Бой в жёлтом море 28 июля 1904 г. часть 5. последние приготовления

Итак, в последних числах Июля 1904 года необходимость выхода порт-артурской эскадры на прорыв стала совсем очевидной. Дело было не в том, что 25 июля возвратился в строй «Севастополь», подорвавшийся на мине на протяжении неудачного выхода 10 июня, а также не в том, что 26 июля была взята весточка наместника, содержащая указание правителя императора о прорыве, не смотря на то, что очевидно, проигнорировать ее было нереально.

Но произошло самое страшное для эскадры: 25 июля японская осадная артиллерия (пока только 120-мм пушками) начала обстрел гавани и стоящих на внутреннем рейде судов. Японцы не видели, куда стреляют, исходя из этого били «по квадратам», но и это выяснилось очень страшно: в первоначальный же сутки «Царевич» взял два попадания.

Один боеприпас ударил в броневой пояс и, очевидно, не нанес никаких повреждений, но второй угодил прямо в адмиральскую рубку — как ни необычно, именно в тот момент в ней пребывали кроме того несколько, а целых два адмирала: сам В.К. Витгефт и глава порта Артур И.К. Григорович. Был не легко ранен телефонист, а временно и.д. командующего эскадрой Тихого океана и старший флаг-офицер взяли осколочные ранения в плечо и в руку соответственно.

В тот же сутки броненосцы начали контрбатарейную стрельбу и продолжали ее 26 и 27 июля, но подавить японцев не смогли. Этому мешали закрытые, находящиеся вне пределов прямой видимости позиции японской батареи. Поразить ее размещение настильными боеприпасами морской артиллерии было очень затруднительно, кроме того зная ее размещение, но его-то японцы и старались не выдавать.

На следующий сутки, 26 июля, В.К. Витгефт совершил заседание командиров и флагманов судов и назначил выход эскадры на 27 июля, но потом должен был перенести на утро 28-го из-за неготовности к выходу броненосца «Севастополь». С последнего еще до ремонта выгрузили уголь и боевые припасы, сейчас же броненосец отбуксировали в юго-восточный бассейн, где он спешно принимал все нужное.

Подготовка эскадры к выходу началась лишь 26 июля, а сделать предстояло большое количество. Судам следовало пополнить запасы угля, провизии и снарядов, а, помимо этого, часть броненосцев не имела положенного им по штату количества артиллерии — ее свезли на берег. Не разглядывая наличие малокалиберной артиллерии калибром от 75 мм и ниже (толку от которой в морском бою было мало, соответственно, и ущерба от ее отсутствия — также), напомним, что на броненосцах эскадры по состоянию на 26 июля не хватало тринадцати шестидюймовок — двух на «Ретвизане», трех на «Пересвете» и восьми на «Победе».

Тут направляться отметить один важный момент: каждая погрузка очень изнурительна для экипажей судов, и идти по окончании нее прямо в бой — не лучшее ответ. Однако, в некоторых случаях оно могло быть оправданным. К примеру, при выходе 10 июня эскадра имела возможность постараться сохранить в тайне время собственного выхода, начав грузиться как возможно позднее и ближе ко времени выхода для того, чтобы не давать шпионам японцев в Порт-Артуре возможности как-то сказать о подготавливающемся выходе.

Вероятнее, ничего бы не вышло, но (исходя из того, что имели возможность знать русские офицеры в Порт-Артуре) все же постараться стоило. Ну, а по окончании выхода 10 июля на эскадре уверились (и совсем справедливо), что незаметно выскользнуть из Артура нереально, так что чрезмерно спешные сборы теряли суть.

Но, начиная с 25 июля, суда пребывали под обстрелом, и не нужно думать, что небольшой, в сущности, 120-мм калибр был безвреден для громадных броненосцев. В то время, когда 27 июля японцы начали обстреливать район стоянки эскадренного броненосца «Ретвизан», то первый же попавший в него боеприпас, угодив под бронепояс, проделал подводную дыру в 2,1 кв. м, куда срочно поступило 400 тысячь киллограм воды.

Само собой разумеется, это не угрожало смертью огромному броненосцу, но неприятность заключалась в очень неудачном месте попадания — в носовую часть, отчего при перемещении вперед создавалось большое давление на внутренние переборки корабля. На громадных скоростях переборки имели возможность и не выдержать, а затопление — купить неконтролируемый темперамент со всеми вытекающими (не смотря на то, что в этом случае было бы уместнее слово «втекающими») последствиями. В.К.

Витгефт, определив о таком повреждении броненосца, распорядился, что в случае если за ночь перед выходом на «Ретвизане» не смогут подкрепить переборки, то броненосец останется в Порт-Артуре, а он, В.К. Витгефт, поведет на прорыв лишь пять броненосцев из шести. , если подкрепить переборки удастся, начальнику «Ретвизана» следовало сказать В.К.

Витгефту максимально вероятную скорость корабля: тогда Вильгельм Карлович планировал держать эскадренную скорость по свойству «Ретвизана». И, помимо этого, как мы заметим в будущем, временно и.д. командующего эскадрой Тихого океана, идя на прорыв, по-настоящему пробовал сжечь за собой мосты, не оставляя ни себе, ни подчиненным лазеек для возвращения в Порт-Артур. «Ретвизан» — единственный из всех судов эскадры, что взял прямое разрешение В.К. Витгефта возвращаться в Артур при происхождении таковой необходимости.

Так, начиная с 25 июля, любой лишний сутки под огнем японских батарей воображал собой неоправданный риск больших потери, так что эскадра должна была идти на прорыв чем стремительнее, тем лучше. К сожалению, В.К. Витгефт не считал нужным содержать собственные суда в постоянной готовности к выходу.

Так, нет ничего, что мешало заблаговременно вернуть шестидюймовые пушки на броненосцы, для этого кроме того не требуется было разоружать крепость. Броненосный крейсер «Баян», возвращаясь по окончании обстрела побережья, 14 июля подорвался на мине и был небоеспособен. Примечательно, что в итоге его пушки и были переданы броненосцам эскадры, но так как это возможно было сделать и раньше.

Если бы В.К. Витгефт счел нужным поддерживать суда Порт-Артура в готовности к выходу, то возможно было систематично пополнять запасы угля (что кроме того при стоянке на якоре расходовался каждый день) и другого, в этом случае подготовка к выходу забрала бы куда меньше времени и сил. Этого не делалось, а в следствии прямо перед выходом было нужно устраивать аврал.

Эскадренный броненосец Пересвет подготавливается к выходу

Но, направляться подчернуть, что Вильгельм Карлович в канун выхода 28 июля допустил и куда более важные неточности. Утром 27 июля он послал отряд судов для обстрела японцев в бухту Тахэ: это, непременно, было верное дело, но отправлять с миноносцами и канонерками крейсер «Новик» не следовало: толку от него было не так уж и большое количество, но крейсер пожег уголь, и, возвратившись на рейд лишь в 16.00 вечера, до поздней ночи должен был вести погрузочные работы.

И, не обращая внимания на все усилия экипажа, угля не догрузил, приняв вместо 500 направляться полного запаса лишь 420 тысячь киллограм. Усталость экипажа по окончании для того чтобы аврала сама по себе неприятна, но отыщем в памяти слова А.Ю. Емелина («Крейсер II ранга «Новик»»):

«Осознавая, что Корейский пролив будет надежно перекрыт неприятелем, М. Ф. фон Шульц повел корабль в обход Японии. Первые же дни продемонстрировали, что при следовании экономическим ходом расход горючего увеличился практически вдвое, с 30 до 50—55 т в день. Энергичными мерами удалось снизить его до 36 т, но все же возможность успехи Владивостока без нового пополнения запасов становилась проблематичной».

80 тысячь киллограм, каковые «Новик» опоздал загрузить, — это более 2 дней экономического хода. Будь у крейсера эти 80 тысячь киллограм, возможно, заход в залив Анива для погрузки угля, ставший роковым для крейсера, был необязателен, и «Новику» удалось бы дойти до Владивостока. Имело возможность произойти и без того, что, израсходовав эти 80 тысячь киллограм, «Новик» пришел на Корсаковский пост раньше и успел уйти из него до появления японского крейсера.

Само собой разумеется, гадать на кофейной гуще о том, «что было бы, в случае если», — занятие неблагодарное, но все же отправка крейсера на боевое задание прямо перед прорывом не являлась верным ответом ни с какой точки зрения.

Бронепалубный крейсер 2-го ранга Новик в Порт-Артуре

Вторая неточность, увы, была еще более неприятной. Как мы знаем, взаимосвязи между Порт-Владивостоком и Артуром не имелось, отчего координация и взаимодействие действий Порт-Артурской Владивостокского отряда и эскадры крейсеров были очень затруднены. Командующий флотом Тихого океана Н.И.

Скрыдлов известил наместника Алексеева об этих затруднениях, и тот дал В.К. Витгефту совсем здравое указание — заблаговременно сказать о дне выхода эскадры на прорыв, с тем дабы крейсера К.П. Иессена имели возможность поддержать его и отвлечь на себя броненосный отряд Камимуры.

В.К. Витгефт, но, не посчитал нужным выполнить это распоряжение наместника, так что миноносец «Решительный» ушел с сообщением лишь вечером 28 июля, т.е. в сутки прорыва.

Все это стало причиной тому, что во Владивостоке о выходе эскадры определили лишь во второй половине 29 июля и, не смотря на то, что и приложили все усилия чтобы оказать помощь прорывающимся из Порт-Артура судам, но сделали это с запозданием, в то время, когда отряд владивостокских крейсеров уже ничем не имел возможности оказать помощь эскадре. Само собой разумеется, мы не можем знать, какие конкретно ответы могли быть приняты и к чему это привело, определи адмирал Н.И. Скрыдлов о выходе В.К. Витгефта вовремя.

Но мы совершенно верно знаем, что бой в Корейском проливе, состоявшийся 1 августа 1904 г., на протяжении которого погиб броненосный крейсер «Рюрик», а «Громобой» и «Россия» взяли важные повреждения, никак не содействовал прорыву артурской эскадры.

Что касается замысла грядущего боя, то тут оказалось так: начальники пожелали обсудить действия эскадры и выработать тактику для сражения с японским флотом, но В.К. Вигефт ответил,

«что это его дело, и что он будет руководствоваться приемами, выработанными при покойном адмирале Макарове».

Было ли это свидетельством отсутствия у В.К. Витгефта всякого замысла грядущего сражения? Давайте разберемся. Любой замысел обязан предполагать не только наличие соперника, но и учитывать его положение довольно собственных сил, и тактику боя неприятеля. Но возможно ли предвидеть все это для морского сражения?

В некоторых случаях — непременно, но грядущая баталия очевидно к таковым не относилась. В котором часу прорывающаяся во Владивосток эскадра будет перехвачена главными силами Объединенного флота? Окажется ли соперник между русской Владивостоком и эскадрой, либо должен будет догонять русские суда? Встретит ли В.К.

Витгефта лишь 1-ый боевой отряд Хэйхатиро Того, либо же направляться ожидать и 2-ой отряд — броненосные крейсера Х. Камимуры? Какую тактику изберет японский командующий? Поставит ли он броненосные крейсера в один строй с броненосцами, либо же выделит их в отдельный отряд, предоставив им право функционировать самостоятельно?

Будет ли Того стремиться переиграть русских в маневрировании и поставить «палочку над Т», либо же предпочтет на параллельные направления и дать хорошее линейное сражение, уповая на выучку собственных комендоров? И на каких расстояниях он предпочтет сражаться?

В.К. Витгефт не строил иллюзий довольно крейсеров и своих броненосцев, он превосходно осознавал, что по окончании столь продолжительного перерыва в боевой подготовке эскадра не сплавана и не готова к сложному маневрированию, а японский флот готов. Осознавал он кроме этого да и то, что японские суда быстроходнее, соответственно при других равных условиях выбор тактики боя за ними и останется.

А вот какую как раз тактику изберет японский командующий, В.К. Витгефт знать не имел возможности, потому все, что ему оставалось, это функционировать по событиям, приноравливаясь к маневрам японцев. Разумеется, что разработать замысел на таковой бой не имели возможность и лучшие адмиралы любых времен.

Все, что имел возможность сделать В.К. Витгефт, — это дать неспециализированные указания, т.е. растолковать начальникам цели, каковые эскадра будет преследовать в бою, и поставить начальникам отрядов задачи, в рамках успехи этих целей. Но именно это Вильгельм Карлович и сделал, сославшись на инструкции С.О.

Макарова!

Дело тут вот в чем: приказом №21 от 4 марта 1904 г Степан Осипович утвердил очень интересный документ называющиеся «Инструкция для боя и похода». Инструкция эта содержала 54 пункта и последовательность схем и потому не может быть всецело цитируема в настоящей статье, потому ограничимся кратким пересказом.

С.О. Макаров предполагал вести бой, имея собственные основные силы (броненосцы) в кильватерной колонне. До боя крейсера должны были снабжать разведку во все стороны от основных сил, но после того как нашли неприятеля им предписывалось собраться кильватерной колонной за броненосцами.

Миноносцы, поделённые на два отряда, должны были до поры до времени «скрываться» за броненосцами, имея их между собой и неприятелем. Броненосцами руководил сам С.О. Макаров, но его «Инструкция» предполагала достаточно громадную свободу при выборе ответов для капитанов судов. Так, к примеру, если адмирал даст сигнал «поворот все внезапно»:

«При поворота строя кильватера на 16 румбов всем внезапно, концевой делается головным и ему предоставляется право вести линию, исходя из этого он может не докатиться до 16 румбов и выбрать какое угодно, удачное для боя, направление. Остальные вступают к нему в кильватер».

Схема №4 к Инструкции для боя и похода С.О. Макарова

Инструкции С.О. Макарова разрешали броненосцам в определенных условиях покинуть линию: в случае если, к примеру, они подвергнутся атаке миноносцев, то следовало сосредоточить по ним пламя всех орудий, по шестидюймовки включительно, но в случае если все-таки миноносцам удалось приблизиться к линии на 15 кбт, броненосец должен был, не ждя сигнала адмирала, развернуться кормой к атакующим миноносцам и дать полный движение. Одновременно с этим С.О.

Макаров вычислял сохранение строя очень ответственным и потребовал, дабы по завершении событий, позвавших его нарушение, броненосцы снова образовали линию как возможно стремительнее. Адмирал установил порядок, в котором его броненосцы должны были направляться строю, но в случае если кильватерная линия не известно почему выяснялась нарушенной, то капитаны судов должны были как возможно стремительнее вернуть строй, хотя бы и появлявшись не на своем месте:

«Когда атака окончена, крейсерам и броненосцам нужно на данный момент же вступить в кильватер Командующему флотом, выполняя порядок номеров только по возможности и стараясь скорее занять место в колонне».

Неоднозначной новацией С.О. Макарова стало сокращение промежутков в строю:

«Суда в сражении должны держаться на дистанции 2 кабельтова, считая среди них и длину корабля. Держа суда сжато, мы приобретаем возможность на каждые два неприятельских корабля иметь три собственные и, так, на каждом месте сражения быть посильнее его».

Что до крейсеров, то основной их задачей было поставить неприятеля «в два огня»:

«Имея в виду основную задачу крейсеров поставить неприятеля в два огня, глава отряда обязан зорко смотреть за ходом моих маневров и, в то время, когда случай представится благоприятным, он может поменять курс и прибавить движение; остальные крейсеры следуют за ним и при таких условиях руководствуются его сигналами либо действуют, уклоняясь пара от строя, для исполнения основной задачи усилить пламя по атакованной части неприятельской эскадры. Отклонение, но, не должно вести к полному расстройству порядка».

Помимо этого, крейсера должны были защищать броненосцы от миноносных атак — в этом случае глава отряда крейсеров кроме этого был в праве функционировать самостоятельно, не ждя распоряжений командующего эскадрой. Что касается миноносцев, то они должны были держаться не потом, чем в 2 милях от собственных броненосцев, со стороны, противоположной неприятелю. Но было очень оговорено право отрядов занимать удобную для атаки позицию без приказа.

Наряду с этим начальникам отрядов предписывалось пристально следить за ходом боя и, в случае если представится эргономичный момент, нападать японские броненосцы без приказа командующего. Очевидно, командующий и сам имел возможность послать миноносцы в наступление и в этом случае никакого промедления не допускалось. А помимо этого:

«Минная атака неприятельская — красивый момент для отечественных миноносцев сделать атаку, стреляя по неприятельским миноносцам и атакуя неприятельские корабли».

Воображает несомненный интерес распоряжение Степана Осиповича о торпедной стрельбе по площадям:

«Может произойти, что я приму бой на отступлении, тогда мы возьмём преимущества по отношению к минам, а потому нужно приготовиться к стрельбе минами. В этих условиях нужно вычислять, что стрельба идет по эскадре, а не по судну, а потому возможно, установив на самую дальнюю расстояние и уменьшенную скорость, стрелять, в то время, когда неприятельская колонна войдет в район действия мин, размер которого, в особенности по кормовым направлениям, при громадном ходе соперника возможно велик».

И еще был в «Инструкции» Степана Осиповича пункт, ставший в известной мере пророческим:

«Сколь ни принципиально важно поставить собственные суда в удачные тактические условия против неприятеля, все же история морских войн обосновывает нам, что успех боя зависит основным образом от меткости огня артиллерии. Меткий пламя имеется не только верное средство нанести неприятелю поражение, но и лучшая защита от его огня».

В целом же возможно констатировать, что какого-либо документа, что возможно было бы назвать замыслом решительного боя с объединенным флотом, у С.О. Макарова не имелось. Но он в собственной «Инструкции» достаточно светло сформулировал ключевые принципы, которых планировал придерживаться в сражении, задачи и роль броненосцев, миноносцев и крейсеров.

В следствии где бы ни был усмотрен соперник, и как бы ни сложился бой, командиры и флагманы судов эскадры в полной мере осознавали, к чему они должны были стремиться и чего ожидает от них командующий.

Примечательно, что никакого замысла сражения 28 июля (равно как и, потом, Цусимского) не имелось и у Хэйхатиро Того. Японский командующий ограничился руководствами сходного назначения, что и С.О. Макаров.

Само собой разумеется, они имели значительные различия: к примеру, С.О. Макаров не считал вероятным разрывать строй броненосцев, в противном случае как в особенных обстановках и предполагал, что ставить неприятеля в два огня направляться двумя отдельными колоннами, одна из которых образована броненосцами, а вторая — крейсерами эскадры. Хэйхатиро Того допускал разделение 1-го боевого отряда на две группы по три корабля в каждой с той же целью (в случае если бой ведет лишь 1-ый боевой отряд без крейсеров Камимуры).

Но по сути инструкции командующего Объединенным флотом были сходны с макаровскими — и те, и другие не являлись замыслом сражения, но давали неспециализированное представление о целях отрядов и правила, которых флагманы и командиры должны были придерживаться в сражении. Никаких более конкретных замыслов ни русский, ни японский командующие не составляли.

А что В.К. Витгефт? Он утвердил «Инструкцию для боя и похода» с некоторыми трансформациями.

Одно из них было, непременно, логичным: он отказался от сокращенных промежутков в строю между броненосцами и это было верным ответом, по причине того, что для несплаванных судов таковой порядок содержал опасность наваливания на следующий в строю корабль, в случае если тот внезапно уменьшит скорость в следствии исполнения какого-либо маневра, или от боевых повреждений. Второе новшество выглядит очень вызывающе большие сомнения: крейсерам эскадры было подтверждено, что их основная задача содержится во взятии неприятеля «в два огня», но наряду с этим им запрещалось выходить на нестреляющий борт вражеской линии.

Делалось это, с тем дабы не давать сопернику возможности вводить в воздействие орудия со второго борта: так как так бы получалось, что русские крейсера и броненосцы, ведя бой на один борт, задействуют лишь часть собственной артиллерии, а японцы — все орудия с обоих бортов. Теоретически подобное рассуждение возможно и правильно, но фактически — нет, поскольку кроме того самый эффективный прием броненосных флотов — «crossing T» либо «палочка над Т», теоретически разрешал «угодившему под палочку» флоту вести бой на оба борта и соответственно с приказом В.К. Витгефта был для крейсеров недопустим.

В пользу ответа В.К. Витгефта можно подчернуть, что от вражеских артиллеристов следовало бы ожидать сосредоточения огня на головном корабле самостоятельно маневрирующего отряда крейсеров. До недавнего времени крейсера Порт-Артура управлял броненосный «Баян», талантливый выдержать таковой пламя, по причине того, что тяжелые 305-мм орудия японских броненосцев были бы связаны боем с главными силами русской эскадры, а от скорострельных пушек неприятеля «Баян» был очень хорошо защищен.

Но 14 июля 1904 на данный момент. единственный броненосный крейсер эскадры подорвался на мине и не имел возможности принимать участие в сражении, вести крейсера должен был бронепалубный «Аскольд», для которого японские 6-дм боеприпасы были бы куда страшнее, чем для «Баяна». К сожалению, высказать предположение, что В.К.

Витгефт сознательно ограничил свободу действий крейсеров, осознавая, как очень сильно уменьшились их возможности с выходом из строя единственного броненосного крейсера эскадры, запрещено, потому, что указанные дополнения к «Инструкции» С.О. Макарова были им даны еще 6 июня, задолго до выхода «Баяна» из строя.

Броненосный крейсер Баян

Кроме этого Вильгельм Карлович внес и другие трансформации, но все они, грубо говоря, малозначимы и не касались ключевых принципов действия эскадры, установленных С.О. Макаровым. Так, нельзя упрекать временно и.д. командующего эскадрой Тихого океана в том, что он не дал своим подчиненным замысла боя: русские начальники были снабжены никак не меньше, а также более подробными руководствами, нежели их японские «сотрудники».

Но появилась неприятность психотерапевтического характера, которую Вильгельм Карлович не видел либо же не считал нужным решить.

Дело в том, что «Инструкции» С.О. Макарова предполагали наступательную тактику, давая флагманам хватает свободы и прав принятия независимых ответов. Подобный подход был совсем понятен офицерам, пока флотом руководил сам Степан Осипович, не просто допускавший, но потребовавший от подчиненных разумной инициативы. Одновременно с этим стиль управления наместника Алексеева и самого В.К.

Витгефта потребовал только строгого исполнения и послушания данных руководством распоряжений, инициатива подавлялась извечным «беречь и не рисковать». А потому на «Инструкцию» С.О. Макарова было для В.К.

Витгефта не хватает, ему следовало все же дать согласие на предложение собственных офицеров и растолковать, чего он ожидает от них в сражении. В.К. Витгефт этого не сделал, отчего мы можем высказать предположение, что начальники появились в некоем замешательстве.

Но, в случае если В.К. Витгефт проигнорировал пожелания собственных флагманов в части дискуссии тактики, то задача прорыва им была поставлена так четко и светло, как это было по большому счету вероятно:

«Кто может, тот и прорвется, — сказал адмирал, — никого не ожидать, кроме того не выручать, не задерживаясь вследствие этого; при неосуществимости продолжать путь, выкидываться на берег и по возможности выручать команды, а судно топить и взрывать; в случае если же не представится возможности продолжать путь, а представится вероятным дойти до нейтрального порта, то входить в нейтральный порт, даже если бы было нужно разоружиться, но никоим образом в Артур не возвращаться, и лишь совсем подбитый под Порт-Артуром корабль, непременно не могущий направляться потом, волей-неволей возвращается в Артур».

Исключение, как уже говорилось выше, делалось лишь для поврежденного 120-мм боеприпасом «Ретвизана».

Всего В.К. Витгефт вывел на прорыв 18 кораблей ВМФ, перечисленных в таблице ниже.

Одно 305-мм орудие в броненосца «Севастополь» было повреждено и совсем не имело возможности функционировать, еще одно такое же орудие носовой башни «Ретвизана» не имело возможности стрелять на дальние расстояния. Также, на броненосцах не хватало четырех 152-мм орудий: двух — на «Ретвизане», по одному на «Пересвете» и «Победе».

Предположительно, это практически не сказалось на мощи бортового залпа отряда, потому, что вероятнее, на обоих броненосцах-крейсерах не стали устанавливать погонные орудия, практически ненужные в линейном бою. В случае если данное предположение правильно, то отсутствие 4 шестидюймовок стало причиной ослаблению бортового огня всего на одно такое орудие. В источниках отмечается сильная усталость экипажа «Победы», которому было нужно устанавливать 7 шестидюймовых орудий, при том что установка совсем закончена не была (к трем орудиям опоздали подогнать щиты).

Всего с эскадрой вышло на прорыв 8 миноносцев 1-го отряда. Остальные суда этого отряда выйти в море не могли: «Бдительный» — из-за неисправности в котлах, «Боевой» был подорван торпедой с японского минного катера, и не смотря на то, что умудрился дойти из бухты Тахэ до гавани Порт-Артура, но отремонтирован так и не был до самого падения крепости. Миноносцы второго отряда пребывали в так нехорошем состоянии , что на прорыв идти не могли.

Вышедшим в море русским судам японцы имели возможность противопоставить 4 боевых отряда, включавшие в себя 4 эскадренных броненосца, 4 броненосных крейсера, броненосец береговой обороны («Чин-Иен»), 10 бронепалубных крейсеров, 18 истребителей и 31 миноносец. Базой боевой силой, само собой разумеется, являлся 1-ый боевой отряд, состав которого представлен ниже:

Также, Хэйхатиро Того располагал двумя крейсерскими отрядами. 3-ий боевой отряд под руководством адмирала С. Дева включал в себя броненосный крейсер «Якумо» и бронепалубные крейсера «Касаги», «Читозе» и «Такасаго» — пожалуй, лучшие бронепалубные крейсера японского флота. 6-ой боевой отряд под флагом адмирала М. Того складывался из бронепалубных крейсеров «Акаси», «Сума» и «Акицусима» — эти суда были совсем маленькими крейсерами неудачной постройки.

Помимо этого, имелся 5-ый боевой отряд, которым руководил адмирал Х. Ямада, в составе броненосца береговой обороны «Чин-Иен» и бронепалубных крейсеров «Хасидате» и «Мацусима». Это были ветхие суда, имевшие ограниченную боеготовность в морском бою и больше подходящие для бомбардировки побережья. Вне отрядов пребывали броненосный крейсер «Асама» и бронепалубные крейсера «Идзуми» и «Ицукусима».

Подобное распределение судов по отрядам выглядит не через чур разумно — время от времени приходится просматривать о том, что Х. Того следовало объединить собственные самые современные броненосные суда в один кулак — в этом случае он взял бы ощутимое превосходство в огневой мощи над отрядом броненосцев В.К. Витгефта. Но дело было в том, что японский командующий никак не имел возможности знать заблаговременно дату выхода русской эскадры на прорыв.

Соответственно, Х. Того расположил собственные суда наилучшим, пожалуй, образом, для ответа собственных задач — наблюдения за Порт-Артуром и прикрытия Бицзыво и Дальнего.

Размещение японских отрядов на утро 28 июля 1904 г.

Выход из Порт-Артура охраняли большие отряды миноносцев и истребителей, к югу и приблизительно в 15 милях от Порт-Артура пребывали «собачки» адмирала С. Дева, усиленные «Якумо». Броненосные крейсера «Ниссин» и «Касуга» размешались на юго-востоке от Порт-Артура и вне пределов визуальной видимости.

Русский крейсерский отряд кроме того с выходом из строя «Баяна» воображал собой достаточно грозную силу и может был (по крайней мере — теоретически) не только отогнать миноносцы от Артура, но и удачно сражаться с «собачками» — бронепалубными «Такасаго», «Читосе» и «Касаги» и если не победить, то хотя бы отогнать их. Но с «добавкой» в виде «Якумо» японцы становились разумеется посильнее артурских крейсеров. Совершенно верно так же и «Ниссин» с «Касугой» были крейсерам Н.К.

Рейценштейна не по зубам. Следовательно, у В.К. Витгефта совсем не было возможности отогнать японские дозоры и вывести собственные броненосцы в море незаметно для японцев: но, даже если бы что-то внезапно пошло не по замыслу, оставался еще 6-ой отряд из трех крейсеров у скалы Энкоунтер.

Главные силы Х. Того размешались у острова Роунд, откуда они имели возможность одинаково скоро перехватить русскую эскадру, следуй она на прорыв во Владивосток либо же к Дальнему либо Бицзыво. Если бы крейсера либо миноносцы рискнули бы сделать набег из Порт-Артура в Бицзыво, они бы встретились со ветхими бронепалубными крейсерами, миноносцами и «Чин-Иеном» в районе Дальнего и бухты Талиенван. И по крайней мере само Бицзыво и острова Эллиота, где у японцев была развернута временная база, закрывали «Асама», «Идзуми» и «Ицукусима», талантливые как минимум связать боем русский крейсерский отряд до подхода подкреплений.

Так, Х. Того блестяще решил задачу блокирования русской эскадры, обеспечив многослойное прикрытие всего того, что он должен был защищать. Но ценой этого стала узнаваемая раздробленность его сил: при выходе В.К. Витгефта в море и «Якумо» и «Асама» были через чур на большом растоянии от основных сил японцев.

Лишь «Ниссин» и «Касуга» расположены были так, что имели возможность без неприятностей соединиться с броненосцами Х. Того, с тем дабы 1-ый боевой отряд имел возможность сражаться в полном составе.

Владивостокским крейсерам все же удалось оттянуть на себя часть японского флота: главные силы 2-го боевого отряда адмирала Х. Камимуры (4 броненосных крейсера) и три бронепалубных крейсера 4-го боевого отряда размешались на острове Цусима, откуда они имели возможность в течении 48 часов присоединиться к главным силам, либо же выдвинуться в сторону Владивостока на перехват «России», «Громобоя» и «Рюрика».

В 4.30 утра 28 июля 1904 г. русские суда начали разводить пары. Тралящий караван под прикрытием 1-го отряда миноносцев вышел на внешний рейд и в 5.30 начал его очистку от мин, приблизительно одвременно с этим к миноносцам присоединились «Аскольд» и «Новик».

В 05.50 командам дали ланч. На внешний рейд вышел отряд канонерок адмирала М.Ф. Лощинского, следом за ними в 06.00 вышел первый броненосец — «Царевич» в сопровождении миноносцев 2-го отряда «Быстрый» и «Статный».

Наряду с этим радиостанция броненосца пробовала подавить японские переговоры. В 08.30 снялся с якоря и двинулся на внешний рейд последний из идущих на прорыв судов — бронепалубный крейсер «Диана».

К этому времени выход русской эскадры в далеком прошлом уже не был для японцев секретом — им все поведал густой дым, валивший из русских труб, в то время, когда крейсера и броненосцы разводили пары на внутреннем рейде. А потому не приходится удивляться тому, что еще до выхода эскадры на внешний рейд за ее действиями замечали «Мацусима», «Хасидате», «Ниссин», «Кассуга» и 4 многочисленные миноносцы и канонерские лодки. Неприятностей с радио телеграфом у японцев не было.

Около 08.45 на броненосце «Царевич» поднят сигнал: «Сняться с якоря и занять собственный место в строю», а в то время, когда корабль начал сниматься с якоря: «Приготовиться к бою». Приблизительно в 08.50 суда выстроились в кильватерную колонну и со скоростью 3-5 уз двинулись за тралящим караваном.

В большинстве случаев выход с внешнего рейда осуществлялся так: к востоку и югу от внешнего рейда размешались минные поля, но между ними существовал маленькой проход. Следуя на юго-восток, суда следовали этим проходом между минных полей и поворачивали после этого к востоку, но сейчас адмирал В.К. Витгефт, совсем здраво опасаясь каких-либо японских «сюрпризов» на простом маршруте, повел собственную эскадру по-второму.

Вместо того дабы, пройдя между затопленными японскими брандерами, совершить эскадру прямо меж минных полей и развернуть после этого вправо (к востоку), В.К. Витгефт сразу же за брандерами развернул влево и отправился через собственное минное заграждение — в том месте русские суда не ходили и не было оснований ожидать японских мин. Это, непременно, было верным ответом.

Эскадра двигалась за тралящим караваном на протяжении Тигрового полуострова к мысу Ляотешань. В 09.00 «Царевич» поднял сигнал:

«Флот извещается, что правитель император приказал идти во Владивосток».

Продолжение направляться

Создатель: Андрей из Челябинска

Бой в жёлтом море 28 июля 1904 г. часть 5. последние приготовления

Крейсер Варяг (1946) Полная версия

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: