он «расчищал дорогу» для собственной Л-10 — прямого соперника ПС-3, которую на заводе , изготавливая что угодно, но лишь не соответствующие эталону пушки и в один момент разрабатывая ту самую Л-10. На кой ляд это необходимо было Маханову вскрылось весьма скоро – ему безотлагательно требовалось представить хоть какой-то конкретный хороший итог работы артКБ ЛКЗ, долгой бесплодной деятельностью которого уже давно заинтересовались следователи). В итоге, Маханова расстреляли за Сячинтовым. Но, позднее, в то время, когда в армиях были признаны небоеспособными много тех самых Л-10

2. Задержка в доработке тяжёлой САУ СУ-14 позвана жаждой армии заменить 203 мм гаубицу на 152 мм пушку громадной мощности. В прошлом виде, САУ всецело доработана, удачно испытана и готовься к серийному выпуску уже во второй половине 30-ых годов XX века.

3. Зенитный артсамоход СУ-6 опробований не выдержал по обстоятельству слабости шасси и, в первую очередь, его силовой установки, заменить которую просто не на что.

Итогом альтернативно-исторического расследования «дела Сячинтова», стало освобождение конструктора с полным снятием с него всех абсурдных обвинений в вредительстве и шпионаже.

Более того. За успешную работу над САУ, и очень за разработку принятых на вооружение АТ-1 и СУ-5-2, конструктор был очень премирован, и в Кремле, конечно неслучайно, пересёкся с Гинзбургом – что руководил созданием шасси для СУ-5 и, непременно, также был обласкан властями (не смотря на то, что прежде, так же был отстранён от работы и сидел под следствием).

Лёгкий (учитывая тогдашнюю подозрительность и собственный печальный опыт) обмен мнениями привёл к неожиданному результату – очевидная слабость бесперспективного шасси Т-26 и его теснота, не разрешавшие разместить очень желаемый армейскими БК (хотя бы 10 выстрелов! – у СУ-5-2 изначально БК состоял всего из 4 выстрелов, что позднее удалось довести до восьми), фактически поставили крест на серийном выпуске столь нужной армии СУ-5-2.

Но, что в случае если серийную СУ-5-2 делать на шасси Т-26М? Того самого, отличающегося от простого Т-26 чешской подвеской с катками от Т-28 и его же зауженной на 30 мм широкой гусеницей?

Эта мысль так захватила обоих конструкторов, что работа практически закипела.

Благодаря внедрению новой подвески, корпус пара удлинили. Это улучшило работы расчёта и условия размещения гаубицы, существенно уменьшило удельное давление на грунт, что в сочетании с широкой гусеницей значительно повысило проходимость и, к тому же, разрешало расширить возимый БК.

Казалось бы, фатальную слабость серийного 92-сильного мотора, удалось обойти. Во-первых, ещё в 36-ом, инженерами 174-го завода мотор Т-26 был форсирован до 97-98 л. с. Но в то время, когда эти двигатели начали создавать серийно и устанавливать на Т-26, они внезапно начали массово выходить из строя благодаря обрыва клапанов.

Встал кипеж впредь до остановки конвейера! Как продемонстрировало жёсткое, конечно «секирбашкирское» расследование, обстоятельство появилась в марках стали, употреблявшейся при производстве некоторых подробностей форсированных моторов – в отличие от опытных образцов, все подробности серийных изготавливались из тех же материалов, что и для не форсированного двигателя. Скандал!

Само собой разумеется это возможно было исправить. Но, вместо внедрения материалов с пара вторыми параметрами, решили мощность моторов до тех самых 92 л.с. (до работ по форсированию, практически было немногим более 80 л.с.) и сконцентрировать все усилия на новых, более замечательных двигателях (ни один из которых так и не будет доведён).

В общем, в данной АИ, двигателисты пошли на внедрение сталей нужных марок и 98-сильные моторы получили надёжно.

Во вторых, усовершенствовали трансмиссию. По окончании успеха с разработкой новой трансмиссии для Т-28А, в то время, когда танк, прежде едва-едва развивавший 40 км/ч, с тем же двигателем и возросшей на полтонны массой, обучился разгоняться практически до 60 км/ч(!) вселяло уверенность, что что-то подобное возможно сделать и с трансмиссией Т-26.

Я не отыскал у Свирина либо ещё где-либо упоминаний о том, были ли совершены на Т-26М (с подвеской чешского типа) какие-то работы по совершенствованию трансмиссии, но весьма увлекателен отчёт по опробованиям, где говорится, что несомненно потяжелевшая благодаря широкой гусенице и новой подвеске машина, умудрилась пройти 655 км по полигону со среднетехнической скоростью 26,74 км/ч! Напомню – Большая скорость серийного Т-26 тогда уже не превышала 30 км/ч и среднетехническая была значительно меньше.

В случае если само собой разумеется замерялась не на протяжении маленького рывка по шоссе! Но и на том самом совершенном шоссе, я совсем не уверен, что серийный Т-26 имел возможность шпарить на скорости близкой к большой все 655 км! Так как ему ещё и остановки для дозаправки необходимы!

Либо они не считаются?

В общем, имеется у меня подозрения, что с трансмиссией Т-26М также малость «поколдовали».

И в третьих, увеличивать скорость самоходки нам в принципе не очень-то и необходимо. Достаточно добиться, чтобы она не упала ниже уровня транспортных тракторов, каковые «сватали» новой буксируемой артиллерии. А это что-то около 25 км/ч.

А ещё, повысить удельную мощность возможно не только способом повышения мощности двигателя, но и уменьшением массы самой автомобили. У нас так как задача сделать не танк, а САУ, причём САУ не столько яркой артподдержки на поле боя, сколько легко самоходную гаубицу со характерным как раз гаубице «стилем работы»!

Вот и решили довести серийный мотор до его «законных» 98 л.с. пошаманить с трансмиссией, расширить эффективность совокупности охлаждения, а на каркас мало удлинённого корпуса Т-26 натянуть более узкую «шкурку» – вместо 15 мм вертикального бронирования ограничиться только 10-ю мм, покинув другое как имеется. На 174-ом з-де, по большому счету с 1937-го года употреблялись бронедетали, поставляемые Ижорским заводом только трёх толщин: 15, 10 и 6 мм. На САУ «номенклатура» уменьшается до двух, а боевая масса автомобили наряду с этим соответственно значительно уменьшается.

Благодаря этим «мероприятиям», обновлённая специально для серийного выпуска на шасси Т-26М САУ, с уверенностью, т. е. без перегрева и надрыва мотора ездила со скоростью 25 км/ч, преодолевала такие же как танк подъёмы, не опасаясь утраты гусянок, двигалась по уклонам, благодаря более широким гусеницам, владела существенно лучшей проходимостью.

Оружие так же намного усовершенствовали. Боекомплект гаубицы довели до 12 снарядов при 18 зарядах, а рядом с механиком водителем разместили стрелка-радиста с ДТ.

Все эти работы по совершенствованию СУ-5-2, каковые курировал лично Гинзбург, финансировались лишь по одной причине – солидная их часть проходила по статье «модернизация Т-26». Гинзбург сумел убедить скептиков, что совершенствование самоходки имеется ни что иное, как подготовка к выпуску Т-26 с быстро улучшенными чертями – чему мешало лишь одно событие – отсутствие мотора подходящей для танка мощности (98-сильного танку было не хватает).

Но, как утверждал хитрец Гинзбург, когда покажется таковой мотор – новая, замечательная версия Т-26 уже будет фактически готова. Останется только установить в танк новый двигатель (лошадей этак в 150-180) и обезопасисть его более толстой бронёй!

Такая «экономная» «модернизация» Т-26 с параллельной доводкой САУ управлению РККА понравилась, и никаких препятствий в работе не было. Деньги выделили и на новую подвеску и на планетарную КПП и на новые бортовые передачи – на всё, что посчитали хорошим копирования с того же чеха! Второй вопрос, что всё это в действительности неспешно возьмёт не Т-26, а самоходка!

То, что армии в действительности нужен принципиально новый танк, но промышленность, пока, просто не готова его создавать, Гинзбург параллельно пробовал намекнуть управлению, разрабатывая собственный толстобронный Т-111. Этот умелый танк, по задумке Гинзбурга, должен был олицетворять собой то, к чему обязаны стремиться и армия и промышленность. В успехе его опробований, умничка Гинзбург не сомневался.

(Созданный Гинзбургом первый коммунистический танк противоснарядного бронирования Т-111)

Сячинтову также было яснее ясного, что в случае если дела у Гинзбурга с его Т-111 отправятся прекрасно, то замечательный двигатель, новые усиленное бронирование и агрегаты возьмёт уже не никому не необходимый Т-26, а его превосходная СУ-5-2! В случае если, само собой разумеется, бюрократы не убьют её в зародыше второй раз! «Тьфу-тьфу-тьфу» и безотлагательно постучать по дереву!

Но, где её создавать, в случае если, скажем, Т-111 будет штамповать 174-й завод, производящий на данный момент Т-26? Ответ пришло мгновенно. И с ним Сячинтов устремился на приём к самому наркому обороны К. Е. Ворошилову.

Он конкретно пудрил мозги наркому, предлагая: до тех пор пока идут работы по глубокой модернизацией Т-26 (из которых по идее имел возможность бы оказаться совсем новый Т-126), вместо устаревшего и никуда уже не годного Т-26 на 174-ом заводе нужно массово производить модернизированную СУ-5-2, оттачивая технологический цикл – так как большинство новшеств в конструкции последней версии самоходки делается (якобы!) именно под перспективный модифицированный Т-26! В то время, когда же танк готовься к серии, запустить его в производство на 174-ом будет несложнее несложного!

Все новые элементы уже освоены! А прекрасно отработанное производство САУ перекочует на СТЗ – что по всем замыслам также должен был в далеком прошлом подключиться к выпуску Т-26, но по разным обстоятельствам, сдал армии всего одну маленькую партию танков.

Более того. Сячинтов предлагал потом сделать СТЗ головным заводом по производству и разработке САУ. Так как на успешном шасси модернизированной СУ-5-2 возможно и, возможно, кроме того необходимо сделать и самоходную зенитку, и дивизионную пушку, и шестидюймовую мортиру – т. е. осуществить целый задуманный им модельный последовательность! (по поводу мортиры Сячинтов само собой разумеется погорячился – САУ с ней неосуществима по той несложной причине, что те шестидюймовые мортиры в стране по окончании 35-го года серийно не выпускались.

Как и ПС-3 для АТ-1. А вот «ветхие-хорошие» 122 мм гаубицы обр.10/30 г. выпускаются много и будут серийно выпускаться аж до 1941 года и никакой недостаток артсистем СУ-5-2 в ближайщее время не угрожает).

Не будучи большим экспертом по танкам, Ворошилов, предварительно проконсультировавшись с Гинзбургом и Павловым, Сячинтова поддержал и на рубеже 38-39 г.г. самоходная 122 мм гаубица под маркой СУ-5М была официально принята на вооружение и запущена в серийное производство на 174-ом танковом з-де ВМЕСТО Т-26.

И, как это обычно у нас не редкость, уже по окончании того как СУ-5М начали массово сходить с конвейера, важные военные товарищи, прежде легко потребовавшие артсамоходов, глубоко задумались – а что, фактически, с ней, таковой хорошей, делать?

Для бригад укомплектованных БТ-7, она не хватает быстроходна. Пехота, которую поддерживали бригады Т-26, имела личные гаубицы. Бригад тяжёлых танков у нас не большое количество.

Наиболее хороший вариант применения «посоветовали» немцы. В каждой их пехотной дивизии было аж 36 лёгких гаубиц против 28 в отечественных стрелковых дивизиях. Отказываться в дивизиях от пушек для гаубиц отечественные стратеги категорически не хотели, а раздувать артиллерийские штаты и без того уже было некуда – два артполка стрелковой дивизии и без всяких дополнений превращали её из стрелковой в стрелково-артиллерийскую.

Исходя из этого, для важного и основное – своевременного усиления огневой мощи стрелковых дивизий на решающих направлениях, было решено начать формирование лёгких самоходно-артиллерийских бригад АРГК.

В каждой бригаде предполагалось иметь самоходно-артиллерийский полк в составе четырёх дивизионов по 12 СУ-5М (всего 48 автомобилей), дивизион 76,2 мм пушек на том же шасси (по типу Су-5-1), и зенитно-артиллерийский дивизион. Так же в бригаде предполагалось иметь мотострелковый батальон и роту средних бронеавтомобилей боевого охранения, моторизованный полк тылового обеспечения с автобатом, инженерно-сапёрным и ремонтно-восстановительным батальонами.

Отдельные роты: штабная, связи, корректировки и инструментальной разведки, санитарно-эвакуационная, химической защиты и т. д.

Со временем, бригаду предполагалось дополнить моторизованным полком тяжёлых миномётов, дивизионом буксируемых скоростными артягачами, новых, 107 мм пушек, самоходным противотанковым дивизионом на шасси СУ-5М и вторым зенитным дивизионом.

Всего в течение 39-41 г.г. планировалось организовать по одной таковой бригаде в каждом округе.

Но, всё сильно поменялось существенно раньше. Вначале, одна такая, ещё не до конца организованная бригада навела шороху на Халхин-Голе. При её яркой помощи, танковая бригада, укомплектованная БТ практически втоптала в грунт японцев в районе горы Баин-Цаган, продемонстрировав пример умелого сочетания мощи артогня натиска и самоходок быстроходных БТ.

Показавшись совсем неожиданно и стреляя по большей части с открытых позиций по настильным траекториям, СУ-5М потрясли японскую оборону, обеспечив успех танковой атаки и быстро уменьшив её вероятные утраты.

А в 1940-ом году, подивившись на удачи мехчастей немцев, принимается ответ о формировании замечательнейших механизированных корпусов. Но, в данной АИ не таких, как в РИ. Механизированный корпус должен был состоять не из двух танковых и одной моторизованной дивизий при тысяче с лишним танков (ИМХО – совсем сумасбродное скопище!), а только из двух моторизованных дивизий (250 танков в каждой: 200 главных (развитие Т-111 запущенное в серию в начале 39-го на 183 з-де и в начале 40-го на 174-ом) в четырёх батальонах ТП и по роте плавающих, инженерных и огнемётных) и одной самоходно-артиллерийской бригады (60 САУ).

Всего, в 40-41 г.г. планировалось организовать 10 таких МК.

К неудачам, возможно отнести попытку перевооружить самоходку модифицированной гаубицей обр. 38 г. От данной идеи было нужно отказаться, потому, что ствол с затвором 122 мм гаубицы М-30 весил 722 кг, против 420 у ветхой гаубицы обр. 10/30 г. А ведь соответственно весу его реакции и ствола при выстреле, подбирается вес других элементов орудия и качающейся части, и механизмов наведения, и лафетной установки.

В сумме, орудие получалось тяжелее более чем на полтонны! И это притом, что армейским весьма хотелось ещё расширить и боекомплект и бронезащиту! Не меняя двигателя? (а с новым движком произошёл-таки реальноисторический облом). Щас! Несложнее было продолжать в ограниченных количествах выпуск ветхой гаубицы.

В общем, никаких трансформаций в конструкции до самого начала войны не случилось.

Только благодаря введению дополнительной наружной боеукладке на крыше передней части автомобили, возимый БК удалось довести до 20 выстрелов.

Но пара изменилась тактика.

Изначально, бригада лёгких артсамоходов приписанных к АРГК придавалась стрелковому корпусу на очень серьёзном направлении и тот, уже по собственному усмотрению, поддерживал ту ли иную дивизию, намерено выделяемыми для этого дивизионами. В случае если предстояло прорвать оборону соперника, вся бригада могла быть быстро сконцентрирована на узком участке прорыва. БК мал и отстреляться и уйти САУ имели возможность успеть фактически ничем не рискуя.

А для корпуса – тем более стрелковой дивизии – это была значительная помощь.

В составе МК, бригада действовала в принципиально другом ключе. Как мы знаем, МК должны были вводиться в уже готовый прорыв. Но, осуществить прорыв на всю глубину обороны соперника было не так-то легко.

Исходя из этого, первой задачей бригады, было содействие в совсем прорыве обороны – уже силами МК, в то время, когда действия разворачиваются уже в глубине размещения соперника и помощь простой артиллерии очень проблематична.

Для этого, 4 дивизиона гаубичных самоходок бригады употреблялись парами на узком участке. Выдвинувшиеся два дивизиона скоро отстреливались по вражине с закрытых позиций и срочно уходили, не ждя в то время, когда их накроют контрбатарейщики соперника. Два вторых дивизиона осуществляли конкретно сопровождение танков и мотопехоты, двигаясь чуть сзади них и ведя настильный пламя – благо соперник пренепременно сосредоточит собственный пламя на танках.

Наряду с этим, сама разработка стрельбы была таковой: при залповом огне, хоть по конкретной цели, хоть по площадям, вначале шла пристрелка. На это выделялось 4 полных залпа каждой батареи. Позже, батареи переходили на пламя сокращёнными залпами. Т. е. одна из самоходок попеременно залп пропускала.

На 16 оставшихся выстрелов, соответственно получалось 4 пропуска.

Так, имея изначально всего 20 снарядов в БК на САУ, 4 расходовались на пристрелку и 12 на яркую обработку цели. «Сэкономленные» на пропусках залпов 4 боеприпаса в каждой САУ являлись неприкосновенным запасом на случай непредвиденных неприятностей с доставкой БК и неожиданного трансформации обстановки.

Допускалась стрельба по окончании пристрелки в беглом режиме в случае если БК подавался конкретно с автомобили подвозчика снарядов. А вот заблаговременно выкладывать БК второй-третьей очереди около САУ на грунт категорически воспрещалось – мобильная артиллерия неизменно должна быть готова поменять позицию.

Летом 41-го, бригады САУ весьма достойно продемонстрировали себя, оказывая помощь моторизованным дивизиям. Надёжная ходовая и замечательная артчасть разрешали наносить неожиданные удары, расчищать путь пехоте и танкам, а вдруг нужно – закрывать их отход и скоро ретироваться.

В том же 41-ом, на шасси СУ-5М был развёрнут выпуск противотанковых САУ, вооружённых замечательной 57 мм ПТП. По дивизиону таких САУ включили в состав каждой бригады, которых, кстати, к Январю оставалось уже не большое количество.

В наступающем 42-ом году, единственным производителем СУ-5М остался СТЗ (хоть в данной АИ Питеру и не угрожала блокада, однако 174-й завод, где параллельно собирали и новые старые самоходки и танки, убыл в эвакуацию, а в том месте, производил уже лишь танки), что по отсутствию снятых с выпуска гаубиц старого типа, всецело перешёл на сборку САУ в противотанковой версии, взявшей чуть более развитую бронезащиту (за счёт отказа от сошника) и увеличенный с 15 до 30 гр. сектор обстрела без поворота автомобили (за счёт понижения угла ВН).

(Оригинал в трёх проекциях)

122 и 152-мм гаубицы, М-30 1938 года, Д-1 1943 года

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: