Черный день аргентины

Выкладываю на сайт занимательные статьи из жж одного из ведущих русских историков авиации глубокоуважаемого Вячеслава Кондратьева.

Сейчас, 22 сентября, исполнилось ровно 150 лет сражению при Курупаити – одной из самых масштабных битв Южной Америки и наибольшей победе парагвайцев в Великой войне. Но данный успех не принес им неспециализированной победы, а только продлил на год агонию Паргагвая, вступившего в неисправимую схватку с двумя самые мощными державами континента.

Главноком объединенной армии антипарагвайской коалиции, президент Аргентины Бартоломео Митре 13 сентября 1866 года прибыл в сравнительно не так давно отбитый у парагвайцев форт Курусу. Армия насчитывала 17 тысяч бойцов: восемь тысяч бразильцев и девять тысяч аргентинцев. В грядущем наступлении ключевая роль отводилась аргентинскому контингенту.

Возможно, это разъяснялось не только тем, что он был более бессчётным, но и тем, что Митре желал дать своим воинам возможность отличиться, а заодно – продемонстрировать бразильцам, что аргентинцы, каковые раньше пребывали на вторых ролях, также могут вести войну.

Штурм парагвайской оборонительной линии, сооруженной недалеко от посёлка Курупаити, был намечен на 17 сентября, но тут в замыслы союзников вмешалась “небесная канцелярия”. Вчера ночью начался сильный ливневой дождь, шедший без перерыва четверо дней. Наступление было нужно отложить и ожидать, в то время, когда распогодится.

21-го ливень, наконец, закончился, и атаку прописали на следующий сутки. В 7 часов утра 22 сентября, в соответствии с разработанным Митре замыслом, началась бомбардировка. Потому, что полевой артиллерии у союзников было мало – всего 13 трофейных пушек, сокрушить вражескую оборону поручили морякам, сравнительно не так давно сыгравшим решающую роль во взятии Курусу.

Но замысел не учитывал того, что в двухдневной бомбардировке форта бразильские броненосцы израсходовали практически целый боекомплект, а новых снарядов им подвезти опоздали. К тому же, на позициях Курупаити парагвайцы благодаря глубоким блиндажам были значительно лучше защищены от бомб и ядер, чем в недостроенном форте. За два часа бразильская эскадра произвела приблизительно 500 выстрелов, опустошив собственные снарядные погреба, но ущерб от обстрела был минимальным.

Однако, когда умолкли пушки, союзные армии под звуки горнов и барабанный бой двинулись в наступление. На левом фланге побатальонно наступали 2-я и 3-я бразильские бригады, в центре – 1-я и 4-я аргентинские дивизии, а на правом фланге – 7-я и 8-я аргентинские бригады. Наряду с этим лишь бразильцам предстояло выполнить целый путь до вражеских упрочнений по суше, аргентинцам же приходилось форсировать вброд лагуну Мендес.

Демонстрируя благородство перед союзником, Митре возложил на собственных солдат более тяжёлую задачу.

Кроме ружей, многие воины несли сделанные из верёвок и жердей штурмовые лестницы. Им довольно легко, не смотря на то, что и не без утрат, удалось занять передовую траншею, но дальше аргентинцев ожидал неприятный сюприз. Лагуна, глубина которой в большинстве случаев не превышала метра, от дождей разлилась, став значительно шире и глубже.

Зайдя в воду, воины нащупывали ногами топкое дно, погружаясь вначале по колено, позже – по пояс, после этого – по грудь, а глубина продолжала расти. Наряду с этим парагвайцы из-за бруствера осыпали их пулями.

Аргентинцы из правофланговых бригад, нападавшие на самом глубоком участке, осознали, что форсировать лагуну им не удастся. Они ринулись обратно к берегу, на котором скапливалось под огнем все больше их товарищей, не знавших, что делать. В центре, где наступали 1-я и 4-я дивизии, глубина была меньше, и атакующим удалось пересечь водную преграду. Заметив это, воины с правого фланга устремились В том же направлении.

Около участков, где переправа была вероятна, скоро собралась громадная масса людей. Стреляя в нее, парагвайцам кроме того не приходилось прицеливаться, практически любая пуля и без того обнаружила собственную жертву.

Не обращая внимания на утраты, аргентинцы настойчиво шли вперед, но очередная заминка появилась перед засеками. Перелезать через них с лестницами и ружьями было продолжительно и тяжело, а парагвайцы стреляли уже с совсем близкой дистанции, причем к ружейной пальбе добавились опустошительные залпы картечи.

Кое-как преодолев завалы, воины прыгали в ров и напарывались на колья, скрытые под заполнившей его дождевой водой. И однако многим удалось достигнуть вала, однако тут стало известно, что наспех сделанные перед штурмом лестницы – через чур маленькие, к тому же они обычно ломались, не выдерживая людской веса. Тех же, кто настойчиво карабкался вверх, парагвайцы сбрасывали обратно в ров выстрелами и штыками в упор.

Бразильцам на левом фланге было нужно немногим легче. Отведенный им для наступления перешеек между лагуной и рекой превратился в раскисшую жижу, в которой ноги вязли по щиколотку. Воинам было нужно не бежать, а медлительно брести в наступление, воображая собой хорошие мишени. Дойдя до завалов и утратив в них десятки человек, бразильцы кроме того не стали форсировать ров, а побежали назад, в случае если возможно назвать бегством ковыляние по болоту.

Парагвайские пули еще долго били им в поясницы.

Митре непрерывно приобретал доклады об огромных и непрерывно растущих утратах, но он никак не желал согласиться с неудачей. Замечая за битвой в подзорную трубу, он видел, что в центре его воины, преодолев все преграды, настойчиво лезут на вал, а на бруствере уже мелькнул бело-светло синий аргентинский штандарт, действительно, сходу пропал, а на его месте снова взвился красно-бело-светло синий флаг Парагвая.

В надежде переломить обстановку Митре в 13.00 отправил в наступление собственный “золотой резерв” – 2-ю пехотную дивизию добровольцев Буэнос-Айреса. Выполненная патриотизма столичная молодежь в новеньких темно-светло синий мундирах – элита аргентинской армии, среди которой было много отпрысков аристократических семей, отважно устремилась вперед по заваленному трупами и залитому кровью полю.

Первые последовательности атакующих смело картечью, но остальные, перебравшись через ров и завалы, ставший совсем небольшим от заполнивших его тел, стали карабкаться по откосу. Часть воинов, укрывшись за древесной баррикадой, начала отстреливать парагвайцев, каковые вели пламя из-за бруствера. Это разрешило нескольким десяткам аргентинцев подняться на вал и снова установить в том месте флаг, но их тут же опрокинули и скинули вниз штыковой атакой.

Скоро в ставку Митре прискакал очередной курьер, доложивший, что 2-я дивизия разбита и не в силах продолжать бой. У генерала в резерве оставались еще пара аргентинских батальонов и бразильская бригада, но отправлять и их на верную смерть уже не имело смысла. В 16.00 Митре приказал горнистам трубить сигнал к отступлению, не смотря на то, что в этом не было потребности – выжившие участники штурма возвращались самостоятельно, без приказа.

Парагвайцы их не преследовали, не смотря на то, что у Диаса была настоящая возможность воспользоваться моментом и перевоплотить собственный успех в успех. Ударив всеми силами в пояснице отступающим аргентинцам, он имел шанс наголову разгромить неприятеля, отбить захваченную в Курусу артиллерию, а вероятно и сам форт. Этому содействовало отсутствие снарядов у бразильского флота, что уже не имел возможности оказывать огневую помощь наземным армиям.

Но полковник предпочел “синицу в руках”, послав собственных людей не в атаку, а на сбор трофеев. Вместе с амуницией и оружием парагвайцы собирали на поле боя всё, что воображало хоть какую-то сокровище, без стеснения раздевая догола трупы вражеских солдат и офицеров.

Обнаруженных поле аргентинцев тяжелораненых и боя бразильцев они бессердечно добивали, легкораненых уводили в плен, а останки убитых неприятелей – сбрасывали в реку, по которой их несло течением мимо форта Курусу и бразильской эскадры. Разумеется, это делалось не только из-за нежелания рыть могилы, но и для психотерапевтического действия на неприятеля.

Штурм “линии Диаса” примечателен тем, что при его подготовке были совершены, пожалуй, все неточности, какие конкретно лишь возможно совершить в создавшейся обстановке. Перед атакой не проводилось ни разведки местности, ни полноценной бомбардировки, ни инженерного обеспечения. Заготовка обычных штурмовых перекидных мостиков и лестниц для преодоления рва намного повысила бы шансы на успех, а своевременный подвоз снарядов для флота разрешил бы ему оказать куда более действенное действие на соперника.

Кроме этого неясно, из-за чего Митре отправил солдат в наступление по ставшей практически непроходимой из-за многодневных дождей территории, не ждя, в то время, когда почва просохнет, а в лагуне спадет уровень воды. Быть может, его поспешность разъяснялась опасением, что в связи с наступлением сезона дождей затяжные ливни смогут возобновиться.

Не смотря ни на что, попытка штурма обошлась альянсу весьма дорого. Аргентинцы, по информации из официальных источников, утратили 983 человека убитыми и 2002 – ранеными. Многие знатные женщины Буэнос-Айреса надели траур по братьям и погибшим мужьям, а вице-президент страны, аргентинский посол и министр просвещения в Соединенных Штатах лишились собственных сыновей.

Бразильцам авантюра Митре обошлась в 408 убитых и 1338 раненых. Так, совокупный урон альянса, в соответствии с официальным сводкам, превышал 4700 человек. Неофициальные оценки были значительно выше.

Кое-какие источники именуют цифры в 8000 а также 10 000 убитых и раненых союзников, но это явное преувеличение. Тем более, что парагвайские утраты на этом фоне были полностью ничтожны – всего 23 убитых и 79 раненых.

По окончании для того чтобы нокдауна союзная армия на долгое время потеряла наступательную свойство и боевой дух, а в то время, когда вести о утратах достигли аргентинской глубинки, в том месте вспыхнули антипрезидентские бунты, чуть не приведшие к свержению Митре. Для их подавления кроме того было нужно снимать войска с фронта.

Еще одним результатом трагедии при Курупаити стало обвальное падение авторитета аргентинского фаворита среди союзников. Бразильский генерал де Суза саркастично заявил в офицерском кругу, что Митре, быть может, наделен многими талантами, но лишь не полководческим, а потому ему нужно держаться подальше от армии и от фронта. Подобные едкие высказывания допускал и генерал Полидоро.

Очевидно, Митре докладывали об этих беседах, и они очень сильно его злили. Не смотря на то, что, в глубине души президент осознавал, что насмешки во многом честны и что он в намного большей мере политик, нежели полководец, согласиться с подобным отношением он не имел возможности. В отношениях между союзниками появилась глубокая трещина, угрожающая расколом коалиции.

Определив об этом, бразильский император быстро погасил конфликт, назначив 10 октября новым командующим бразильской армией 63-летнего генерала, носившего дворянский титул герцога де Кашиаса и долгое аристократическое имя Луиш Алвиш ди Лима э Силва. Данный умелый полководец, ветеран нескольких войн владел непререкаемым авторитетом в бразильской армии, да и многие аргентинцы относились к нему с уважением.

Дабы еще более повысить его статус император произвел Кашиаса в маршалы; так, герцог стал обладателем самого большого воинского звания среди союзников. Митре для неспециализированного дела было нужно дать согласие с тем, что прибывший 18 ноября в Туюти де Кашиас взял на себя руководство объединенной армией и планирование грядущих боевых операций.

В общем, поражение при Курупаити стало для альянса самой важной В первую очередь войны проверкой на прочность. Но оно не уничтожило единство коалиции и не сломило упорства бразильского и аргентинского управления в их рвении довести войну до победного финиша.

Но, пока что, победителями ощущали себя парагвайцы. Хосе Эдвиго Диас стал национальным храбрецом и одной из самый почитаемых в стране фигур. По популярности он уступал лишь Лопесу, что наградил его орденом и устроил в Умаите пышный банкет в его честь.

Но звездный час полковника был маленьким, как и его жизнь. 7 февраля 1867 года Диас решил лично учавствовать в разведывательном рейде на каноэ по реке Парагвай. Неосмотрительно подплыв через чур близко к вражескому флоту, он взял пулевое ранение в ногу от стрелка с бразильского корабля. В военного госпиталь ногу отрезали, но доктора не смогли не допустить заражения крови и через пара дней храбрец Парагвая погиб в возрасте 32 лет.

Незадолго до этого президент лично посетил Диаса и заявил о краже ему генеральского звания, но метавшийся в бреду полковник его уже не слышал…

Разрез оборонительного вала линии Курупаити.

источник: http://vikond65.livejournal.com/539329.html

ЧЁРНЫЙ ДЕНЬ 4 (2017) РУССКИЕ БОЕВИКИ 2017 И КРИМИНАЛЬНЫЕ ФИЛЬМЫ

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: