Большое лунное надувательство часть 2

Среда, 26 августа 1835, утренний выпуск.

Между Рабочими группами по установлению координат долготы, принадлежавшими соответственно Англии, Австрии и Франции уже некое время шла переписка, целью которой было договориться об уточнении таблиц координат долготы в Южном полушарии, каковые по собственной точности большое количество уступали соответствующим таблицам для Северного. Самое благоприятное вывод, сложившееся у английской рабочей касательно глубоких знаний и нового телескопа, свойственных его изобретателю, склонили правительство к мысли воспользоваться его одолжениями для наблюдения прохождения Меркурия по солнечному диску, каковое должно случиться 7 ноября этого года, с 7 часов 57 мин. 55 секунд пополуночи впредь до 8 часов 12 мин. 22 секунд астрономического времени будет фактически нереально замечать в Северном полушарии.

Местом, откуда в аналогичных случаях европейские астрологи ведут наблюдение прохождения по солнечному диску Меркурия либо Венеры, в большинстве случаев выбирается мыс Хорошей Надежды, ввиду того, что для Венеры в последний раз подобное событие случилось во второй половине 60-ых годов восемнадцатого века, следующее же ожидалось не ранее чем в 1874, тщательное наблюдение за прохождением Меркурия, каковое событие происходит намного чаще, представлялось только серьёзным как для астрономии, так и для навигации. Для последнего, очень нужного мастерства, прохождения через солнечный диск Меркурия практически так же ответственны, как подобные события для Венеры, тогда как наблюдения прохождения по солнечному диску последней планеты играются особенно ключевую роль в правильном определении величины солнечного параллакса и благодаря тому расстояний любой из планет до солнца, тогда как при прохождении Меркурия при правильном определении точки пересечения его собственной орбиты с солнечной, независимо от параллакса отечественного светила, возможно выяснить Луны и параллакс Земли; каковые наблюдения воображают особую важность при определении по солнцу долготы. Мыс Хорошей Надежды представляется в этом отношении самым подходящим местом для наблюдений во всем Южном полушарии.

Экспедиция, посетившая Перу около середины прошлого столетия, и ставившая себе задачу во взаимодействии с другой, отправленной в Лапландию, выяснить подлинную форму Почвы, поняла, что действие горных цепей на их инструменты выяснилось столь сильным, что подвес, бывший частью одного из их самых громадных инструментов отклонился от прямой линии на семь либо восемь угловых секунд, тогда как плоскогорья у мыса Хорошей Надежды равняется завлекают исследователей чистотой и отсутствием возвышенностей и прозрачностью воздуха, могущих затруднить обзор. Господин Джон Гершель, так, не только с громадным удовлетворением воспринял собственный новое назначение, но и внес предложение начать экспедицию как минимум годом ранее, дабы иметь в своем распоряжении запас времени, нужный для заблаговременной доставки к месту тяжелого и сложного оборудования, без риска что-либо поломать либо повредить, так же как воспользоваться случаем для пополнения знаний о созвездиях Южного неба.

Эти условия были срочно приняты, и завершив нужные изготовление, он отплыл из Лондона 4 сентября 1834 г., в сопровождении д-ра Эндрю Гранта, лейтенанта Драммонда из Королевских инженерных частей, участника Королевского большой команды и Астрономического общества, составленной из лучших экспертов по механике, каковых лишь нашли в Англии. По окончании продолжительного и достаточно приятного путешествия, они наконец прибыли на место и срочно принялись за установку и доставку сопутствующего оборудования и линз к заблаговременно предназначенного для этого места, которое воображало собой высокое и достаточно широкое плоскогорье, около 35 миль к северо-востоку от Кейптауна, и которым, как уверяют, воспользовался в 1750 г. Лакай для вычисления бесценных для науки таблиц солнечного склонения, выяснив так длину меридиана, и сделав тем самым громадный ход вперед в вопросе правильного определения величины солнечного параллакса по Марсу и Луне. Наняв две бычьи упряжки по восемнадцать голов в каждой, господин Джон по окончании четырех дней поднялся на плоскогорье и посредством нанятых для того голландских буров, принялся устанавливать громадный телескоп.

Неспециализированный замысел этого сооружения большей частью был похожим то, как телескоп Гершеля устанавливался в Англии, за тем исключением, что фундамент, представлявший собой кирпичную кладку, был заменен на параллельно проложенные на древесном основании круговые металлические рельсы, так что возможность выезда либо скорее въезда, осуществляемого с внешнего рельса разрешала осуществлять контроль поворот внешней структуры, вольно перемещавшегося по ним по направлению к внутреннему рельсу, на котором со своей стороны устанавливались линзы, попеременно к каждому из пребывавших между ними рельсов. Диаметр меньшего из кругов составлял двадцать восемь футов, размер громаднейшего отечественный обозреватель, к сожалению, забыл обозначить, при том, что его возможно попытаться примерно вычислить, забрав за базу угол падения, создаваемый линзой, и площадь, занимаемую обсерваторией в целом.

Последняя воображала из себя древесное строение площадью в пятьдесят квадратных футов, той же высоты, с трубами и плоской крышей для оттока дождевой воды, сделанными из листовой меди. Со стороны, где находится линза, находится отверстие в четыре фута в диаметре, предназначенное для сбора световых лучей, и еще одно проделанное с той же целью уже для меридиональных наблюдений.

Линза в древесной оправе, поддерживаемая с каждого угла бронзовыми зажимами подвешена по прямой оси между двумя колоннами, имеющими практически ту же высоту как и известный квадрант Улугбека, в котором предполагалось сто пятьдесят футов. Сверху и снизу всю конструкцию поддерживают пара крестовин и диагональных скреп; между ними находится двойной кабестан, предназначенный чтобы передвигать линзу по вертикали из нижнего положения до высоты, требуемой фокальным расстоянием, тогда как она обращена к меридиану и передвигать ее вверх и вниз на требуемую высоту. Для узкой регулировки данной последней операции помогает громадный двойной секстант, соединенный и передвигаемый в один момент с основной осью линзы, поделённый соответственно на угловые градусы, секунды и минуты, тогда как горизонтальные круги в лаборатории кроме этого делятся на 360 градусов окружности, любой из что дополнительно дробится на 60 секунд, так что в общем и в целом инструмент владеет надёжностью и точностью самого совершенного теодолита.

Лишенный трубы телескоп соединяется с обсерваторией при помощи двух горизонтальных рулей, проходящих под полом строения и соединенных с круглым основанием колонн, придавая так линзе положение, перпендикулярное фактически месту для наблюдателя, снабжая ей ровное и в то время легкое перемещение. Помимо этого, при помощи этих рулей, домкрата и лебёдки, место для наблюдателя перемещается в любое положение относительно колонн, как того может настойчиво попросить работа, при том, ввиду того, что пребывав в ближайшем к колоннам положении при угловом расстоянии около 15 градусов к меридиану, наблюдения посредством громадной линзы становятся затруднительными и потому наблюдатель дополнительно обеспечивается отличным телескопом громадной разрешающей свойстве, выстроенным когда-то Гершелем-старшим, благодаря которому возможно вести наблюдения кроме того при самом малом угловом расстоянии. Само изображение, отбрасываемое на пол либо стенке обсерватории приобретало размер около 50 футов, и соответственно, ввиду собственной круглой формы, неспециализированную площадь около 1875 футов.

Для осуществления правильных поворотов в горизонтальной плоскости, употреблялось усовершенствованное изобретение лейтенанта Драммонда, по праву носящее его имя – посредством колес, на которых размешалось место наблюдателя и удерживающее линзу оборудование, причем облегчение их перемещения обеспечивалось шарикоподшипниками, заключенными в патентованные корпуса, заполненные маслом, так что мускульной силы одного человека, приложенной к ручке одного руля хватало, дабы передвинуть всю структуру по рельсам, два человека требовалось, дабы посредством лебедки передвинуть место наблюдателя к основанию колонн. Оба этих перемещения на данный момент осуществляются самодвижущимся механизмом, находящимся под управлением одного человека, причем посредством остроумного устройства возможно с точностью до дюйма выяснить перемещение вперед либо назад.

Мы уделяем столько внимания телескопу Гершеля-младшего не только ввиду того, что полагаем эту машину самым выдающимся устройством, сооруженных руками ученых как в нынешние так и в прошлые времена, и вследствие того что полагаем объяснение принципа его возможностей и устройства совсем нужными чтобы подготовить читателя к восприятию тех немыслимых для людской знания результатов, каковые с его помощью удалось взять. Установка была полностью завершилась во второй половине декабря, в то время, когда пара громадных рефлекторов, предназначенных для микроскопа, наконец, прибыли из Англии и в течение первой семь дней января следующего года введены были в эксплуатацию.

Полная секретность, окружавшая его разработку, изготовление и установку, и конечную цель, для которой он создавался, не меньше строго выдерживалась в течение нескольких месяцев, с единственной целью скрыть достигнутые с его помощью немыслимые результаты. Будь обстоятельством того определенный скептицизм английского правительства касательно обещанных великих открытий, каковые якобы сделаны будут с его помощью, либо напротив, желание понадежней скрыть их от посторонних глаз , пока эти результаты не станет вероятно предъявить во всем блеске к вящей славе короны и нации, находившихся у их истоков, вопрос, дать ответ на что мы с точностью затрудняемся. Но точно возможно заявить, что коронованные покровители отечественного астролога обязали его самого и его друзей выполнять чуть ли не секретность и масонскую таинственность, впредь до того, как следствия величайшего опыта будут официальным методом доведены до сведения правительства.

Соответственно, всю землю оставался в полном неведении касательно его самого и его экспедиции впредь до того времени, как пара месяцев назад как о том было заявлено в научных изданиях Германии, господин Джон Гершель на мысе Хорошей Надежды написал письмо на имя королевского астролога Вены, уведомляя его о очень важном событии как то, появлении кометы предсказанном на 1835 год, которая, как надеется, пронесется столь близко к дрожащему от кошмара Земному шару, что мы возможно, услышим гул вырывающегося из нее пламени, либо же напротив, промчавшись по иному следу, ни единым волоском из собственного хвоста не заденет отечественные охотничьи угодья. Не осознавая, что подвигло его на столь уверенное и недвусмысленное заявление, ученые мужи Европы, отнюдь не посвященные в его тайну, отнеслись к его «пророчеству с отсрочкой», как срочно назвали его открытие, с насмешками и недоверием, требуя от него дополнительных подтверждений этих и иных сделанных им предсказаний.

НОВЫЕ ОТКРЫТИЯ КАСАТЕЛЬНО ЛУНЫ

Впредь до 10-го января по большей части проводились наблюдения звезд, видимых из Южного полушария, причем не без помощи водородных рефлекторов, удалось открыть множество новых, ранее туманностей и неизвестных звёзд.

Но, мы отложим рассказ о них, каковым его предоставил отечественный обозреватель впредь до будущих выпусков газеты, тогда как не будем более скрывать от отечественных читателей те как правило поразительные и неожиданные открытия, каковые были сделаны при наблюдениях Луны. Из тех же мыслей мы опускаем тут математические выкладки, приведенные д-ром Грантом и выполненные сэром Джоном Гершелем с целью коррекции для лучших сейчас таблиц лунного склонения в тропиках, и синодических таблиц, на информации, содержащейся в которых зиждутся большая часть из существующих селенологических теорий.

Было около половины 10-го вечера, в ночь с 10 на 11 января, в то время, когда до середины второй Лунной четверти оставалось четыре дня, в то время, когда астролог подготовил собственный инструмент для наблюдения ее восточной части, освещенной солнцем. Для наблюдения употреблялась вся неимоверная мощь его телескопа, для преобразования же фокального изображения употреблялось около половины возможностей микроскопа.

Полученный посредством последнего итог передавался на экран, всю ширь которого на данный момент занимал различимый до небольших подробностей, очень реалистического вида пейзаж, складывавшийся из базальтовых скал зеленовато-коричневого цвета, ширина этих образований, как возможно было делать выводы по их изображению на экране равнялась около двадцати восьми дюймов. На этом первом изображении не видно было ни мельчайших следов растрескивания, при том, что спустя пара секунд экран высветил ступенчатого вида образование, сложенное по ширине из пяти либо шести колоннообразных скал, гексагональных по форме, соединенных методом напоминающим базальтовые формации Стаффы. Обрывистый, ступенчатый склон этого образования сплошь зарос темно-красными цветами практически неотличимыми, по словам д-ра Гранта от Papaver Rhoeas либо попросту дикого мака, растущего на полях подлунного мира; таковым предстал перед глазами людей первый объект живой природы, найденный на чужой для нас планете.

Скорость, с которой поднималась над горизонтом Луна либо вернее, скорость дневного вращения Почвы, составляющая пятьсот ярдов в секунду, никоим образом не разрешила бы замечать объекты столь малые по размеру, не будь в распоряжении астролога столь великолепно отрегулированного механизма, машинально устанавливающего в соответствии с показаниями секстанта высоту линзы, при том что механизм продемонстрировал себя в работе столь безукоризненным, что для наблюдателей не составляло ни мельчайшего труда держать в поле зрения облюбованный объект столь продолжительно, сколь они считали нужным. Данный образчик лунной растительности, что им довелось замечать, позвал со своей стороны к судьбе вопрос столь интригующий, что никто не хотел откладывать его ответ в продолжительный коробку.

В действительности, в случае если делать выводы по растительности, выходило, что Луна владеет воздухом сходной с земной, и талантливой поддержать существование организованной материи, а следовательно, как возможно было предположить, и животной жизни. Базальтовые скалы, нависавшие сверху над равниной плыли через экран, тремя последовательностями опоясывая последнюю, в то время, когда за ними показались еще два кольцевых склона, отличавшиеся необычной красоты оттенком зеленого.

За ними показывалось еще одно образование примерно той же высоты, у подошвы которого им к большому собственному удовлетворению, удалось рассмотреть что-то невиданное ранее – лунный лес. «Эти деревья, говорит д-р Грант, каковые мы замечали в течение десяти мин., все относились к одному и тому же виду, и не походили ни на что мною ранее виданное, за исключением, пожалуй, тиса, какой не редкость, растет на британских кладбищах – между ним и этими деревьями наблюдалось определенное сходство. На экране показалась после этого плоская зеленая равнина, ширина которой, в случае если делать выводы по круговым отметкам на экране, составляла более чем полмили, после этого показалось изображение леса из стройных елок, столь безукоризненных, каковых мне лично ни при каких обстоятельствах не приходилось встречать в горах, откуда я родом».

Насытившись зрелищем вечно тянущегося елового леса, мы быстро понизили повышение микроскопа не трогая, но, рефлекторов, срочно увидев к тому же, что изображение само собой сместилось вниз по склону покрытому структурами очень разнообразного и красивого характера, и сейчас были на берегу озера либо внутреннего моря, размеры и местонахождение которого мы не могли выяснить кроме того примерно из-за через чур громадного повышения. Разрешив войти в движение ахроматические линзы, владевшие не сильный разрешением из всех, каковые у нас имелись, мы узнали, что водная гладь, берег которой попал в поле зрения отечественного телескопа, была частью моря Моря Туч, открытого Рикколи, из чего мы заключили, что вместо того, дабы вести наблюдения за восточной частью планеты, считая от центрального меридиана, некая погрешность в механизме подъема громадной линзы, сместила отечественное поле зрения практически что к линии экватора.

Но же, ввиду того, что на Луне весьма интересно все, мы же не ставили перед собой определенной цели в наблюдении тех либо иных местностей, и более того, в любую секунду имели возможность возвратиться к ранее заданным координатам, мы снова нацелили собственные чудесные линзы для продолжения наблюдений над берегами Моря Туч. Из-за чего Рикколи присвоил ему подобное наименование, мне неизвестно, если не высказать предположение, что он так пробовал поднять на хохот Клеомеда, по причине того, что кроме того ангелы не могли бы избрать для себя более эргономичной местности для увеселительного путешествия. Сверкающий под солнцем белый песчаный пляж, окруженный со всех сторон похожими на замки либо крепости гора, сложенные, по всей видимости, зеленым мрамором, сменявшимися расщелинами, каждые две либо три много футов разрывавшими их цепь, гротескного вида меловыми и гипсовыми глыбами, увенчанными на вершинах рощицами жавшихся друг к другу неизвестных деревьев – все это медлительно проходило через экран перед отечественными глазами, пока у нас не захватило дух от восхищения.

Вода, кроме этого видимая в поле зрения телескопа, отливала синевой, как то не редкость у океанских глубин, и вскипала пеной, обрушиваясь на кромку пляжа. Очень высокие приливы покинули собственный след на горах отстоявших от кромки берега более чем на сто миль; но при том, как хватало глаз, при всем прихотливости и разнообразии пейзажа, мы не сумели подметить ни мельчайших следов животной судьбе, безотносительно к тому, как мы увеличивали либо напротив уменьшали поле зрения отечественного телескопа.

Господин Холмс, но же, поспешил выяснить пара белых объектов округлой формы, которых мы увидели рядом в глубине пещеры, как громадных cornu ammonis (аммонитов) мне же они показались легко большими гальками, окатанными приливом. Отечественные упорные розыски животной судьбе не дали ни мельчайшего результата.

Прошло около двух часов, в течение которых мы успели со всей тщательностью изучить достаточно громадную площадь, поверхность которой большей частью отличалась хаотичным характером, что очевидно сказало о вулканическом влиянии, открыв вскользь еще пара разновидностей растительных форм, не говоря уже лишайниках, росших везде в огромных количествах. Д-р Гершель внес предложение убрать линзы, как кинуть взор на уже замеченное с высоты птичьего полета и потом заняться наиболее значимыми равнинами, из ранее известных астрологам, что, возможно, скорее имело возможность оказать помощь в обнаружении живых существ и тем самым окончательному желаемому результату по окончании первой ночи наблюдений. Вынув линзы, что никоим образом не поколебало изумительной ясности видения отечественных рефлекторов, мы, как и следовало из расчетов, определили, что площадь наблюдения составила около двадцати пяти миль лунной поверхности, при разрешении равняется при точности контуров и величине небольших подробностей, с каковой возможно видеть земной объект на расстоянии двух с половиной миль, оптический феномен, о котором обращение намерено отправится в приложении под номером 5. Это краткое наблюдение порадовало нас еще более красивыми пейзажами, и не обращая внимания на существенно возросшую скорость, с которой двигалась на экране картина, привело в состояние восхищения.

Пара из уже поименованных равнин, окруженных величественными буграми столь идеальной конической формы, что они казались скорее делом рук людских, чем природными образованиями, промелькнули через экран перед тем как мы сумели достаточно их разглядеть, но в какой-то момент отечественное бросилась в глаза резкая смена пейзажа, и д-р Гершель разрешил команду уменьшить перемещение телескопа до минимально вероятного и удобного для глаз. Перед нами показалась величественная цепь горных образований, напоминавшая собой обелиски либо же грациознейшего вида пирамид, разбросанных в том месте в этот самый момент в неравном количестве, причем каждое из скоплений составляло от тридцати до сорока шпилей, идеально квадратных в основании и заканчивающихся усеченным конусом как то время от времени отмечается в друзах у лучших образчиков корнуэльского горного хрусталя.

Они отличались необычной красотой и отливали нежносиреневым. Я был уверен, что эти образования имеют несомненно рукотворную природы, но д-р Гершель проницательно подчернул, что будь селениты в состоянии застроить тридцать либо сорок миль площади монументами аналогичного вида, мы несомненно увидели бы и другие строения, куда красноречивей свидетельствующие о собственной неестественной природе. Он заявил их выростами кварца, возможно, относящиеся к разновидности аметиста винного цвета, заверив нас, словно бы эти и иные свидетельства шедших тут замечательнейших процессов кристаллизации предоставят ему богатейший материал для минералогических изучений.

Засунув линзу в гнездо, мы все убедились в справедливости его заключений, вправду перед нами были огромные аметисты, отливавшие кларетом, разведенным в воде, мерцающими под бившим в них броским солнечным светом!

Высота их колебалась от шестидесяти до девяноста футов, при том, что на глаза нам попались и пара особенно огромных выростов. Их возможно было заметить в нескольких сменяющих друг друга равнинах, поделённых в меридиональном направлении волнообразными цепями округлых холмов, покрытых зеленью и величественных; но что особенно кидалось в глаза, равнины, в которых виделись скопления этих поражающих воображение огромных кристаллов были неизменно пустынны и загромождены камнями железистого цвета, бывших, по-видимому, выходами металлического пирита.

Мы нашли, пара таких примечательных образований в районе, на полмили поднимавшемся над впадиной Моря Изобилия, найденного Майером и Рикколи, побережье которого в недалеком будущем показалось в отечественном поле зрения. Но ни при каких обстоятельствах более имя не соответствовало столь совершенно верно собственному объекту, потому что «от Дана до Вирсавии» все было пустынно, пустынно, и все побережье загромождено выходами мела и кремня, а также при сильнейшем повышении нереально было подметить ни мельчайших следов растительности.

На всем протяжении северной оконечности моря, тянувшейся примерно на три много миль, в поле зрения отечественного телескопа, за равниной, попала дикая горная страна, заросшая густыми лесами из еще более больших деревьев, чем виденные нами ранее, для сравнения с которыми я затрудняюсь отыскать аналог. Внешними очертаниями они напоминали отечественный лесной дуб, но отличались от него куда более пышной кроной и ровными лоснящимися страницами напоминавшими лавровые, и гирляндами желтых цветов, свисавших до самой почвы в том месте, где за деревом начиналась поляна.

В то время, когда же горная цепь закончилась, перед нами открылось зрелище, поразившее нас до глубины души. Это была круглая равнина, окруженная со всех сторон за исключением узкого прохода с южной стороны буграми ярко-алого цвета, несомненно, сложенных из кристаллических структур; потому что везде, где случалось вклиниться трещине, а трещины эти попадались достаточно довольно часто, и уходили вниз на большую глубину, перпендикулярные структуры являли собой хаотичные веса многоугольных кристаллов, в точности прилегавших друг к другу и организованных глубоко уходящими вниз слоями, причем цвет их изменялся от более яркого к более чёрному оттенку в зависимости от того, как низко любой слой уходил в глубину пропасти.

Из каждой скалы лились многочисленные водопады, причем кое-какие из них струились чуть ли не из вершин, вырываясь на свободу с таковой силой, что пробили арки, диаметр которых превосходил пара ярдов. Ни при каких обстоятельствах еще я не видел ничего столь близко не напоминающего байроновскую «Историю о белой лошади на протяжении Революции».

У подошвы данной горной цепи начиналась лесная территория, четко очерченная и окружавшая равнину, величина которой в самом широком месте доходила до восемнадцати либо кроме того двадцати миль, а протяженность составляла около тридцати. Мелкие рощицы из крепких деревьев всевозможных родов в видов были прихотливо разбросаны в во всех направлениях на данной хорошей почва, и наконец-то тут благодаря отечественным увеличителям отечественные самые затаенные надежды взяли наконец подтверждение.

В тени лесов на юго-восточной стороне, перед отечественными глазами явились неисчислимые стада четвероногих коричневого цвета, по наружности очень напоминавшими прекрасно нам привычных бизонов, но ростом проигрывавшим любой разновидности диких быков известным из естественной истории. Хвосты у них были как у яков, тогда как месяцевидные рога и горб между лопатками, величина шейной складки и наконец протяженность спутанной шерсти скорее наводила на идея о диких быках, с которыми я склонен бы их сопоставить.

Единственным отличием, которое, как выяснилось позднее, свойственно было чуть ли не всем лунным четвероногим, нами позднее замеченным, был очень заметный мясистый надглазный валик, пересекавший лоб из финиша в финиш и наконец исчезавший за ушами. Нам тяжело было составить себе детальное представление об данной волосистой складке, сходной по виду с вуалью, видом своим напоминавшей свисающие вниз поля женской шляпки, известной под именем «шляпки Марии Королевы Шотландской», могущей как подниматься так и опускаться при помощи перемещения ушами. Острый ум д-ра Гершеля срочно определил, что эта складка вернее всего выполняет предохранительную функцию, оберегая глаза животного от резкой тьмы и смены света, которой подвержены жители обращенной к Земле стороне Луны.

Следующее попеременно животное, попавшее нам на глаза, на Земле несомненно было бы отнесено к разряду монстров. Оно отличалось синевато-свинцовым оттенком, размерами собственными напоминало козла, имело козлиную же бороду, и единственный рог, легко наклоненный вперед. Самки этого вида были безроги и безбороды, но отличались куда большей длиной хвоста.

Эти животные виделись в огромном количестве, наводняя собой горные склоны, господствовавшие над лесистыми районами. Грациозностью сложения это животное имело возможность бы поспорить с антилопой, так же как и последняя, оно казалось быстроногим и ловким, скача с огромной скоростью и прыгая по густой зеленой траве с легкостью не уступавшей ягненку либо котенку. Эти прекрасные существа доставили нам пара мин. живейшего наслаждения.

Естественность его перемещений на белом экране, целый его вид напоминал правильное и легко подсвеченное изображение земных животных в камере-обскуре, в то время, когда они в действительности находятся от нее на расстоянии нескольких ярдов, и отражения падают на ее экран. Довольно часто бывали случаи, когда чуть мы пробовали пальцами дотронуться до бороды животного, оно проворно удирало прочь, как словно бы возразив отечественной земной нетактичностью, но чуть оказались другие, которым мы уже не могли помешать щипать траву в собственный наслаждение, мы имели возможность сказать и делать с изображением этого зверя все что угодно.

В середине данной радовавшей глаз равнины, мы нашли широкую реку, ветвящуюся на пара рукавов, между которыми появились пара красивого вида островов, кишевшую всевозможной водяной птицей. Особенно довольно часто тут виделись серые пеликаны, но, попадались тёмные и белые аисты с поразительно клювом и длинными ногами.

Мы продолжительное время следили за их попытками выудить из речки рыбу, сохраняя надежду заодно рассмотреть и последнюю, но, без всякого на то результата, при том, что нетрудно было додуматься, с какой целью птицы глубоко погружают в воду собственные долгие шеи. У дальней оконечности одного из островов, мы мельком сумели подметить амфибиеобразное существо сферической формы, катившееся по каменистому пляжу с огромной скоростью, и наконец провалившемуся сквозь землю в реке, чье течение у оконечности этого острова было особенно стремительным.

Мы вынуждены были, но, покинуть наблюдения за данной равниной, столь богатой неожиданностями, из-за туч, планировавших в лунной воздухе, при том, что на Земле погода стояла идеально ясная. Но, само по себе это уже было увлекательным открытием, потому что наблюдатели более раннего времени разламывали себе голову над вопросом существует ли на данной планете напоенная влагой воздух, либо же сходу отвергали такую возможность.

Луна к этому времени опустилась так низко, что д-р Гершель настоял на том, дабы прервать наблюдения, потому что усиливающееся преломление лучей в лунной воздухе не разрешило бы нам потом вести наблюдение, к тому же, мы были потрясены и перегружены впечатлениями от уже замеченного; посему мы единодушно дали согласие, что пора привести к помощникам, обслуживавших линзы, вознаградив их бдительное внимание к собственному делу особенно щедрым числом «Восточно-Индийского Особенного». Не без сожаления, но, мы смогли оторваться от прекрасной равнины, окруженной красными горами, которой в честь изображения на гербе отечественного венценосного покровителя, мы присвоили имя «Равнины Единорога», ее же возможно найти на карте Бланта, в половине расстояния между Морем Нектара и Морем Изобилия.

января 11 и 12 Ночи выдались облачными, и посему негодными для наблюдений. Но потом 13 и 14 числа, к вящему любопытству для всего человечества, нам удалось открыть еще множество животных форм. Мы снова предоставим слово для их описания отечественному ученому и не меньше красноречивому обозревателю.

источник: http://epizodsspace.no-ip.org/bibl/fant/lokk/moon.pdf

Космос — это океан воды. Косвенные признаки. часть2

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: