1941 Год глазами немцев. березовые кресты вместо железных

      Комментарии к записи 1941 Год глазами немцев. березовые кресты вместо железных отключены

1941 Год глазами немцев. березовые кресты вместо железных

75 лет назад фашистская Германия напала на СССР. Каким был отечественный солдат в глазах неприятеля – воинов германских? Как смотрелось начало войны из чужих окопов? Очень красноречивые ответы на эти вопросы возможно найти в книге, создатель которой чуть ли возможно обвинен в искажении фактов. Это «1941 год глазами немцев.

Березовые кресты вместо металлических» британского историка Роберта Кершоу, которая сравнительно не так давно размещена в России. Книга фактически полностью складывается из воспоминаний германских солдат и офицеров, их писем к себе и записей в личных ежедневниках.
Вечер 21 июня

Вспоминает унтер-офицер Гельмут Колаковски:

«Поздним вечером отечественный взвод собрали в сараях и заявили: «на следующий день нам предстоит вступить в битву с мировым большевизмом». Я был легко поражен, это было как снег на голову, а как же пакт о ненападении между Россией и Германией? Я все время вспоминал тот выпуск «Дойче вохеншау», что видел дома и в котором сообщалось о заключенном контракте.

Я не имел возможности и представить, как это мы отправимся войной на СССР».

Приказ фюрера вызвал удивление и недоумение рядового состава.

«Возможно сообщить, мы были огорошены услышанным, — признавался Лотар Фромм, офицер-корректировщик. — Мы все, я подчеркиваю это, были изумлены и никак не готовы к подобному».

Но удивление тут же сменилось облегчением спасения от непонятного и томительного ожидания на восточных границах Германии. Умелые воины, захватившие уже практически всю Европу, принялись обсуждать, в то время, когда закончится кампания против СССР. Слова Бенно Цайзера, тогда еще обучавшегося на военного водителя, отражают неспециализированные настроения:

«Все это кончится через каких-нибудь 20 дней, нам было сообщено, другие были осмотрительнее в прогнозах – они считали, что через 2-3 месяца. Нашелся один, кто думал, что это продлится весь год, но мы его на хохот подняли: «А какое количество потребовалось, дабы разделаться с поляками? А с Францией?

Ты что, забыл?».

Но не все были столь оптимистичны. Эрих Менде, обер-лейтенант из 8-й силезской пехотной дивизии, вспоминает разговор со своим главой, прошедший в эти последние мирные 60 секунд.

«Мой начальник был вдвое старше меня, и ему уже приходилось сражаться с русскими под Нарвой в 1917, в то время, когда он был в звании лейтенанта. «Тут, на этих бескрайних просторах, мы отыщем собственную смерть, как Наполеон», — не скрывал он пессимизма… Менде, запомните данный час, он знаменует финиш прошлой Германии».

В 3 часа 15 мин. передовые германские части перешли границу СССР. Артиллерист противотанкового орудия Иоганн Данцер вспоминает:

«В самый первый сутки, только мы пошли в наступление, как один из отечественных застрелился из собственного же оружия. Зажав винтовку между колен, он засунул ствол в рот и надавил на спуск. Так для него окончилась война и все связанные с ней кошмары».

22 июня, Брест

Захват Брестской крепости был поручен 45-й пехотной дивизии вермахта, насчитывавшей 17 тысяч людей личного состава. Гарнизон крепости – порядка 8 тысяч. В первые часы боя посыпались доклады об успешном продвижении германских сообщения и войск о захвате сооружений и мостов крепости. В 4 часа 42 60 секунд «было забрано 50 человек военнопленных, все в одном белье, их война застала в койках». Но уже к 10:50 тон боевых документов изменился: «Бой за овладение крепостью ожесточенный – бессчётные утраты».

Уже погибло 2 начальника батальона, 1 командир роты, начальник одного из полков был серьезно ранен.

«Скоро, где-то между 5.30 и 7.30 утра, стало совсем ясно, что русские отчаянно сражаются в тылу отечественных передовых частей. Их пехота при помощи 35-40 танков и бронемашин, появлявшихся на территории крепости, образовала пара очагов обороны. Вражеские снайперы вели прицельный пламя из-за деревьев, с подвалов и крыш, что стало причиной тяжелые потери среди младших командиров и офицеров».

«В том месте, где русских удалось выбить либо выкурить, скоро оказались новые силы. Они вылезали из подвалов, домов, из канализационных труб и других временных укрытий, вели прицельный пламя, и отечественные утраты непрерывно росли».

Сводка Главного руководства вермахта (ОКВ) за 22 июня информировала:

«Создается чувство, что соперник по окончании начального замешательства начинает оказывать все более упорное сопротивление».

С этим согласен и начальник штаба ОКВ Гальдер:

«По окончании начального «столбняка», позванного внезапностью нападения, соперник перешел к активным действиям».

Для воинов 45-й дивизии вермахта начало войны выяснилось совсем безрадостным: 21 унтер и 290 офицер-офицеров (сержантов), не считая солдат, погибли в ее первый же сутки. За первые дни боев в Российской Федерации дивизия утратила практически столько же солдат и офицеров, сколько за все шесть недель французской кампании.

«Котлы»

Самыми успешными действиями армий вермахта были операцию по разгрому и окружению советских дивизий в «котлах» 1941-го года. В самых больших из них – Киевском, Минском, Вяземском – войска СССР утратили офицеров тысяч и сотни солдат. Но какую цену за это заплатил вермахт?

Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии:

«Поведение русских кроме того в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Кроме того появлявшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись».

Создатель книги пишет:

«Опыт польской и западной кампаний подсказывал, что успех стратегии блицкрига содержится в получении преимуществ более искусным маневрированием. Кроме того в случае если покинуть за скобками ресурсы, воля и боевой дух к сопротивлению соперника неизбежно будут сломлены под напором огромных и тщетных утрат. Из этого логически вытекает массовая сдача в плен появлявшихся в окружении деморализованных солдат.

В Российской Федерации же эти «азбучные» истины были поставлены с ног на голову отчаянным, доходившим иногда до фанатизма сопротивлением русских в, казалось, безнадежнейших обстановках. Вот исходя из этого добрая половина наступательного потенциала немцев и ушла не на продвижение к поставленной цели, а на закрепление уже имевшихся удач».

Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Федор фон Бок, на протяжении операции по уничтожению войск СССР в Смоленском «котле» писал об их попытках вырваться из окружения: «Очень значимый успех для взявшего таковой сокрушительный удар соперника!». Кольцо окружения не было целым. Два дня спустя фон Бок сокрушался: «До сих пор не удалось заделать брешь на восточном участке Смоленского котла».

Той ночью из окружения сумели выйти приблизительно 5 советских дивизий. Еще три дивизии прорвались на следующий сутки.

Об уровне германских утрат свидетельствует сообщение штаба 7-й танковой дивизии, что в строю осталось всего 118 танков. 166 автомобилей было подбито (не смотря на то, что 96 подлежали ремонту). 2-я рота 1-го батальона полка «Великая Германия» всего за 5 дней боев на удержание линии Смоленского «котла» утратила 40 человек при штатной численности роты в 176 офицеров и солдат.

Неспешно изменялось и восприятие войны с СССР у рядовых германских воинов. Безудержный оптимизм первых дней боев сменился осознанием того, что «что-то идет не так». Позже пришли апатия и безразличие. Вывод одного из германских офицеров:

«Эти огромные расстояния пугают и деморализуют солдат. Равнины, равнины, финиша им нет и не будет. Именно это и сводит с ума».

Постоянное беспокойство доставляли армиям и действия партизан, число которых росло по мере уничтожения «котлов». В случае если сначала их активность и количество были ничтожны, то по окончании окончания боев в киевском «котле» число партизан на участке группы армий «Юг» существенно возросло. На участке группы армий «Центр» они забрали под контроль 45% захваченных немцами территорий.

Кампания, затянувшаяся продолжительным уничтожением окруженных войск СССР, вызывала все больше ассоциаций с армией Наполеона и страхов перед русской зимний период. Один из воинов группы армий «Центр» 20 августа сетовал: «Утраты ужасные, не сравнить с теми, что были во Франции». Его рота, начиная с 23 июля, принимала участие в битвах за «танковую автостраду № 1». «Сейчас дорога отечественная, на следующий день ее забирают русские, позже опять мы, и без того потом».

Победа уже не казалась столь недалекой. Наоборот, отчаянное сопротивление соперника подрывало боевой дух, внушало отнюдь не оптимистические мысли:

«Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Ни при каких обстоятельствах не знаешь, что от них ожидать. И откуда у них лишь берутся танки и все другое?!»

За первые месяцы кампании была без шуток подорвана боеготовность танковых частей группы армий «Центр». К началу осени 41-го 30% танков были стёрты с лица земли, а 23% автомобилей пребывали в ремонте. Практически добрая половина всех танковых дивизий, предусмотренных для принятие участия в операции «Тайфун», располагали только третью от начального числа боеготовых автомобилей.

К 15 сентября 1941 года несколько армий «Центр» располагала в общем итоге 1346 боеготовыми танками, тогда как на начало кампании в Российской Федерации эта цифра составляла 2609 единиц.

Утраты личного состава были не меньше тяжелыми. К началу наступления на Москву германские части лишились приблизительно трети офицерского состава. Неспециализированные человеческие потери сейчас достигли приблизительно полумиллиона человек, что эквивалентно утрата 30 дивизий.

В случае если же учесть, что лишь 64% от общего состава пехотной дивизии, другими словами 10840 человек, являлись конкретно «бойцами», а остальные 36% приходились на тыловые и вспомогательные работы, то станет ясно, что боеготовность германских армий снизилась еще посильнее.

Так обстановку на Восточном фронте оценил один из германских воинов:

«Российская Федерация, из этого приходят лишь плохие вести, и мы до сих пор ничего не знаем о тебе. А ты тем временем поглощаешь нас, растворяя в собственных неприветливых вязких просторах».

О русских воинах

Начальное представление о населении России определялось германской идеологией того времени, которая вычисляла славян «недочеловеками». Но опыт первых боев внес в эти представления собственные коррективы.

Генерал Гофман фон Вальдау, начальник штаба руководства люфтваффе через 9 дней по окончании начала войны писал в собственном ежедневнике:

«Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого Сопротивление, его массовый темперамент не соответствуют отечественным начальным версиям».

Подтверждением этого стали первые воздушные тараны. Кершоу приводит слова одного полковника люфтваффе:

«Советские пилоты – фаталисты, они сражаются до конца без какой-либо надежды на победу а также на выживание, ведомые или собственным фанатизмом, или страхом перед ждущими их на земле комиссарами».

Стоит подметить, что в первоначальный сутки войны с СССР люфтваффе утратили до 300 самолетов. Ни при каких обстоятельствах до этого ВВС Германии не несли таких громадных единовременных утрат.

В Германии радио кричало о том, что боеприпасы «германских танков не только поджигают, но и полностью прошивают русские автомобили». Но воины говорили друг другу о русских танках, каковые нереально было пробить кроме того выстрелами в упор – боеприпасы рикошетили от брони. Лейтенант Гельмут Ритген из 6-й танковой дивизии признавался, что в столкновении с неизвестными танками и новыми русских:

«в корне изменилось само понятие ведения танковой войны, автомобили КВ ознаменовали совсем другой уровень оружий, веса и бронезащиты танков. Германские танки вмиг перешли в разряд только противопехотного оружия».

Танкист 12-й танковой дивизии Ганс Беккер:

«На Восточном фронте мне повстречались люди, которых возможно назвать особенной расой. Уже первая атака обернулась сражением не на судьбу, а на смерть».

Артиллерист противотанкового орудия вспоминает о том, какое неизгладимое впечатление на него и его товарищей произвело отчаянное сопротивление русских в первые часы войны:

«На протяжении атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. В то время, когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Скоро стало известно, что он был без ног, их ему оторвало, в то время, когда танк был подбит. И, несмотря на это, он палил по нам из пистолета!»

Создатель книги «1941 год глазами немцев» приводит слова офицера, проходившего службу в танковом подразделении на участке группы армий «Центр», что поделился своим мнением с армейским обозревателем Курицио Малапарте:

«Он рассуждал, как солдат, избегая метафор и эпитетов, ограничиваясь только аргументацией, конкретно имевшей отношение к обсуждаемым вопросам. «Мы практически не брали военнопленных, по причине того, что русские постоянно дрались до последнего. Они не сдавались. Их закалку с отечественной не сравнить»

Гнетущее впечатление на наступающие армии создавали и такие эпизоды: по окончании успешного прорыва приграничной обороны, 3-й батальон 18-го пехотного полка группы армий «Центр», насчитывавший 800 человек, был обстрелян подразделением из 5 воинов.

«Я не ожидал ничего аналогичного, — признавался начальник батальона майор Нойхоф собственному батальонному доктору. — Это же чистейшее суицид атаковать силы батальона пятеркой бойцов».

Из ежедневника обер-лейтенанта 4-й танковой дивизии Хенфельда:

«17 июля 1941 года. Сокольничи, недалеко от Кричева. Вечером хоронили малоизвестного русского воина (речь заходит о 19-летнем старшем сержанте-артиллеристе Николае Сиротинине) …

Оберст перед могилой сказал, что если бы все воины фюрера дрались, как данный русский, мы завоевали бы всю землю. Три раза стреляли залпами из ружей. Все-таки он русский, необходимо ли такое преклонение?»

Меллентин Фридрих фон Вильгельм, генерал танковых армий, начальник штаба 48-го механизированного корпуса, потом начальник штаба 4-й танковой армии, участник Сталинградской и Курской битв:

«Русские постоянно славились своим презрением к смертной казни; коммунистический режим еще больше развил это свойство, и по сей день массированные атаки русских действеннее, чем когда-либо раньше. Два раза предпринятая атака будет повторена в третий и четвёртый раз, несмотря на понесенные утраты, причем и третья, и четвертая атаки будут совершены с хладнокровием и прежним упрямством… Они не отступали, а неудержимо устремлялись вперед.

Отражение для того чтобы рода атаки зависит не столько от наличия техники, сколько от того, выдержат ли нервы. Только закаленные в битвах воины были в состоянии преодолеть ужас, что охватывал каждого».

В середине ноября 1941-го года один пехотный офицер 7-й танковой дивизии, в то время, когда его подразделение ворвалось на обороняемые русскими позиции в деревне у реки Лама, обрисовывал сопротивление красноармейцев.

«В такое просто не поверишь, пока собственными глазами не заметишь. Воины Красной Армии, кроме того заживо сгорая, стреляли из полыхавших домов».

Зима 41-го

В германских армиях скоро вошла в обиход поговорка «Лучше три французских кампании, чем одна русская». «Тут нам недоставало эргономичных французских кроватей и поражало однообразие местности». «Возможности появляться в Ленинграде обернулись нескончаемым сидением в пронумерованных окопах».

Высокие утраты вермахта, отсутствие зимнего обмундирования и неподготовленность германской техники к военным действиям в условиях русской зимы неспешно разрешили перехватить инициативу советским армиям. За трехнедельный период с 15 ноября по 5 декабря 1941 года русские ВВС совершили 15 840 боевых вылетов, в то время как люфтваффе только 3500, что еще больше деморализовало соперника.

В танковых армиях обстановка была подобной: полковник Грампе из штаба 1-й танковой дивизии докладывал о том, что его танки благодаря низких температур (минус 35 градусов) были небоеготовы. «Кроме того башни заклинило, оптические устройства покрываются инеем, а пулеметы способны только на стрельбу одиночными патронами» В некоторых подразделениях утраты от обморожений достигали 70%.

Йозеф Дек из 71-го артполка вспоминает:

«Буханки хлеба приходилось рубить топором. Пакеты первой помощи окаменели, бензин мёрз, оптика выходила из строя, и руки прилипали к металлу. На морозе пострадавшие погибали уже пара мин. спустя.

Нескольким счастливчикам удалось обзавестись русским обмундированием, снятым с отогретых ими трупов».

Ефрейтор Фриц Зигель в собственном письме к себе от 6 декабря писал:

«Боже мой, что же эти русские задумали сделать с нами? Прекрасно бы, если бы в том месте наверху хотя бы прислушались к нам, в противном случае всем нам тут нужно будет подохнуть».

Источники:

  • Русские глазами неприятеля
  • Русские на войне

Оригинал забран у arctus в 1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо металлических

источник: http://nikolay-siya.livejournal.com/292370.html

Русский солдат В память о Великом Подвиге.

Увлекательные записи:

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: